Читать книгу: «Сборник «Под тенью гор»», страница 2

От этих слов у Гулай по всему телу пробежала дрожь. Сердце забилось в тревоге.

– Может быть, уговоришь мать и не поедете? Что-то тревожно у меня на душе. Не нужны мне дорогие подарки, ты мой подарок. Останься, пожалуйста, – паника охватила ее.

– Что ты, что ты? Все будет хорошо, родная, не переживай. Успокойся. Думай о предстоящем. Я очень люблю тебя, и ничто не разлучит меня с тобой. До встречи, родная, – Муртазали быстрым шагом удалился. Гулай замерла, тревога никак ее не покидала.

Ловушка судьбы

Три путника поднимались по дороге, ведущей к селу Уцхури. Максуд и Муртазали с нагруженным хурджином с урбечем ослом шли исполнить свою миссию: продать урбеч и купить побольше украшений для невесты. Вместе с ними шел их кунак Асхаб из соседнего села. Он хорошо знал село Уцхури – там у него были кунаки. Он знал, у кого подешевле купить серебряные и золотые изделия. Хитрый Асхаб умел с ловкостью проворачивать любые торговые дела с пользой для себя.

Вечерело, когда путники дошли до села. В это время многие возвращались с работы, а значит, для торговли наступал хороший час. Люди собирались у годекана, делились новостями, узнавали друг от друга, что кто принес и кому что нужно. Торговля шла быстро и легко. Осталась всего баночка урбеча.

– Эту банку не продавайте, – сказал Асхаб и убрал банку в хурджун, – нам на ночь остаться придется, а в гости с пустыми руками не пойдешь.

– Может быть, купим у мастеров, что нужно, и отправимся домой, пока не стемнело? К полуночи уже будем дома, – предложил Муртазали.

– Покупки – дело неспешное. Сначала нужно обойти мастеров и выбрать, у кого получше да подешевле товар. К тому же ночью отправляться в путь небезопасно. Поэтому, молодой человек, сбавьте свою прыть. Взрослые сами решат, когда возвращаться обратно.

Чувство недоверия к Асхабу все больше усиливалось у Муртазали, но, воспитанный в лучших традициях горцев, он не стал перечить ему.

– Отец, а как думаете вы?

– Асхаб прав. Не будем спешить. Завтра с утра отправимся в путь.

Ночь окутала все мраком, когда они управились с покупками. У Асхаба был давнишний кунак Хаким, и горцы решили переночевать у него. Когда они постучались, двери открыл мальчик лет пяти.

– Ассалама алейкум, дядя, отца дома нет, он уехал по делам, а мама себя плохо чувствует и не может выйти.

– Ничего, мы сами зайдем, ты нам покажи место, где переночевать, – Асхаб нагло вошел, как к себе домой.

Тот факт, что хозяина дома нет, должен был остановить его.

– Ночевать в доме, где муж в отъезде, но остались женщина с ребенком, – это неуважение, – возмутился Максуд. – Давай пойдем в другой дом или отправимся домой.

– Что ты, Максуд, как баба? Хозяйка этого дома – Сарат, она всегда мне рада как дяде и примет нас, как полагается.

– Но дома нет мужчин, это неправильно.

– Но мы же пришли сюда не с каким-либо намерением, а всего лишь переночевать. У них есть отдельная комната, отведенная для гостей, там и переночуем.

Асхаб зашел к Сарат, а в руках он нес банку с урбечем.

– Салам алейкум, Сарат, как дела, здоровье? Куда запропастился Хаким? Уж больно хотелось повидаться с ним. Ой, прости, забыл, вот возьми нашего урбеча с медом. Обязательно угостись.

– Спасибо, дядя. Как вы сами, тетя Халима, ваши дети? Все у вас хорошо?

– Да, дочка, все хорошо. Спокойной ночи. Не выходи, мы сами устроимся на ночлег, не беспокойся, – с этими словами Асхаб вышел из комнаты и прикрыл дверь.

Глаза его блестели огнем, как у хищника, увидевшего дичь. Что-то недоброе почудилось Муртазали в этот момент. «Этот Асхаб – нехороший человек. Как это мой отец с ним сдружился?» – задавался юноша вопросом. Муртазали долго ворочался, гнал из головы вереницу мыслей. Заснул он далеко за полночь.

– Вставай, Муртазали, уже утро, – разбудил сына Максуд. – Этот шайтан Асхаб куда-то пропал, да и осла его нет. Нам тоже пора в дорогу, завтра свадьба. Надо успеть приготовиться.

– Мне этот Асхаб совсем не по сердцу, и взгляд у него лукавый.

– Ну его. Это мать твоя навязала. Седлай осла, пора в путь.

Максуд хотел было попрощаться с хозяйкой и поблагодарить, но Сарат еще не встала. А стучаться спозаранок к беременной женщине он не захотел.

То, что Асхаб исчез, не сказав ни слова, беспокоило Максуда.

– Мир этому дому, – Максуд вышел на улицу, где его поджидал Муртазали с оседланным ослом.

Они отправились в путь. Исчезновение Асхаба не давало покоя Максуду. Столько в голове мыслей пронеслось, но искать, узнавать, где он, времени уже не было. Нужно было успеть хотя бы к обеду вернуться домой. Отец с сыном спешили и спускались по извилистой дороге. Когда достигли ущелья, решили немного перевести дух и присели на камнях. Максуд вытащил из хурджина сверток с хлебом и сыром. Отломил кусок хлеба и сыра и отдал сыну.

– Подкрепись, сын. Мне что-то не хочется. Как-то некрасиво получилось, не поблагодарили Сарат за гостеприимство и ушли. Да и Асхаб исчез, ни слова не сказав. Может, он попрощался, а мы спали и не услышали? Ну да ладно. Бог с ним, с Ахсабом. Зря мы приехали сюда, ничего путного так и не получилось. Если бы не Кавсарат со своим нытьем, я бы не проделал этой дороги сюда.

– Ничего, отец. Думаю, до обеда успеем домой.

– Пойдем, сынок, пора, – Максуд медленно встал, взял под уздечку осла и продолжил путь, вслед за ним шел Муртазали. Вдруг послышался нарастающий шум, в котором можно было различить яростные крики. Отец с сыном остановились.

– Муртазали, поднимись на гору и посмотри, что там.

– Сейчас, отец, – Муртазали с легкостью преодолел склон и поднялся на гору. – Отец, там толпа людей. Они что-то кричат и бегут сюда. Что у них произошло, отец? Я пойду узнаю.

У Максуда сердце сжалось от предчувствия беды.

– Асхаб, что ты натворил? Муртазали, не иди туда, скорее спускайся сюда, нам нужно побыстрее уйти. Чует мое сердце что-то недоброе. Лучше нам сойти с дороги и спуститься по ущелью, а там по другой дороге пойдем.

И действительно, только они успели скрыться в глубине ущелья, как яростная толпа пронеслась мимо них. Высокая трава скрыла горцев от взора людей. Они по заросшей дороге спускались незаметно вниз. В это время осел предательски начал кричать.

– Надеюсь, люди ушли и не услышали нашего певца.

Но не тут-то было. Не успел Максуд закончить фразу, как со всех сторон раздались крики:

– Убейте их, убейте! Не дайте им уйти.

Посыпался град камней. Отец с сыном, убегая, ринулись вниз по ущелью, уже ни о чем не думая. Они бежали и бежали, пока Максуд не остановился.

– Муртазали, беги, сын мой, беги. Я прошу тебя, ради нас, беги… – обессилев, Максуд упал без чувств.

– Отец, я не могу тебя бросить, я не уйду. Будь что будет, – он сел рядом с отцом и обнял его. У Муртазали в глазах блеснули слезы, ему почудился образ Гулай.

Разъяренная толпа окружила их и начала забрасывать камнями. Максуд пришел в себя, попытался подняться и сказать что-то, но не было сил. Увидев бездыханное тело сына, он закрыл глаза, отдаваясь воле Аллаха, и начал молиться:

– О, Аллах, за что ты наказал нас? Прости, если прогневали тебя, – сквозь слезы он увидел, как огромный камень летит в него. Отец и сын нашли свою смерть в ущелье, вблизи села Уцхури, так и не узнав причину казни.

Месть

Ко дню свадьбы Максуд и Муртазали так и не вернулись. Всех родственников это насторожило. Было решено отправиться на поиски пропавших. Братья Максуда и племянники оседлали единственную лошадь в селе и отправили одного из молодых родственников вперед, остальные пошли пешком. Но не успели они отъехать и на километр, как им навстречу попался джигит из соседнего села. Поравнявшись с ними, он слез с коня и поздоровался:

– Ассаламу алейкум, братья.

– Ваалейкум салам.

– Я скачу в ваше село передать печальную весть. Вчера в селе Уцхури произошло несчастье с двумя вашими сельчанами в ущелье Миркада. Вам следует передать родственникам, чтобы поехали туда с маслиатчиками.

– Что случилось, брат? Объясни, о чем ты говоришь?

– Всего, что произошло, я не знаю, но факт в том, что жители села Уцхури разгневаны, поэтому думаю, что случилось что-то плохое.

– Вай, Аллах, что же это такое!

– Спасибо, брат, что пришел и поведал нам о случившемся. Мы родственники тех несчастных. Как раз вышли на их поиски.

– Султан, возвращайся домой и позови с нами поехать Салам-кади. А ты, Муслим, поезжай в районный центр за председателем и заодно попросите Ахмедпашу поехать с нами. Мы по дороге заедем в соседнее село, попросим их председателя колхоза тоже к нам присоединиться и еще кого-нибудь из уважаемых людей их села, – распорядился Бахмуд, брат Максуда. Он понимал: случилось что-то непоправимое, и он не в силах это изменить. Всю дорогу шел молча, погруженный в свои мысли, и если кто-то пытался с ним заговорить, отвечал суровым взглядом.

Путникам дорога казалась бесконечной. Угнетающая тишина и неизвестность действовали на них удручающе. Через несколько часов они дошли до злосчастного ущелья вблизи села Уцхури. Здесь их грозно остановила группа вооруженных людей.

– Кровные враги не смеют ступать на нашу землю. Вам сюда нельзя.

Бахмуд не понимал, в чем дело, он подошел близко к этим людям и сказал:

– Ассаламу алейкум, братья. Мы пришли с миром. Хотим узнать, что случилось? Нам сказали, что с нашими сельчанами произошло несчастье. Скажите ради Аллаха, что случилось?

– Идем сюда, посмотри вниз. Видишь там тела двух шакалов? Они убили беременную женщину и ее сына. Они вошли в их дом под видом кунаков, воспользовались ее доверием и отсутствием хозяина дома. Вероломно совершили убийство и ограбили. Пусть их проклятые тела лежат там! Пусть их растаскают дикие звери, а души никогда не найдут покоя!

– Не может быть… Как же так? – бормотал в ужасе Бахмуд, – это же мой брат и его сын. У них сегодня свадьба… – он схватился за сердце и упал на колени. – Этого не может быть. Мой брат не мог такое совершить. Здесь какая-то ошибка. Они приехали сюда продать немного урбеча и купить невесте серебряные украшения.

– Верно говоришь, их было трое, один из них сбежал. А этих мы нагнали и покарали. Нам нужен тот третий, иначе вы никогда не заберете тела этих двух, и вражда между нашими селами усугубится.

– Но брат, мы не знаем, кто был с ними. Я знаю лишь то, что это кунак моего брата из районного центра. Нужно спросить у его жены, только она может знать имя того человека. Но прошу, позвольте нам забрать тела, чтобы похоронить. Какое бы зверство они ни совершили, они уже наказаны.

– Пока не выдадите сбежавшего, не вернете награбленное и не уплатите штраф, мы не позволим вам даже приблизиться к ним.

В глубокой печали Бахмуд и его сопровождающие вернулись в село.

Бахмуд первым делом пришел в дом брата. Толпа людей собралась у дома. Они уже судачили о произошедшем. Дурные вести распространялись со скоростью света, несмотря на отсутствие коммуникаций.

Бахмуд молча прошел мимо них, стараясь не встретиться глазами с людьми. Он вошел в дом брата и обратился к Кавсарат.

– Сестра, скажи, с кем мой брат пошел в село Уцхури? Как его зовут? Это очень важно.

– Я не знаю его имени, видела пару раз лишь мельком. Мы его называли просто Хула ацци. Имя известно было только Максуду. А где его дом – не знаю.

У Бахмуда от слов Кавсарат помутился разум.

– О чем говорит эта женщина? У нее убили мужа и сына, а она покрывает виновника. Ты, дочь шайтана, у тебя есть в жизни что-то святое?! Назови мне имя этого человека! Я знаю прекрасно, что он кунак вашей семьи и не знать его имени ты не можешь. Говори его имя, иначе я не ручаюсь за себя!

Чтобы спасти себя от угроз Бахмуда, Кавсарат притворилась, что упала в обморок. Женщины в комнате окружили ее и с упреком обратились к Бахмуду:

– Что ты такое говоришь? Если бы она знала, разве не сказала бы об этом? Лучше тебе успокоиться и прочитать молитву за упокой души брата и племянника. Твои пустые обвинения и угрозы в такой час ни к чему хорошему не приведут.

Бахмуд безнадежно махнул рукой и вышел из комнаты. Пустота в его сердце была так велика, что уже ничто не могло ее заполнить.

Целую неделю продолжалось противостояние. Кавсарат так и не назвала имени своего кунака. Выдавать было некого. Родственники собрали все, что требовала пострадавшая сторона. Переговоры вели уважаемые представители разных сел и военизированный отряд милиции из районного центра. Только на седьмой день разрешили забрать тела. В воздухе стоял ужасный смрад от гниющей плоти. О проведении омовения и речи не могло идти. Тела завернули в белую бязь и положили на арбу.

Траурная процессия двинулась обратно домой. В это время поднялась буря, небо почернело, раскаты грома покатились по ущелью. Стихия не унималась, как будто желала поразить путников. Пошел дождь, и чем дальше шли, тем сильнее он становился, и перешел в ливень. Когда процессия достигла реки, пришлось остановиться и подождать, пока не прекратится дождь. Люди не могли перейти бурную реку, сносившую все на своем пути. А дождь и не собирался останавливаться, все лил и лил.

Процессия укрылась в небольшом углублении у подножья скалы, куда вода не попадала. Так они просидели около шести часов, пока природа не успокоила свой гнев. Перед яростью природы человек – ничто. Ему приходится уступать. Хотя скоро дождь остановился, буйная река не могла успокоить свой нрав. К вечеру водный поток уменьшился, и путники смогли продолжить траурное шествие. В дневное время до села дорога занимает около четырех часов при быстрой ходьбе, а учитывая то, что уже наступила ночь, был шанс добраться до дому ближе к утру.

Дорога в темноте давила на путников тяжестью оков. Многие осуждали поступок отца и сына, но только Бахмуд не мог поверить, что его родной брат способен на такое коварство. Они вместе росли, делили все беды и радости пополам. Он знал все его плохие и хорошие стороны. Но на убийство, особенно женщины и ребенка, его брат точно не был способен. Он был добрым человеком и не мог в один миг стать тем, кем его считают. «Нужно найти этого кунака, только он может пролить свет на правду. Что-то Кавсарат темнит. Не может быть, чтобы она не знала, как зовут их кунака. Я обязательно доберусь до правды, чего бы это мне ни стоило. Мне нужна чистая правда», – последние дни его занимали только эти мысли.

Чем дальше двигались, тем труднее было идти. Темнота мешала быстрому продвижению. Чтобы осветить дорогу, зажгли факелы. Если существует ад на земле, то они прошли через него. Намокшая одежда прилипала к телу, а холод ночи пронизывал их тела насквозь. Разжечь костер и высушить одежду никто не решился. Думать о неудобствах в такой час было неуместно. Бахмуд размышлял: «Наказание за грехи брата и племянника коснулось и их. Не зря говорят, что поступки людей отражаются и на их близких. Ничего не проходит бесследно. Это наказание нужно нести с покаянием в сердце, чтобы очиститься перед Всевышним».

Только к рассвету добрались до дому. Все жители села собрались у дома Максуда. Похороны прошли в глубокой тишине и печали. Люди боялись сказать лишнего и задеть чувства близких людей.

Гулай также сидела среди женщин и рыдала. Женщины вокруг причитали:

– Не сдерживай себя, Гулай, кричи, кричи: «Пусть твоя невеста умрет!»

По религиозным обычаям между ними был заключен никах, и они фактически уже были мужем и женой. Убитая горем девушка так и не смогла ни слова вымолвить. Она только горько плакала над разбитыми в прах мечтами, о любимом, которого навеки потеряла. Ничто больше ее не волновало. Нет Муртазали – и нет надежды на счастье. Как жить без него? Все закончилось, так и не начавшись. «О, Аллах, за что ты так наказал меня?» – спрашивала Гулай, обратившись к небу.

Все, что говорили о Муртазали и его отце, она считала вопиющей ложью.

В этот момент Кавсарат в истерике набросилась на Гулай.

– Ты, бессовестная, даже горевать не можешь, как положено. Из-за тебя я потеряла сына и мужа! Это ты, непутевая, во всем виновата! Будь ты проклята, – в гневе начала Кавсарат избивать свою невестку. Вместе с ней и другие ее родственницы накинулись на бедную девушку.

– Что вы делаете, опомнитесь, – встала на защиту племянницы тетя Цибац. – В чем ее вина? Оставьте ее в покое.

Вместе со своими родственницами с большими усилиями Цибац вызволила Гулай из рук разъяренных женщин и отвела домой. В этот момент Аминат не оказалось рядом.

– Что за люди? Как можно так поступать? – причитала Цибац. – Как у них языки повернулись сказать такое? Бедная моя девочка, за что тебе эти несчастья?

Гулай от унижений и оскорблений не могла прийти в себя. Всё вокруг как в тумане. Девушка потеряла сознание. Вызвали Таймасхана и Аминат. Они не ожидали такого. С их стороны ни намека на большой калым не было. Они, наоборот, убеждали Кавсарат, что их все устраивает.

– В том, что случилось с Максудом и Муртазали, вина лежит на самой Кавсарат, – выдавила сквозь слезы Аминат. – Кто ее просил приносить богатые подарки? Нас все устраивало. Сама отправила их на верную гибель, а обвинила мою дочь.

От случившегося у всех родственников был шок.

– Как пойти в дом, где нас прилюдно оскорбили, – с горечью сказала Аминат. – Я больше не пойду к ним. И ты не пойдешь, – повернулась к мужу, – хватит с нас и с нашей дочери унижений.

– Ты права, Аминат, – старалась успокоить сестру Цибац, – вам и не нужно. Мы побудем там. Попробую их убедить, поменять свое отношение к случившемуся.

Цибац и другие родственницы ушли, оставив Аминат и Таймасхана в глубокой печали. Гулай еще лежала без чувств.

Предательство

Отыграем немного события назад и попробуем разобраться, что произошло с Кавсарат и почему она так и не назвала имя Асхаба брату Максуда.

Оказалось, что Асхаб опередил всех. Отравив урбечем Сарат и ее сына, он собрал все ценности в доме и ушел в темноте со своим ослом, а уже рано утром был у дома Кавсарат. Он втайне встретился с ней и рассказал, что ее муж и сын ограбили дом богатой женщины:

– Они попросили меня выехать пораньше, чтобы предупредить, что чуть задержатся. А на случай, если их поймают, у них не будет украденных вещей, и обвинить их никто не сможет. Вот, сестра, эти драгоценности они передали тебе. Спрячь их надежно. И ни в коем случае никому не говори, что я был у тебя. И еще одна просьба: никому не называй моего имени. А это, сестра, тебе подарок на свадьбу от меня, – Асхаб вложил увесистую серебряную подвеску с камнями в руку Кавсарат.

Кавсарат еще не знала о участи постигшей ее мужа и сына. Она поклялась Асхабу, что никому не скажет ни слова, и поблагодарила его. А после ухода Асхаба она раскрыла сверток, и в ее глазах замерцали огоньки. Она никогда в жизни не видела таких украшений. Вместо того чтобы переживать о судьбе близких, она принялась примерять украшения. Когда услышала шум в дверях, быстро завязала сверток и спрятала его на потолке между большой перекладиной из бревна и досок.

– Кавсарат, доброе утро! Мы пришли помочь с приготовлениями к свадьбе, – это соседки спозаранок торопились помогать. – А где Максуд и Муртазали? Их во дворе нет. Они что, спят еще?

– Муртазали понятно, что много спит, – улыбнулась веселая соседка, – его ждет бессонная ночь, а на Максуда это непохоже.

– На самом деле их пока нет, но они вот-вот должны прийти. Вы проходите в дом. Сейчас все родственники тоже соберутся.

Приготовления к свадьбе были в самом разгаре, а отец с сыном так и не появились. Старший брат Максуда, Бахмуд, обратился к Кавсарат:

– Сестра, а где мой брат и племянник? Почему их до сих пор нет? Что случилось?

– Не знаю, что и думать. Они вечером уже должны были быть дома.

– Куда они пошли?

– Продать урбеч и купить украшения для невесты в селении Уцхури.

– Я с родственниками поеду искать их. Пока ни о чем никому не говорите. Даст Аллах, все обойдется.

Через некоторое время пришло известие от Бахмуда, что с Максудом и Муртазали произошел несчастный случай, и они направились в селение Уцхури.

О, Аллах, что почувствовала Кавсарат, когда узнала о гибели сына и мужа? Конечно, она горько страдала об утрате самых близких ей мужчин. Она вот-вот была готова назвать имя Асхаба Бахмуду, но кое-что удержало ее от этого… И это не обещание. Ее гораздо сильнее волновал тот факт, что придется отдать все украшения. Максуд и Муртазали погибли, их не вернуть, а украшения ей еще пригодятся. Она молода, ей всего 38 лет. Любой одинокий мужчина захочет составить союз с ней. Тем более с таким-то приданым!

Не успели предать тела Максуда и Муртазали земле, Кавсарат отправила родственников к родителям Гулай, чтобы те вернули калым и все подарки, врученные во время помолвки. Конечно, родители Гулай, люди уважаемые, выполнили условия Кавсарат и вернули все подарки. При этом совесть не позволила им самим истребовать у убитой горем женщины все подарки, подаренные ей и ее тухуму, как того требует обычай. У них было и так много забот о судьбе их любимой дочери. Они понимали, как тяжело сейчас приходится Гулай. Ненужные слова и поступки сделали бы только хуже.

Во власти предрассудков

С трагических событий прошел год. Таймасхан и Аминат волновались о чувствах дочери, поэтому дали ей время оправиться. Но вопрос о скорейшем замужестве больше не мог терпеть отлагательств. Им поскорее хотелось стать бабушкой и дедушкой, понянчить внуков и увидеть радость в потухших глазах дочери.

Но перед ними стояли две непростые задачи. Во-первых, девушка, потерявшая жениха, была не самой желанной невестой. В народе существует поверье: если солнце один раз не взошло в судьбе девушки, то и второй раз оно уже не взойдет. Во-вторых, родителей пугал настрой Гулай. Она напрочь отказывалась слушать о замужестве.

Несмотря на то, что она потеряла жениха перед свадьбой, за год все же приходили несколько семей с предложением. На этот раз родители решили сделать выбор самостоятельно. Как бы трудно ни было с дочерью, они сумеют договориться. Но вот за кого выдать дочь, нужно решить в скором времени. Из двух претендентов один был вдовцом, вторым был их несостоявшийся жених – Магомед, сын родственника Курбана. У Магомеда уже была невеста, и все шло к заключению брака, но когда погиб Муртазали, он разорвал помолвку и решил попытать счастья, еще раз посватавшись к Гулай.

Гулай же была далека от всего, что происходило вокруг нее. Девушка полностью ушла в себя, ни с кем не общалась, не делилась своими переживаниями и погрузилась в собственные мысли, которые вереницей сменяли одна другую. Она и раньше не была открытой, а смерть Муртазали напрочь лишила ее желания говорить о своих чувствах с другими.

Единственное утешение она находила в работе. С утра до вечера, не покладая рук, крутилась по хозяйству и вечером ложилась спать без задних ног. Только работа помогала ей забыться. В том числе и это делало ее желанной невесткой и женой для любой семьи.

Свадьба

В доме Таймасхана собрались гости. Они пришли посодействовать принятию решения о замужестве Гулай. Все родственники понимали, что Таймасхан и Аминат не могут давить на дочь. Тем не менее все также осознавали, что она их единственная дочь и вопрос с браком нужно скорее решить. Тетя Цибац, старшая сестра Аминат, выступила в роли посредника. Она была женщина волевая, но при этом умела лаконично вести разговоры и убеждать людей.

Цибац подозвала к себе Гулай и начала беседу:

– Гулай, дочь моя, жизнь не так легка, как нам того хочется, и наши желания не всегда совпадают с возможностями. В жизни каждого человека случается много и хорошего, и плохого. Одно всегда сменяется другим, за ночью наступает день. Мы не можем горевать вечно. Ты любила Муртазали, и твое горе мне понятно. Душевную рану не излечить, боль утраты не восполнить словами. Но ты пойми и боль своих родителей. Ты у них одна. Если ты не создашь семью и не родишь детей, кто их осчастливит? Ты же видишь боль одиночества и тоску в их глазах.

– Но, тетя, как выходить замуж за человека, к которому ничего не чувствуешь?

– Понимаю, все понимаю. Думаешь, мы с твоей мамой по любви выходили? Нас даже не спрашивали. Родители выдают девушек за тех, кто приходит сватать. Если часто отказывать, больше не придут. Отказывать тоже нужно в меру, дочка. Люди идут в дом просить девушку в соответствии со своим положением. Знаешь, ведь не так легко идти в чужой дом с предложением. Если один раз откажут, значит, и второй, и третий раз последует отказ. Обида и ненависть тогда зарождаются у людей. Они начинают наговаривать, порочить доброе имя девушки. Никто не подумает о твоем горе. Муртазали был тебе женихом, но не мужем. Не пристало девушке долго горевать по жениху. Уже год прошел. Ты пойми, если ты будешь все время отказывать, люди подумают, что ты нечиста, поползут слухи. Это еще больше опечалит тебя и твоих родителей. К тебе сватаются и Магомед, сын дяди Курбана, и сосед ваш, вдовец Рабадан. Давай, дорогая, решай, за кого будешь выходить, не мучай нас и себя, а там посмотришь, и жизнь наладится.

– Мне уже все равно. Решайте сами.

– Но, может быть, ты все же сделаешь сама свой выбор?

– Мне оба они до глубины души безразличны. Если честно, даже неприятны. Видимо, таков мой удел – не знать счастья, – Гулай закрыла лицо руками и расплакалась.

Тетя Цибац ее нежно обняла и продолжила уговаривать:

– Ну, что ты, глупышка, такое говоришь?! Какие твои годы! Ты будешь счастлива, поверь мне. Со временем все пройдет. Раз ты не можешь выбрать, мы сами решим, с кем заключить союз. Мы тебе плохого никогда не желали. Успокойся,

моя милая.

Еще немного тетя Цибац посидела с Гулай, утешала ее, стараясь не ранить чувства Гулай своими наставлениями.

Когда тетя Цибац собралась уходить, Гулай сказала:

– Тетя, я не хочу шумной свадьбы. Скажи это всем.

– Я поговорю с родителями, и все устроим как надо.

Когда тетя ушла, Гулай вышла на крыльцо. Села на краю под навесом и смотрела на черное, безмолвное, холодное небо, усеянное яркими звездами.

Почему-то в горах небо кажется таким близким, звезды ярче, а луна огромной. Раньше звезды и луна радовали ее, но сегодня они напоминали ей о Муртазали и разбитых мечтах. Из глубины ее сердца раздалась песня:

Для тебя цветы соберу,

На могилу их положу,

Посижу с тобой до ночи,

И в темноте зажгу свечи.

Для тебя песню сочиню

И в тишине ночи спою,

Но услышишь ли, не знаю,

Мой далекий голос с земли.

Небожитель мой!

Эхом отзовись, эхом отзовись…

Как песок сквозь пальцы ушел он из ее жизни, унося с собой все надежды на счастье. Слезы лились из глаз, неподвластные разуму. Всем своим нутром она чувствовала боль утраты и не могла ее остановить. У Гулай было такое чувство, словно кто-то сглазил ее счастье.

– Гулай, – послышался ей голос, – Гулай, иди в дом. – В какой-то миг ей показалось, что Муртазали ее позвал, но это был отец.

– Сейчас, отец, – с трудом успокоившись, Гулай взяла себя в руки и зашла в дом. Гостей уже не было. Все разошлись. Она в своих страданиях и не заметила, как они ушли.

– Садись, дочка, – сказала Аминат, – мы все хорошенько подумали и приняли решение заключить союз с семьей дяди Курбана. В конце концов, они давно хотели с нами породниться. Если и сейчас откажем, они нас не простят. Я не хочу вражды внутри тухума. Видимо, Магомед и есть твоя судьба.

– Как хотите, так и поступайте, – безразлично ответила Гулай и ушла спать.

Тяжелая выдалась ночь для всей семьи. Принятое решение никого не радовало, но каждому пришлось смириться. Сразу на следующий день состоялось сватовство, свадьбу назначили на ближайшие выходные.

В день свадьбы похолодало, стояла осень. Гости один за другим собирались во дворе, а в доме Таймасхана наконец зазвенела долгожданная музыка. Вся родня гуляла и радовалась. Зурна Махди громко распевала горные мотивы. Молодежь танцевала зажигательную лезгинку. Пары сменяли друг друга на танцплощадке. Весельчаки Али и Муса нарядились в женскую одежду и танцевали шуточные танцы. Это веселило всех. Так прошел целый день за танцами, песнями и застольем в перерывах.

Взрослые женщины занимались готовкой еды, накрывали столы, мыли посуду, молодые ходили за водой к роднику.

К десяти часам пришли провожатые со стороны жениха с подарками для невесты. Они принесли полный казан халвы, высушенную тушу барана, платки, отрезы шелка и тафты на платья, серебряные украшения. Провожатые со стороны невесты провели их к столу с угощениями, и пока гости принимали пищу, собрали молодых девушек, чтобы вместе вынести вещи для приданого: большой деревянный сундук, зеркало в бронзовой оправе, посуду, подушки, матрасы, одеяла, ковры, паласы и другую утварь, необходимую в доме для молодой семьи. Когда подошли провожатые со стороны жениха, все выстроились в ряд и двинулись к дому Магомеда.

Приданое Гулай считалось довольно богатым – не каждая семья могла позволить себе дать дочери столько вещей, поэтому многие вышли на улицу посмотреть, что несут в дом жениха.

Большая ответственность за оформление комнаты молодых лежала на провожатых со стороны невесты. Они должны были украсить комнату до наступления ночи. Как только дошли до дома жениха, начали расставлять вещи по местам, при этом всегда советовались друг с другом. Нужно было учесть все мелочи: обить бархатом все стены, развесить медные подносы, фарфоровые и глиняные тарелки и другую утварь. На другой стороне, рядом с тахтой, установили сундук. Там же на стене повесили зеркало. Под потолком натянули веревку, на ней разместили платки, отрезы и одежду из калыма и приданого. Рядом с сундуком аккуратно сложили паласы, ковры, одеяла и подушки.

Это все проделывалось с одной целью – показать приданое и калым гостям, чтобы те могли по достоинству все оценить.

Когда закончили наряжать комнату, уже вечерело, пора было идти за невестой. Процессия с провожатыми с обеих сторон пришла обратно в ее дом. Все предвкушали, когда выведут невесту из дома, особенно ждали молодежь и дети, приготовившиеся собирать сладости, которыми по обычаю осыпают девушку, когда она покидает родительский дом.

Пока все подготовили и процессия наконец-то двинулась в путь, прошло немало времени. Уже сильно стемнело. Пришлось зажечь факелы. Ночь была темной и холодной.

От дома Гулай до дома Магомеда свадебная процессия шла пешком. Невесту накрыли гульменди белого цвета, спрятав ее лицо, – таков обычай гор. Подруги с обеих сторон держали ее за руки. На дорогах стояла группа людей, просящая выкуп, чтобы пропустить невесту к дому жениха.

Перед входом в новый дом опять осыпали невесту сладостями, а она у порога опустила кусок хлеба на пол. Гулай завели в комнату для молодых, свекровь угостила медом невесту, а потом остальных. Гулай усадили на тахту и посадили к ней на колени маленького мальчика со словами: