Читать книгу: «Эксперт по уничтожению»

Шрифт:

Пролог

…Ибо что может сделать человек после царя сверх того, что уже сделано?

Екклесиаст, 2–12

Смотритель Гавриил давно упрашивал Главу Совета смотрителей Джейкоба перевести его служить в глухие северные сектора. Делал он это не потому, что любил суровый климат или общество кровожадных дикарей-землекопов, вооруженных примитивным оружием и приносящих в жертвы своим деревянным идолам юных девственниц. Причиной просьбы о переводе являлась банальная усталость. Нет, конечно, не физическая усталость – Гавриил даже не помнил, чтобы когда-нибудь испытывал ее. Просто у смотрителя, зачисленного в Совет лишь двадцать лет назад, этот сектор планеты ничего, кроме отвращения, не вызывал. Жара, постоянная нехватка воды, скрипящий на зубах песок, забивающий пылью глаза и горло сухой ветер…

Надоело!

Да что там жара, песок и ветер! Гавриил бывал в местах гораздо хуже и готов был смириться с этими неприятностями, если бы не одно «но» – местные землекопы! Мало того, что вверенный Гавриилу сектор был перенаселен, ко всему прочему обитатели его славились ужасной вспыльчивостью и непредсказуемостью поведения – теми свойствами, что в конечном итоге и вытянули из смотрителя все жизненные соки. Лишь поэтому ему надоело здесь все, даже местная одежда: накидка из грубой ткани, на которой приходилось спать а поутру обматывать вокруг себя; просторные рубахи, имеющие особенность накапливать за пазухой колючий песок… Но больше всего осточертели кожаные сандалии. Они рвались так часто, что, не обладай Гавриил отменной реакцией, давно бы расшиб себе колени, постоянно наступая на обрывки сандальных ремешков.

– А вы думаете, вонючие шкуры северян приятнее? – поинтересовался у Гавриила Джейкоб, когда выдающие себя за волхвов смотрители покинули окрестности Газы и вышли на широкую дорогу, что пересекала долину Сорек с запада на восток. Стоял день, и передвигаться приходилось на своих двоих: летящие в небе фигуры были бы отчетливо заметны, а создавать массовую панику не хотелось, хотя здесь, в Палестине, массовые истерии давно были в порядке вещей. Собственно говоря, смотрители и прибыли в долину Сорек из-за очередного большого переполоха…

– Конечно, не думаю, – ответил Гавриил. – Но мне кажется, еще два-три года в Палестине – и я попросту сойду с ума.

Джейкоб усмехнулся: сошедший с ума смотритель! Что, интересно, написали бы о нем местные землекопы в своих красочных хрониках, персонажем которых Гавриил уже успел стать? «…И разверзлись небеса, и узрел я архангела; тот строил мне смешные рожи, кривлялся и показывал язык…» Вышло бы довольно забавно, вот только сам «архангел», кажется, отнюдь не шутит, когда заводит речь о собственном сумасшествии.

– Не бойтесь, не сойдете, – сказал Джейкоб. – Всем тяжело после гибели Хозяина, но это нормально, это пройдет… Хотя я обещаю на досуге поразмыслить о вашей просьбе. Куратор Пятьдесят Пятого сектора смотритель Велес погиб в Антарктической битве, а заместитель Велеса Свенельд слишком молод, чтобы доверять ему бразды правления. Не желаете в Пятьдесят Пятый?

– Пятьдесят Пятый – где это?

– На северо-востоке. Почти на самом краю этого континента. Глухие леса, лютые морозы, косматые и жестокие землекопы…

– Согласен! – быстро отозвался Гавриил. – То, что надо! Если прикажете, я хоть завтра…

– Ладно-ладно, не торопитесь, – произнес Джейкоб. – Давайте сначала завершим наш Проект, а там уже поглядим.

Гавриил тяжело вздохнул: конца Проекту видно не было, и потому наслаждаться палестинским гостеприимством ему предстояло еще очень и очень долго…

Дом, в котором последнее время проживал нужный смотрителям человек, стоял невдалеке от дороги. Земля вокруг него была истоптана, чахлый кустарник выломан, а соседние дома пребывали в запустении, покинутые хозяевами по редкостному единодушию. Невдалеке от дома отиралась подозрительная кучка бродяг, из-под пропыленных накидок которых торчали дорогие сабельные ножны, говорящие о том, что бродяги лишь хотят казаться таковыми.

Стараясь сохранять присущую волхвам степенность, Джейкоб и Гавриил проследовали мимо бродяг, даже не взглянув в их сторону. Покосившись на странников с длинными посохами, бродяги оживленно о чем-то зашептались, однако путь волхвам не преградили. Хотя, как заметили смотрители, поначалу незнакомцы действительно собирались задержать их и расспросить о том, для чего они пришли сюда.

Увидев, что волхвы направляются к дому, бродяги злобно загалдели, но было поздно – странники уже подошли к воротам, к которым маскирующиеся под нищих филистимляне приближаться опасались. Причиной тому могло быть только одно: хозяин этих стен не жаловал непрошеных гостей и, судя по валяющимся вокруг булыжникам и обломкам стрел, а также побуревшим пятнам крови на земле, вполне мог дать отпор.

Доказывала это и дверь, перед которой остановились смотрители, – толщиной в целое бревно, обитая кованым железом. Царапины и вмятины на железных пластинах были свежими – очевидно, скучать тому, кто скрывался за дверью, последние дни не приходилось.

Смотрители знали, что виновник царившего вокруг безобразия дома, поскольку ощутить его нестабильное эмоциональное состояние им труда не составляло. И не было бы в нестабильном состоянии этого человека ничего особенного, если бы не одна деталь – он не являлся землекопом, для которых резкие перемены настроения считались обыденными, а был довольно опытным исполнителем, причем исполнителем прирожденным. Фильтры подавления эмоций, имевшиеся в его нервной системе, гасили любые эмоциональные всплески – от безудержного гнева до панического страха. Поэтому естественным состоянием исполнителя во все времена считалась абсолютная невозмутимость. В данном случае приходилось констатировать совершенно иное – он просто кипел от ярости.

Исполнитель тоже почувствовал подошедших к порогу гостей; опознавать смотрителей по телепатическим сигналам он не разучился. Так что стучать не пришлось – Гавриилу и Джейкобу отворили, едва только они остановились у запертой двери.

Миловидная женщина-землекопка впустила смотрителей внутрь, после чего спешно закрыла за ними дверь на все засовы.

– Господин ждет вас, – проговорила она, не поднимая глаз. Было заметно, что женщина подавлена. Еще бы – жить в постоянном страхе, боясь даже нос высунуть за порог…

Исполнитель ожидал гостей в главной комнате. Он сидел за столом, уставленным незамысловатой снедью – ржаной хлеб, козий сыр, рыба, молоко. Не очень-то разгуляешься на осадном положении.

При появлении смотрителей исполнитель хотел вскочить с места, но Джейкоб жестом остановил его.

– Сиди, Самсон… Давай-ка посмотрим данные по Проекту за текущий период.

Самсон откинулся к стене и расслабленно опустил плечи. Джейкоб наклонился к нему, оперся руками о столешницу и замер, проводя телепатическое исследование воспоминаний Самсона.

Гавриил отметил, как изменился Самсон за годы участия в Проекте. Один из лучших исполнителей, ветеран Антарктической битвы, в Проект он вызвался добровольцем. Его глаза излучали тогда столько энтузиазма, что хватило бы на целый взвод исполнителей…

Теперь в глазах Самсона поселились усталость и тоска, по сравнению с которыми усталость Гавриила не заслуживала внимания. Самсон исхудал, хотя ел много, на лице его виднелись отеки, а повязку с головы он не снимал даже дома. Под повязкой скрывались множество опоясывающих голову отверстий-гнезд, проделанных в черепной коробке. Через гнезда посредством капельницы в мозг Самсона во время сна поступал специальный раствор, который поддерживал работающий на повышенной мощности мозг и не давал ему перегореть. Процедура неприятная, но на данной стадии Проекта жизненно необходимая, поэтому исполнитель давно находился в сильной психологической и физиологической зависимости от внутричерепных инъекций.

Установка стояла в спальне у изголовья кровати: одеваемый на голову бандаж со множеством трубочек и подвешенная на стену емкость с раствором. Когда подопытный проходил процедуру, казалось, что он половину спальни опутывает своими длинными волосами, хотя на самом деле голова Самсона была обрита наголо. У посторонних установка могла вызвать массу вопросов, но исполнитель четко следовал инструкциям и никому ее не показывал.

Никому, кроме собственной жены…

Перспективный и вроде бы изначально предсказуемый Проект по усовершенствованию качеств человеческого варианта три и созданию из добровольца сверхисполнителя теперь развивался не так, как хотелось. Столь удачно зарекомендовавшая себя перестройка организма землекопа, человеческого варианта два, в вариант три – Просвещение – окрылила Совет смотрителей. Поэтому Глава Совета Джейкоб не задумываясь согласился на следующий шаг – попытаться проделать нечто подобное с исполнителем. Малоутешительный исход Антарктической битвы с небожителями заставлял хвататься за любую идею, которая могла бы способствовать восстановлению потрепанных исполнительских сил – костяка обороны Человечества от инопланетных врагов.

Но проблема с исполнителями оказалась гораздо серьезнее…

Сегодня Проект пребывал в плачевном состоянии. Было очевидно, что результатов, которые ожидал Совет, получить не удалось. Количество непредвиденных ошибок перекрыло разумные нормы. Однако кое-какой прогресс имелся, и потому Проект не прекратили, а пустили на самотек.

Джейкоб ознакомился с воспоминаниями подопытного и предоставил такую же возможность Гавриилу. Гавриил знал, что увидит в памяти Самсона, поэтому исследование не заняло у него много времени.

– Исполнитель Самсон, чем ты объясняешь вспышки своей агрессии? – спросил Джейкоб, когда Гавриил отошел от подопытного и дал понять, что исследование памяти закончил.

– Эти люди преследуют меня за прошлые обиды, – невозмутимо ответил Самсон. – Я защищаюсь.

– Но ты грубо нарушил Последний Приказ Хозяина и применил по отношению к землекопу слэйеры! – голос Джейкоба стал строже. – Ты – первый из исполнителей, кто нарушает этот пункт Приказа, и я даже не знаю, какому наказанию тебя подвергнуть!

– Я применил слэйеры потому, что мой усмирительный сигнал давно не действует. – В поисках поддержкия Самсон посмотрел на Гавриила.

Гавриил молча кивнул. Исполнитель говорил правду: основное средство для устранения конфликтов между человеческими вариантами два и три – усмирительный сигнал – у Самсона вышло из строя с самого начала Проекта. Причиной этой неполадки были все те же непредвиденные смотрителями факторы.

– Филистимляне устроили мне настоящую травлю, – продолжал Самсон. – Их было… Да вы сами только что видели, сколько их было!

Действительно, память исполнителя не лгала: при последних его столкновениях с заклятыми врагами те предпочитали ходить в атаку целым войском. Применение такого жестокого оружия, как люциферрумовые слэйеры, это, конечно, не оправдывало, но, если смотреть на вещи здраво, в противном случае Самсон был бы давно мертв.

– Я знаю, что не прав, – закончил Самсон. – И знаю, что понесу заслуженное наказание… Я убил столько землекопов, сколько, наверное, не убивал еще ни один исполнитель… Но в тот момент я заботился прежде всего о судьбе Проекта, важность которого невозможно переоценить! Я старался обезопасить Проект во что бы то ни стало!

Джейкоб и Гавриил переглянулись и, не желая, чтобы их беседа дошла до ушей Самсона, перешли на телепатическое общение.

– Исполнитель прав, – подытожил Джейкоб. – И эта недавняя резня – наша ошибка, а не его. Очередная катастрофическая ошибка. Вы знаете, я начинаю жалеть, что дал добро на этот Проект.

– Распорядитесь его свернуть? – поинтересовался Гавриил.

– А что вы сами думаете по этому поводу?

Гавриил замешкался: высказывать личное мнение столь молодому члену Совета, как он, следовало с особой осторожностью.

– Согласитесь, смотритель Джейкоб, – наконец ответил Гавриил, – если закрыть глаза на недостатки, положительные результаты тоже становятся заметны. Наш исполнитель одолел войско вооруженного до зубов противника; а то, что филистимляне – это достойный противник, нельзя не признать. Мало того, сегодня Самсон держит их в страхе. Один исполнитель держит в страхе целое сообщество далеко не трусливых землекопов! Вы знаете аналоги этому? Я не знаю.

– Действительно, аналогов этому нет, – подтвердил Джейкоб. – Рост военного мастерства подопытного и впрямь восхищает. Но каждый раз он оказывается на грани истощения и уже не может жить без своего питательного раствора. Будущее Самсона как полноценного человека и исполнителя весьма туманно… Но вы так и не высказали ваше мнение о продолжении Проекта.

– Поскольку Проект необратим, он должен быть доведен до логического финала. Мы должны извлечь для себя уроки на будущее. Но последнее слово надо оставить за Самсоном. Как он скажет, так пусть и будет.

– Что ж, справедливо…

Самсон не стал колебаться.

– Я готов продолжать! – с готовностью выпалил он, и в его усталых глазах вновь вспыхнули давно погасшие искры, вот только при виде их заколебался уже Гавриил: следует ли радоваться энтузиазму Самсона или, наоборот, этого явно нездорового энтузиазма стоит опасаться? За сумбурностью мыслей исполнителя невозможно было разобрать, говорит ли сейчас со смотрителями его здравый смысл или это просто нежелание расставаться с поймавшей его в зависимость «капельницей для мозгов». Мрачные предчувствия вклинились в раздумья Гавриила, но решение было принято: раз доброволец готов продолжать, значит, Проект продолжается.

– И все-таки, – добавил перед уходом Джейкоб, – я незамедлительно пришлю сюда подразделение исполнителей для твоего контроля и охраны. – И, жестом остановив собравшегося было протестовать Самсона, приказал: – В схватки с землекопами отныне не вступать! И будь готов в скором времени сменить место жительства. Хотя даже не знаю, найдется ли в этом мире для тебя спокойное место…

Далила – любимая жена Самсона и его бессменная сиделка – долго смотрела вслед удаляющимся волхвам сквозь щели в приколоченных поверх окна досках. План, что давно вызревал в ее голове, был готов к осуществлению.

Волхвы приходили и уходили, а мужу после их визитов становилось все хуже и хуже. Далила понятия не имела, о чем толковали волхвы с Самсоном сегодня, но сейчас муж метался по комнате и распинывал в ярости мебель.

– Под конвой?! – негодовал Самсон. – Меня – под конвой?! Меня – в ссылку?! Как преступника! За что? За то, что я погубил ради них свое здоровье?!

Далила никогда не вмешивалась и не успокаивала мужа, когда он был в таком состоянии. Она знала, что очень скоро он угомонится и снова уйдет к своему многоногому пауку, после чего до утра будет спать словно младенец.

До утра…

Далила уже забыла, когда они в последний раз встречали рассвет в объятиях друг друга. Будь проклята эта жизнь, в которой не осталось ничего человеческого: ни спокойствия, ни нормальных отношений, ни любви… Только страх, ничего, кроме страха. Страх, убивающий ее счастье и в конечном итоге убивающий ее саму…

Страх как за себя, так и за любимого вызывали три причины: жаждущие мести за прошлые обиды соотечественники-филистимляне, регулярно наведывающиеся таинственные жуткие волхвы и магическое создание, с которым муж проводил времени куда больше, чем с женой…

Далила видела, что создание это живое, так как внутри его постоянно что-то шевелилось и бурлило. Удерживающие голову Самсона щупальца двигались, а сам он разговаривал во сне на непонятном языке; наверняка молил вцепившегося в него монстра оставить его в покое.

Не в силах хрупкой женщине повлиять на происходящее и уничтожить причины собственных страхов – так думала она до недавнего времени. Сегодня она считала иначе. Да, с филистимлянами и волхвами ей не совладать, но с монстром… Ведь не лев же он, в конце концов, и не степной волк, а всего лишь большой многоногий паук. Обрежь пауку ноги, и скоро он издохнет, каким бы огромным ни был. Убив паука, Далила избавит мужа хотя бы от одного врага, а в том, что паук – враг, она не сомневалась, поскольку Самсон неоднократно признавался ей, что обречен пожизненно платить дань этому ненасытному чудовищу.

Но разве не текла в жилах Далилы воинственная кровь филистимлян, закипающая при одной мысли о том, что кто-то встал поперек их с Самсоном счастья?..

Через некоторое время муж угомонился и отправился в спальню. В их спальню, где теперь царствовала не любовь, а мерзкая многоногая тварь. По раздавшемуся оттуда вскоре сонному бормотанию Далила поняла, что паук снова принялся за свое – медленно высасывает из мужа жизненные силы.

Женщина подобрала упавший со стола нож, коснулась пальцем лезвия и, убедившись, что оно достаточно острое, прокралась на цыпочках в спальню. Она опасалась, как бы занятый делом паук случайно не учуял нависшую над ним смертельную угрозу…

Выдающие себя за бродяг филистимляне проснулись и повскакивали на ноги, разбуженные диким криком, доносившимся из дома, в который им до сих пор не удалось прорваться. Так мог кричать испытывающий страшную боль человек. Животный страх обуял, казалось бы, напрочь лишенных страха воинов, и они, не сговариваясь, обнажили сокрытые под накидками сабли.

– Глаза! Мои глаза! – слышались из дома полные смертельного отчаяния вопли. – Я ничего не вижу! Я ослеп! Далила, я ослеп! Далила, помоги мне!..

Несокрушимая дверь распахнулась, и на улицу выбежала перепуганная женщина. Она со слезами и причитаниями пронеслась мимо филистимлян, и не успели те опомниться, как она уже скрылась в темноте. Что-то похожее на клубок тонких змей выпало из рук женщины, да так и осталось лежать перед дверью.

– Далила, где ты?! – разносился по окрестностям надрывный крик Самсона. – Далила-а-а!!!

Филистимляне переглянулись и, держа сабли на изготовку, стали подкрадываться к распахнутой двери. Старший брезгливо оттолкнул носком сапога оброненный женщиной странный клубок, из которого тут же потекла на песок черная жидкость. Не останавливаясь, филистимляне один за другим переступили порог и направились внутрь дома. Двое разматывали на ходу крепкую рыболовную сеть. Возможно, сегодня им повезет больше, чем неудачливым сородичам, павшим недавно от рук Непобедимого…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТВОРЧЕСКИЙ РОСТ

Многие люди подобны колбасам: чем их начинят, то и носят в себе.

Козьма Прутков

Последние сто метров дистанции Мефодий Ятаганов преодолел тремя длинными скачками, после чего обессиленно плюхнулся в глубокий сугроб. Сразу же от его обнаженного по пояс, раскрасневшегося тела повалил пар. Исполнитель подумал, что если бы он пролежал вот так полчаса, то сумел бы, наверное, расплавить толщу находившегося под ним ледника до самой земли.

Хотелось надеяться, что пробежка эта была на сегодня последней и впереди его ожидает горячая баня и плотный ужин. Впрочем, мечтать он мог о чем угодно – здесь, в гренландской штаб-квартире Совета смотрителей, до его мечтаний не было никому никакого дела.

Над распластавшимся в снегу Мефодием вырос одетый в эскимосскую парку смотритель Бегущий Бизон, неотступно следовавший за исполнителем по воздуху во время его марафонского забега. Бегущий Бизон извлек из кармана секундомер, поглядел на циферблат, поморщился и произнес:

– Плохо! Восемьдесят километров за час и пятнадцать с половиной минут – совершенно никуда не годится. Я даже нос себе не отморозил – настолько медленно ты двигался!

– Да будет вам придираться из-за каких-то пяти минут! – устало огрызнулся Мефодий. – Ветер встречный, снег глубокий, плюс в трещины два раза проваливался. Завтра распогодится, и рекорд свой я перекрою с солидным запасом!..

– Никаких «завтра»! – отрезал Бегущий Бизон. – Пока не закрепишь достигнутое, об отдыхе и не думай! Мы из тебя не олимпийца готовим, чтобы на погоду пенять. Ты сам изъявил желание участвовать в Проекте, потому будь добр – работай на совесть! Заканчивай разлеживаться и бегом на новый круг.

– Как скажете, – пробурчал Мефодий, выкапываясь из снега и вновь выходя на дистанцию. – Только если я по вашей милости через сорок километров грохнусь в обморок, сами меня на горбу обратно потащите!

– И помни, что работать вполсилы не в твоих интересах! – назидательно бросил ему вслед Бегущий Бизон…

Просвещенный исполнитель категории проверенный (досрочно присвоенной ему Советом за особые заслуги), Мефодий Ятаганов глядел на Бегущего Бизона и удивлялся, почему раньше этот индеец-шайен вызывал у него симпатию. Член Совета и руководитель Проекта «Самсон-2», Бегущий Бизон за последнее время показал себя таким тираном, что еще немного, и Мефодий стал бы понимать тех американских политиков, которые когда-то придумали загонять индейцев в резервации.

Взгляды Мефодия на «индейский вопрос» были сформированы еще в школе под влиянием фильмов киностудии «ДЕФА» и немеркнущего образа куперовского Чингачгука, увековеченного на экране Гойко Митичем. Бегущий Бизон на корню разрушал подобные стереотипы, демонстрируя черты индейского характера, о которых не догадывались ни сценаристы «ДЕФА», ни легендарный Гойко Митич, ни, вероятно, сам Фенимор Купер.

Бегущий Бизон всегда и во всем стремился к совершенству, чего также требовал от подчиненных. Педантичность шайена проявлялась в каждой мелочи, от соблюдения дисциплины до манипуляций с мозгом подопытного исполнителя, который с момента старта Проекта стал центром смотрительского внимания. Не было случая, чтобы Бегущий Бизон удовлетворился результатом своей деятельности с первого раза, любая проделанная им работа пересматривалась и переделывалась неоднократно.

Однако курирующий Проект нынешний Глава Совета смотритель Гавриил никогда не ругал Бегущего Бизона за проволочки, поскольку был с ним единодушен – на кон поставлено слишком много, и права на ошибку никто из них, в том числе и Мефодий, не имел. В качестве примера былой недальновидности над Проектом «Самсон-2» маячила тень первого Проекта, завершившегося нелепой гибелью подопытного исполнителя и провалом всего мероприятия.

Бегущий Бизон поклялся, что на этот раз неудачи не будет, а слово, данное индейцем вождю, сиречь Главе Совета, стоило многого. Правда, оплачивать его стоимость в основном приходилось Мефодию, причем оплачивать по полному списку: канистрами пролитого пота, незаживающими ушибами, растяжениями и вывихами. Бывало, что и кровью. Но самое неприятное – постоянно раздирающей мозг головной болью, настолько жуткой, что, когда она наконец отступала, хотелось плакать от облегчения.

Причиной головной боли были кардинальные преобразования, которые вносили в мозг исполнителя Бегущий Бизон и технический советник Проекта смотритель Сатана.

Мефодия немного утешали заверения в том, что вносимые изменения вполне обратимы. Также утешало непосредственное участие в Проекте смотрителя Сатаны, что на первый взгляд выглядело парадоксально. Однако, несмотря на жгучую ненависть Сатаны как к землекопам, так и к просвещенным исполнителям (к последним – в особенности), подопытному становилось спокойнее при мысли о том, что вся смотрительская самодеятельность контролируется лучшим – после покойного Хозяина, разумеется, – ученым на планете.

– Не бойся. Если увижу, что уже ничего невозможно исправить, то убью тебя быстро и безболезненно, – обнадежил исполнителя Сатана перед первым экспериментом.

Странно, но проверенного это и впрямь утешило.

Вот под таким строгим контролем стартовал этот зловещий и одновременно притягательный для Мефодия Проект, о конечных результатах которого не ведал ни один из его участников…

– В чем причины победы воина над врагом? – спросил Мефодия Бегущий Бизон после одного из первых – самых болезненных – ковыряний в его мозгу.

– Причины… победы? – неуверенно переспросил подопытный, в голове которого гудело так, словно там установили высоковольтный трансформатор. Боль пульсировала не только внутри черепной коробки, но и отдавала во все части тела вплоть до кончиков пальцев. Больше всего на свете Мефодию хотелось сейчас просто спокойно полежать, а этот чертов предводитель команчей мало того что запланировал на сегодня очередную многокилометровую пробежку, так еще и в минуты редкого отдыха пытал Мефодия военно-философскими вопросами.

– Ну… видимо, опыт, решительность, хитрость, сила, скорость… – ответил Мефодий, немного подумав. – Совокупность всех этих составляющих. Спросите лучше что-нибудь посложнее.

– Согласен, все перечисленное тобой необходимо, однако я хочу, чтобы ты проанализировал мой вопрос более тщательно, – сказал Бегущий Бизон. – Не мысли общеизвестными истинами, подойди к их сути, к тому, на чем они базируются.

Попытки Мефодия запустить любой мысленный процесс, даже самый примитивный, наподобие «сколько будет дважды два?», стопорились сильными головными болями, но проверенный давно усвоил, что отделаться от смотрителя-шайена можно, только четко выполнив его распоряжение. Наморщив лоб, исполнитель постарался хотя бы приблизительно догадаться, чего от него хотят.

– Вы, наверное, требуете от меня какой-то математической формулы идеальной победы? – предположил он. – Баланс сил, алгоритм действий или рациональное оперирование вторичными факторами…

– Вовсе нет, – возразил Бегущий Бизон и, видимо не желая тратить время, стал отвечать на поставленный вопрос самостоятельно: – Видишь ли, универсальной формулы победы не существует. Путь к победе всегда сугубо индивидуален и редко повторяется, даже если ты пытаешься копировать один в один какую-либо проверенную стратегию. Но и в таком, казалось бы, непредсказуемом вопросе, как победа над врагом, есть свои аксиомы. Матерый полководец не будет полагаться на случай, а постарается просчитать все до мелочей – это аксиома. Загнанный в угол слабый противник, если, конечно, он не намерен сдаваться, будет уповать на натиск и ярость в надежде подавить врага психологически – тоже аксиома. Но, пожалуй, главная аксиома: ты сможешь победить лишь тогда, когда будешь полностью уверен в своей победе.

– Не уверен – не обгоняй, – сказал Мефодий.

– Совершенно верно! – кивнул Бегущий Бизон. – А почему? Поясни!

До исполнителя дошло наконец, зачем смотритель завел этот разговор. Возможно, сейчас подопытному наконец объяснят, что именно его ожидает. Со дня старта Проекта прошла неделя, но планы Бегущего Бизона и Сатаны так и оставались для Мефодия за семью замками. Выматывающие процедуры начались, а каково было их назначение – неизвестно…

– Если ты не уверен, то испытываешь колебания, – пояснил Мефодий. – Внимание твое рассредоточивается, в движениях нет должной силы, мысли отвлечены на посторонние темы. Какой уж тут обгон… то есть, виноват, – победа…

– В чем же может быть причина неуверенности? – упорно продолжал пытать подопытного смотритель.

– Ясное дело в чем – в недостатке силы… или скорости. В общем, в отсутствии чего-то вполне естественного.

Было заметно, что Бегущий Бизон готов похвалить Мефодия за ответ. Однако смотритель ограничился лишь лаконичным кивком – он только что вошел в роль сурового наставника и добреть, как видно, не собирался еще очень долго.

– В принципе все это вещи элементарные, – проговорил Бегущий Бизон. – Собственная сила порождает в человеке уверенность, которая, в свою очередь, перетекает в спокойствие, а в спокойном состоянии рассудка ты способен трезво разбираться в ситуациях, даже в критических. Ты четко знаешь, что можешь расправиться с противником, знаешь, что именно способен с ним сделать или, наоборот, от чего в данный момент следует воздержаться. Когда мыслишь спокойно и не паникуешь – ты практически победил либо просто отложил свою победу до более выгодного стечения обстоятельств. Любой из исполнителей надежно контролирует себя в первую очередь благодаря своим исключительным физическим возможностям, но совершенством самоконтроля владеют только мастера.

– Рановато вы о мастерских премудростях со мной говорите, – заметил Мефодий. – Я только-только избавился от привычки представляться новобранцем… Хотя да, чуть не забыл! Вы же из меня хотите именно мастера вылепить ускоренными темпами.

– Не просто мастера! – поправил его Бегущий Бизон. – Просто мастер – это задача-минимум. Буду с тобой честным: я собираюсь идти до конца, до предела твоей прочности. Где он – я пока не знаю. Но я во что бы то ни стало намерен обнаружить пик твоих возможностей, за которым только падение вниз и неминуемая гибель.

– Надеюсь, о падении вниз и гибели вы не серьезно?

– Индейцы не имеют привычки шутить о смерти. Мы не думаем о смерти, но, когда она приходит, всегда готовы ее встретить. Я хочу, чтобы ты тоже усвоил эту истину – она будет одним из слагаемых твоей силы. Но тебя готовят к выживанию, а не к геройской гибели. К выживанию там, где вокруг будет только смерть. Поэтому я заговорил с тобой о принципах победы. Именно на них мы и будем строить твое дальнейшее развитие. Ты станешь победителем! Сначала ты победишь себя, потом поможешь нам победить нашего общего врага. А уж средствами для этого мы со смотрителем Сатаной тебя снабдим.

– Наверное, я лезу не в свое дело, – неуверенно произнес Мефодий, – но мне кажется, что все ограничительные мозговые кодировки у меня полностью сняты при Просвещении, и, каким образом можно добиться дальнейшего прогресса, лично я не понимаю. Пока я чувствую лишь, что у меня жутко болит голова.

– Есть вещи, о которых я поведаю тебе немного позже, – уклонился от разъяснений шайен. – Скажу только, что сегодня я и смотритель Сатана проводим с твоим мозгом подготовительную работу, без которой все дальнейшее будет попросту невозможно. Если подготовка пройдет как надо, я обязательно посвящу тебя в наши планы, если же нет… Останешься в блаженном неведении и вернешься в строй тем, кем ты есть теперь – проверенным исполнителем.

– Меня случаем не ожидает хирургическая операция? – с опаской поинтересовался Мефодий.

– Хм-м-м… – задумался индеец. – Я бы не назвал это полноценным хирургическим вмешательством… – И вдруг, словно не найдя оправданий, снова превратился из мудрого вождя в кровожадного охотника за скальпами: – Ты мне зубы не заговаривай! Отдохнул? Тогда вперед! И чтобы сегодня никаких жалоб ни на глубокий снег, ни на встречный ветер!..

Мастера Мигеля участие в Проекте нисколько не радовало. И хоть должность у него называлась весьма громко – инструктор по боевому тренингу, – Мигель подозревал, для чего Глава Совета назначил его в Проект: для снятия параметров работы организма мастера. Проще говоря, для эталона.

Другой на месте Мигеля был бы без ума от радости: служба при штабе, непыльная, не особенно сложная и не очень ответственная!.. Однако долгое пребывание в четырех стенах угнетало мастера, за пятьсот с лишним лет службы больше привыкшего к работе в поле, на свежем воздухе, нежели глубоко под землей.

Бесплатно
179 ₽

Жанры и теги

Возрастное ограничение:
16+
Дата выхода на Литрес:
09 марта 2008
Дата написания:
2004
Объем:
480 стр. 1 иллюстрация
ISBN:
5-699-06199-1
Правообладатель:
Эксмо
Формат скачивания: