«Только с русскими!» Воспоминания начальника Генштаба Египта о войне Судного дня

* * *

© Саад эль-Шазли, 2023

© ООО «Издательство Родина», 2023

Введение

Это военные мемуары: мои воспоминания о работе начальником Генерального штаба египетских Вооруженных сил во время арабо-израильской войны в октябре 1973 года. Насколько мне известно, эти мемуары уникальны тем, что написаны офицером арабских вооруженных сил – современником событий. Я писал эту книгу с неохотой, грустью и гневом. Когда я говорю, что мой гнев непосредственно обращен на того человека, который является президентом Египта, становится понятно, почему я, солдат, всю жизнь служивший своей стране и своему народу, неохотно взялся за перо и с грустью осознал, что это мой неотвратимый долг.

О конфликте 1973 года написано много книг. Почему же до сих пор скрываются столь многие факты? Почему многое из того, что написано, искажает сами факты или их толкование? Одна из причин, конечно, это невежество авторов. Но есть и более глубокая причина. Как я покажу, ведется целенаправленная кампания по сокрытию того, что в действительности случилось во время этой войны. Почему, например, до сих пор нет ответа на следующие вопросы?

Вопрос первый. Почему после успешной переправы через Суэцкий канал египетские вооруженные силы не развили наступление в восточном направлении и сразу же не захватили Синайские перевалы?

Вопрос второй. Соответствуют ли действительности упорные слухи о том, что высшее командование Египта ожидало прорыва противника в западном направлении через канал в районе Деверсуара – то есть именно там, где противник и совершил прорыв – и готовило план его уничтожения? Я подтверждаю, что это действительно так. Почему же тогда египтяне не провели заранее спланированную контратаку?

Вопрос третий. Почему вместо этого египетские вооруженные силы позволили противнику день ото дня развивать наступление в западном направлении? Ответ, как я покажу, таков, что политики, особенно президент Анвар Садат и его министр обороны генерал Ахмед Исмаил Али, все время налагали запреты на наши планы.

Вопрос четвертый. Кто несет ответственность за окружение египетской Третьей армии? Опять же, политики или военные?

Вопрос пятый. В какой степени это окружение повлияло на исход войны, не только в военном, но и политическом отношении, и не только для Египта, но и всего арабского мира в целом?

* * *

Я был начальником Генерального штаба Вооруженных сил Египта более двух лет, до начала войны, во время ее и до 12 декабря 1973 года. Другими словами, я знал ответы, хотя никогда не собирался их обнародовать. Но в 1974 и 1975 году, когда я работал послом сначала в Лондоне, а потом в Лиссабоне, меня все больше огорчало то, что я читал об этой войне. Я ожидал лжи со стороны наших врагов, но не нашего руководства.

Конечно, существовал еще и личный фактор. Основной задачей тех в Каире, кто и сейчас претендует на то, чтобы сообщать информацию о войне из первых рук, похоже состоит в том, чтобы всячески принизить мою роль как начальника Генерального штаба армии Египта. В отношении себя, меня это не волнует; я вполне доволен мнением моих соратников. Меня огорчало и сердило то, что такая кампания против меня неизбежно вела к полномасштабному искажению всего, что было достигнуто армией в целом. Они не упоминали о длительной и тщательной разработке нашего плана наступления. Лишь походя упоминали о труднейшей подготовке к форсированию канала и обучении солдат. Героические подробности самой переправы потонули в хоре льстивых голосов, приписывающих все успехи руководству одного человека. И когда эти «информированные» рассказчики доходят до прорыва израильтян на египетскую сторону канала, они опускаются до неприкрытой лжи. Не упоминается моя стычка с президентом Садатом 16 октября по поводу того, как решать эту проблему. Не упоминается и то, как день за днем президент Садат и министр обороны налагали запреты на наши планы. Зато для объяснения причин этой катастрофы президент и его прислужники пытались взвалить всю вину на меня и тут же распространить ее на тех храбрых воинов, которыми я имел честь командовать.

Именно для того, чтобы восстановить их доброе имя, в октябре 1976 года, после трех лет публикаций, искажающих истину, я решил написать эти мемуары. В моей работе мне помогали официальные документы, которые остались в моем распоряжении. Годом позже, в октябре 1977, был готов первый черновой вариант книги.

Я колебался. Я знал, что эта публикация приведет к конфронтации с президентом Садатом, к чему я не стремился. Я также не хотел делать ничего, что могло бы нанести вред процессу установления мира. Итак, я терпеливо и с грустью следил за ходом событий из Лиссабона, но теперь я уже был готов действовать. Последующие действия президента подтвердили мои опасения. В ноябре 1977 года президент нанес плохо подготовленный визит в Израиль, где многое отдал и ничего не получил взамен. В апреле 1978 года он добился сомнительной чести стать первым главой государства, выпустившим мемуары во время пребывания на посту; даже согласно самым снисходительным оценкам таких трудов, его книга явно служила самовосхвалению. Казалось, что все успехи Египта были его личными успехами, а во всех неудачах были виноваты другие. Наконец в мае 1978 года Египет увидел логическую кульминацию такой самовлюбленности, когда Садат начал применять репрессивные меры против своих политических противников в качестве единственного способа заглушить растущую критику его политики.

Я решил, что пришло время высказаться. 19 июня 1978 года я нанес второй внезапный удар… Я выступил против Садата, оставил свой пост и с тех пор не ступал на землю Египта.

Президент Египта Анвар Садат

Премьер-министр Израиля Голда Меир

* * *

Я посвящаю эти мемуары солдатам и офицерам Вооруженных сил Египта. Это рассказ о них; наконец сказана правда об их триумфе. Я горжусь каждым днем, проведенным на посту начальника Генерального штаба. Я горжусь тем, что во время моей работы было спланировано и проведено первое успешное наступление арабских сил против Израиля. Они являются свидетелями того, что я пишу правду. У меня есть документы, подтверждающие каждое слово. Но только египетский солдат знает всю правду – некоторые ее части известны тысячам, некоторые сотням, некоторые – лишь небольшой горстке людей. Отрицать эту правду будут те, кто продался, в некоторых случаях в буквальном смысле, президенту Садату, но они для меня ничего не значат.

Начальник Генштаба ВС Египта генерал Саад эль-Шазли, автор этой книги

Начальник Генштаба Армии обороны Израиля (ЦАХАЛ) генерал Давид Элазар

Помоги нам, Аллах, направь нас на верный путь и дай нам мужество сказать правду, каковы бы ни были последствия.

Генерал Саад эль-Шазли

начальник Генерального штаба

Египетской армии во время

арабо-израильской войны в октябре 1973 года

Пролог. Полоса заграждений

Что представляла собой полоса заграждений? Для современной армии реки и каналы не представляют больших трудностей. Десантные легкие танки и боевые машины пехоты (БМП) идут во главе десанта и создают плацдарм форсирования. В течение нескольких минут подвозятся, разгружаются, соединяются между собой и устанавливаются на место готовые секции мостов. К тому времени, когда подходят главные силы, переправа уже готова.

Но Суэцкий канал уникален. Его уникальная конструкция представляет огромную трудность для плавающих десантных средств атаки. Уникален масштаб оборонительных сооружений, воздвигнутых противником в дополнение к естественным препятствиям. Ширина канала составляет всего от 137 до 200 метров. Но все, кто видел Суэцкий канал, считают его непреодолимым.

Первое препятствие на пути форсирования состоит в том, что канал является искусственным водным путем, проложенным в песке, а песок осыпается. Чтобы помешать этому, берега канала укреплены бетонными стенами, поднимающимися над линией воды и круто уходящими под воду до дна канала.

В канале бывают приливы и отливы. Во время прилива вода поднимается до уровня одного метра ниже верхнего края бетонной стены, а при отливе опускается на два метра, а в южной части канала на три. Плавающие машины не могут, как собаки, прыгать в воду с берега метровой высоты, во всяком случае, не подвергаясь значительному риску. Даже если это им удается, то как выбраться на берег на другой стороне?

Поперечное сечение Суэцкого канала. Плечи откосов канала (А и Б) построены из камней и цемента. Эти плечи необходимо было разрушить перед тем, как канал мог форсировать легкий плавающий танк или иное транспортное средство или до введения в строй какого-либо плавающего моста

Вторым препятствием является гигантская песчаная насыпь, сооруженная противником вдоль всего восточного берега канала. Шесть лет израильские бульдозеры упорно нагребали песок все выше и выше, причем, естественно, их усилия были в основном сосредоточены в местах наиболее вероятного форсирования. Там насыпь возвышалась на 20 метров и имела в основании столько же метров в толщину. (Склоны насыпи поднимались под углом 45–65 градусов в зависимости от прочности песчаной насыпи). Насыпь проходила так близко к каналу, что ее западный склон, обращенный в сторону нашего наступления, соединялся с крутым профилем бетонной облицовки.

Над этой внушительной насыпью возвышается третье препятствие: 35 укреплений линии Бар-Лева. Глубоко вкопанные в землю опорные пункты могут быть поражены только 500-килограммовыми бомбами, а огневые позиции вокруг обеспечивают их полное прикрытие. Каждый опорный пункт полностью автономен и снабжен всем необходимым, чтобы выдержать осаду в течение недели. Каждый окружен минными полями и заграждениями из колючей проволоки. В среднем укрепления расположены на расстоянии около 5 км друг от друга, но в местах наиболее вероятного форсирования канала они находятся в 1,6 км друг от друга.

Израильский песчаный вал на восточном берегу канала, состояние на 6 октября 1973 года. Песчаный вал шириной 20–25 м. у основания и около 20 м. высотой Дорога на вершине вала, которая позволяет танкам передвигаться и маневрировать, оставаясь незамеченными с нашей стороны. Вдоль этой дороги оборудованы огневые позиции для танков, по 10 на одном километре

Все 35 опорных пунктов укомплектованы личным составом пехотной бригады. Для усиления Израиль выделил три бронетанковые бригады – 360 танков. Танки занимают огневые позиции на расстоянии 900 метров друг от друга между укреплениями. Вдоль насыпи идут две дороги: одна по гребню вала, другая позади его. Скрытно от наших глаз противник может перебрасывать бронетехнику для усиления любого слабого места.

Воспламеняющаяся жидкость. Поперечное сечение Суэцкого канала

Если противник получает сведения о готовящимся наступлении за достаточное время, чтобы танки могли подойти к насыпи, по всему фронту будет вестись пулеметный и противотанковый огонь. Если наши солдаты все-таки форсируют канал и высадятся на Синае, контратаки противника можно будет ожидать в зависимости от того, когда он узнает об этом. Мы посчитали, что в зависимости от того, где располагается бронетехника противника на другом берегу канала, противник сможет провести контратаку силами танковой роты и танкового батальона в течение 15–30 минут, а в худшем случае силами танковой бригады в течение двух часов после высадки нашего десанта.

Но как мы сможем переправиться через канал? Существовало и четвертое тайное препятствие. В глубине песчаного вала противник зарыл резервуары с воспламеняющейся жидкостью, выпускные трубопроводы которых управлялись из ближайших опорных пунктов. За несколько минут жидкость могла низвергнуться в канал, превращая его поверхность в адское пекло.

Таковы были препятствия: сам канал и оборонительные сооружения противника. Противник демонстрировал их каждому приезжему военному эксперту. Все они объявили их неприступными. Наша задача состояла в том, чтобы преодолеть их.

Глава 1. Выжить

У нас всегда была воля к борьбе. Даже в тяжелое время после поражения 1967 года мы сохраняли моральный дух и занимались ускоренным восстановлением в ожидании того дня, когда мы перейдем в наступление – либо чтобы уничтожить противника, оккупировавшего нашу территорию, либо чтобы заставить его уйти. Мы не предполагали, что ждать придется больше долгих шести лет.

Одной из причин, почему мы ждали так долго, было то, что в течение двух из этих шести лет мы уже вели войну с Израилем, так называемую «войну на истощение». Она редко упоминалась в заголовках международной прессы. Но она стоила нам тысяч жизней и десятки миллионов фунтов стерлингов. Я не собираюсь пересказывать историю этой войны; когда я был назначен начальником Генерального штаба, перемирие действовало уже более года. Но ее печальные уроки, наряду с уроками 1967 года, оказали такое влияние на наши планы октябрьской высадки, что я считаю необходимым обрисовать хотя бы важнейшие ее события.

Воссоздание наших вооруженных сил началось с помощью Советского Союза в течение нескольких недель после поражения в июне 1967 года. К сентябрю 1968 года, по крайней мере, наши сухопутные войска достаточно оправились, чтобы бросать вызов силам противника, расположившимся лагерем вдоль восточного берега канала. Так началась «война на истощение». В военном плане наша задача была в том, чтобы поднять моральный дух армии, потерпевшей сокрушительное поражение, и наносить урон противнику, очень чувствительному к людским потерям. Наш план состоял в том, чтобы обстреливать передовые позиции противника вдоль восточного берега и отправлять группы коммандос вглубь оккупированного Синайского полуострова, чтобы ночью устраивать засады против танков и грузовиков противника.

Сначала наши обстрелы и рейды приносили хорошие результаты. Но противник нанес ответные удары, высадив с вертолетов десантные группы в глубине Египта для подрыва жизненно важных объектов. Одним из них была электростанция в Наг Хаммади в Верхнем Египте, другим – каналы нашей системы орошения. Мы были вынуждены прекратить наши атаки. Однако через пять месяцев потребность что-то предпринять – наша потребность, порожденная отказом признать поражение – заставила нас поздней весной 1969 года возобновить наши усилия. Ответные действия противника были еще более яростными. В июле 1969 года в войну вступили ВВС Израиля.

Израиль быстро вывел из строя нашу систему противовоздушной обороны в северном секторе, создав, таким образом, коридор между Исмаилией и Порт Саидом для пролета его боевых самолетов вглубь дельты Нила. Нам не пришлось долго ждать, чтобы понять, что значит превосходство в воздухе.

9 сентября 1969 года десант из десяти танков и нескольких гусеничных машин пересек на морских судах Суэцкий залив и высадился недалеко от порта Зафарана. Во время однодневного рейда они уничтожили оборонительные сооружения, пункты воздушного наблюдения и все встреченные ими на прибрежной дороге транспортные средства. Вряд ли Зафарана была их стратегической целью. Наши части были рассредоточены, в их задачу входило скорее наблюдение, а не противодействие танкам противника, так как они были вооружены стрелковым оружием и противотанковыми ружьями с дальностью стрельбы до 450 метров. Танки противника расстреляли их с расстояния почти 2 км. Президент Насер тотчас сместил с должности начальника Генерального штаба. Но этим поражение не ограничилось. Значение этого рейда, помимо пропагандистской ценности для противника, состояло в том, что круговой рейд с побережья и обратно занял 12 часов, во время которых превосходство противника в воздухе было таково, что ни один египетский самолет или корабль не смогли противостоять ему.

По мере того, как противник наращивал авиаудары в глубине страны, масштаб бедствия возрастал. Наша противовоздушная оборона перестала существовать, и противник начал безнаказанно наносить удары даже по гражданским целям – по промышленным центрам, заводам, даже по школе. У наших сухопутных войск не осталось другого оружия, кроме противотанковых ружей времен второй мировой войны. В декабре 1969 года, очевидно для того, чтобы продемонстрировать свое полное превосходство, противник высадился на побережье Красного моря на нашей территории, совершил рейд на отдельно стоящую радиолокационную станцию (РЛС), демонтировал оборудование, погрузил его в вертолет, присланный для этой цели, и увез свою добычу в Израиль.

В январе 1970 года президент Насер нанес тайный визит в Москву и обратился с просьбой к СССР оказать прямую помощь нашей противовоздушной обороне. Советы согласились. В феврале и марте в обстановке полной секретности в Египет начали прибывать советские военные и техника: 80 самолетов-перехватчиков МиГ-21; 27 дивизионов ракет земля-воздух (ЗРК); средства радиоэлектронной борьбы с авиацией противника; 4 высотных разведчика МиГ-25 с экипажами. Всего прибыли две бригады советских ВВС и дивизион противовоздушной обороны. Помощь Советов оказывалась исключительно в области обороны и защиты самого сердца нашей страны. Присутствие Советов облегчило задачу обороны, лежащую на наших военно-воздушных силах, и позволило нам сосредоточиться на восстановлении военно-воздушных сил. Советы взяли на себя ответственность за защиту только некоторых внутренних районов, а Египет оборонял остальную территорию, включая 16-ти километровую полосу к западу от канала и Суэцкого залива.

К апрелю советское вооружение было полностью введено в строй; 18 апреля пребывание русских в Египте перестало быть тайной. Советские летчики первый раз встретили израильских захватчиков в воздухе и вынудили их вернуться на Синайский полуостров, все время переговариваясь между собой по-русски, что было немедленно отмечено израильскими и американскими станциями прослушивания. Налеты израильских ВВС прекратились. Так закончился первый этап. С 1 января 1970 года по 18 апреля ВВС противника совершили 3 300 налетов и сбросили 8 000 тонн боеприпасов на нашу территорию.

Наконец, наши выжившие части противовоздушной обороны смогли провести реорганизацию и восстановить свой потенциал. Первоочередная задача состояла в том, чтобы заявить о себе вдоль этой 16-километровой полосы к западу от канала, которая оставалась в зоне ответственности Египта. Эта задача выходила за рамки национальной гордости. Подготовка к форсированию канала должна была проходить на этой полосе; там будут сосредотачиваться силы для штурма. Вот почему эта полоса земли была так важна. В последние дни июня 1970 года под покровом ночи наши возрожденные подразделения противовоздушной обороны перебросили свои ЗРК на эту полосу. Так начался второй этап.

Результаты не заставили себя ждать. 30 июня 1970 года наши ЗРК сбили два самолета-нарушителя Ф-4 (Фантом). На протяжении первой недели июля было сбито десять самолетов – участников налетов, семь из которых над нашей территорией. Египетские феллахи немедленно внесли в свой календарь особое название этой недели: «неделя падающих самолетов противника». В сущности, этот успех, ознаменовавший возрождение наших противовоздушных сил, открывал эру использования зенитных ракет. К тому же стало ясно, что победа в конфликте будет за тем, кто использует более совершенные электронные средства слежения, создания помех и противодействия помехам.

На этой хрупкой основе к концу июля 1970 года обе стороны согласились на прекращение огня вдоль линии фронта на Суэце. В тот момент это означало неприменение боевых средств. Могла начаться подготовка к новым наступательным действиям. В ее основе лежало воссоздание наших сухопутных сил.

Глава 2. Планирование

Перестройка началась, как и следовало – сверху. С осени 1968 года Генеральный штаб египетских вооруженных сил начал ежегодно проводить учения. Их целью было провести переподготовку офицеров Генерального штаба и подчиненных ему штабов видов войск – штаба ВВС, противовоздушной обороны, военно-морского флота, штабов полевых армий, сил специального назначения, округа Красного моря и других военных округов и т. д. – в условиях, максимально приближенных к боевым. (Каждое учение длилось неделю; обычно ими руководил министр обороны; иногда на них присутствовал президент). Будучи командующим войсками специального назначения, я принимал в них участие в 1968–69 годах, в 1970 – как командующий округом Красного моря, а в 1971 и 1972 годах – как начальник Генерального штаба. В 1973 году стратегические учения были прекращены. Было объявлено, что они начнутся 1 октября и продлятся, как обычно, семь дней. Это было частью нашего плана введения противника в заблуждение.

В некотором смысле условия проведения учений были далеки от реальных. Понятно, что в 1968 году было невозможно атаковать противника, имеющего превосходство во всех отношениях. Таким образом, во время учений мы намеренно брали за основу то, что у нас гораздо больше людей и техники, чем было в суровой действительности. Это было разумно. Вследствие этого планы и решения командиров учений имели мало отношения к существующим условиям, но по мере того, как увеличивались наши ресурсы, они становились все ближе к реальности. Другими словами, еще в 1968 году мы начали планировать наступление на 1973 год, но наши планы далеко опережали наши возможности. В последующие четыре года наши возможности постоянно росли, а наши планы становились все более реалистичными. Из года в год сокращался такой огромный в 1968 году разрыв между ними, пока, наконец, в 1973 году, когда учения стали реалистичными, планирование и возможности уже соответствовали одно другому.

Однако в силу обстоятельств недостаток людей и техники в тот ранний период не влиял на процесс планирования. Следует признать, что, когда 16 мая 1971 года я был назначен начальником Генерального штаба, плана наступления у нас не было. Был план оборонительных мероприятий под кодовым названием «Операция 200», и еще один более агрессивной направленности под названием «Гранит». Но хотя план «Гранит» предусматривал рейды на территорию Синайского полуострова, он не дотягивал до настоящего плана наступательных действий. Очевидно, что в мою задачу входило создать такой план.

Короче говоря, я начал свою работу на посту начальника Генерального штаба с углубленного изучения сил и возможностей нашего противника в сравнении с нашими. Мои выводы были неутешительными. Чтобы понять почему, необходимо, как это сделал я, последовательно рассмотреть состояние наших родов войск.

* * *

ВВС: наш самый слабый вид вооруженных сил. В наступательной операции нам необходимо было требовать от ВВС выполнения четырех задач: (1) обеспечение прикрытия с воздуха наших наземных сил, двигающихся на открытой местности Синайского полуострова; (2) нанесение ударов непосредственной поддержки по целям противника; (3) быстрая и точная разведка позиций соединений противника – особо важная задача в условиях ведения военных действий на открытой местности; и, наконец, (4) уничтожение командных пунктов противника, линий связи, снабжения и доставки подкреплений путем нанесения авиаударов в глубоком тылу противника. Наши военно-воздушные силы могли сделать очень немногое из этого.

Они были дважды уничтожены на земле: англичанами и французами в 1956 году и в 1967 году израильтянами. При этом погибло не много летчиков, но моральный дух был почти полностью подавлен. Теперь, чтобы снизить риск повторения этого разгрома, мы с огромными затратами бетона и труда наших инженерных войск построили 500 бетонных укрытий для наших самолетов. На 20 основных аэродромах все службы – командные пункты, помещения для летчиков, госпитали, техническое обслуживание – прятались под землей в бетонных укрытиях. И чтобы еще более ослабить воздействие внезапной атаки, мы окружили большинство наших баз достаточным количеством ЗРК.

Но в воздухе наши летчики могли полагаться только на свои навыки и умение и на то, что они могли выжать из своих машин; и, откровенно говоря, во время многочисленных стычек в воздухе после 1967 года они показали, что не могут соперничать с пилотами противника. Была ли причиной этому недостаточная подготовка летчиков или несовершенство их самолетов? Наши летчики всегда винили самолеты, советские советники винили наших пилотов. Я считал, что причина и в том, и в другом.

Во-первых, у нас было меньше военных летчиков, чем у нашего противника; а те, что были, имели гораздо меньше опыта. У большинства наших летчиков налет составлял менее 1 000 часов, в то время как у противника большинство летчиков налетало более 2 000 часов. Наши пилоты нуждались в интенсивных тренировках; при этом даже относительным новичкам приходилось выносить на своих плечах бремя ведения «войны на истощение». К 1970 году усталость летного состава привела к тому, что количество аварий во время тренировочных полетов выросло до угрожающих размеров. Мы снизили интенсивность тренировок. Но это только означало, что тренировки займут больше времени.

У противника было еще одно преимущество. Он выбирал место и время воздушного боя. Его самолеты проникали в наше воздушное пространство, а наши пилоты взлетали для перехвата. Мы знали, что противник подготовил около 50 экипажей – лучших из лучших – для участия в этих рейдах проникновения на нашу территорию. У них была заранее разработана тактика ведения боя. Наши летчики вылетали по графику дежурств. В отсутствие времени для согласования планов действий, они быстро взлетали и получали инструктаж во время набора высоты. (А наши авиадиспетчеры, как и служащие всех других служб, имели разные уровни квалификации: одни превосходный, другие откровенно слабый). Неудивительно, что иногда наши пилоты подвергались в воздухе неожиданному нападению или даже, что еще хуже, вовлекались в длительную гонку преследования, в результате чего у них не оставалось топлива для возвращения на базу. Часто наши пилоты клялись, что сбили один или более самолетов противника. Но до октября 1973 года почему-то эти самолеты никогда не падали на землю Египта.

Нельзя сказать, что наши пилоты совсем без оснований винили свои машины. Дело было не в нехватке самолетов: в 1971 году у нас было больше самолетов МиГ-21, чем пилотов, которые могли на них летать. Но их небольшая дальность полета и ограничение полезной нагрузки означали, что они могли нести меньше боевых средств и электроники. Самолеты противника были более совершенными, более поздние модели несли ракеты «воздух-воздух» и «воздух-земля» и были оснащены гораздо более современными электронными приборами. При всей своей отваге наши летчики сталкивались с неимоверными трудностями. Фактически оснащение ВВС противника опережало наше на десять лет.

МиГ-21 в окраске ВВС Египта

Войска противовоздушной обороны: Эффективная противовоздушная оборона должна включать четыре неразрывно связанных элемента: (1) способность с расстояния обнаружить приближение нарушителей воздушного пространства и отслеживать их передвижение; (2) иметь перехватчики, превосходящие противника в дальности действия, скорости и маневренности; (3) сеть ЗРК и (4) электронное оборудование. Самолеты-нарушители несут приборы, подавляющие средства обнаружения обороняющейся стороны и мешающие использованию ее ЗРК и ракет «воздух-воздух». Противовоздушная оборона должна иметь средства радиоэлектронной борьбы.

Без любого из этих элементов противовоздушная оборона становится уязвимой. Но создание такой системы требует огромных затрат, как денежных, так и людских. Будучи начальником Генерального штаба, я обнаружил, что половина инженеров в Египте служили в войсках, причем большинство из них работали над нашими средствами противовоздушной обороны и ее электронными приборами, хотя вовсе не обязательно обслуживали это оборудование. После прибытия советских специалистов началось строительство новых стартовых площадок зенитных ракетных комплексов (ЗРК), как часть реорганизации войск противовоздушной обороны, и к 1970 году эта работа уже далеко продвинулась, но была завершена только в 1971 и 1972 годах.

Тем не менее, когда в середине 1971 года я проводил оценку наших возможностей, уровень нашей системы противовоздушной обороны уже был близок к требуемому. Русские обеспечивали функционирование примерно 30 процентов наших самолетов МиГ-21, 20 процентов ЗРК и большую часть электронных устройств. Тем временем мы использовали их помощь (и передышку от налетов, которую гарантировало их присутствие), чтобы восстановить наш корпус ПВО и провести обучение личного состава. И теперь у нас была более совершенная военная техника.

Во время начального этапа «войны на истощение» наши ЗРК – известные на западе как ЗРК-2 – имели жестко ограниченное действие: на небольшой высоте нарушители воздушного пространства были неуязвимы. ЗРК-3, поставленные Советами в 1970 году позволили расширить наши возможности.

Но я пришел к выводу, что, хотя наша система ПВО становилась более адекватной, она имела в основном оборонительный характер. Это кажется очевидным. Я хочу сказать, что наши ЗРК не были мобильными – они не были установлены на грузовиках или гусеничных машинах. Их громоздкие радарные установки и электронное оборудование становились легкой добычей для авиаударов противника, если он мог засечь их во время перевозки по местности. Они были в безопасности только в подземных укрытиях. Они вполне соответствовали целям позиционной обороны (хотя у нас еще не было достаточного количества зенитных батарей для защиты всех целей), но во время наступательной операции они не могли обеспечить прикрытие от налетов, особенно на открытой местности на Синайском полуострове.

Сухопутные войска: У нас под ружьем стояло 800 000 солдат. И все же вопреки упорной пропаганде, которую Израиль вел в международных средствах массовой информации, у нас не было реального преимущества в войсках первого эшелона. Полевые части составляли менее 50 процентов нашей огромной армии.

Превосходство противника в воздухе было главной причиной такого дисбаланса. Нам надо было предусмотреть, что во время будущего конфликта вновь будет применена тактика «войны на истощение», включая высадку десантов с вертолетов в глубине Египта. Это создавало большие трудности в деле защиты объектов: сотен мостов, переброшенных через Нил и его притоки, сложной и уязвимой системы орошения, от которой зависит наше сельское хозяйство, раскинувшейся по пустыне на сотни километров сети водоснабжения и телефонных линий, нефтепроводов плюс обычных стратегических объектов, таких как железные дороги, шоссе, электростанции, правительственные здания и т. п.