Поэма о скрытом смысле. Третий дафтар

[О том, как] появился Муса, и стражники явились к дому ‘Имрана, и пришло Божье внушение матери Мусы: «Брось Мусу в огонь!»

Жена же ‘Имрана, которая выносила Мусу,

уклонилась^[135] [от выхода на площадь] из-за того волнения и дыма.

Повитух по домам

для соглядатайства послал тот обманщик.

950 Они ему донесли: «Здесь есть ребенок,

а она не пришла на площадь, ибо боится и сомневается.

На этой улице есть одна красивая женщина,

есть у нее ребенок, но она искусна».

Тогда стражники пришли, а она ребенка

бросила в печь по велению Господа.

Внушение пришло женщине от того Всеведающего,

что этот мальчик из рода Халила (Ибрахима).

Из-за защиты [слов] «Огонь, будь прохладой!»^[136]

не будет огонь жаром блуждающим.

955 Женщина по [Божественному] внушению бросила его в пламя,

но на теле Мусы огонь не оставил следа.

Тогда стражники ни с чем ушли,

и снова доносчики, которые знали об этом,

Со стражниками затеяли спор

перед Фир‘ауном ради нескольких мелких монет:

«О стражники, вернитесь туда,

хорошенько посмотрите в верхних комнатах!»

[О том, как] матери Мусы пришло Божье внушение: «Брось Мусу в воду!»

Снова пришло Божье внушение: «Брось его в воду,

обернись к надежде и волосы не рви!

960 Брось его в Нил и доверься,

Я тебя к нему доставлю безупречной»^[137].

Несть этим речам конца; уловки его (Фир‘ауна)

все скручивались вокруг его же ног и лодыжек.

Сто тысяч детей он убивал снаружи [своего дома],

а Муса – в верхней части дома, внутри.

Из-за помешательства убивал он повсюду, где были они, младенцев

при помощи ухищрений, тот зоркий слепец.

Драконом были козни упрямого Фир‘ауна,

козни всех царей в мире он съел.

965 Но появился тот, что был еще большим Фир‘ауном, чем он,

и его самого, и его козни он поглотил.

Был [это] дракон, и посох [также] стал драконом,

этот съел того с Божьей помощью.

Длань превзошла другую длань, доколе это [простирается]? —

Вплоть до Бога, у которого – конечный предел^[138].

Ибо Он – море без дна и края,

все моря – как всего лишь один поток перед Ним.

Если ухищрения и средства – дракон,

то перед [словами] «кроме Аллаха» все они – [слово] «нет».

970 Когда дошло досюда мое разъяснение, оно склонило голову

и было стерто; а Аллах знает лучше, что есть правильно.

То, что было в Фир‘ауне, есть и в тебе,

но твой дракон заточен в колодце.

О горе! Это все – твои обстоятельства,

а ты к Фир‘ауну все хочешь их привязать.

Если о тебе говорят, рождается в тебе боязнь,

а если о Фир‘ауне – тебе это кажется сказкой.

Как же тебя разрушает проклятая плотская душа,

как сильно отдаляет тебя [от Бога] эта [столь] близкая [тебе].

975 У твоего огня нет дров Фир‘ауна,

в прочем же он, как Фир‘аун, полыхает.

Рассказ о змеелове, который, сочтя мертвым замерзшего дракона, обвязал его веревками и принес в Багдад

Послушай один рассказ от рассказчика историй,

чтобы почувствовать запах этой закупоренной тайны.

Некий змеелов пошел в горы,

чтобы поймать при помощи своих хитростей змей.

Будь он хоть медлителен, хоть тороплив,

но ищущий всегда обрящет.

За поиск ты хватайся обеими руками,

ибо поиск – на благом пути проводник.

980 Хромой, на четвереньках, согнувшийся, невежа^[139] —

[все равно] ползи к Нему и Его ищи!

Иногда по словам, иногда по молчанию, а иногда

вынюхивай повсюду запах Царя.

Сказал Йа‘куб^[140] своим сыновьям:

«Ищите Йусуфа сверх всякой меры!

Каждое свое чувство в этом поиске с прилежанием

гоните в любую сторону, подобно тому, кто готов».

Сказал об утешении Господь: «Не отчаивайтесь!»^[141]

Как тот, кто потерял сына, ты иди из стороны в сторону.

985 При помощи чувств станьте теми, кто вопрошает устами,

уши к его перекрестку направьте.

Где бы ни донесся приятный запах, вынюхивайте

сторону того конца [дороги], ибо знакомы вы с тем концом.

Где бы ты ни увидел милость от кого-то,

к источнику милости найдешь ты путь, возможно.

Эти все приятности – из моря глубокого;

оставь часть, возьми сторону целого.

Войны людей – ради красоты;

припас из отсутствия припасов – признак [дерева] Туба^[142].

990 Гнев людей – ради примирения,

силками покоя всегда бывает беспокойство.

Каждый удар ради ласки бывает,

каждая жалоба о благодарности извещает.

Вынюхивай от части к целому, о щедрый;

вынюхивай от противоположного к противоположному, о мудрец!

Войны приносят мир бесспорно.

Змеелов для одного друга искал змею.

Для друга ищет змею человек,

печалится ради товарища беспечального.

995 Он искал змею большую

вокруг гор в снежные дни.

Мертвого дракона увидел он там, огромного,

сердце его от формы того (дракона) наполнилось страхом.

Змеелов зимою лютой

искал змей, а увидел мертвого дракона.

Змеелов, дабы поразить людей,

ловит змей – вот тебе невежество людское!

Человек – это гора, как же он пленяется,

как гора змее поражается?

1000 Себя не познал человек несчастный,

от изобилия он пришел и ушел в оскудение.

Человек себя задешево продал,

был он атласом, но пришил себя на рубище.

Сто тысяч змей и гор поражены им,

чему же он поразился, стал любителем змей?

Змеелов, того дракона подняв,

пришел в Багдад, дабы удивить.

Дракон – как колонна дома,

тащил он его ради ничтожных денег,

1005 Мол: «Я мертвого дракона принес,

охотясь на него, я много трудностей испытал^[143]!»

Он считал его мертвым, однако

тот был жив, а он не глянул хорошенько.

Он от стужи и снега застыл,

был он жив, но казался внешне мертвым.

Мир застыл, имя ему – «неодушевленный (джамāд)»^[144],

«неподвижный (джāмид)» значит «застывший», о учитель!

Погоди, пока солнце Страшного суда не явится,

дабы увидел ты движение тел [этого] мира.

1010 Когда посох Мусы здесь стал змеей,

разуму о неподвижных предметах пришли вести.

Поскольку [Он] твой кусочек праха сделал человеком,

все виды праха [тебе] необходимо познать.

Они, мертвые – по эту сторону, а по ту сторону – живые,

молчаливы здесь, а на той стороне – говорящие.

Когда с той стороны [Он] пришлет их к нам,

тот посох станет с нашей стороны драконом.

И горы также Даудовы мелодии запоют,

вещество железа в руках воском будет^[145].

1015. Ветер превратится в носильщика Сулаймана^[146],

море поймет речи Мусы^[147].

Луна с Ахмадом увидит указания^[148],

огонь для Ибрахима^[149] обернется жонкилем^[150].

Земля поглотит Каруна^[151], как змея,

жалующийся столб^[152] окажется на правильном пути.

Камень поприветствует Ахмада^[153],

гора Йахйе пошлет весть^[154]:

«Мы – слышащие, видящие, радующиеся;

но с вами, лишенными близости, мы молчим».

1020 Если вы в сторону неодушевленности (джамāдū) идете,

как вы станете близкими друзьями душам неодушевленных?

От неодушевленного к миру душ ступайте,

гомон частей мира услышьте!

Явственно восхваления Богу неодушевленных тел донесутся до тебя;

искушения суждений по аналогии не похитят тебя.

Поскольку у души твоей нет светильников

для зрения, ты провел аналогии,

Мол: «Целью восхваление явное разве бывает?

Претензия на видение [его] – фантазия блуждающая!

1025 Но видящего видение этого

во время назидания делает [самого] славословящим Бога.

Следовательно, когда через восхваление тебя обучат,

тогда такое наставление [на путь] уподобится произнесению [восхваления]».

Таково аллегорическое толкование (та’вūл) му‘тазилитов

и того человека, который не имеет света [внутреннего] состояния.

Если за пределы чувств не вышел человек,

представлению о потустороннем он чужд.

Этим речам нет конца! Змеелов

тащил ту змею с сотней вздохов,

1030 Пока не пришел в Багдад он в поисках толпы,

чтобы собрать толпу на перекрестке.

На берегу реки [тот] муж толпу собрал,

шум в городе Багдаде поднялся:

«Один змеелов дракона принес,

удивительную и редкостную дичь он поймал!»

Собралось сто тысяч незрелых бородачей,

став его добычей, как и он, по своей глупости.

Они ждали, и он тоже ждал,

пока соберутся люди, разбредшиеся вокруг.

1035 Людей в толпе станет побольше,

попрошайничество и раздача пойдут лучше.

Собралось сто тысяч зевак,

выстроились в круг, пятка к пятке.

Из-за [такого] скопления народа муж не ведает о жене,

смешались, как на Страшном суде, знать и простолюдины.

Когда ветошь, [укрывавшую дракона], он сдвигал,

люди в толпе вытягивали шеи.

А дракон, который из-за стужи замерз,

лежал под сотней разных ковров и покровов.

1040 Был он связан толстыми веревками,

предосторожность предпринял против него тот хранитель.

Во время промедления, когда ожидали и собирались [люди],

осветило ту змею солнце Ирака.

Жаркое солнце его согрело,

ушли из его тела холодные элементы.

Будучи мертвым, ожил он, от удивления

дракон шевелиться начал.

У народа от шевеления той мертвой змеи

увеличилось удивление стотысячекратно.

1045 В удивлении они крик подняли,

все от его движения стали разбегаться.

Разрывал он путы, и от того громкого звука

разносился во все стороны треск пут.

Разорвал он путы и вышел наружу из-под [покровов],

дракон уродливый, рыкающий, как лев.

Во время бегства множество людей было убито,

из упавших и убитых сто куч сложилось.

Змеелов от страха на месте застыл:

«Что это я принес из гор и степи?»

1050 Разбудил волка тот слепой баран,

пошел, не ведая того, к своему ‘Азра’илу.

Дракон куском пищи того ошеломленного сделал;

легко пить кровь Хаджжаджу^[155]!

Обвился он вокруг колонны и укрепился [на ней],

кости съеденного [человека] переломал.

Твоя плотская душа – дракон, она разве бывает мертва?

От печали и отсутствия средств она замерзла.

Если найдет средства Фир‘ауна она,

по приказу которого текла вода в ручье^[156],

Тогда начнет действовать, как Фир‘аун,

нападет в дороге на сотню Мус и Харунов.

[Как] червячок тот дракон, от нищеты

мошкой он станет, но от высокого положения и богатства —

охотничьей птицей.

Дракона держи в снегу разлуки,

смотри, не тащи его к солнцу Ирака,

Чтобы замерзшим был тот дракон;

ты для него – кусок пищи, если он найдет избавление!

Умертви его и [сам] обрети безопасность от смерти,

не жалей [его] – он ведь не из тех, кому дарят подарки.

1060 А то жар солнца страсти достигнет [его],

этот твой негодный нетопырь забьет крыльями.

Тащи его на священную войну (джихад) и в битву,

как подобает мужу, Аллах воздаст тебе встречей [с Ним]!

Поскольку тот человек дракона принес

на теплый воздух, хорошо стало тому непокорному.

Неизбежно он ту смуту устроил, о почтенный,

и даже в двадцать раз больше того, о чем мы рассказали!

Ты жаждешь его без принуждения

держать связанным, в степенности и верности.

1065 Это желание у любого низкого человека разве сбудется?

Нужен Муса, чтобы дракона убить!

Сто тысяч человек из-за его дракона

во время бегства были убиты, из-за его [ошибочного] суждения.

[О том, как] угрожал Фир‘аун Мусе (мир ему!)

Сказал ему Фир‘аун: «Почему ты, о Собеседник^[157],

убил людей, и внушал ты страх?

В бегство от тебя пускались люди,

во время бегства люди были убиты, поскользнувшись.

Неизбежно люди тебя за врага приняли,

вражда к тебе груди мужчин и женщин охватила.

1070 Ты людей призывал, а вышло наоборот,

кроме как противостоять тебе, людям не осталось ничего.

И я тоже если от твоего зла отползу [прочь],

то возмездие тебе втайне подготовлю.

Не надейся в сердце на то, что ты меня обманешь

или кроме тени появится у тебя [еще] какой-нибудь последователь.

Ты тем не заносись, что ты это сделал,

в сердца людей заронил боязнь.

Ты сотню таких же [хитростей] сделаешь – и опять будешь опозорен,

будешь унижен, станешь посмешищем для черни.

1075 Подобных тебе лицемеров много бывало,

в конце концов в нашем Египте они опозорились».

Ответ Мусы Фир‘ауну на его угрозы

Сказал: «В велении Истинного я не соучастник,

коли прольет мою кровь Его веление, не страшно!

Доволен я, благодарен я, о соперник,

с этой стороны [я] опозорен, а перед Истинным – благороден.

Перед людьми [я] унижен, несчастен и предмет насмешек,

а перед Истинным – возлюбленный, искомый и одобряемый.

Словами я это говорю, а если нет – то Истинный

одним из опозоренных^[158] сделает завтра тебя.

1080 Слава принадлежит Ему и Его рабам^[159],

[в истории] об Адаме и Иблисе^[160] читай указание [на это].

Истолкование Истинного не имеет предела, как и [сам] Истинный;

так закрой же рот и переверни страницу!»

Ответ Фир‘ауна Мусе (мир ему!)

Сказал Фир‘аун ему: «Страница в нашей власти,

и книга, и диван в этот миг принадлежат мне.

Меня избрали люди этого мира,

ты что, умнее всех, о незнакомец?

О Муса, ты избрал себя, так уйди же,

не смотри на себя, не задавайся!

1085 Я соберу волшебников этого века,

чтобы показать невежество твое городу.

Это не случится через день или два дня,

отсрочку дай мне^[161], сорок дней лета».

Ответ Мусы Фир‘ауну

Сказал Муса: «Это мне не указ,

я раб, твоя отсрочка не предписана.

Если ты смел, а у меня нет друзей,

я [все же] раб приказа, до этого нет мне дела.

Я буду с тобой сражаться усердно, покуда жив;

что мне за дело до победы, я раб.

1090 Буду биться, пока не придет решение Господа,

Он каждого врага от врага отделит^[162]».

Ответ Фир‘ауна Мусе и приход Божьего внушения Мусе (мир ему!)

Сказал: «Нет, нет, надо мне отсрочку установить,

ты не кокетничай, не измеряй ветер!»

Истинный Всевышний внушил ему (Мусе) в тот миг:

«Дай ему отсрочку побольше, не бойся ее!

Эти сорок дней ему дай для отсрочки послушно,

чтобы задумал он козни разнообразные,

Чтобы он приложил старание, ведь Я не сплю;

скажи [ему]: „Ступай скорее”, – ведь Я преградил путь.

1095 Все их хитрости Я сокрушу,

и все, что они умножат, Я уменьшу.

Воду они принесут, а Я [ее] подожгу,

нектар и приятную [пищу] они возьмут, а я [их] сделаю неприятными.

Они свяжут себя любовью, а я [ее] разрушу,

то, что выходит за рамки [их] понимания, сделаю.

Ты не бойся и дай ему отсрочку длительную,

скажи: „Войско собирай и сотню хитростей сотвори!”»^[163]

[О том, как] Муса (мир ему!) дал отсрочку Фир‘ауну, чтобы он собрал волшебников из городов

Сказал: «Пришло веление, ступай, отсрочка – твоя,

я же пошел на свое место, ты избавился от меня!»

1100 Он шел, а дракон – позади,

как охотничья собака, умный и ласковый.

Как охотничья собака, вилял он хвостом,

камни он обращал в песок под [своими] копытами.

Камни и железо дыханием он втягивал,

мелко изжевывал железо на виду.

В воздух поднимался он выше башен,

так что бежали от него прочь и румийцы, и грузины.

Пену он выбрасывал, словно верблюд, из глотки;

хоть одна капля на кого бы ни попадала, становился тот прокаженным.

1105 Скрип его зубов разбивал сердце,

даже сердца черных львов не выдерживали.

Когда к своему народу пришел тот избранный,

за угол рта его (дракона) взял, и тот стал посохом.

Оперся он на него и говорил: «Удивительно!

Перед нами – солнце, а перед врагом – ночь!

Удивительно, что не видит это войско

мира, полного утреннего солнца!

Глаза открыты, уши открыты, и это солнце;

поражает меня то, как закрывает глаза Господь!

1110 Я ими поражен, а они поражены мной,

от одной весны они [становятся] колючкой, а я становлюсь жасмином.

Поднес я им множество чаш лучшего вина^[164],

но стала камнем вода Его перед этой толпой.

Связал я букет роз и поднес [им]:

каждая роза стала как колючка, а нектар стал жалом.

То уделом души тех, кто не в себе, бывает;

а поскольку они в себе, разве это [им] явлено будет?»

Спящий наяву нам нужен,

чтобы, бодрствуя, он видел сны.

1115 Врагом этому сладкому сну стали мысли людей,

чтобы не спал [человек], перекрыли мысли [ему] глотку.

Изумление необходимо, которое сметет мысли;

изумление поглотило и мысли, и упоминания.

Всякий, кто более совершенен в искусстве,

в плане смысла отстал, а в плане формы – впереди [всех].

«Возвращаются!^[165]» – сказал [Господь], и возвращение бывает таким,

как когда стадо поворачивает и идет к дому.

Когда вернулось стадо, от входа

позади [всех] остается тот козел, который был вожаком.

1120 Впереди оказывается последняя хромая коза,

смешит возвращение лица хмурящихся.

Из-за ерунды как стали эти люди хромыми,

отдали славу, а купили позор?

Со сломанными ногами идут эти совершающие хаджж;

от трудностей есть скрытая дорога к избавлению.

Сердце от знаний омыли эти люди,

поскольку этих [материальных] знаний не признает тот путь.

Нужно такое знание, корень которого – с той стороны,

потому что каждая ветвь – проводник к своему корню.

1125 Каждое крыло разве перелетит всю широту моря?

к [Божественному] присутствию доставит только знание, непосредственно

внушенное Им.

Так зачем знанию ты обучаешь человека,

когда ему надобно грудь [свою] от него очистить?

Так не ищи же первенства, с этой стороны будь хром,

а во время возвращения ты будь предводителем.

[Тем, о ком сказано] «[Мы] последние и первые»^[166], будь, о остроумный;

первее дерева свежий плод.

Хоть плод появляется последним,

[все же] он первый, потому что был целью.

1130 Подобно ангелам скажи: «Нет у нас знания», —

чтобы взяли тебя за руку [слова] «Научил Ты нас»^[167].

Если в этой школе не знаешь ты, как читать по слогам,

то как Ахмад, ты полон светом разума.

Если ты не прославился в странах,

ты не потерян, «Аллах лучше всех знает о рабах!»

В той развалине, которая [никому] не известна,

ради сохранности находится сокровищница золота.

В место известное сокровища разве положат?

Об этом сказано: «Избавление [спрятано] под страданиями».

1135 Память подсказывает много затруднений здесь, однако

разорвет путы хороший конь.

Любовь к Нему – огонь, сжигающий путы,

любую фантазию сметет свет дня.

В той стороне ищи ответ, о избранный,

откуда этот вопрос пришел к тебе.

Не имеющий [своего] угла уголок сердца – проезжая дорога,

а сияние ни восточное, ни западное^[168] – от луны.

Ты и по эту сторону, и по ту – как нищий;

о гора смысла, зачем ты ищешь эхо?

1140 Ты ищи в той же стороне, куда во время страдания ты,

поминая «О Господь мой!», склоняешься.

Во время страдания и смерти ты в ту сторону обращаешься;

когда же твоя боль ушла, каков ты, невежда?

Во время тягостей стал ты восклицающим «Аллах!»^[169],

а когда тяготы ушли, ты говоришь: «Где путь?»

Это оттого произошло, что Истинного без сомнений

кто бы ни познал, постоянно будет обращен к Нему.

А тот, у кого на разуме и мыслях завеса,

порой бывает сокрыт, а порой – с разорванным воротом (т. е. в трауре).

1145 Разделяющий разум то преобладает, а то опрокинут;

всеобщий разум – в безопасности от «перемены судьбы»^[170].

Продай разум и искусность, купи изумление,

[обратись] лицом к унижению, а не к Бухаре, о сын!

Что же мы так себя словами пропитали,

что от рассказа сами стали рассказом!

Я небытием и сказкой стал в стенаниях,

чтобы обращение найти у поклоняющихся^[171].

Это – не рассказ для мужа дела,

но описание состояния, присутствие друга пещеры^[172].

1150 Те [слова] «сказки первых»^[173], как называли мятежные

слова Корана, были следами [их] лицемерия.

Приверженный беспространству [человек], в котором – свет Бога,

будущее, прошлое и настоящее откуда [у него]?

Его будущее и прошлое – [только] по отношению к тебе,

они оба – одно и то же, а ты считаешь, что их два.

Один человек ему – отец, а нам – сын;

крыша – «под» Зайдом, а для ‘Амра она «над».

Отношение «над» и «под» появилось из-за двух этих людей,

потолок же для себя – один, и довольно.

1155 Не подобно оно тому, эти слова – [лишь] пример,

бессильны передать новый смысл старые речи.

Если нет [здесь] берега ручья, о бурдюк, закрой устье;

без уст и берега [всегда] было это море сахара!

[О том, как] Фир‘аун послал в города за волшебниками

Когда Муса возвратился, а он остался,

советников и совещателей к себе позвал,

Так они увидели [правильным], чтобы из разных краев Египта

собрал их царь и соверен Египта.

Он множество людей послал тогда

во все края для того, чтобы собрать колдунов.

1160 В каждую сторону, где был волшебник известный,

пустил он лететь к нему десять гонцов деятельных.

Были два юноши, волшебники прославленные,

волшба их в сердце Луны проникла.

Молоко доили они у Луны явно и не таясь,

в путешествия отправлялись на хуме верхом.

Форму ткани придали они лунному свету,

измерили ее и продали поспешно,

Серебро же унесли. Покупатель прознал [об этом],

рукой от сожаления стал бить себя по лицу.

1165 Сотне тысяч подобных [дел] в колдовстве

они были зачинателями и не были [завершающими], подобными

[согласному-]рави^[174].

Когда к ним пришло это послание царя,

мол: «Ищет царь нынче у вас средства

Из-за того, что пришли два бедняка^[175],

на царя и его дворец покусились.

Нет с ними ничего кроме одного посоха,

который становится по его [Мусы] приказу драконом.

Царь и войско – все оказались бессильны,

от этих двух людей все возопили.

1170 Необходимо какое-то средство в волшбе,

чтобы ты от этих двух волшебников унес [в безопасности] душу!» —

Тем двум волшебникам когда он это послание передал,

страх и любовь в сердце каждого из них заронились.

Когда они почувствовали себя родственными Мусе^[176],

склонили они головы к коленям от удивления.

Подобно школе для суфия колено,

для разрешения трудностей два колена – колдуны.