Читать книгу: «Лорд Дарси. Убийства и магия», страница 2

– Вы определили это одним посредством своего бронзового креста? – заинтересованным тоном поинтересовался сэр Пьер.

Мастер Шон дружелюбно посмотрел на него.

– Это не совсем крест, сэр, а crux ansata. В Древнем Египте его именовали анкхом. Обратите внимание на петлю сверху, отличающую его от истинного креста. Понимаете ли, истинный крест – правильным образом освященный, благословенный, – истинный крест своим действием рассеивает зло. Но анкх просто вибрирует в присутствии зла из-за замыкающей контур верхней петли. И активируется он не благословением, но противоположным… хм… заклятьем.

– Мастер Шон, мы еще не завершили расследование убийства, – прервал его лорд Дарси.

Заметив недовольную интонацию, чародей торопливо кивнул:

– Да, милорд. – И той же походкой, враскачку, отошел прочь.

– Так где же находится та секретная лестница, сэр Пьер? – спросил лорд Дарси.

– Сюда, ваша светлость.

Он подвел лорда Дарси к противоположной стене и отодвинул другой гобелен.

– Господи ты боже мой, – пробормотал Дарси, – неужели в этом замке за каждой шпалерой что-то да спрятано?

Впрочем, слова эти он произнес негромко, – так, чтобы их не расслышал секретарь покойного графа.

На сей раз перед ними оказалась сплошная каменная стена. Однако стоило сэру Пьеру нажать на какой-то небольшой камень, как секция стены повернулась назад, открывая проход на лестницу.

– Ах, – проговорил Дарси. – Теперь понятно. Это старинная спиральная лестница, идущая вдоль внешней стены донжона. Внизу находятся две двери. Одна открывается во двор замка, другая в калитку во внешней стене, однако она была заложена еще в шестнадцатом веке, так что выйти отсюда можно только во двор.

– Ваша светлость знакомы с устройством замка д’Эвре? – спросил сэр Пьер, не припоминая, чтобы Дарси бывал в замке прежде.

– Только по планам, хранящимся в Королевском архиве. Я завел привычку старательно… – Он умолк, оборвав себя на полуслове. – Боже мой, а это что такое?

«Это» представляло собой полностью укрытый шпалерой предмет, пока сэр Пьер не отодвинул ее. Он лежал на полу в каком-то футе от потайной двери.

Пригнувшись, Дарси сдвинул гобелен еще дальше.

– Отлично. Карманный двухзарядный пистолет двадцать восьмого калибра. Золоченый ствол, прекрасная гравировка, рукоятка из перламутра. Подлинная жемчужина.

Подняв пистолет, он внимательно осмотрел его.

– Израсходован один патрон.

Выпрямившись, он передал оружие сэру Пьеру.

– Вам случалось видеть его ранее?

Секретарь графа пристально изучил пистолет, а потом покачал головой.

– Не помню такого. Безусловно, графу этот пистолет точно не принадлежит.

– Вы уверены?

– Вполне, ваша светлость. Если угодно, я покажу вам его коллекцию пистолетов. Милорд граф не любил крохотные вещицы, он предпочитал крупный калибр и не стал бы держать у себя подобную игрушку.

– Что ж, придется с ней познакомиться.

Он снова подозвал мастера Шона и передал оружие в его попечение:

– Осмотрите здесь все повнимательнее, мастер Шон. Пока что, за исключением самого покойного графа, все интересные предметы обнаруживались только под кроватью и гобеленами. Проверьте все. А мы с сэром Пьером пока осмотрим лестницу.

Спускаться пришлось в полумраке, который слегка рассеивал свет, проливавшийся сквозь узкие прорези в наружной стене, оставленные как раз для освещения. Винтовой ход между внешней и внутренней стенами донжона сделал полных четыре оборота, прежде чем они спустились на уровень земли. По мере спуска лорд Дарси внимательно присматривался к ступеням, стенам, даже к низкому арочному своду над головой.

После первого оборота, оказавшись под покоями графа, Дарси остановился и указал на прямоугольник во внутренней стене.

– Здесь была дверь.

– Да, ваша светлость. Двери находились на каждом этаже, но теперь, как вы видите, все они надежно заложены.

– И в какие помещения они вели?

– В канцелярию графства. Личный кабинет графа, конторы клерка, коменданта замка на первом этаже. Ниже расположены темницы. В самом донжоне жил только милорд граф. Челядь обитает над большим залом.

– А как насчет гостей?

– Обычно их селят в восточном крыле. В данный момент в замке всего двое гостей. Лэрд и леди Дункан провели у нас четыре дня.

– Понятно.

Они спустились еще на четыре ступени, и лорд Дарси негромко спросил:

– Скажите, действительно ли вы были знакомы со всеми делами графа д’Эвре?

Также отсчитав четыре ступени, сэр Пьер ответил:

– Я понимаю, что имеет в виду ваша светлость.

Еще две ступени.

– Нет, не со всеми. Конечно, я знал, что милорд граф вступает в определенные… м-м… скажем так, связи с представительницами противоположного пола. Однако…

Он умолк, и лорд Дарси в полутьме увидел, как тот сжал свои губы.

– Однако, – продолжил сэр Пьер, – я не помогал в этих занятиях милорду, если вы на это намекаете. Я не сводник и никогда им не был.

– Подобная мысль даже не приходила мне в голову, – проговорил лорд Дарси тоном, самым серьезным образом подтверждавшим его слова. – Вовсе нет. Однако есть существенная разница между соучастием и простым знанием о том, что происходит.

– О да. Да, конечно. Безусловно, нельзя провести семнадцать лет на месте личного секретаря такого джентльмена, как милорд граф, ничего не зная о том, чем он занимается. Да. Да. Хм-м-м.

Лорд Дарси незаметно улыбнулся. До самого этого мгновения сэр Пьер не понимал, в какой степени осведомлен о том, что происходит вокруг. Соблюдая верность своему лорду, все эти семнадцать лет он прожил, закрывая глаза на его дела.

– Разумеется, – непринужденным тоном произнес лорд Дарси, – ни один джентльмен не позволит себе осквернить репутацию леди или покуситься на честь другого джентльмена, не имея на то веской причины, и то после долгих размышлений. Однако, – подобно своему собеседнику он ненадолго умолк и только потом продолжил: – Хотя нам известно, что граф не был воздержанным человеком, обнаруживал ли он в этой сфере какие-то предпочтения?

– Если этими словами, ваша светлость, вы хотите спросить, ограничивал ли он каким-либо образом свои интересы, я отвечу: нет, не ограничивал. Но если вы имеете в виду его интересы к слабому полу, скажу, насколько мне известно, что он себя сдерживал.

– Понятно. Отсюда ясно, почему его шкаф полон женской одежды.

– Прошу прощения, ваша светлость?

– Я хочу сказать, что, принимая у себя девицу или женщину из нижних слоев общества, он мог одевать их подобающим образом.

– Весьма возможно, ваша светлость. Он очень внимательно относился к одежде. Терпеть не мог неряшливых или бедно одетых женщин.

– И как это проявлялось?

– Ну… Вот вам пример. Помню, однажды он заметил очень симпатичную крестьянскую девицу, одетую хоть и самым обычным образом, но опрятно и со вкусом. Милорду она понравилась. «Эта девушка умеет одеваться, – заметил он. – Если одеть ее в пристойное платье, сойдет за принцессу». Но даже самая красивая девушка с отличной фигурой не произвела бы на него никакого впечатления, если не была хорошо одетой, если вы понимаете, о чем я, ваша светлость.

– И вам не приходилось замечать, чтобы он симпатизировал небрежно одетой особе? – спросил лорд Дарси.

– Он допускал подобное только среди благородных, ваша светлость. Он частенько приговаривал: «Вот посмотри на леди такую-то! Отличная бабенка была бы, если бы позволила мне поучить ее наряжаться». Можно сказать, ваша светлость, что с его точки зрения женщина могла одеваться или просто, или небрежно, но не то и другое сразу.

– Судя по содержимому того шкафа, должен заключить, что покойный граф превосходно разбирался в дамской моде.

Сэр Пьер задумался.

– Хм-м-м. Ну, не сказал бы, ваша светлость. Он точно знал, как именно нужно носить одежду. Но не смог бы подобрать женщине подходящее платье. Собственные наряды он подбирал с безукоризненным вкусом, но вот одеть женщину не умел. Он понимал только, как надо носить богатую одежду, однако с модой не был знаком.

– Тогда откуда у него взялся целый шкаф женских платьев? – удивился лорд Дарси.

Сэр Пьер усмехнулся.

– Очень просто, ваша светлость. Он доверял вкусу леди Алисы и потому тайно распорядился, чтобы каждый заказанный ею предмет одежды шился в двух экземплярах. С мелкими отличиями, конечно. Не сомневаюсь, что миледи этого не одобрила бы, если бы узнала.

– Пожалуй, соглашусь с вами, – задумчивым тоном произнес лорд Дарси.

– А вот и дверь во двор, – указал сэр Пьер. – При свете дня ее открывали в последний раз очень давно.

Подобрав нужный ключ на взятом с пояса покойного графа кольце, он вставил его в замочную скважину. Дверь отворилась внутрь, и на наружной поверхности ее обнаружилось большое распятие. Увидев его, лорд Дарси перекрестился и промолвил:

– Отец небесный, зачем оно здесь?

Они попали в крохотную часовню. Она была отгорожена стеной от двора, единственный вход находился футах в десяти от двери. Перед дверным проемом размещались четыре небольшие скамейки для коленопреклонения.

– Если угодно, могу объяснить, ваша светлость… – начал сэр Пьер.

– Нет нужды, – жестким голосом сказал лорд Дарси. – Все и без того очевидно. Милорд граф был человеком изобретательным. Часовенка пристроена относительно недавно. Четыре стены и распятие на стене замка. Кто угодно в любое время дня и ночи может войти сюда помолиться и не вызвать при этом никаких подозрений.

Шагнув в небольшое помещение, он закрыл дверь и посмотрел на нее.

– Отсюда совершенно не видно, что распятие прикреплено к стене. Если сюда войдет женщина, можно подумать, что она пришла помолиться. Но если она будет знать о двери…

Он умолк.

– Да, ваша светлость, – согласился сэр Пьер. – Я не одобрял эту идею, однако положение не позволяло мне возразить.

– Понимаю. – Лорд Дарси подошел к выходу из часовенки и коротко выглянул наружу. – Иными словами, сюда мог зайти всякий человек, находящийся в замке.

– Да, ваша светлость.

– Очень хорошо. Давайте поднимемся обратно.

***

В небольшом помещении, предоставленном лорду Дарси и его присным для проведения следствия, трое мужчин следили за четвертым, колдовавшим над расположенным в центре столом.

Мастер Шон О'Лохлэнн поднял вверх золотую, украшенную сложным гравированным узором и алмазом пуговицу, и посмотрел на остальных.

– А теперь, милорд, ваше преподобие и коллега доктор, предлагаю обратить внимание на сей предмет.

Доктор Пейтели ухмыльнулся, отец Брайт насупился, а лорд Дарси набивал табаком, ввезенным из южных графств Новой Англии на Заливе, чашку фарфоровой трубки германской работы. Он решил позволить мастеру Шону покрасоваться: хорошие чародеи – товар редкий.

– Не подержите ли вы платье, доктор Пейтели? Благодарю. А теперь отойдите назад. Вот так. Еще раз благодарю. Теперь я кладу пуговицу на стол, в добрых десяти футах от платья.

Он что-то негромко пробормотал и посыпал пуговицу каким-то порошком, затем сделал несколько движений над ней, замер и поднял взгляд на отца Брайта.

– Ваше слово, преподобный сэр?

Отец Брайт торжественно поднял правую руку и совершил крестное знамение:

– Да свершится сие исследование твоим попечением, Господи, в строгом соответствии с истиной, и да не вмешается в него нечистый, дабы обмануть нас, свидетелей сего действа. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

– Аминь, – дружно повторили остальные трое.

Перекрестившись, мастер Шон снова что-то негромко произнес.

Сорвавшись со своего места на столе, пуговица подлетела к платью, которое держал перед собой в руках доктор Пейтели, и прилипла к нему, как пришитая опытной швеей.

– Ха! – просиял мастер Шон, поворачиваясь к присутствующим – Так я и думал! Эти два предмета определенно связаны между собой!

На лице лорда Дарси отразилась скука.

– И давно они были связаны? – спросил он.

– Сию минуту, милорд, – сконфузился мастер Шон. – Сию минуту.

И на глазах всех остальных совершил над платьем и пуговицей еще несколько заклинаний, на сей раз не столь эффектных, как в первый раз. Наконец он произнес:

– Связь этих предметов была расторгнута примерно в одиннадцать часов тридцать минут, милорд. Однако я предпочел бы не называть столь точного времени и ограничился промежутком между одиннадцатью и полуночью. Однако скорость, с которой пуговица вернулась на свое место, указывает на то, что оторвали ее самым грубым образом.

– Очень хорошо, – проговорил лорд Дарси. – А теперь, будьте добры, пуля.

– Да, милорд. На сей раз исследование будет несколько другим.

Он извлек еще несколько предметов из своего большого, украшенного символами портпледа.

– Закон цепной реакции, благородные сэры, таков, что с ним опасно работать. Человек, не знающий, как с ним управляться, может погибнуть. У нас в Гильдии, в Корке, был такой подмастерье, из которого со временем мог получиться хороший чародей. Талант у него был, вот только не хватало здравого смысла, чтобы правильно его использовать. Согласно Закону цепной реакции, любые два соприкасавшихся друг с другом предмета обладают определенной степенью сродства, пропорциональной произведению степени значимости контакта, его длительности и обратно пропорциональной времени, прошедшему после разрыва контакта.

Он с улыбкой посмотрел на священника.

– Этот закон не имеет никакого отношения к мощам святых, преподобный сэр, в этом случае, как вам известно, действует совсем другой фактор.

С этими словами чародей аккуратно зажал маленький пистолет между губами подбитых мягкой тканью тисков параллельно поверхности стола.

– И вот однажды, – продолжил он, – этот подмастерье, никого не спросив, решил извести тараканов в своем доме – дело нехитрое, если знать, как к нему подступиться. Для этого он собрал пыль из разных щелей и трещин своего дома, конечно же, содержавшую выделения этой заразы. Он вскипятил эту пыль нужными в таком случае заклинаниями, и тараканы свалились в горячке и перемерли. Но, к несчастью, парень был неловок в обращении с лабораторными принадлежностями и не заметил, что в тот котел попали и три капли его собственного пота, и скончался от той же горячки.

К этому мгновению чародей уже успел водрузить на небольшую подставку пулю, извлеченную доктором Пейтели из тела графа, так что она находилась ровно напротив дула.

– Вот так.

Затем он повторил заклинания и посыпал пулю тем же порошком, что и пуговицу. Как только с его уст слетело последнее слово заклинания, пуля исчезла со своей подставки. Звякнул металл, пистолет вздрогнул.

– Ага! – воскликнул мастер Шон. – Вопросов больше нет? Именно это орудие, милорд, и погубило графа. Да. Причем примерно в то же самое время, когда была оторвана пуговица. Не более чем через несколько секунд после этого. Складывается полная картина, так, милорд? Его светлость граф отрывает пуговицу от платья девушки, она достает пистолет и убивает его.

Лорд Дарси насупился.

– Не будем делать поспешных выводов, мой славный Шон. Ничто не свидетельствует о том, что его убила женщина.

– Вы считаете, что это платье мог носить мужчина, милорд?

– Возможно, – отметил лорд Дарси. – Но откуда следует, что это платье вообще было на ком-то, когда от него оторвали пуговицу?

Мастер Шон погрузился в молчание и с помощью небольшого шомпола вытолкнул пулю из ствола пистолетика.

– Отец Брайт, – начал лорд Дарси, – будут ли у графини подавать чай?

Священник вдруг смутился.

– Боже святый! Вы же ничего не ели! Я распоряжусь, чтобы сюда немедленно прислали какое-нибудь угощение, лорд Дарси. В этой суматохе…

Лорд Дарси поднял ладонь.

– Прошу прощения, отче, я имел в виду нечто другое. Не сомневаюсь, что мастер Шон и доктор Пейтели будут только рады подкрепиться, но я вполне могу подождать. Я подумал, что графиня, быть может, захочет пригласить к чаю своих гостей. Настолько ли хорошо она знакома с лэрдом и леди Дункан, чтобы положиться на их симпатию и поддержку в такой день?

Отец Брайт слегка прищурился.

– Смею сказать, это можно устроить, лорд Дарси. Вы намереваетесь присутствовать?

– Да… хотя могу несколько запоздать. Чаепитие неофициальное, так что это не страшно.

– В четыре часа? – Священник взглянул на часы.

– Самое то, – сказал лорд Дарси.

Отец Брайт молча кивнул и вышел из комнаты.

Доктор Пейтели снял с носа пенсне, осторожно протер стекла шелковым платком и спросил:

– На какое время вы можете задержать тление, мастер Шон?

– На сколько вам понадобится. Как только дело будет раскрыто или у нас появится достаточно информации для того, чтобы найти виновного, – что более вероятно, хе-хе, – труп начнет разлагаться. Как вам известно, я не святой, а для того чтобы тело оставалось нетленным годы и годы, потребуется крайне серьезный повод.

Сэр Пьер рассматривал платье, которое Пейтели положил на стол. Пуговица лежала на прежнем месте, как будто удерживаемая неким магнетизмом. Не прикасаясь к ней, он спросил:

– Мастер Шон, я почти ничего не смыслю в магии – но разве вы не можете определить, на ком было это платье, с той же легкостью, как определили принадлежность к нему пуговицы?

Мастер Шон решительно и отрицательно покачал головой.

– Нет, сэр. Эта связь незначительна. Сущность платья как такового имеет намного большее значение. Как личность швеи или портного, шившего платье. Или ткача, изготовившего ткань. Однако личность носившего или носящего одежду имеет значение только в определенных обстоятельствах.

– Боюсь, я чего-то не понимаю, – проговорил озадаченный сэр Пьер.

– Смотрите, сэр: платье это не было бы таким, как оно есть, если бы ткач не выткал ткань определенным образом. Оно стало бы другим, если бы портниха скроила или пошила его иначе. Улавливаете мою мысль, сэр? Да. То есть связь между одеждой и ткачом, одеждой и портным существенна и крепка. Однако это платье останется таковым даже в том случае, если просто провисит в гардеробе и его ни разу не наденут. Ничего существенного с ним не произойдет, разве что совсем немного. Но вот если бы его носили постоянно, ситуация меняется – в том случае, если бы его постоянно носила одна и та же персона. В таком случае, сэр, платье приобретает свою сущность благодаря носке.

Указав на небольшой пистолет, который он держал в руке, чародей продолжил:

– Теперь возьмем ваш пистолет, сэр. Он…

– Это не мой пистолет, – жестким тоном перебил его сэр Пьер.

– Я говорил риторически, сэр, – с бесконечным терпением отметил мастер Шон. – Возьмем любой пистолет, этот или другой, неважно, если вы понимаете, к чему я клоню, сэр. Установить принадлежность пистолета еще труднее. Износ оружия имеет чисто механический характер. Неважно, кто именно нажимает на спусковой крючок, – эрозия, вызванная пороховыми газами, и износ ствола от пули будут одними и теми же. Понимаете, сэр, для пистолета неважно, кто именно и во что выстрелил. Другое дело – пуля. Для пули важно, из какого оружия она вылетела и во что попала. И все эти вещи приходится учитывать, сэр Пьер.

– Понимаю, – протянул он. – Очень интересно, мастер Шон.

Он повернулся к лорду Дарси:

– У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы, ваша светлость? Меня ждут дела графства.

Лорд Дарси повел рукой.

– Пока нет, сэр Пьер. Я знаком с тяготами, которые налагает власть. Вы свободны.

– Благодарю, ваша светлость. Если я еще понадоблюсь, вы найдете меня в моем кабинете.

Как только сэр Пьер закрыл за собой дверь, лорд Дарси протянул руку к волшебнику.

– Мастер Шон, револьвер.

Он передал ему оружие.

– Вы видели похожее оружие? – спросил Дарси, поворачивая револьвер в руке.

– Ну, не в точности такой, милорд.

– Ну-ну, Шон, к чему такая осторожность? Я не чародей, однако мне незачем знать Закон сродства, чтобы заметить очевидное сходство.

– Эдинбург, – коротко произнес мастер Шон.

– Именно. Шотландская работа. Типичная для скоттов ковка по золоту, удивительная красота. И посмотрите на затвор. На нем буквально написано – «Шотландия» или даже «Эдинбург», как вы сказали.

Доктор Пейтели, водрузивший на нос тщательно протертое пенсне, наклонился к револьверу.

– А не итальянская ли это работа, милорд? Или мавританская? Мастера Мавританской Испании на такое способны.

– Ни один мавританский оружейник не изобразит на рукоятке сцену охоты, – без колебаний возразил Дарси, – а итальянцы не окружат фигуру охотника вереском и чертополохом.

– Однако на стволе выгравированы три буквы: ФДМ, – возразил доктор Пейтели, – означающие…

– Феррари ди Милано, – проговорил лорд Дарси. – Именно. Однако по сравнению со всем остальным ствол сделан недавно. Как и затвор. Вещица довольно старая – ей лет пятьдесят. Затвор и рукоятка находятся в превосходном состоянии, указывая на то, что за револьвером ухаживали, однако частое использование или несчастный случай могли повредить ствол, и владельцу пришлось заменить его. Работу выполнила фирма «Феррари».

– Понятно, – протянул несколько смутившийся доктор Пейтели.

– Если снять затвор… Мастер Шон, передайте-ка мне вашу отвертку. Благодарю. Если снять затвор, мы увидим имя одного из лучших оружейных мастеров, работавших полвека назад, человека, имя которого пока еще не кануло в Лету, – Хэмиша Гроу из Эдинбурга. Ага! Вот оно! Видите?

Так оно и было.

Удовлетворившись этим достижением, лорд Дарси задвинул затвор.

– Итак, господа, мы установили происхождение оружия. Кроме того, нам известно, что в данный момент в этом самом замке гостит лэрд Дункан из Дункана. Сам Дункан из Дункана. Шотландский лэрд, который пятнадцать лет назад исполнял обязанности полномочного посланника его величества в Великое герцогство Миланское. Вынужден предположить: будет странно, если между лэрдом Дунканом и этим оружием не существует никакой связи. Так?

***

– Мастер Шон, – нетерпеливо произнес лорд Дарси. – Времени у нас вообще-то в обрез.

– Терпение, милорд, терпение, – спокойно отозвался невысокий чародей. – Спешка в таких делах неуместна.

Работая над замком, он стоял на коленях перед большим тяжелым дорожным сундуком в опочивальне гостевых покоев, временно предоставленных в распоряжение лэрду и леди Дункан.

– Любое положение механизма замка столь же уместно, как и все остальные, поэтому подействовать на язычок нельзя. Однако с плунжерами в цилиндре дело обстоит иначе. Замок устроен так, что пробелы в плунжерах, когда вынут ключ, не связаны с поверхностью цилиндра, однако когда ключ вставлен, такая связь возникает, и, воспользовавшись ею… Ага!

Замок с щелчком открылся.

Лорд Дарси осторожно приподнял крышку.

– Не стоит, милорд! – предупредил его мастер Шон. – Он наложил на сундук заклятье! Позвольте мне.

Лорд Дарси отступил назад, и Шон сам поднял тяжелую крышку сундука. Прислонив ее к стене и оставив сундук открытым, мастер Шон погрузился в размышления, не прикасаясь ни к сундуку, ни к крышке. Содержимое прикрывала вторая крышка, тонкая и запертая на задвижку.

Мастер Шон взял свой магический пятифутовый тяжелый цилиндрический посох из рябины простой и прикоснулся им к засову. Ничего не произошло.

– Хм-м-м, – задумчиво пробормотал он. Окинув взглядом комнату, он заметил тяжелый камень, удерживавший открытой дверь.

– Подойдет.

Он поднял камень, вернулся к сундуку и положил сверху на стенку сундука, так, чтобы он не дал бы захлопнуться крышке.

А затем протянул руку, как бы намереваясь открыть внутреннюю крышку.

Тяжелая наружная крышка вдруг по собственной воле сорвалась с места и со всей силы хлопнула по камню.

Лорд Дарси невольно потер правую кисть, как если бы сам получил этот удар.

– Крышка заговорена захлопываться, если чужой протянет внутрь руку?

– Или сунет голову, милорд. Не слишком эффективно, если знаешь, чего ждать. Существуют и более надежные заклятья для охраны вещей. Посмотрим, что именно так охраняет его светлость, что рискует заниматься колдовством без лицензии.

Он снова приподнял верхнюю крышку, а за ней нижнюю.

– Теперь можно, милорд. Полюбуйтесь-ка!

Лорд Дарси уже все видел. Оба молча взирали на собрание чародейских принадлежностей, открывшееся перед ними на первом поддоне. Мастер Шон деловито вскрывал пакеты из грубой бумаги, в которой были упакованы самые разнообразные предметы.

– Человеческий череп, – прокомментировал он. – Склянки с кладбищенской землей. Хм-м-м, а тут написано «кровь девственницы». Ого! Рука славы!

Мумифицированная человеческая кисть, жесткая, сухая, побуревшая, пальцы которой были подогнуты так, словно они держали невидимый шар примерно трех дюймов в диаметре, к каждому из пальцев был приспособлен свечной огарок. Положенная на тыльную сторону кисть вполне могла послужить канделябром.

– Дело во многом проясняется, так, мастер Шон? – промолвил лорд Дарси.

– Действительно, милорд. Как минимум мы можем арестовать его за обладание подобными вещами. Налицо все символы черной магии.

– Очень хорошо. Мне нужен полный перечень содержимого сундука. Не забудьте разложить все по прежним местам и запереть сундук. – Он задумчиво потеребил мочку уха. – Значит, лэрд Дункан обладает Талантом? Интересно.

– Так. Но это отнюдь не удивительно, милорд, – сказал мастер Шон, не отрываясь от работы. – Наследственная способность. Некоторые объясняют ее влиянием Туата де Даннан, три тысячи лет назад прошедших через Шотландию, прежде чем они завоевали Ирландию, однако может быть и то, что Талант неотъемлемо присутствует в крови гаэлов. Я горю от обиды, видя сей Дар в таком низменном употреблении.

Пока мастер Шон говорил, лорд Дарси настороженно бродил по комнате, напоминая собой тощего кота, в точности знающего, что где-то здесь спряталась мышь.

– Гореть суждено лэрду Дункану, если его не остановить, – рассеянно произнес лорд Дарси.

– Да, милорд, – согласился мастер Шон. – Ментальное состояние, позволяющее обратить Талант к черной магии, неизбежно разрушает самого мага – но если сам он знает, чем занимается, может пострадать множество невинных людей, прежде чем он получит свое.

Лорд Дарси открыл стоявшую на комоде шкатулку с драгоценностями. Обычный комплект дорожных украшений – приличный, но не особо богатый.

– Когда человек охвачен ненавистью и поглощен мыслями о мести, разум его потребляет себя самого, – продолжал бубнить мастер Шон. – Или если он принадлежит к тем, кто наслаждается страданиями других, или тех, кому они безразличны, но важна лишь собственная выгода, тогда разум его уже извращен, и ложное использование Таланта еще более ухудшает его состояние.

Выдвинув ящик комода, лорд Дарси нашел искомое под аккуратно сложенным дамским бельем. Небольшую кобуру, прекрасно пошитую из выделанной флорентийской кожи. Не нужно было прибегать к услугам мастера Шона для того, чтобы понять, что она подходит к пистолетику как перчатка к руке.

***

Отцу Брайту казалось, что он уже несколько часов ходит по туго натянутому канату. Лэрд и леди Дункан негромко переговаривались между собой напряженными голосами, выдававшими внутреннюю тревогу, однако отец Брайт вдруг понял, что и сам вместе с графиней ведет себя подобным образом. Лэрд Дункан из Дункана, как и супруга его леди Мэри, с подобающим сочувствием принесли свои соболезнования по поводу внезапной кончины графа. Графиня приняла их с благопристойной скорбью и благодарностью. Однако отец Брайт прекрасно понимал, что никто из присутствовавших в комнате – а может быть, и во всем мире – ничуть не сожалеет о смерти графа.

Лэрд Дункан сидел в своем кресле-каталке, на его сухом лице почивала скорбная улыбка, показывающая его намерение сохранять любезное расположение духа вопреки владеющей им великой печали. Заметив это выражение, отец Брайт сообразил, что на его собственном лице почиет такая же мина. Никто из присутствовавших не намеревался обмануть кого-то другого, – священник был в этом уверен, – однако признание этого факта самым вопиющим образом нарушало все правила этикета. Лэрд как-то вдруг осунулся и постарел, что совершенно не понравилось отцу Брайту. Присущая священнику интуиция безошибочно указывала на то, что в груди шотландца кипит буря самых злобных, по-другому и не скажешь, чувств.

Леди Дункан по большей части молчала. За пятнадцать минут, прошедших после того, как они с мужем прибыли к неформальному чаепитию, она едва ли произнесла дюжину слов. Лицо ее походило на маску, в глазах застыла та же мука, что на лице ее мужа. Однако в данном случае опыт священника подсказывал, что здесь чувствами руководил простой и прямой страх. А проницательный взгляд поведал ему, что на лице леди слишком много косметики, тщетно маскирующей синяк на ее правой щеке.

Миледи графиня д’Эвре являла собой воплощение печали и горя, но в душе ее не ощущалось ни печали, ни зла. Она говорила спокойно и с вежливой улыбкой. Впрочем, отец Брайт готов был держать пари, что ни один из присутствующих не запомнил ни единого произнесенного ими слова.

Отец Брайт поставил свое кресло так, чтобы через открытую дверь видеть длинный коридор, ведущий от донжона. Он надеялся на то, что лорд Дарси поторопится. Гостям еще не сообщили о том, что в замок прибыл следователь герцога, и отец Брайт слегка волновался по поводу предстоящей встречи. Не говорили Дунканам и о том, что графа убили, однако он не сомневался, что они об этом уже знают.

Наконец отец Брайт заметил, что лорд Дарси появился из двери в дальнем конце коридора. Пробормотав вежливое извинение, он поднялся на ноги. Остальные трое приняли его предлог как должное и продолжили беседу. Отец Брайт встретил лорда Дарси в коридоре.

– Вы нашли то, что искали, лорд Дарси? – негромко поинтересовался священник.

– Да, – ответил лорд Дарси. – Боюсь, нам придется арестовать лэрда Дункана.

– По обвинению в убийстве?

– Возможно. Пока я в этом не уверен. В настоящий момент речь идет только об использовании черной магии. Все необходимые принадлежности хранятся в его сундуке. Мастер Шон утверждает, что вчера вечером в опочивальне был произведен магический ритуал. Конечно, подобные деяния уже вне моей юрисдикции. Арест придется произвести вам как представителю церкви.

Он помолчал.

– Похоже, вы не особенно удивлены, преподобный отец.

– Да, – согласился отец Брайт. – Я подозревал нечто подобное. Но вам с мастером Шоном придется предъявить ему обвинение под присягой, прежде чем я смогу перейти к действиям.

– Понимаю. Можете ли вы оказать мне любезность?

– Если это в моих силах.

– Под любым предлогом выведите отсюда миледи графиню. Оставьте меня в обществе ее гостей. Я не хочу расстраивать миледи более, чем необходимо.

– Это я смогу сделать. Мы войдем вместе?

– Почему нет? Только не упоминайте о том, почему я здесь. Пусть считают меня еще одним гостем.

– Очень хорошо.

Все трое, остававшиеся в комнате, дружно повернули головы в сторону отца Брайта и лорда Дарси. Как только всех представили друг другу, Дарси смиренно попросил у хозяйки замка прощения за опоздание. Отец Брайт заметил, что на его симпатичном лице появилась такая же скорбная улыбка, как и у всех остальных.