– Вы просили по существу, извольте, дверь моей каюты находится прямо напротив Иониной. Я не спал всю ночь, боялся, что Дама пойдет к нему, хотел устроить скандал.

– Вы видели всех! – воскликнул я радостно, растеряв нотки настоящей «ищейки».

– Да, я видел всех входящих к нему, но, увы, они не видели меня, – Кавалер снова всхлипнул.

– У вас нет алиби, – дружелюбно сказал я, похлопав юношу по плечу. – Но, возможно, вас утешит тот факт, что вы обеспечили его для Дамы.

Улыбка настоящего, искреннего счастья озарила лицо подозреваемого и я, крикнув двери «Давай дальше!», взял в руки конверт и записал – «Кавалер № 9».

У самой двери юноша остановился:

– Я сожалею, что оболгал Иону, он был неплохим человеком, раз она выбрала его.

Я усмехнулся и у меня вырвалось:

– А кто же плохой?

– Банкир, – коротко ответил Кавалер, и дверь за ним захлопнулась.

– Помощник! – заорал я что было мочи.

Шаги на трапе стихли.

– Зови Банкира.

«Топ, топ, топ», – отозвался Помощник эхом стального трапа.

Банкир, пузатый, лысоватый господин, деловито опустился на диван и принял позу удивленного без меры и даже оскорбленного таким вызовом.

– Давайте не будем терять времени, – предложил я, понимая, что иных разговоров этот персонаж не приемлет.

– Ммм… – промычал подозреваемый. – Иона при встречах неоднократно упоминал о своем весьма значительном состоянии; знаете ли, недвижимость, ценные бумаги, драгметаллы, долги, – здесь у Банкира заговорщицки вздернулась бровь. – Я предлагал свои услуги в управлении активами, он отвергал. Полагаю, я дал излишнюю волю нервам и приревновал к успеху, позавидовал, что ли, но более ничего, даже в мыслях.

Именно в мыслях ты и нарушил последнюю заповедь, зафиксировал я в уме, вслух же сказал:

– Сможете доказать свою непричастность к исчезновению?

Банкир, нахмурившись, покачал головой:

– Свою – вряд ли, а вот вашего предыдущего посетителя – да.

– Как это? – удивился я.

– Юноша взял у меня деньги в долг, – Банкир криво усмехнулся. – Сумма немалая, хотя и проценты на нее тоже. Обещал вернуть по возвращении из путешествия. Я не любитель морских прогулок и согласился на «Сирену» только с одной целью – должник должен быть у меня на виду.

– Но из этого не вытекает его алиби? – я с удовольствием наблюдал за живой мимикой пухлого лица Банкира.

– Я запирал его каюту на ночь своим ключом, чтобы не сбежал, хотя куда, кругом вода, но так было спокойней спать.

– Ваш подопечный сказал мне, что наблюдал за коридором в дверную щель, – мне стало казаться, что наконец-то в деле появились нестыковки.

– Насколько позволяла цепочка, – разбил мои надежды Банкир спокойным тоном.

– Благодарю вас, – коротко сказал я и отпустил взопревшего беднягу, поставив против его имени 10.

Опрос половины пассажиров «Сирены» ничего не принес, в ту ночь все видели всех, но никто – жертву. Может, и впрямь таинственный Иона, успешный в делах сердечных и финансовых, взгрустнул, помолился и, выйдя на шаткую палубу, притом так, что никто и не заметил, плюхнулся в бушующее море, а предвидя такой исход заранее, он, искусный провидец, поведал о сем в переданной Кэпу записке, не забыв упоминать в ней меня, абсолютно незнакомого ему человека.

Дверь в кают-компанию распахнулась так, словно ее пнули ногой, а не отворили, как принято в приличном обществе, используя для этого руку. Нога оказалась обутой в черный полированный ботинок от «Ллойда»; строгий деловой костюм, золотые часы на запястье, прямой, слегка надменный взгляд, не иначе как…

– Коммерсант, – представился вошедший, полностью подтвердив мою догадку, и, не спросив разрешения, развалился нога на ногу в кресле напротив.

– Буду очень краток, – вступил он в разговор, не позволив мне начать первым. – Этот пропавший, как там его, Иона, был настоящим хамом и выскочкой. Мы не сдружились сразу, но, прошу отметить, к его исчезновению я не имею никакого отношения.

– Вы разрешите задать вам пару вопросов? – попытался я сбить его воинственный пыл.

Коммерсант, вытащив из кармана сигару, благосклонно кивнул.

– Чем была вызвана ваша взаимная неприязнь? – я протянул подозреваемому зажигалку.

Он затянулся, еще раз и еще, это, видимо, успокоило его, и мой собеседник перешел на обычный тон:

– Я занимаюсь коммерцией, можно сказать без преувеличений, круглые сутки. Здесь, на «Сирене», среди собеседников я пытался найти своих потенциальных клиентов. Иону почему-то это очень раздражало. Всякий раз, когда уши его оказывались в пределах досягаемости моего голоса, он делал мне замечания, апеллируя ко дню субботнему, ну, вы понимаете, к одной из заповедей. Честно признаюсь, желание искупать его в соленой воде возникало у меня неоднократно, но, видит Бог, если это кто-то и сделал, то только не я.

– Можете подтвердить свое алиби? – растягивая слова, спросил я, ставя против его имени цифру 4.

Коммерсант задумался, усердно попыхивая сигарой, я не мешал ему. Через минуту он произнес с не свойственной ему мягкостью:

– То, что мой сосед, Банкир, провел всю ночь у себя в каюте, могу подтвердить под присягой, а вот о себе… – он развел руками. – Нет.

– Поясните, – коротко бросил я, наливая в фужер воды.

– Я заметил, – подозреваемый помялся, раздумывая, стоит ли продолжать, и все-таки решился, – что Банкир разговаривает во сне, и не просто бормочет абракадабру, а произносит имена, цифры, контакты. В общем, ночами я не спал. А подслушивал в надежде выведать полезную информацию.

Коммерсант покраснел и опустил глаза.

– Вы стенографировали что слышали? – строго спросил я.

– Да, – честно признался он и покраснел еще гуще.

– Хорошо, если понадобится, я спрошу с вас записи, сейчас вы можете идти.

Коммерсант кивнул, затушил сигару и поднялся с кресла:

– Там ничего ценного.

– Вы свободны, – рявкнул я, и подозреваемый вылетел из кают-компании.

Мой мозг начинал закипать, пассажиры понемногу заканчивались и самым удивительным образом оказывались не у дел. Сейчас, я почти не сомневался, войдет очередной «невиновный» и случайно подтвердит чье-нибудь алиби (само слово начинало бесить). Каждый желал, но не совершал, прямо не прогулочная яхта, а храм великомучеников.

Два неуверенных стука в дверь прервали мой эмоционально-ментальный всплеск, в каюту вплыло нечто в длинном черном плаще-хитоне, с козлиной бородкой на бледной физиономии и «приклеенными» сверху редкими сальными волосенками.

– Я Верующий, – сказал посетитель и перекрестился.

– Вижу, – усмехнулся я и указал пальцем на диванчик. – Можете начинать… по существу.

– Я, Верующий, – начал «нечто», – жизнь провожу в молитвах…

– С перерывами на сон и прием пищи, – вставил я недобро.

Верующий улыбнулся (было видно, не обиделся) и снова наложил на себя крест:

– Вот и оставивший «Сирену» Иона, прости, Господи, его грешную душу, насмехался все время и загибал пальцы, когда я благоговейно произносил Имя Господа нашего, а также вел счет, видимо, пытаясь сказать мне, что слишком часто поминаю Его в речах своих.

На конверте я написал «Верующий» и поставил цифру 3.

– Он был неприятен, – продолжил подозреваемый, – заносчив в насмешках и груб в эмоциях, но желать ему зла – не от Бога, кой и есть Ионе судия.

– Что вы делали в ночь… исчезновения? – спросил я прямо, решив, что это аморфное, запутавшееся в религиозном экстазе существо вряд ли бы осмелилось на совершение преступления, конечно, в том случае, если он не великолепный артист и сейчас дурит мне голову.

– Я молился у себя в каюте, – прозвучал ответ.

– Всю ночь?

– Да, я же сказал, – Верующий улыбнулся опять, – что провожу жизнь в молитвах.

– Может, вы что-нибудь слышали? – с надеждой спросил я.

– Только голос Бога, – «нечто» начинало погружаться в обычный для себя транс.

– Ясно, ничего не слышали, никого не видели, ничем помочь не можете, – очередное разочарование, подумал я.

– Помочь могу, – вдруг оживился Верующий. – Соседу Коммерсанту.

У меня глаза на лоб полезли от удивления:

– Ну-ка, ну-ка.

– В моей каюте нет полочки в «красном углу» для иконы, и я ставлю ее на дверной наличник, но когда сосед выходит из своей кельи, простите, каюты, он так сильно хлопает дверью, что икона падает. В ту самую ночь, которая вас интересует, икона не упала ни разу.

– Значит, Коммерсант не покидал каюты, – задумчиво пробормотал я.

– Вот именно, – радостно подтвердил Верующий.

– Благодарю вас, вы свободны.

– Слава Богу, – чувственно произнесло «нечто» и, перекрестившись (а как же иначе), выплыло наружу.

Иона был прав, решил я, вспоминая количество упоминаний Имени Его «на ровном месте».

В качестве очередного опрашиваемого Помощник выбрал Генерала, в этом случае и гадать не пришлось; мундир, шрам через всю физиономию, от уха до уха (как жив-то остался), погоны с бесконечными звездами, аксельбанты и прочая мишура, все было на положенных местах.

Генерал, похоже, командовал либо кавалерией, либо бронебойными войсками, едва войдя в помещение, он бросил короткий взгляд на меня и, оценив по-своему обстановку, отчеканил:

– Рассматриваемый, виноват, обсуждаемый объект, именуемый в дальнейшем Иона, – подлец и предатель, утеря его повышает обороноспособность, то есть, хотел сказать, укрепляет связи между пассажирами данного судна «Сирена» и не наносит никакого ущерба обществу людей на суше.

– Отчего же? – закашлялся я от подобной эскапады.

– Подлец Иона подвергал насмешкам мое преклонение перед неоспоримым военным талантом фельдмаршала N, комментируя мое восхищение как идолопоклонничество, видимо, намеренно путая это с соблюдением субординации и признанием заслуг перед отечеством.

– А по существу? – мне подумалось, что с ним нужно быть предельно кратким.

– Мог раздавить, как паука, но не желал марать руки, – Генерал хлопнул каблуками.

– Чего-нибудь подозрительного не заметили в ту ночь?

Генерал надул и без того необъятную грудь и поправил фуражку:

– Не мог уснуть. Сосед, святоша, бубнил до рассвета свои молитвы, не громко, но нудно, черт бы его побрал.

– Благодарю, – сказал я и поставил против его имени 2.

Генерала, басящего на всю «Сирену», сменил Мулла в зеленом халате и белой тхакихе. Как и положено священнослужителю, он вел себя кротко и тихо. Мулла сообщил мне, что при встречах с Ионой велись споры о единстве Бога (его оппонент настаивал исключительно на христианском божестве), но зла ему не желал, памятуя о жертвах и бесполезности подобных разногласий еще со времен крестовых походов. Что касается ночи исчезновения бедного Ионы, косвенно подтвердил слова Генерала о Верующем, раздражавшем ночь непрекращающимся молением, мешающим ему, Мулле, в назначенный час обращаться к Аллаху.

Получив таким образом подтверждающую саму себя информацию из двух независимых источников, всем троим я зачел алиби, не забыв поставить против «Муллы» цифру 1.

В моем распоряжении после ухода исламского священника остался один, последний подозреваемый, Капитан «Сирены». Меняющий вахты с Помощником, не имеющий права выпускать из рук во время шторма штурвал, Кэп в свой отдых храпел так, что его алиби мог подтвердить на яхте любой, включая и меня самого.

Об Ионе Капитан доложил довольно сухо, было ясно – тема мучает его; заносчивый пассажир напоминал отца, отношения с которым с самого детства не заладились. Морской волк мычал, цокал языком, подбирая слова, мялся и потел – я решил не мучить его с подробностями, задав всего один вопрос:

– Когда земля?

– Ближайший порт завтра, будем пополудни, – отрапортовал Кэп и покинул кают-компанию.

Я записал на конверте – «Капитан» и поставил 5. Теперь передо мной лежал полный набор грешников со стопроцентным алиби, следствие, как принято говорить в таких случаях и как тонко заметила на допросе Дама, зашло в тупик окончательно. Я отправился в свою каюту, проклиная себя за бездарность, а таинственного Иону за его выбор.

Когда борт «Сирены» бухнул о причальную стенку порта M. следующим днем, полиция уже ждала нас. Капитан сошел первым, пошептался с инспектором, высоченным усатым мужчиной в клетчатом плаще и сером котелке, крепко сидящем на седой голове, и показал пальцем на меня.

Длинный дождался у трапа и, как только я очутился возле него, без представления спросил:

– Говорят, вы провели предварительное расследование, и как?

– Никак, у всех алиби, – ответил я, поморщившись от такой бесцеремонности и резкого запаха дешевого одеколона.

Инспектор же, будто проводил допросы, сидя рядом в кают-компании, подозрительно прищурился и, постукивая тонким пальцем мне в грудь – тук, тук, тук, – язвительно произнес:

– Алиби есть у всех, кроме одного.

– И кого же я пропустил? – начал я покрываться холодным потом.

– Себя, – улыбнулся беззубым ртом он, при этом палец его не унимался: тук, тук, тук…

Я раскрыл глаза, нет, не от удивления или возмущения, я проснулся, да-да, все это было всего лишь сон.

Тук, тук, тук – кто-то барабанил в дверь… уже наяву.