Тайны великих царств. Понт, Каппадокия, Боспор

Каппадокией по-прежнему правил племянник Митридата Евпатора – Ариарат VII (116–101 гг. до н. э.). Он попросил поддержки у Евпатора. У юного базилевса Каппадокии не оставалось выхода, кроме как обратиться к дяде за помощью. Вифинские войска вторглись в его страну. Каппадокийские полки разбегались, восстановить ситуацию никто не мог. Евпатор понял, что час настал. Каппадокия должна вернуться под управление династии Митридатов. В дальнейшем понтийский царь повел себя подло. То есть примерно так, как враги когда-то вели себя с ним самим. Эллинистический мир оказался жесток. Здесь шла не просто борьба за выживание. Это была какая-то грызня, где слабого буквально рвали на части. Филантропы на этом свете долго не задерживались.

Сперва Митридат согласился помочь племяннику. Но вдруг выяснилось, что на стороне вифинов мать Ариарата VII – Лаодика. Похоже, она не любила своего брата Митридата и готова была сдать страну вифинам, только чтобы уберечься от понтийцев. Сам Ариарат оказался слаб.

Понтийские войска вошли в Каппадокию и легко изгнали вифинов. Все это делалось под предлогом помощи Лаодике. Тогда Лаодика вышла замуж за Никомеда Эвергета. Выходило, что по закону именно вифинский царь получает опекунство над Ариаратом. Митридат оказался в дураках. От кого было защищать Ариарата и Лаодику теперь?

Но со стороны царицы это был недальновидный поступок. Решающую роль в политике играла сила. Ею обладал Митридат. Не следовало его злить. Понтийский царь не собирался отказываться от Каппадокии. Он просто поменял лозунги. Лаодику объявили предательницей каппадокийских интересов и пособницей вифинов, Ариарата же – патриотом своей страны и другом Понта. Теперь Митридат Евпатор пришел на помощь сыну против матери. Вифины потерпели еще несколько поражений. Понтийский базилевс, пишет Юстин, «силой очистил Каппадокию от гарнизонов, оставленных там Никомедом, и восстановил в правах сына своей сестры».

Но торжество справедливости продолжалось недолго. Митридат поставил условие. В Каппадокию должен был вернуться вельможа Гордий. Этот человек когда-то убил отца Ариарата VII, после чего укрылся в Понте. Юный царь возмутился столь циничным требованием и начал войну против дяди. Каппадокийская знать за это время сплотилась вокруг своего юного царя. Наверно, теперь он показал хорошие качества во время гражданских смут и интервенции. По словам Юстина, Ариарат собрал огромное войско. Его поддержали соседи – прежде всего вифинский царь Никомед и кто-то еще. Может быть, царьки мелких государств вроде Коммагены и Софены. Митридат также собрал значительные силы. Юстин дает совершенно неправдоподобную цифру в 80 000 пехоты, 10 000 всадников и 600 боевых колесниц.

А факт в том, что Митридат даже не рискнул на открытое сражение. Значит, не имел достаточно войск. Когда армии стояли друг против друга, понтийский царь вызвал Ариарата на переговоры с твердым намерением убить. Поступок, несомненно, предательский. Интересно, как на него решился Евпатор, будучи митраистом? Ведь это был типичный обман доверившегося. Митридат считал, что поступает честно. Война уже началась. Поэтому свой поступок он расценил не как предательство, а как военную хитрость. Таким же образом митраисты-монголы шли на любой обман противника, когда была выпущена первая стрела. После этого, считали они, позволено многое.

Итак, Митридат отправился на переговоры. Под одеждой он спрятал кинжал. «По царскому обычаю», пишет Юстин, «Ариарат послал к Митридату человека, который должен был его обыскать». Что за нравы царили тогда в эллинистической Малой Азии! Никто никому не верил. И меньше других – цари.

Когда телохранитель стал особенно тщательно ощупывать «нижнюю часть живота» Митридата, понтийский царь позволил себе грубо пошутить.

– Кинжал ищешь? Смотри, как бы ты не нашел там кинжал иного рода, красавчик!

Возможно, сказано было еще грубее и двусмысленнее. Телохранитель покраснел и прекратил поиски. Так, прикрыв коварство шуткой, Митридат сумел запутать врагов. Дальше – дело техники. Цари отделились от своих свит и начали переговоры. Евпатор отозвал своего царственного племянника в сторону от его друзей, как будто желая сообщить ему некую тайну. Может быть, выдать имена предателей при дворе. Затем выхватил кинжал и зарезал прямо на глазах у солдат двух армий. Подобной лихостью мог похвастать не каждый царь.

Скорее всего, здесь же были арестованы «друзья» (придворные) Ариарата. Каппадокийская армия оказалась обезглавленной. На месте заключили соглашение, что новым царем страны становится восьмилетний сын Митридата. Он известен под тронным именем Ариарат VIII Филопатор Эвсеб (101—96, 95–86 гг. до н. э.). Регентом при нем сделался Гордий. Страну наводнили понтийские войска.

Усиление Митридата все больше пугало вифинского Никомеда. Он попробовал разжечь в Каппадокии новое восстание. Вифинский царь подучил одного подростка, «отличавшегося исключительной красотой», как свидетельствует Юстин, чтобы тот выступил в сенате с претензией на Каппадокию. Подросток сообщил, что он – еще один сын Лаодики и Ариарата VI. Сама Лаодика также отправилась в Рим вместе со своим «сыном», чтобы свидетельствовать в его пользу.

Какое-то время претендент жил в Вифинии вместе с матерью и отчимом. Затем переехал в Азию. Это значит, что его собрались использовать в своих интересах римляне. Наконец этот миг настал. Когда юноша подрос, каппадокийцы-заговорщики пригласили его на престол с благословения римлян. Началось восстание.

Оно пошло как по маслу. Понтийцы были изгнаны из страны. Царем стал сын Лаодики под именем Ариарата IX (96–95 гг.). Видимо, за столетие независимости пути двух народов окончательно разошлись. Каппадокийцы не любили понтийцев.

Митридату следовало реагировать как можно скорее. Если бы Ариарат IX утвердился на престоле, он мог получить помощь римлян, и тогда свергнуть его стало бы гораздо труднее. Евпатор стремительно вторгся в Каппадокию, разгромил противников и восстановил на троне своего сына. Ариарат IX не успел даже начать чеканку монеты. Разбитый, он бежал из страны и вскоре умер «с горя», как утверждает Юстин. Митридат был к его смерти не причастен, иначе враги не преминули бы вменить в вину еще и это убийство.

Евпатор направил в Рим пресловутого Гордия для объяснений. Тот заявил изумленным сенаторам, что на самом деле Ариарат VIII – сын не Митридата, но Ариарата VI. И значит, имеет все права на престол. Ариарат же IX, напротив, самозванец.

Скажем прямо, Митридат боролся за власть над Каппадокией не без изящества. У него было даже своеобразное чувство юмора, когда он издевался над римлянами. Правда, делать этого не следовало: обид римляне не забывали.

Сенаторы уяснили для себя, что оба эллинистических государя – вифинский и понтийский – пытаются присвоить чужие царства посредством самозванцев. Постановили: отнять у Митридата Каппадокию. Признали незаконным также раздел Пафлагонии. Эту страну, «чтобы Митридату не было обидно», иронизирует Юстин, отобрали у Никомеда и провозгласили свободной.

Евпатор еще не чувствовал себя достаточно сильным для противостояния Риму. Он убрался из Каппадокии. Страна получила свободу.

На практике такая свобода означала безвластие, засилье римских откупщиков и полную зависимость от Республики. Поэтому у каппадокийцев хватило ума отказаться от прелестей демократии. Они попросили дать им царя. Римляне назначили какого-то Ариобарзана. Тот не принадлежал к главной ветви династии Ариаратов, которая пресеклась. Однако имел красноречивое прозвище Филоромей (Любитель римлян), за что и был избран. Возможно, он все же был потомком какого-нибудь принца из этой семьи по боковой линии. А может, просто принадлежал к одному из знатных каппадокийских родов. В 95 г. до н. э. Ариобарзан взошел на престол. Юстин характеризует его как человека очень вялого. Такой устраивал всех – и римлян, и каппадокийских аристократов.

Нужно совсем не знать Митридата, чтобы решить, будто он смирился с потерей Каппадокии. Еще на выборах царя Евпатор выдвигал своего человека – того же Гордия. Если бы тот прошел, усилия римлян оторвать страну от Понта пропали бы даром. Но победил все же Ариобарзан. В течение последующих десяти лет он оспаривал трон у Ариарата VIII. Казалось, Каппадокия уходит из рук понтийцев.

Тогда Митридат сменил тактику. Он стал искать новых союзников, готовых не только выступить против Каппадокии, но и схлестнуться с Римом. Было ясно: Республика – главный враг эллинистических народов и правительств. Один такой союзник нашелся сразу.

В Великой Армении как раз сменился лидер. Новым царем стал Тигран II. Евпатор завел с ним переговоры. Кажется, велись вполне откровенные речи о возможной войне с Римской республикой. Но Тигран осторожничал. О причинах мы поговорим в истории эллинистической Армении. Базилевсы этой страны долгое время придерживались союза с Римом. Римляне со своей стороны не причиняли армянам обид. Они обижали только тех, кто граничил с ними. Тех же понтийцев.

Тогда Митридат послал на переговоры с Тиграном Гордия – человека безотказного и, судя по всему, очень талантливого. Этот политик сумел уговорить Тиграна заключить союз с Митридатом. Но все же не против Рима. Объектом агрессии должны были стать каппадокийцы. Гордий расписал, что Ариобарзан – человек безвольный и слабый, что он крайне непопулярен в стране (это была правда). Армянам предлагалось поделить Каппадокию. Словом, Гордий усыпил бдительность армянина и возбудил его жадность. Возможность ликвидировать каппадокийского соседа захватила воображение Тиграна. Союз Понта и Великой Армении скрепили браком. Тигран женился на Клеопатре – дочери Митридата.

Вражеские армии вторглись в Каппадокию с двух сторон. Их вели полководцы Митраас и Багой.

При первом же появлении понтийских войск на севере и армянских – на востоке, Ариобарзан собрал вещи и бежал в Рим. На царство вновь взошел Ариарат VIII – сын Митридата.

Каппадокийцы сильно пострадали от смены власти. Страна была разорена армянами и понтийцами. Крепости сторонников римлян – взяты и срыты. Тигран угнал в плен много людей. Оставшиеся были вполне лояльны по отношению к понтийцам. Другого выхода, кроме как проявить лояльность, просто не было. Фактически страной опять управлял Гордий.

Но Евпатор просчитался. Терпение римлян было исчерпано. Они пошли на открытый конфликт. Это еще не первая война Рима и Понта. Но – первое столкновение. Заодно квириты напали и на армян. Театром военных действий стала Каппадокия.

Наказать Митридата пришел наместник Суровой Киликии Луций Корнелий Сулла. Луций собрал небольшое войско, пополнил за счет горцев и вторгся в Каппадокию. Регент Гордий и понтийский полководец Архелай выступили против него с армянами и понтийцами, но были разбиты. Сулла восстановил на троне никчемного Ариобарзана.

Примерно тогда же вдруг умер вифинский царь Никомед III Эвергет (94 г. до н. э.). Возможно, он был отравлен. За убийством могли стоять римляне. При Никомеде страна уплывала из рук сената.

Зато сын Никомеда III, рожденный от какой-то распутной танцовщицы, был известен жестокостью, глупостью и проримскими симпатиями. Именно то, что нужно сенату. Никомед IV, кроме всего прочего, был гомосексуалом. Это – немаловажная деталь. Такой царь не будет иметь детей. А значит, может завещать свою страну Римской республике. К этому Никомеда и склоняли его италийские друзья. Способы использовали разные, от дружеских застолий до подкладывания в царскую постель красивых римских юношей. Это лишний раз характеризует поведение, вкусы и интересы последних эллинистических царей. Понтийского Евпатора Никомед IV тихо ненавидел.

Сразу после смерти Никомеда III Митридат развил активную деятельность в этой части антиримского «фронта». Конечно, Вифиния давно превратилась из союзницы во врага. Но при Никомеде III она была и врагом Рима. С переходом Вифинии в римский лагерь положение Митридата серьезно ухудшилось.

В Вифинском царстве не все было благополучно. Придворные группировки вступили в борьбу за власть. Никомед IV ненавидел свою мачеху Лаодику. Но за ней стояли некоторые из друзей покойного царя. Тогда Никомед убил мачеху и начал репрессии против знати.

Часть вельмож сразу переметнулись к Митридату. Другого варианта не было. На его сторону встал даже побочный сын Никомеда III Эвергета – принц Сократ. Митридат дал ему войско и помог захватить Вифинию. Никомед IV бежал, как его коллега Ариобарзан. И тоже к римлянам. Больше было не к кому. Сократ между делом захватил и Каппадокию, изгнав оттуда римского ставленника Ариобарзана.

Естественно, Республика не могла потерпеть такого посягательства на свои интересы. Наместник провинции Азия Луций Кассий действовал по примеру Суллы. Набрал немногочисленные римские когорты. Присоединил крупные отряды галатов и фригийцев. Вторгся в Вифинию, разбил Сократа и изгнал понтийцев из пределов этой страны. Сократ укрылся в Понте и прожил при дворе Митридата несколько лет, пока не был казнен по настоянию римлян. Ариобарзана восстановили на троне Каппадокии.

Такова была первая проба сил в конфликте между Римом и Понтом. Сорокалетняя война между ними началась.

Официальная римская точка зрения состоит в том, что Республика не хотела войны и была самым справедливым на свете государством, действуя строго в рамках закона. Однако этому противоречит версия античного историка Аппиана Александрийского. Он – автор серии монографий о войнах Рима с эллинистическими государствами. Аппиан вполне объективен в отношении Митридата. К счастью, этот раздел труда историка сохранился до наших дней.

Так вот Аппиан пишет, что сразу после восстановления Никомеда и Ариобарзана римляне стали подстрекать того и другого напасть на Понт. Главным римским дипломатом в Малой Азии был Маний Аквилий. Он пустил в дело все римские хитрости, с помощью которых Республика расправлялась с теми, кто считался опасным. Очень важным казалось представить именно Митридата в роли агрессора. А еще нужно было спровоцировать нападение Понта на вифинов и каппадокийцев, чтобы Рим вмешался и защитил пострадавших от понтийской агрессии. Позднейшие западные историки объявляли такую политику «честной» и «справедливой». «Нечестным» и «несправедливым» назначили Митридата как проигравшего.

Оба царя – Ариобарзан и Никомед – опасались начинать войну с таким могущественным (по региональным меркам) соседом, как Митридат. Но римляне, говорит Аппиан, настаивали на своем.

Нарастание напряженности не на шутку встревожило Митридата. Он пригласил к себе Аквилия, чтобы тот убедился: Понт не планирует войну. «Международная комиссия» посетила владения Евпатора, но никаких решений не вынесла. Римляне продолжали, выражаясь современным языком, эскалацию напряженности.

Тогда Митридат тоже начал действовать. Он усилил армию и завязал переговоры с причерноморскими племенами, чтобы навязать Риму войну на два фронта: на Балканах и в Азии. Остается лишь поражаться стратегическому размаху мышления этого человека. Царь Понта, этой небольшой страны, и вправду оказался самым опасным противником римлян со времен Ганнибала.

Понимая, какой серьезный конфликт он разжигает, Митридат отправил послов к кимврам, балканским галатам, сарматам, бастарнам с просьбой о помощи. Такой список племен приводит Юстин. Современные историки склонны считать его вымышленным. Им не приходит в голову, что человек может мыслить столь широко, а его дипломаты способны достигнуть столь дальних земель. Не стоит, однако, полагать, что древние были глупее и слабее нас. Возможно, наоборот, как раз мы в наш век машин утратили многие навыки, которыми владели предки. Для античных купцов и послов расстояние в тысячу километров было огромным, но преодолимым. Ну а мы пешком или на телеге не пройдем и сотни километров. Следует ли из этого, что древние люди были столь же ленивы, инфантильны и бездеятельны? Не думаю.

Кроме того, понтийский царь заключил новый договор с Тиграном II. Опять предполагался раздел Каппадокии. Тигран должен был угнать в плен население еще нескольких городов и деревень, а Митридат получал земли. Так сказать, жизненное пространство. Это считается главным доказательством агрессивных намерений Митридата. Хотя не факт. Понтийскому царю казалось, что римляне не станут развязывать полномасштабную войну из-за Каппадокии.

Дальнейшие события Митридатовой войны изучены плохо. Римляне считают, что первым напал Евпатор. Кажется, у Митридата имелось другое мнение. Говорю это не для того, чтобы оправдать царя. Хочется восстановить подлинный смысл событий. Возможно, его новая агрессия против Каппадокии, о которой пойдет речь ниже, стала ответом на бесконечные провокации войск Ариобарзана. Судя по высказываниям Юстина и Аппиана, на границе шла постоянная малая война. Ее целью было вынудить Митридата напасть первым, чтобы Рим мог вмешаться.

Значит ли это, что «хороший» Митридат страдал от «плохого» Рима? Такой взгляд слишком примитивен. Было другое. В Малой Азии наблюдалось жестокое, безжалостное противостояние. Римская республика как монстр сжирала государства одно за другим. Это было необходимо, для того чтобы Рим мог есть, пить, купаться в роскоши и содержать постоянную армию, которая производила новые захваты, позволявшие оплачивать эту армию. Короче, перед нами государство-хищник. Римлянам сопротивлялись последние бастионы эллинизма – Понт, Вифиния, Армения. Их цари хотели создать эллинистическую империю, которая могла противостоять Риму. Обе стороны вели войну на смерть и в средствах не стеснялись. Кто хорош, а кто плох? Вопрос некорректен.

Неустойчивый мир в Малой Азии продержался четыре года. В это время полководец Митридата Неоптолем вел тяжелую войну с сарматами на северном побережье Черного моря. Кажется, попытались захватить Боспор, но были разбиты. Это не помешало Митридату вести переговоры с сарматскими племенами о союзе против римлян. Такие вещи в то время осуществлялись легко. Особенно если стороны вели честную войну, не запятнав себя предательством и подлостью. Нам трудно это понять. Но это не значит, что такого не было.

Повторимся, размах мышления Митридата заслуживает всяких похвал. Но результаты оказались меньше тех, на которые рассчитывал Евпатор. Против Рима действительно удалось сколотить коалицию эллинистических государств. Кроме того, Митридата откровенно ждали греки в захваченных римлянами провинциях. Зато сарматы, бастарны и прочие варвары остались равнодушны к его призывам. Впрочем, при создании любой коалиции замыслы всегда шире реального воплощения.

Перед началом войны римляне выдвинули несколько наглых требований к Митридату. Например, приказали казнить вифинского принца Сократа. Митридат выполнил это, что странно: обычно он не выдавал своих. Может быть, Сократ вел двойную игру и был разоблачен? Или Митридат искренне хотел выслужиться и пожертвовал фигуру в игре? В этом случае поступок царя неблаговиден.

Но от войны сделанные уступки, как водится, не уберегли. Аппетиты римлян возрастали. Появлялись новые требования. Квириты часто выдвигали одно условие за другим тем правителям, которые желали ослабить. А потом уничтожали ослабленного врага. Митридат быстро это понял. Уничтожение Сократа стало единственной крупной уступкой. И еще одним неблаговидным поступком понтийского правителя.

Но после того как Евпатор перестал выполнять требования римлян, он был обречен. Римляне пошли на открытый конфликт.

3. Первая война с Римом

Точная дата начала большой войны неизвестна. Кажется, это произошло в 90 г. до н. э. Боевые действия начал Никомед IV. Он был вынужден заплатить римлянам за помощь и теперь находился в долгах. В Вифинию явились римские ростовщики. Царь попал в паутину, как муха. На него стали давить римские наместники и посол Маний Аквилий. Торопили с нападением на Понтийское царство. Выхода не было, Никомед напал. Он опустошил Понт вплоть до города Амастрида. Причем не встретил никакого сопротивления. Это специально отмечает Аппиан. Митридат, имея войско наготове, тем не менее отступал, чтобы получить как можно больше законных поводов для начала войны. Все это делалось, чтобы заслужить симпатию эллинистического населения Малой Азии. Митридат хотел стать неформальным лидером эллинизма. Это ему удалось.

Когда Никомед возвратился с большой добычей в Вифинию, Евпатор направил к римлянам одного из своих придворных, Пелопида, с жалобами на неспровоцированную агрессию. Понтийский царь прекрасно знал, что римляне жаждут войны и сами оказались виновниками вторжения. Но делал вид, что не осведомлен об этом. По его приказу Пелопид напомнил послам о дружественных союзах, которые заключили с Республикой Митридат IV и Митридат V. Понтийцы сделали римлянам много добра. Воевали вместе, подавили восстание Аристоника.

– За все это, – обличал Пелопид, – римляне лишили базилевса Митридата Евпатора Фригии и Каппадокии. Хотя Фригия была куплена у римского полководца за крупную сумму.

Возможно, Маний Аквилий при этих словах покраснел. Фригию за взятку уступил понтийцам его отец, тоже Маний Аквилий, воевавший в этих местах против Аристоника. Когда Маний-старший вернулся в Рим, его обвинили в получении взятки. Но доказать обвинение не смогли. Политик оправдался. А тут какой-то Пелопид обличил Мания, уважаемого человека. Было неприятно.

– Теперь же, – продолжал Пелопид, – вы спокойно допускаете, что Никомед делает набеги на нашу землю вплоть до Амастриды и угоняет добычу. Хотя мой базилевс не слаб и готов к защите, он желал, чтобы вы стали свидетелями несправедливости. Теперь, в соответствии с нашими давними договорами, Митридат просит народ римский защитить Понт от нападения Никомеда. Ведь мы – ваши союзники.

Дипломатические ходы Митридата вызывают восхищение. В его идеях тонкая ирония соседствует с откровенным издевательством. Такого противника римляне еще не видели. Но они тоже хорошо подготовились к дипломатической игре. В дело были пущены представители Никомеда и разразились гневной речью.

– Против нашего царя Никомеда Митридат замышлял уже давно. Поэтому послал в Вифинию его брата Сократа с войском. Заметим, что Никомед вел себя спокойно и не давал ни малейшего повода к войне. Право его на престол никто не может оспорить. Никомед – старший в семье. К тому же он посажен на трон римлянами. Следовательно, действия Митридата были направлены не против Вифинии, а против Рима. Теперь о другом. Римлянами издан приказ: царям Азии не ходить в Европу. Но Митридат вопреки этому приказу подчинил себе Херсонес и Боспор. Все это – доказательства неповиновения. Взгляните теперь, какие огромные приготовления ведет он к войне. Его послы у фракийцев и скифов. С царем Армении – скрепленный браком союз. К царям Египта и Сирии он тоже отправил посольства, пытаясь склонить их на свою сторону. А флот? У него триста палубных кораблей. Строятся еще другие. За штурманами и кормчими он отправил людей в Египет и Финикию. Зачем ему этот флот? Зачем все эти приготовления? Направлены они совсем не против Никомеда. Против вас, римляне, готовит войну Митридат. А все из-за потерянной Фригии. Его отец купил эту область у одного из ваших полководцев за взятку. Вы признали несправедливость этого приобретения и отняли его. Вот и обида. Он сердит и за Каппадокию, которую вы отдали Ариобарзану. Он боится вашей растущей силы и готов под предлогом войны с нами напасть на вас самих. Проявите мудрость. Обращайте внимание на его дела, а не на слова. Не выдавайте нас – верных друзей Рима – Митридату, который только надел маску дружбы. Митридат в равной степени является врагом и для нас, и для вас.

Так сказали послы Никомеда. Пелопид немедля взял ответное слово. Он заявил: если Никомед на что-то жалуется, пусть лучше обратится в сенат.

– Что же касается теперешних дел, то вот они: земли моего государя Митридата разграблены Никомедом. Поэтому мы выступаем с предложением к римлянам: либо запретите подобные действия Никомеду, либо выступите вместе с нами на войну против Вифинии. Поддержите Митридата как несправедливо обиженного!

Римские военачальники, пишет Аппиан, давно решили оказать помощь Никомеду и «только из притворства слушали все эти прения». Однако дипломатические демарши Митридата и блестящие речи Пелопида привели их в смущение. Аквилий и его соратники колебались. Наконец все же придумали хитроумный ответ в духе римской казуистики.

– Мы бы не хотели, – сказал Аквилий, – чтобы Митридат потерпел что-либо неприятное от Никомеда. Но мы не потерпим, чтобы против Никомеда была начата война. Не в наших интересах, чтобы Никомед понес ущерб.

Пелопид встрепенулся и хотел раскритиковать ответ римлян. Однако его увели с совещания под конвоем. Римляне, как сильная сторона, сами устанавливали правила игры. Если начинали проигрывать, применяли силу.

Такой исход переговоров давал Митридату моральный перевес. В глазах эллинистических правителей он превратился в обиженного. А римляне – в несправедливых захватчиков. Каковыми, собственно, и являлись.

На переговорах речь шла в основном о Никомеде. Именно его собрались защищать римляне. Зато не было разговора про другого их ставленника – Ариобарзана, который тоже совершал набеги на понтийские земли по указке Республики. Митридат думал этим воспользоваться. Понтийские войска вторглись в Каппадокию. Их вел сын Митридата – Ариарат VIII. Юноша захватил страну и выгнал бездарного Ариобарзана (90 г. до н. э.). К римлянам немедленно приехал Пелопид и попросил о встрече. На ней понтиец заявил следующее:

– Я уже говорил вам, о римляне, какие обиды претерпел мой царь Митридат после того, как вы отняли Каппадокию и Фригию. С другой стороны, вы оставили без внимания бесчинства Никомеда. Когда мы напомнили вам о нашем союзе, вы ответили нам, будто жалким просителям, что не допустите, если Никомед потерпит ущерб. Как будто он был пострадавшим, а не мы. Нам пришлось искать правды самим. В Каппадокии восстановлена справедливость, ее царем стал Ариарат. Это произошло из-за ваших софизмов. Вы не хотели решить дело миром и подстрекали каппадокийцев к войне против нас. Теперь Митридат отправит послов в сенат. Они расскажут всю правду о вашем коварстве!

Римляне стояли в полном шоке, а Пелопид продолжал нагнетать страх.

– Конечно, вы можете начать войну, но прежде подумайте. Митридат царствует не только над понтийцами, но и над множеством других народов – малыми армянами, колхами, боспорцами. Его союзники – скифы, фракийцы, бастарны на западе, великие армяне и парфяне – на востоке. Если вспыхнет война, она будет для вас затяжной и тяжелой. Нас поддержат базилевсы Сирии и Египта, которые ненавидят Рим. После этого восстанут недавно приобретенная вами Азия, Эллада, Ливия… Да и большая часть самой Италии, которая, не вынеся вашей жадности и корыстолюбия, ведет с вами непримиримую войну.

Как видим, Митридат и его придворные были хорошо осведомлены о ситуации в Республике. Как раз в 90 г. до н. э. там началась жестокая Союзническая война. Италики восстали против собственно римлян. Десятки тысяч воинов сражались на Апеннинском полуострове друг против друга. Подробности этих боев утрачены, но даже беглые упоминания в извлечениях из Тита Ливия дают представление о накале борьбы.

Разведчикам из Понта должно было казаться, что римский мир рушится. Митридат вообразил, что достаточно нанести последний удар, и Республика уйдет с Востока. Но Евпатор ошибся. Вскоре Союзническая война завершилась, римляне собрали новые легионы и отправили их воевать против Понта. А предполагаемые союзники понтийцев промешкали, а то и вовсе предпочли отсидеться. Римляне еще были способны на сверхусилия. А у понтийцев самым пассионарным и талантливым человеком оказался один Митридат.

Однако пока ничто не предвещало трагической развязки. Пелопид продолжал речь.

– Не имея сил закончить войну в Италии, где сражаетесь со своими же союзниками, вы разжигаете другую смуту – в Азии. Совершенно ясно, что вы натравливаете на Митридата его соседей – Ариобарзана и Никомеда. При этом вы надели маску друзей Митридата. Что ж! Если что-то заставило вас изменить отношение к событиям, дружбу не поздно восстановить. Прикажите Никомеду не нападать на вашего друга Митридата! Если вы это сделаете, обещаю: мой государь Митридат окажет вам помощь в войне против италийцев. Если нет – разорвите притворную дружбу и объявите нам открытую войну. Если же действуете по собственному почину, давайте отправимся в Рим, и пусть сенат нас рассудит.

Так передает речь Пелопида Аппиан в своей истории Митридатовых войн.

Римляне нашли чересчур дерзкими слова понтийского дипломата. Аквилий внушительным тоном приказал Митридату воздержаться от войны с Вифинией и Каппадокией. Непопулярного и никчемного Ариобарзана Рим намеревался в очередной раз восстановить на престоле. Дипломата Пелопида опять выдворили на родину и приказали уж не возвращаться, если Митридат не примет условий римлян. До границы посла провожали под стражей, чтобы он не имел возможности шпионить и подстрекать население провинции Азия к восстанию против Рима. Этот штришок отлично передает общую атмосферу. Римлян здесь ненавидели. Ждали любой возможности для восстания. В этом Митридат не просчитался.

Не дожидаясь решения сената, Аквилий и Луций Кассий стали собирать войска. К ним пришли перебежчики из Каппадокии. Несколько тысяч солдат выставил Никомед. Наконец, навербовали вечно буйных галатов. Ядро армии составляли римские оккупационные силы в провинции Азия.

Эту разношерстную армию разделили на три корпуса. Кассий занял центральную позицию в Галатии. Маний Аквилий караулил подходы к Вифинии. Наконец, третий военачальник, наместник Киликии Квинт Оппий, разместился на юге. Каждый из полководцев имел 40 000 пехоты и 4000 конницы. Всего – 132 000 человек. Снарядили флот. Он располагался около Византия. Эскадрой командовали Минуций Руф и Гай Попилий. Наконец, Никомед собрал 50 000 пехоты и 6000 кавалерии.

Эти данные приводит Аппиан. Думаю, мы в очередной раз имеем дело с преувеличением. Об этом говорит и донесение о численности войск Митридата. Аппиан пишет, что понтийский царь имел 250 000 пехоты и 40 000 конницы. Достаточно взглянуть на карту Понта, чтобы понять: столь маленькое государство не могло развернуть на своей территории четверть миллиона солдат. Это представляло проблему даже для Оттоманской империи во время Кавказских войн, которые протекали примерно в этих местах. Разве только речь идет обо всех понтийских силах, включая боспорские, колхидские гарнизоны и нестроевых. Но скорее другое. Римляне не могли признать, что понтийская армия равна им по численности, а то и меньше. Отсюда – более-менее верные цифры собственных сил в отчетах, но совершенно фантастические донесения о численности войск Митридата.