Тайны великих царств. Понт, Каппадокия, Боспор

Понтийские войска захватили острова Киклады. Затем Архелай направился к Делосу и после сражения занял остров. Перебив здесь 20 000 римлян (цифру дает Аппиан), полководец передал Делос Афинам.

На Делосе еще со времен афинских морских союзов хранились священные деньги. Когда-то они назывались форос. Архелай отправил деньги в Аттику. Их отвез афинянин Аристион – философ-эпикуреец, человек удивительной судьбы: он оказался в рабстве, освободился, преподавал эпикурейскую философию, затем попал в милость к Митридату. Этот преподаватель философии ловко воспользовался ситуацией и захватил власть в Афинах, провозгласив себя тираном города (88 г. до н. э.). Сторонников римлян он частью перебил, частью выслал в Понт к Митридату. Правда, афинский порт Пирей оказал сопротивление. Туда сбежались римляне и афинская оппозиция. Но это были мелочи. Главное – Афины выступили против римлян.

После этого к Архелаю присоединилась Ахайя и Беотия (за исключением крохотного городка Феспий, который понтийцы немедленно взялись осаждать). Митридат послал другое войско под началом Метрофана для захвата Средней Греции и островов. Метрофан опустошил Эвбею, а также города Деметриаду и Магнесию в Фессалии. Кроме того, был захвачен город Скиаф, где понтийцы стали хранить добычу.

Успехи полководцев Митридата были так велики, что их попросили о помощи даже недобитые в Союзнической войне италийцы. Они предложили Митридату высадиться на Апеннинах. Но понтийский царь трезво оценил свои силы. Точней, их отсутствие. К тому же сами италийцы уже потерпели от римлян решающие поражения и находились на последнем издыхании. Митридат отказал.

Что касается полководцев Евпатора, то они столкнулись в Греции с римскими отрядами.

Римский военачальник Бруттий Сура (легат македонского пропретора Гая Сентия) выступил с небольшим войском и флотом, чтобы отразить нападение. Видимо, у берегов близ Магнесии произошло морское столкновение. Римляне потопили у понтийцев большой корабль и малое быстроходное судно, прежде взяв их на абордаж и перебив команду на глазах Метрофана. Тот бежал при попутном ветре и скрылся от преследования. В рукопашном бою римляне равных не знали.

Бруттий Сура взял Скиаф и забрал сложенную там добычу. Захваченных в городе рабов он казнил, а свободным отрубил руки, чтобы неповадно было помогать понтийцам.

Затем Бруттий дождался подхода подкреплений и обратился к Беотии. Пропретор Сентий прислал ему из Македонии тысячу человек «конных и пеших», свидетельствует Аппиан. Узнав об этом, Архелай и Аристион двинулись к Херонее, чтобы расправиться с неприятелем. У этого памятного города состоялось сражение. Оно длилось три дня, пишет Аппиан. Но ни одной из сторон не удалось одержать верх. Видимо, экспедиционный корпус понтийцев был невелик. Да и римляне не располагали крупными силами.

Плутарх дает другие сведения об исходе битвы при Херонее. По его словам, понтийцев оттеснили от города: «Оказав упорное сопротивление Архелаю, который подобно бурному потоку несся по Беотии, и выдержав при Херонее три битвы, Бруттий задержал его и вновь оттеснил к морю». Храброму римлянину (Плутарх называет его человеком замечательной отваги и ума) в итоге пришлось отступить, но вовсе не из-за нападения врага. Оказывается, он ушел, чтобы освободить путь великому и победоносному Сулле.

Даже неспециалисту понятно, что в этом случае мы имеем дело с хвастливым рассказом римлян, которые крайне неохотно распространялись о своих поражениях. При любом непонятном исходе битвы победу они непременно приписывали себе. Так и на этот раз. Посему более правдивым следует признать рассказ Аппиана.

После битвы при Херонее на помощь Архелаю пришли отряды из Лаконики и Ахайи. Бруттий сообразил, что тягаться с ними не может: слишком велики потери, понесенные при Херонее.

Почему же пропретор Македонии Сентий не выслал новые подкрепления? Он вел тяжелую войну с фракийцами. Те большими силами напали на Македонию и Эпир. Сентий оказался зажат между Архелаем и фракийскими племенами. Кажется, в этой войне участвовал юный тогда Спартак из фракийского племени медов. Это значит, что Митридату удалось склонить фракийцев на свою сторону и побудить их выступить против Рима.

Между тем сын Митридата Ариарат VIII (царь Каппадокии) вторгся в Македонию с востока и без труда захватил значительную часть страны. Филиппы и Абдеры стали понтийскими городами. Дальше Ариарат не пошел – не было сил.

Но на юге дела римлян складывались хуже. Бруттий двинулся к Пирею, чтобы закрепиться там и переждать бурю. Но Архелай опередил его, захватил Пирей с войском и флотом. Бруттий вынужден был уйти в Македонию.

С другой стороны, он выиграл время. Пока Архелай со своей небольшой армией маневрировал в Аттике и Беотии, на Балканы переправился из Италии Луций Корнелий Сулла с пятью легионами (весна 87 г. до н. э.). В его распоряжении имелось 30 000 солдат. Численность войск Архелая неизвестна. Однако она явно меньше, чем у Суллы. К тому же Архелай понес потери в битвах.

Сперва Сулла явился в Эпир, затем перешел в Фессалию. Этолийцы и фессалийцы оказали ему помощь людьми, деньгами и продовольствием. Те и другие дали хорошую конницу. Для римлян это было крайне важно. Сами они не имели многочисленной профессиональной кавалерии.

Когда Корнелий Сулла заключил, что собрано достаточно войск, он двинул легионы в Беотию. Беотийцы тотчас переметнулись на его сторону. Лишь несколько городов безрассудно оставались на стороне Митридата. В их числе были свободолюбивые Фивы. Архелай попытался задержать авангарды Суллы, но в битве у Тильфосской горы потерпел поражение и ушел в Аттику. После этого Фивы и многие другие города сдались Риму. Они откупались людьми, деньгами и продовольствием. Только бы не подвергнуться более суровому наказанию. Сулла не разменивался по мелочам, принимал подарки, формировал вспомогательные отряды и проследовал в Аттику. О том, чтобы сражаться с ним в открытом поле, не было и речи. Аристион заперся в Афинах. Архелай засел в Пирее. Надеялись на помощь со стороны Митридата или на новую вспышку гражданской войны в Риме.

Луций Корнелий предусмотрительно разделил силы, чтобы атаковать противника сразу во многих местах. Один его отряд под началом Гортензия занял Фессалию и проник в Македонию. Другой под командой Мунация занял позиции у эвбейского города Халкиды, чтобы воспрепятствовать атакам понтийцев с моря.

Сам Сулла оставил против Афин наблюдательный отряд и вплотную занялся Пиреем. Стены города возвышались до сорока локтей. Они были сделаны из больших четырехугольных камней, которые трудно пробить и разрушить. Возвел их еще Перикл во времена могущества Афинского морского союза.

Сулла мог взять Пирей блокадой. Но он торопился, потому что из Италии то и дело приходили донесения о происках врагов. Противники-«демократы» подняли против Суллы страну. Луций Корнелий вынужден был торопиться. Оттого попытался захватить Пирей с ходу. Несмотря на высоту стен, удалось очень быстро изготовить подходящие лестницы. Сулла бросил солдат и союзников на штурм. Но не тут-то было. Понтийцы и каппадокийские воины, составлявшие гарнизон, сражались умело.

Осада протекала тяжело. Несколько раз Сулла бросал легионеров на приступ, добивался частных успехов, но потерпел множество неудач. Наконец, утомленный сражениями, он отвел значительную часть войск в Элевсин и Мегары. Там стали сооружать осадные орудия, чтобы сделать в стенах проломы. Кроме того, посоветовавшись с греческими инженерами, Луций задумал подвести к стенам Пирея земляную насыпь.

Римский полководец не останавливался перед смелыми вылазками, многочисленными сражениями и громадными расходами. Плутарх пишет, что только на работах по сооружению осадных машин ежедневно были заняты 10 000 пар мулов. Многие машины выходили из строя – рушились под собственной тяжестью, сгорали, подожженные снарядами врагов. Леса для них не хватало. Да и вообще каменистая почва Афин рождала слишком мало деревьев. Тогда Сулла приказал вырубить священные рощи Академии и Лицея. Между Афинами и Пиреем еще существовали Длинные стены. Сулла их приказал разрушить, а камни употребил для строительства инженерной насыпи. Рабочих, оборудование, железо и катапульты он получал в основном из Фив.

Нуждаясь в деньгах, Сулла не оставил в покое храмы. Он посылал в Эпидавр, в святилище бога Асклепия, и в Олимпию за самыми богатыми приношениями. Даже дельфийским амфиктионам написал, что сокровища Аполлона лучше перевезти к нему. Они, мол, будут целее: даже если он, Сулла, воспользуется деньгами для нужд армии, то возместит взятое в прежних размерах. Затем Луций отправил в Дельфы своего друга, фокейца Кафиса, чтобы тот принял каждую вещь по весу. Кафис, как честный человек, попытался спасти священные для каждого эллина храмовые сокровища и написал Сулле из Дельф, что подан знак: сама собой зазвучала находящаяся в храме кифара. Этот инструмент был посвящен Аполлону. Бог гневается на самоуправство Суллы. Луций Корнелий насмешливо написал в ответ: неужели Кафис не понимает, что своим пением Аполлон выражает веселье, а не гнев? Пусть поскорее везет сокровища, бог доволен, что они попадут в надежные руки. И великое святотатство свершилось.

Все понимали, что при малейшем сопротивлении Сулла заберет ценности силой. Причем в гораздо большем объеме. Ну а Сулла сохранил лицо, ведь храмы расставались с золотом добровольно.

Среди греков царил разброд. В осажденном Пирее нашлись, например, два раба, которые сообщали римлянам обо всех действиях осажденных греков и понтийцев. Для этого избрали остроумный способ: прикрепляли послания к свинцовым пулям, которые метали из пращей.

Некоторое время на выстрелы не обращали внимания. Затем до Суллы дошло, что пули мечут неспроста. Он подобрал и прочитал послание. Предатели сообщали, что на следующий день пехота нападет на тех, кто занят строительством насыпи. В то же время конница атакует фланги римлян с двух сторон.

Сулла спрятал в засаде большой отряд. Когда неприятель пошел на вылазку, сделал контратаку. Многие понтийцы погибли, другие были опрокинуты и сброшены в море.

Насыпь уже сильно поднялась. Тогда Архелай стал сооружать башни и поставил на них много орудий. Отправил гонцов за подмогой на острова Архипелага. Вооружил даже гребцов и выставил на стены: людей у него было совсем мало против армии Суллы, хотя наши источники говорят обратное.

Среди ночи Архелай сделал вылазку. Его воины сожгли одну из двух черепах, предназначенных для штурма стен. Погибли все орудия, расположенные внутри нее.

Но дней через десять Сулла соорудил другую черепаху. Правда, к этому же времени Архелай успел построить башню напротив.

Митридат Евпатор собрал и перебросил морем подкрепления. Ими командовал стратег Дромихет. Судя по имени – фракиец. Тот высадился в Пирее и поступил под начало Архелая.

Отметим, что Евпатор избрал верную тактику: не лез в открытое поле против превосходящих сил римлян, но пытался истощить их осадами. Зато Архелай после подхода подкреплений вдохновился и повел солдат на вылазку. На стены он выставил пращников и стрелков. Пехота ринулась в бой. Среди траншей и осадных орудий закипело сражение. В резерве Архелай держал отряд факельщиков, чтобы ввести его в дело и сжечь римские катапульты и инженерные сооружения.

Долгое время сражение оставалось нерешенным. Отступали то одни, то другие. Архелай всякий раз удерживал своих от бегства и вдохновлял на новые подвиги. Наконец римляне не выдержали и подались назад. Тогда легат Суллы Луций Лициний Мурена бросился в бой, заставил легионеров повернуть и повел в контратаку. Все это было подробно описано в мемуарах Суллы. К сожалению, текст книги до нас не дошел. Остались лишь ссылки у античных авторов.

Римляне смогли продержаться до подхода подкреплений. К ним прибыл второй легион, который занимался вырубкой лесов Академии. Дровосеки нацепили доспех, вооружились мечами-гладиусами и ринулись в бой. С ними пошли в атаку штрафники. Все вместе они напали на солдат Архелая, опрокинули их и перебили 2000 человек.

Архелай не сдавался до последнего. Сражался в гуще врагов, ободрял своих, но в конце концов остался почти один и был отрезан от ворот. Ему бросили со стены веревку. Стратег вскарабкался по ней и ушел буквально из-под носа врага.

За это сражение Сулла восстановил в звании всех штрафников как искупивших вину кровью, а прочим легионерам выдал денежные премии.

Наступила зима. Подходил к концу 87 г. до н. э. Афины и Пирей не сдавались.

Сулла отвел своих солдат в Элевсин. Там ему в голову пришла новая идея. Луций Корнелий приказал копать ров к морю, чтобы вражеская конница не могла нападать на его лагерь. Именно во время этих осад Сулла научился воевать с помощью траншей и окопов. Со временем это станет главной особенностью тактики римского полководца.

Архелай восполнял потери и получал по морю все необходимое: людей, оружие и припасы. Пока легионеры рыли ров, возле него постоянно кипели схватки. Римляне контратаковали, сражения разворачивались у стен, откуда врага осыпали стрелами, копьями, свинцовыми пулями.

Сулла прекрасно видел, что ключ к успеху – господство на море. Флота он не имел. Поэтому отправил на Родос гонцов с просьбой прислать корабли. Выяснилось, что жители острова не располагают кораблями в нужном количестве. К тому же они не могли рисковать собственной безопасностью, отправляя последние триеры в далекое плавание.

Нужно было обращаться к кому-то другому.

В войске Суллы служил известный римский аристократ Луций Лициний Лукулл. Римский полководец отправил Лукулла с дипломатической миссией в Египет и Сирию. Посланец должен был выпросить боевые корабли у местных царей.

Лукулл сел на маленькое суденышко и тайком, с приключениями, отправился в Александрию. Правда, забегая вперед, скажу, что его миссия закончилась неудачей. Сулла так и не получил флота.

Тем временем продолжалась осада Афин и Пирея. Взятые в блокаду афиняне голодали, защитники Пирея, получавшие продовольствие морем, – нет. Архелай попытался провести в Афины обоз с продовольствием под хорошей охраной. Предприятие было крайне опасным, но риск стоил того. И тут в события опять вмешались двое предателей-греков, о которых мы уже писали. Эти люди прикрепляли свои послания к свинцовым пулям, которые метали в римский лагерь. Таким образом они известили Суллу о новых замыслах Архелая. Сулла устроил засаду и захватил хлеб.

Митридат Евпатор, координировавший из Малой Азии действия своих полководцев, послал на выручку Архелаю еще один отряд наемников под командой прославленного Неоптолема. Его настиг у Халкиды один из легатов Суллы, Мунаций, и наголову разбил. Полегло до полутора тысяч понтийцев. Еще больше попало в плен. Это случилось в тот же день, когда люди Суллы подкараулили обоз с хлебом, идущий в Афины.

Немного времени спустя Сулла предпринял ночной штурм Пирея. Отряд солдат неслышно приставил лестницу и взобрался на стену. За такой подвиг полагалась денежная премия. Кроме того, первый солдат, оседлавший стену, получал от полководца так называемый крепостной венок из чистого золота. Один такой подвиг – и жизнь удалась.

Римляне перебили ближайшую стражу. Часть понтийцев впали в панику и попрыгали в город. Но нашлись храбрецы. Они собрались с силами и напали на неприятеля. Началась беспорядочная ночная расправа. Понтийцы бешеным натиском опрокинули римлян. Римский офицер был заколот насмерть, так и не получив крепостного венка.

Архелай, развивая успех, повел солдат на вылазку. Понтийцы добрались до римской черепахи и едва не сожгли ее. Над машинами уже занималось пламя, когда Сулла прибежал на помощь с главными силами. Упорное сражение продолжалось всю ночь. Рассвет застал сражавшихся в окопах. Битва закипела с новой силой. Сулла отстоял черепаху.

Архелай увел своих воинов в город, но привел в действие башню, которую соорудил против римских машин. Катапульты и баллисты понтийцев принялись обстреливать врагов. Те не оставались в долгу. Осадные машины бомбили Пирей.

Наконец Сулла ввел в действие супермощные катапульты, которые выпускали сразу по двадцать свинцовых ядер. С их помощью удалось перебить много народу, расшатать башню Архелая и сделать ее неустойчивой. Понтийский стратег приказал оттащить ее для починки.

А в Афинах голод становился нестерпимым. Плутарх рисует душераздирающие картины. Медимн пшеницы (52 с половиной литра) стоил тысячу драхм. Люди оборвали цветы ромашки, росшие вокруг Акрополя. Из них варили супы. Также для этой цели использовались кожаные сандалии и лекифы – мешочки для масла. В это время, негодует Плутарх, тиран Аристион проводил время в попойках, пирушках и военных плясках, не забывая насмешничать над врагами. В принципе бывший преподаватель философии вел себя правильно. Он хотел удержать город, задабривал наемников и поднимал боевой дух тех, кто мог и хотел сражаться. Остальные граждане мало интересовали тирана. Верховной жрице, которая попросила немного пшеницы, он прислал перцу. А членов городского совета и жрецов, умолявших сдать город и заключить соглашение с Суллой, разогнал стрелами. Словом, вел себя как мужественный грек и патриот. Это вызывало глубокое осуждение римлян. Им не нужны были греческие герои. Поэтому Аристиона не просто победили. Его очернили и высмеяли.

Вдруг Сулла получил новую весточку от предателей из Пирея. Те извещали, что ночью Архелай повторит попытку переправить в Афины конвой с продовольствием. Луций Корнелий торжествовал.

Но Архелай оказался очень умен. Он уже давно подозревал, что кто-то в городе извещает римлян о его планах. Поэтому принял меры. Хлеб в Афины он отправил. Но поставил у ворот сильный отряд солдат с факелами, чтобы напасть на римские осадные машины и сжечь их.

Предприятие удалось обоим: Сулла беспрепятственно захватил обоз, Архелай сделал вылазку и сжег часть орудий и башен. Луцию Корнелию пришлось начинать сначала.

Митридат приказал нанести удар по римлянам на севере, в Македонии, чтобы отвлечь их внимание от Афин. Царь послал подкрепления своему сыну Ариарату VIII, который командовал армией. Тот начал наступление.

Примерно в то же время Евпатор отправил другого сына, Махара, править Боспорским царством. Он поручил отпрыску выколачивать из Боспора дань и вербовать солдат. Эта политика скоро вызвала недовольство местных жителей. Они подбили Махара начать мятеж. Принц должен был выбирать между преданностью отцу и собственной безопасностью. В итоге он восстал. Правда, это восстание произойдет чуть позже. А пока царевич отправлял хлеб и деньги воюющей армии.

Ариарат VIII разбил в сражении римского наместника Македонии Гая Сентия и захватил провинцию. «Поручив ее сатрапам», как пишет Аппиан, понтийский полководец двинулся маршем на юг, чтобы сразиться с Суллой и освободить осажденные тем города. Но по дороге внезапно заболел и умер. Современными учеными выдвигается версия, что Ариарат был отравлен собственным отцом. Это совершенно невероятная гипотеза. Если принять ее, следует заметить, что Митридат выбрал самый неудобный момент для расправы.

Темп наступления был утрачен. Затем в македонскую армию прибыл новый командующий – Таксил. Он продолжал поход на юг, но уже опоздал.

Пока понтийцы топтались в Македонии, Луций Корнелий продолжал осаду главных городов Аттики. Вокруг Афин он выстроил множество маленьких укреплений – редутов, окопов, брустверов. Тем самым окончательно блокировал город со всех сторон. Теперь сюда не могла проскочить даже мышь.

В Пирее римский полководец закончил возведение насыпи и стал двигать по ней машины. Дело шло медленно. Архелай воспользовался этим и незаметно подкопал насыпь. Та начала оседать. Римские инженеры вовремя заметили неладное, оттащили машины и заполнили насыпь. Заодно обнаружили подземные ходы, по которым люди Архелая выходили из города, чтобы вредить римлянам. Этими ходами воспользовались сами римляне. Они начали подкоп под стену Пирея. В подземелье столкнулись с понтийцами. Завязалась глухая рукопашная. Сражались мечами, копьями, в темноте кромсая своих и чужих.

Одновременно Сулла обстреливал стену из катапульт, подвел по насыпи к ней тараны и приказал солдатам пробить брешь. Наконец часть стены рухнула. За ней обнаружилась деревянная передвижная башня с орудиями внутри. Сулла приказал обстрелять ее зажигательными снарядами и послал солдат с лестницами на штурм. Здесь было ключевое место сражения. Если бы удалось разрушить стену и башню, весь Пирей попал бы в руки римлян.

Вокруг башни закипел бой. На стороне римлян дрались лучшие легионеры. Наконец ее удалось поджечь. Понтийцев отбросили. Римляне закрепились на стене. Здесь Сулла соорудил сторожевое укрепление. Видимо, оно прикрывало насыпь, потому что сами стены легионеры не трогали. На сей счет у них были другие планы.

Понтийцев отогнали из подземелий. Основания стен держались только на балках. Римляне обложили их серой, паклей, смолой и подожгли. Одна за другой части стен стали падать, увлекая вниз стоящих там понтийских воинов.

Этот катаклизм напугал защитников. Каждый смотрел, не обрушится ли под ним стена. Солдаты словно утратили почву под ногами.

Важно было не упустить победу. Сулла атаковал без передышки. Нападали с двух сторон: часть легионеров бросились в пролом, а другие карабкались на стены по лестницам, которые римляне заготовили в избытке из древесины, когда-то дававшей приют в Академии Платону и Аристотелю.

Сулла лично возглавил атаку. Он то приободрял солдат, то грозил им, то кричал, что в этот час решится судьба всей осады, надо лишь поднажать. Но и Архелай сражался мужественно, бросил на помощь свежие войска. Понтийский полководец восклицал:

– Еще немного – и спасение для нас обеспечено!

Важно было отбросить римлян за стены и отбить атаку. А потом восстановить укрепления. Понтийцы снова и снова бросались в контратаки.

С той и другой стороны воины проявили чудеса храбрости. Римляне несли чудовищные потери. Видя, что еще немного, и он потерпит поражение, Сулла приказал трубить отбой. Потрепанные когорты отошли назад. Страшный штурм был отбит.

Архелай той же ночью стал восстанавливать упавшую часть стены, изнутри возвел укрепления в виде полумесяца. Эти свежие стены Сулла немедленно попытался атаковать. Полководец считал, что пока кладка еще сырая, ее легко разрушить. Но решение было ошибочным. Легионеры оказались в узком месте. Понтийцы обстреливали их со всех сторон, благо вогнутая полукругом стена давала для этого прекрасную возможность.

После этого Луций Корнелий отказался от мысли взять город штурмом. Он оставил в покое Пирей и сосредоточился на блокаде Афин, надеясь, что голод заставит врага сдаться.

В Афинах дела были совсем плохи. Там доедали шкуры убитых животных и готовили из них отвар.

Сулла приказал в дополнение к мелким укреплениям обвести город рвом, чтобы ни одна живая душа не могла скрыться. В этот момент, по словам Плутарха, афиняне наконец уговорили тирана Аристиона пойти на переговоры. Зная решительный характер этого эпикурейца, можно предположить, что он хотел просто выиграть время.

К Сулле пожаловали трое послов тирана, которых Плутарх пренебрежительно называет его собутыльниками. Они повели важные речи, вспоминая о подвигах Тесея, Греко-персидских войнах и славном прошлом Афин. На греков такие речи произвели бы впечатление. Безжалостный Сулла заявил:

– Идите-ка отсюда, милейшие, и все свои россказни прихватите с собой. Римляне ведь послали меня в Афины не учиться, а усмирять изменников.

После этого ответа афиняне приуныли. Римские доброжелатели разнесли по городу ответ Суллы. Выход многие видели только в предательстве.

Какой-то шпион донес Луцию Корнелию о разговоре двух стариков, который те вели в квартале Керамик. Старцы бранили тирана за беспечность. Он, мол, не охраняет подступы к стене у Гептахалка – в том единственном месте, где враги могут легко через нее перебраться. Сулла живо заинтересовался донесением. Ночью он посетил это место, убедился в правоте мудрых стариков и взялся за дело.

Был предпринят внезапный штурм. Первым на стену взобрался легионер Марк Атей. Ему преградил путь греческий воин. Атей обрушил на его шлем такой удар, что сломался меч. Однако легионер нашел какое-то оружие и остался драться до тех пор, пока не подоспели товарищи. Римляне ворвались в голодный город и хлынули в кварталы, подавляя всякое сопротивление. Сам Сулла сравнял с землей стену между Пирейскими и Священными воротами и вступил в Афины в полночь. Грозный, под рев букцин и труб, он шествовал по улицам. Его сопровождали радостные крики солдат. Полководец позволил им грабить и убивать всех без разбора. Повод нашелся. Суллу разгневал факт, что афиняне воюют на стороне «варваров»-понтийцев. Следовательно, они предали дело цивилизации и эллинизма. Вот откуда пошел миф о дикости и варварстве понтийцев! Опьяненные кровью и насилием, легионеры бегали с обнаженными мечами по городу.

Афины впервые терпели такой разгром. На жалость Суллы рассчитывать не приходилось. В ходе гражданской войны он даже Рим брал штурмом. Что уж говорить о каких-то Афинах?

Убитых не считали. Впечатлительные греки говорили, что кровь выплеснулась за стены и хлынула в пригороды. Наконец в ноги Сулле бросились уважаемые люди. Прибежали старейшины-архонты. Молили о пощаде. Пресытившись кровью, римский полководец произнес несколько слов в похвалу афинянам и сказал, что помилует живых ради мертвых. Так 1 марта 86 г. до н. э. пали Афины.

Неукротимый Аристион удалился с дружиной в Акрополь. Началась новая осада. Перед тем как запереться в афинском кремле, тиран успел сжечь театр Диониса, на постройку которого когда-то ушло много дерева. Это был предусмотрительный шаг. Суллу лишали строительных материалов для осадных дел.

Однако римский полководец не стал заниматься осадой лично. Он поручил это одному из своих офицеров, Куриону. Аристион стойко держался долгое время. Но началась жара, у осажденных не хватало воды. Жажда вынудила их сдаться. Плутарх утверждает, что в тот же день, точно в насмешку, набежали облака и хлынул ливень. Это довольно распространенная легенда о разного рода осадах. Летописцы любят нагнетать страсти.

Так или иначе, руины Афин и нетронутый Акрополь оказались в руках римлян. Оставалось взять Пирей.

Что касается Аристиона, то Сулла его казнил вместе со всей свитой тирана. Также выпустили кишки всем, кто занимал какую-либо официальную должность во время тирании. Остальных полководец великодушно пощадил. Судя по рассказам о гекатомбах трупов, под амнистию попали немногие.

Взятие Акрополя принесло немалые барыши. Оттуда вывезли 40 фунтов золота, а серебра – около шестисот. Это не считая добычи, взятой в Афинах.

Сулла бросил все силы на штурм Пирея. До полководца дошли слухи, что Митридат готовит новую армию – выручать своих. Римлянин задействовал всех и вся: стенобитные орудия и стрелков, черепахи и катапульты, а также пехоту. Под прикрытием черепах легионеры стали рыть подкопы. Другие обстреливали защитников, мешая им высунуться. То и дело кто-то из понтийцев падал, сраженный стрелой или пулей (мы, конечно, говорим о тех пулях, что пущены из пращей). Главный удар наносили по свежей стене, построенной в виде полумесяца. Ее-то и удалось подкопать. Стена рухнула. Однако Архелай предвидел это. Он выстроил множество дополнительных укреплений в этом месте. Сулле приходилось непрерывно вести бой, потому что он попадал из одного укрепления в другое, как в средневековом замке. Борьба шла за каждую пядь земли.

Но Сулла часто сменял усталые или поредевшие отряды. Обходя солдат, побуждал к работе. Говорил, что осталось небольшое усилие, а впереди ждет добыча. Сами солдаты тоже стремились вперед, презирая смерть и усталость. Ими овладел какой-то немыслимый порыв. Дело было не только в добыче. Их влекли жажда славы и ненависть к врагам.

Архелай был потрясен этим напором. Он больше не мог увлечь своих. Римляне прорвали оборону, и, чтобы не потерять все, понтийский полководец попробовал спасти хотя бы часть. Он отступил в омываемую морем, сильно укрепленную портовую часть Пирея. Сулла по-прежнему не имел флота и не мог взять врага в клещи.

Архелай удерживал порт, надеясь, что Сулла сам оставит Аттику из-за недостатка продовольствия. Дальше наши источники немного противоречат друг другу. Но эти противоречия незначительны. Более логично описание Аппиана. Ему мы и будем следовать.

В Пирее Архелай узнал, что на подмогу движется из Македонии крупная понтийская армия под командой стратега по имени Таксил (чуть позже он командовал скифским корпусом в армии Митридата). Тут нервы у Архелая не выдержали, и он совершил ошибку: покинул Пирей, погрузил войско на корабли и высадился в Фессалии. Здесь собрал мелкие гарнизоны, остатки разбитых римлянами понтийских войск (включая отряд фракийцев под началом Дромихета) и отправился на соединение с Таксилом. Понтийцы закрепились в Фермопильском проходе (правильно транскрибировать его как Термопилы, это слово означает «Горячие врата» – из-за множества находящихся неподалеку теплых источников). Войско было немногочисленно, ибо Архелай всеми силами убеждал соратников, что ни в коем случае нельзя принимать открытого боя с римлянами, а следует маневрировать. Впрочем, наши источники (Плутарх и Аппиан) в один голос говорят, что варварская армия была «огромна». Она, мол, насчитывала 110–120 тысяч солдат.

Сулла сжег Пирей. Этот город доставил ему больше хлопот и стоил больших жертв, чем Афины. Поэтому римлянин безжалостно расправился с ним. Да и сил не хватало, чтобы держать здесь гарнизон. Наконец, не было главного, для чего нужен порт: флота. Сулла разрушил арсенал, верфи и вообще не пощадил ни одно из прославленных строений Пирея. Для эллинов этот город был частью их истории. Для Суллы – ненужным с военной точки зрения пунктом, который следует уничтожить.

После этого Луций Корнелий двинулся в Беотию, где нашел продовольствие и дал короткий отдых легионам.

В понтийских войсках царил разброд. Отчасти – из-за этнической пестроты. В армии служили фракийцы, скифы, фригийцы, вифины, галаты, каппадокийцы, греки-наемники. Каждый национальный отряд имел собственного военачальника. Все вместе признали власть Архелая. Но подчинялись ему неохотно, и в войске постоянно вспыхивали разногласия. Например, фракийцы Дромихета и скифы Таксила без приказа откатились от удобной позиции при Фермопилах на равнину Фокиды, что легко объяснимо. Скифы – конные стрелки. Сражаться в ущелье Фермопил было им несподручно. Но с точки зрения оперативного военного искусства это оказалось ошибкой. Архелаю осталось лишь бесстрастно наблюдать за тем, как Сулла приводит в порядок свои манипулы и когорты.