Неизвестная Раневская

Другой случай произошел на гастролях в каком-то городе. Был у нас такой концертный администратор, звали его Авенир – всегда наглажен, отутюжен, казалось, что даже ночью он спал в сетке, чтобы не помять прическу. Не позволял себе выйти абы как. Раневская ему позвонила среди ночи и сказала: – Авенир! Придите! Я умираю! Он скорее штаны натянул, поправил прическу − и к ней. Зашел в номер (а она в люксе жила) и остолбенел. Раневская настелила в передней газет, надела на себя нейлоновую, абсолютно прозрачную рубаху (тогда нейлон был в моде), распустила волосы, легла на эти газеты и закурила сигарету. Курит, курит, а потом опустила руку ниже пояса и спросила:

Авенир, вас не шокирует, что я курю? А лежит ведь, можно сказать, голая! Она была страшная хулиганка.

вами, помните, придумали такие резиновые штучки, я их в щеки вкладываю, и вроде как лицо моложе, у меня уже лицо, так сказать, более приличное, да. А этот Борька, мой мальчик, приносит мне, значит, помидорку и немножко водочки. Ну, раз у них не получилось, два, он мне раз принесет, два… Вы знаете, я очень хотела есть. Устала ждать. С удовольствием съела эти помидорки, не скрою, проглотила эти резинки, и теперь три дня про-о-сраться не могу. Это же какой-то ужас!