Год за годом. Стихи 1988—2012 гг.

© Римид Нигачрок, 2022

ISBN 978-5-4496-2895-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Немецкий лес

 
Немецкий лес встречался год-полгода
Искусственный, насаженный рядами.
Всего две-три древесных в нем породы,
И рощицы есть те, что возникают сами.
 
 
А вдоль дорог фруктовые посадки,
Там вишни, сливы, яблони и груши.
На марше мы плоды срывали сладкие
Прям из машин и моментально скушать.
 
 
Ругали нас, мол, это – мародёрство,
Не оккупанты мы, а служим за границей.
Но в отповеди слышалось притворство,
Втихушку брать начальство не боится.
 
 
Мне довелось дорогой, бездорожьем
Проехаться по разным полигонам…
Десятка два, считай по карте, может,
И этот лес, и сад, и те поля зеленые.
 
 
Не раз мы ездили позиции проведать,
Те, что для нас считались запасными,
А к ним дороги с чуть заметным следом,
Год-два и более не пользовались ими.
 
 
А в дни учений, где команда «к бою»
Застанет нас, – картофельное поле,
Или пшеница, – мы там окопы роем,
И техника там встанет на приколе…
 
 
А немцы знают, что земли вдоль околка
Отведены для нужд армейской части,
Но не проводится учений здесь подолгу,
Поля засеивать запрета нет от власти.
 
 
Немецкие леса встречались и другие,
Из тех, что чистые, без пней и сухостоя.
Буд, бук и прочие породы дорогие,
Но лес не наш, описывать не стоит…
 

06.01.88.

Газы

 
Ну, Вася, жив? – его бьет еще кашель,
От хлорпикрина слёзы катятся ручьем.
По времени подходит очередь и наша
Войти в землянку, авось, не пропадем.
 
 
Там тусклый свет от лампочки и тесно,
В углу сидит старлей в противогазе…
Страшно непроизвольно стало, честно,
На поле боя газы враг применяет разве?
 
 
Внимание, курсанты, трубка перебита! —
За маской его голос и глух, и неразборчив, —
Как действовать?.. Какая есть защита?..
Дыханье затаи, и если жить захочешь,
 
 
Привинчивай без трубки фильтр к маске.
Понятно? Киваем. Вниманье: выполнять!
Кого-то кулаком он двинул для острастки,
Кого-то материт в поддержку в бога мать…
 
 
А маска порвана, то трубку прямо в рот.
Да ладно, пошутил, а ну пошли наружу!..
Рванул из душегубки живехонько народ,
И радуется тот, не оплошал, кто сдюжил.
 
 
Ну, как ребята, живы? – другие на подходе.
Шутим, отвечая, мол, кайф от хлорпикрина!..
Прошли все испытанья у Томина во взводе,
От полосы препятствий везут нас из долины.
 

18.01.88.

Полоса препятствий

 
Через плечо сумка с противогазом,
А за спиной ОЗК, и мешок походный,
Ёрзает автомат туда и сюда, зараза,
На ремне нож с подсумком. Сегодня
 
 
Сдавать полосу препятствий идем.
Через ров с жижей бревно на подвесе,
Лестница, полуразрушенный дом…
Взрывы, дыма с пламенем месиво…
 
 
Ад! Да нет, лишь полоса препятствий,
К реальному полю боя она нас готовит.
Выдержать, пробежать, не упасть бы,
Стискивай зубы, нахмуривай брови…
 
 
Грязные, в закопчённых шинелях
Лежим чуть живые на травке зеленой.
В синеве облака кучерявые, ели
К ним верхушками, тихи и сонно…
 

20.01.88.

После дня присяги

 
Присяги текст не помню, прочтенной перед строем
Торжественно с волненьем, лишь день её принятия.
Плац, ясный день морозный, рядышком с приятелем,
Подтянутые, строгие, мальчишки… возможные герои.
 
 
Этаж второй, казарма – проход сплошной под арки,
Налево и направо за ними кубрики без дверные
С кроватями в два яруса, на тридцать мест примерно.
Отбой! Подъем! – команды раз десять, станет жарко…
 
 
Пол деревянный ваксой и ночью трут дневальные
Шваброй, чурка с ручкой, подбитой снизу войлоком;
Перед собой толкаешь, назад же тянешь волоком,
И пол к утру, как водится, отдраен капитально…
 
 
С утра мы на занятиях, сержант читает лекции,
Муштра после обеда, из края в край по плацу
Все упражнения пока не выполнишь раз двадцать…
Отбой! – за сорок пять секунд учимся раздеться.
 
 
А служба – это служба, курсантская, обычная,
Программа обученья с расчетом на полгода,
И в караул на сутки, и до столовой – взводом,
И письма пишем вместе, когда есть время личное…
 
 
После принятия присяги ничто не изменилось,
Всё то же расписанье, всё та же жизнь солдатская.
Всем, чем могли делились доверчиво, по-братски,
Мы свыклись с дисциплиной, копили знанья, силы…
 

20.03.88.

Арбуз

 
Свинарник при столовой: сараи на задворках,
И дюжина упитанных в загоне милых чушек.
Три пацана и пара девчонок – нас пятерка,
Через заплот шмыгнули, арбузы чтобы кушать.
 
 
Узнали накануне, что с овощных хранилищ
Свезли сюда арбузы. Испорченных и битых
Лежат там горы у забора: они к себе манили.
Свиньям дед Василий кидает их в корыто…
 
 
Ушел дед похмелиться, а может что другое,
Мы тут как тут оравой через забор к арбузам,
Складником кромсаем и мякоть рвем рукою,
До лакомства дорвались, набили вволю пузо.
 
 
И мы вполне счастливы, и хрюшкам не обидно:
Лежат в блаженстве сытом, пофыркивая в жижу…
Учителя стыдили, а в классе всем завидно…
Меня бы хоть позвали, ворчит сердито Рыжий.
 

12.04.88.

Марсик

 
Мне языка теория, и правила грамматики
Алгебры трудней, и высшей математики.
Правописанье слова, е, и, а, о где ставить
Не разберусь никак: не понимаю правил,
Что значит подлежащее, сказуемое… к черту!
Зубрю, зубрю без толку, наверно, час четвертый.
 
 
Зима, под вечер холод затягивает стекла
Узорами фантазии, и вид из окон блёклый.
Издалека, чуть слышно, где? жалобное мяу,
Скользит полоска тени колеблющая справа.
Там, за окном скребется, котенок? о стекло,
Просится несчастный замерший в дом, в тепло.
 
 
На босы ноги в валенках я выбежал стремглав
Спасать в ночи подкидыша. Из будки Джанка: гав!..
Мол, что хозяин бегаешь, мороз ведь на дворе,
Пригрелась в сене только что в уютной конуре.
Ходит по завалинке, по снегу серым клоком
Котенок и… хороший повод не выучить урока…
 
 
Кормил, поил, укутывал и гладил по головке
Комочек жизни чуда… Кто у тебя там, Вовка? —
Спросила мама с кухни: она жарила котлеты.
Да тут котенок Марсик упал с небес кометой!..
 

14.04.88.

Может быть

 
Может быть, я хотела,
Чтоб остался со мной,
Робость делало тело
Равнодушной, немой.
 
 
Может быть, посмелее
Был бы ты, а не я …,
Удалось бы нам склеить
Душ влюбленных края.
 
 
Юный ты, неумелый,
Первый шаг выжидал,
Верить мне не хотелось,
Мол, типичный нахал.
 
 
Откровенно не скажешь,
Стыдно, ложный запрет.
Порывалась я даже
На возможный ответ,
 
 
Но язык прикусила,
Вдруг не так ты поймешь,
И беззвучное «милый»
Через миг – уже ложь.
 
 
«Может быть» нет глупее
В этот час роковой,
Буду долго лелеять
Образ милый живой.
 
 
Ты уходишь не сразу,
Ждешь прозрачный намек,
Я готовила фразу —
Ты дослушать не смог.
 
 
Может быть торопилась,
Чтобы стал ты моим,
Чувства рвать через силу,
Не огонь, а лишь дым…
 

01.05.88.

Тот дивный мир

 
Не помню многого, подробности затерты,
И запахи, и чувства, и даже мысли скрыты,
Под спудом, тот дивный мир, как мертвый…
Мне сколько было? Мать говорит: четвертый.
 
 
А город был, и жил в конце пятидесятых,
Широко жил… «Монтажники-высотники»,
По выходным застолье, и скромно до зарплаты;
По осени пальтишко, шапчонка на мне, боты.
 
 
И двор знаком, а страшно: до вечера гуляешь,
В подъезд по лестнице, темно, идешь наощупь.
«Сынок, ты где пропал?.. Нельзя так, умоляю!» —
И мать прижмет к себе, по попе шлепнуть хочет.
 
 
Отец усталый спит. «Иди, ложись, паршивый!..»
Я прячусь, убегаю, боюсь, найдет цыганка,
И с места не сойду, и куст сухой, плешивый,
Ружьё схватил: сломалось, замахиваюсь танком…
 
 
«Пора вставать, гулёна, и Юра с Галей встали»
А папа не сердитый?.. «Ушел давно на смену.
Юрик ждать не будет, до садика с Галей»
А, мам, тепло сегодня? Я курточку надену?..
 
 
До садика не долго, дорогу я запомнил,
Сестру за руку крепко держу, не потеряюсь,
А садик трехэтажный в большом красивом доме,
Я в нем живу-тоскую, ем, сплю, потом играю…
 
 
Что выдумка, что правда, подробности неясны,
В конце шестидесятого, а Толик не рожденный,
В животике у мамы; нос от мороза красный,
Озябли пальцы больно, деревьев белях кроны…
 

19.05.88.

Чувствами чистыми

 
Кто служил и стихи от печали душевной
Записывал тайно, тревожный, в блокнот,
Что прознают об этом, боясь ежедневно,
С издёвкой «прославят», меня он поймет…
 
 
В учебке полгода: значит не дух, а фазан,
К тому ж командир отделенья: при лычках.
В подчиненье – черпак и два деда, тиран
Один из них: полгода с ним жесткие стычки.
 
 
Неуверенность, страх, уязвленная гордость,
Ни от кого ни сочувствия нет, ни поддержки,
Уступая страдал, но линию гнул свою твердо,
Доказывал, что командир я ему, а не пешка.
 
 
С разных мест три сержанта, и рядовой
В мае пришли дембелям мы на смену,
И приписали нас всех к батарее второй,
Да, службу не знали, скажу откровенно…
 
 
Так вот: я, Сашка Родыгин и Витька Мороз —
Сержанты, дружить бы, держаться друг друга,
Но!.. Бог дал Витьке силу, нахальство и рост,
Из Петера Сашка спортсмен, а ладили туго.
 
 
По одиночке любого сломать и подмять,
Понятно, легче простого: деды это знали.
Между собой у них тоже не тишь и не гладь,
Нам бы взять в руки бразды – в идеале…
 
 
Я штыбзик меж ними, да, но – независим,
На равных хотелось по дружбе, по чести…
Прессуют деды, а мы друг на друга окрысясь,
Грыземся, не ладим, как сержанты не вместе…
 
 
То комбат вдруг – злой, пьяный – средь ночи
К нам явится, рявкнет: «Батарея, подъём!..»
Разложить по постелям по списку нас хочет,
То обыск с дежурным проводит вдвоём…
 
 
Так и служили от стрельбищ, учений, тревоги,
До выезда в лагерь всей частью, на полигон…
Селенья, лески, бездорожье, ночные дороги,
Окопы рыть, ставить палатки, урывками сон…
 
 
О пережитом, о доме, о неурядица разных
Во спасенья души пишешь стихи неказистые,
Хоть на час на досуге дарить себе праздник,
Вылить пену эмоций чувствами чистыми…
 

20.05.88.

Разыграла

 
Рука в кармане брюк —
Моих, внутри – её рука,
И двигаются пальцы
То вверх, то вниз слегка:
 
 
«Предмет наощупь круглый,
С сухой и гладкой кожей»
«Что там, скажи подруга?»
«Огурчик свежий, может,
 
 
Сарделька, ну, колбаска
Спряталась в кармане?»
И снова с нежной лаской
Водить по кругу станет:
 
 
«Теперь он будто влажный,
Внизу висит чего-то пара…
Предположу, пусть даже:
Там для меня подарок?»
 
 
«В каком-то смысле верно,
Закрой глаза и щупай…»
«Длинною в кисть примерно,
Верхушка: скользко, тупо…
 
 
Ой, милый, догадалась:
Банан в кармане прячешь,
Кожурка вниз скаталась…»
«Созрел» «Я думаю иначе:
 
 
Сок из нутра исходит,
Мокра им вся ладонь.
На вкус лизну, Володя?» —
Склоняется… «Не тронь!..
 
 
Я сам предмет достану…
В кармане брюк прореха…»
«И что с того? мне странно —
Дыра“. „Ну…, ради смеха…
 
 
Плохая вышла шутку»
«Мне нравится такая.
Еще хоть дай минутку…
Аа!.. теперь я точно знаю!..»
 

26.05.88.

После службы

 
Я вернулся под зиму со службы,
Бригадирил в цеху одно время…
Между Терских и мною не дружба,
Так общенье на равных со всеми.
 
 
Королёв, Цыбин, Кравченко, Терских,
Я с Беловым на тридцать девчонок,
И замужних, и вдовушек дерзких,
Тертых, битых и браком крещеных.
 
 
Был для шуток порою мишенью,
Что вгоняли меня они в краску,
Берегись, мол, на вдовушке женим.
Есть невеста, приврал для отмазки.
 
 
Для меня Маша, Таня – красотки,
После смены двоих провожаю,
Слева, справа они – я в середке,
До поры, видно, не возражают…
 
 
Таня скромная, и молчалива,
Маша вечно с подвохом смеётся,
Ни с одной не сдружиться, не диво,
Что ж, другая попозже найдется.
 
 
И нашлась неожиданно, скоро,
Сам не понял, как это случилось.
С Арадана. Катя уехала в город,
Там на медика вроде училась.
 
 
Раз ли два приезжала к подружке.
Я Горячкиным давний знакомый,
Отслужил Толик – звал на пирушку,
У него с ней и встретились дома…
 
 
День рожденья своё отмечая,
Звал одних, но явились другие,
Тех и этих, как званых встречаю:
«Ешьте, пейте друзья дорогие!»
 
 
В полчаса всё смели без остатка,
Хоть бы кто приготовил подарок:
На халяву наесться бы сладко,
И до рвоты напиться бы даром.
 
 
«Друзья» тем они, кто угощает,
Но я сам виноват: растрезвонил.
Поумнел: кто есть кто, различаю,
Настоящий ли друг, посторонний.
 
 
Вот Кравченко: добрый товарищ,
Приобщил меня к клубному делу,
На концертах участвовать в паре
Стал я с ним неумело, но смело.
 
 
Кино, танцы, а то и компашкой
Соберутся в субботу гулять
Таня, Оля, Валера, Наташка
У меня под навесом опять…
 
 
Королев Петя был эпилептик,
Падал он на работе, на танцах,
Не встречал я болезни нелепей.
У него выжить не было шансов.
 
 
На канале рыбачил ли плавал,
Приступ там, у воды подстерег…
Через сутки нашли, боже правый,
Предназначен за что ему рок?..
 
 
С ноября по июнь, за полгода
Много разных событий случилось.
Мелодраму трагикомедии оду
Душа страстно в ту пору испила.
 

08.06.88.

Двое в одном

 
Он и в субботу выйдет, если работа срочная,
А то допоздна останется, если его попросят,
И в институте учится на факультете заочном,
Не пьет, говорят, и курить, говорят, он бросил.
Холост, в общаге живет, сам стирает и варит,
Комсомолец, во всем положительный парень.
 
 
Коммунисты родители, говорят, воспитали…
Однажды позвал он двух-трех к себе в гости
Ребят и своих одноклассниц Татьяну и Галю.
Удивленные, мы согласились, мол, Костя
Не гордец, а застенчивый парень, и скромен,
Вечером в шесть у него собираемся в доме.
 
 
Двенадцать квадратов, комната на одного,
Шкаф, стол, стулья, кровать, с книгами полки…
Костюм-тройка и галстук, такого не знали его,
Выбрит, подстрижен…, мы сбитые с толку —
День обычный, не праздник. «Входите ребята»
Пиво, водка, вино, а блюд на столе маловато.
 
 
После третьей девчонки дымят «Стюардессой»
У окна, и негромко беседуя, взглянут и мельком
На Костю, друзей его нагловато, но с интересом,
Доносится фраза одна: «Отдохнуть бы недельку…»
И далее шепот неясный, на губах же ухмылка,
«Да» и «нет» выражают движеньем затылки…
 
 
Хозяину скучно, молчит он, и мы ни словечка.
«Выпьем, ребята, за дружбу, а баб этих к черту! —
Снял с пальца… швырнул золотое колечко —
Я девушек знал и добрых, и милых, и тертых…
Жизнь опаскудили…, тогда я себе дал зарок
Быть холостым, и слово сдержу, видит бог!..»
 
 
Он быстро пьянел, и девушек вытолкнул в спину:
«Ха, одноклассницы, скромницы будто бы, знаю!.. —
Снял галстук-удавку, за ним и пиджак тоже скинул, —
Жизнь добрая, скажите вы, а я скажу – злая!..
Не пить, не курить, быть честным: дурацкая роль!
Я за станком почему? Заглушаю душевную боль»
 
 
И понесло его…, прежний Костя куда-то исчез,
Злой и обиженный, раненный зверь перед нами,
Мы слушали пьяные бредни и стоны: поле чудес!..
Ломало-корежило Костю, сжигало незримое пламя…
Он ткнулся в закуску, затих, его уложили в кровать,
Не пойдем ни за что, если к себе звать будет опять…
 

19.07.88.

Брюки клёш

 
Мама, все давно уж носят
Брюки-клеш и не стригутся,
Ну хотя б на эту осень
Приодеться и обуться.
 
 
Метр двадцать брючной ткани
Плюс пошив – рублей под сорок.
В мастерской у тети Тани
Закажу – пошьют там скоро.
 
 
Ладно …пенсия отцова,
Как придет в двадцатых числах,
Дам я денег на обнову…
Не в клешах ж идти учиться,
 
 
Надо брать костюм простой,
Ну и обувь, чтоб на зиму…
Лохмы вырастил… постой!
Стрижет модно наша Зина,
 
 
Сзади чуть подправит гриву,
И укладку сделать может…
Ну, беги к ней, Вова, живо,
И не корчи мне тут рожи…
 
 
Клеш? Пять, десять сантиметров?..
Я не знаю… вы же мастер…
Колыхались чтоб по ветру…
Вот так мерка, парень, здрасте!..
 
 
Ткань оставь, через неделю
Приходи примерить брюки.
Что так долго? Нас в отделе
Двое нынче, просто руки
 
 
Не доходят всех уважить.
Раскроить и наживулить
Не успеем за день даже,
К нам приходят с дальних улиц,
 
 
Так что очередь на месяц.
Говорили – шьёте скоро…
Сплетни бабок старых бесят,
Говорю, заказов горы…
 
 
Мама, сшили мне штаны,
Я сейчас переоденусь,
Погляди со стороны…
И потом… немая сцена
 
 
Затянулась – смех и горе:
Это, сын мой, шаровары?..
Помолчи, не будем спорить,
Деньги ты потратил даром!..
 
 
Я скандалить не пойду,
Дай штаны сюда сынок,
Их в порядок приведу,
Брюки-клеш – тебе урок!..
 

31.07.88.

Перекресток

 
Варианты судьбы предлагались не счесть,
Воплотиться судьба одна может лишь здесь,
Перекрестки встречались на каждом шагу,
Угадать, где свернуть, не всегда я могу.
 
 
Когда был малышом, выбирали мне путь
Мама с папой, где надо беду обогнуть
И впросак не попасть, а потом уж я сам
Выбирал, где идти между кочек и ям…
 
 
Не покинули бы Сахалин, угадай,
Что ждало бы меня: ад земной или рай,
Стал бы я лесоруб, рудокоп ли моряк,
Или жизнь разменял на фальшивый пятак.
 
 
Ладно остров какой-то на дальнем востоке,
Он для многих и вовсе безвестный, далекий,
Приключенье туристу Татарский пролив…
А останься на нем, нынче был бы я жив?
 
 
Неизвестно. Осели семьёй в Красноярске,
Для меня, пятилетним, казался он сказкой,
Но недолго – опять перекресток возник:
Без отца нам, а маме без мужа в тупик
 
 
Заведет, оставаться, покинуть ли город,
Всё едино – погибель семье будет скоро
Без кормильца с четверкой детей ей одной,
Стонет, плачет: спаси, поддержи боже мой!
 
 
При отце кем бы стал я? Столяр, инженер,
Если в городе жить мы смогли, например,
Не случись то несчастье, семейная драма?..
Нас увозит в село овдовевшая мама,
 
 
А потом и на запад к полярному кругу…
Сестра её, тетка нам, с доброй услугой:
Шура, в Коми поедем, там лучше, поверь,
Те стремятся на север, кто беден теперь.
 
 
Там жильё, там надбавку к зарплате дают,
А с детьми, Шура, ты набедуешься тут.
Согласилась. Не та оказалась дорожка опять,
Как мы в Жешарте жили, к чему вспоминать,
 
 
Но я там в первый класс был сестрой отведен,
Там купался я в Вычегде… остальное как сон,
Приключенческий сон средь других пацанов…
Не спасли, не пригрели детишек и вдов
 
 
Ни молитва, ни слёзы, ни твердая воля…
А остались бы там, отучился я в школе,
Как другие, пошел на фанерный завод,
Стал строителем, нет, а судьбу наперед
 
 
Угадать не дано… Мы уехали вскоре
В край курганов, степей… травянистое море
Между гор, и поселок у речки шумливой.
Здесь осели навеки, мы, дети счастливые,
 
 
Зимой горки, а летом и горы, и речка…
С папиросою мама сидит на крылечке,
Вспоминая о чем-то, ворчит будто спорит:
Ты, Володя, ушел, беспросветное горе
 
 
Я хлебнула с лихвой, как ты мог, как ты мог?!…
Я, любя, и простила б тебя, видит бог,
Если б ты… потушив папироску,
В тазик воду и мыло, бельишко об доску
 
 
Трет привычно, и злость превращается в пену…
Взрослый я, эта мне вспомнится сцена:
Дворик, будка собачья, бельё на веревке,
Пот утрет, мама спросит: как в школе-то, Вовка?
 
 
Юрик нынче опять где-то шастал всю ночь,
А Галина с парнями, нет чтобы помочь…
А дорога вела, не спеша, к перекрестку,
Не свернуть бы, где бегала черная кошка…
 

07.09.88.

Вспомнилось

 
Стонут ветры
Годами в песок,
И ковыль вдоль дороги
Полоской.
Слышу сердцем
Живой голосок.
Вот он падает
Слёзками воска.
 
 
Как любила я!..
Ветры застонут,
Разметают
Всю серость с небес.
Был пацан,
Выходящий из дома.
Был!.. Казался.
Фантом… и исчез.
 
 
Там – вода из колодца —
Живая,
Там внизу,
А достанешь – песок.
Я люблю этот мир.
Я – живая!..
Прячет иней
Волос под платок.
 
 
И альбом раскрывать —
Как обжечься!
И встречаться…
Пойду в огород.
Никуда в этом мире
Не деться.
Дети наши —
Седины и пот.
 

19.09.88.

Порядочный дом

 
Дом чист чрезмерно, как в больнице,
И скатерть белая, и шторы с потолка,
Робеет гость, на стул присесть боится,
Не усадит кто-нибудь силком его пока.
 
 
Полы в коврах, в чехлах крахмальных стулья,
Фарфор посуды белой, картины, пианино…
Предложат тапочки, когда заходишь с улицы…
Здесь царство белого блондинки стройной Нины.
 
 
Семнадцатилетний я, не друг им, а знакомый,
Меня не ждали в гости: «По личному вопросу
К майору я… ах, добрый день!.. Он дома?..»
«Входи, муж скоро будет… куда ж ты босым?!
 
 
Вот тапочки… прошу – на кресло в залу…»
Смотрю по сторонам: ни телевизора, ни книг,
Зато слоны и бюсты, пустого места мало
Здесь, дом и тих, и чист, к такому не привык.
 
 
Заходит мальчик, и с порога: «Здрасте! —
Присел, достал из шкафчика игрушки, —
Хотите посмотреть? Кораблик, котик Вася,
Карандаши и краски, солдатики и пушка»
 
 
А книжки есть? «Нет, мама их не любит,
Вот в школе выучишься чтению, сынок,
И хорошо… зря деньги тратят люди
На книги». Из коридора слышится звонок:
 
 
Пришел хозяин. «Саша, к тебе гости!..
Какой-то юноша, по делу, говорит…»
«А, Вова! Ты? Тебя я видел с Костей…, —
Присел на лавочку устало у двери.
 
 
Ну, как дела?“ „Запрос Вы обещали
Послать… мне трудовую книжку
Из Стрежевого бы… – ну и так далее».
Всё объяснял, и долго, видно, слишком,
 
 
Что у хозяйки кончилось терпенье:
«Мыть руки и за стол Саша и Василий!..
А ты домой!», – сказала без смущенья,
И вытолкнув, за мною дверь закрыли…
 

07.10.88.

Шалости ради

 
Полевку-мышку разве что в кармане
В класс принести перед контрольной,
Математичка раздавать заданье станет,
Мышь выпустить из рук своих невольно,
 
 
Что будет? визг панический, веселье,
Кто в дверь, на парту, кто за мышкой,
Потом… скандал день-два, неделю,
Сорвать урок легко, опасно слишком.
 
 
А если голубя, скворца или синицу
На биологию втихушку притаранить,
Мол, в форточку влетела дура-птица,
Искать виновника Галеевна не станет.
 
 
Иль к капсюлю кусочком пластилина
Прикрепить с пером простую ручку,
Ну а потом на пол, как пику кинуть,
Что будет? бах! и даже будет взбучка,
 
 
Учитель если схватит шалопая:
К директору с родителями!.. слышишь?..
Фантазии на этот раз не уступаю,
А вот друзьям похвастаюсь я мышью…
 

25.10.88.

Арсенал

 
Рогатка, трубка и пугач,
И капсюль, спичек коробок:
Твой арсенал надежно прячь,
Увидит зауч, не дай бог,
 
 
Заест моралью пацана:
Ты галстук красный не позорь,
Когда советская страна…
И в том же духе, ты не спорь,
 
 
Твоё молчание – защита,
Согласье мнимое – прощенье,
Мол, ты раскаяньем убитый,
Но арсенал свой, тем ни менее,
 
 
Изъятый снова восстановишь:
Рогатку, трубку, крупы горсть,
И капсюлей немножко новых.
За них отдать обед пришлось…
 

25.02. 89.