Путь Z. Книга вторая: круиз во льдах

Всем, кто меня понимает и поддерживает, и даже тем, кто просто понимает.

Корректор Оксана Сизова

© Ренат Мамбетов, 2022

ISBN 978-5-0059-1249-7 (т. 2)

ISBN 978-5-0056-4268-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Совсем короткое предисловие от автора

Мужикам тоже бывает трудно. Бизнесменам, спортсменам, хирургам, военным, творцам, поварам, боксерам. Всем.

Брутальным, сильным, мощным, злым, дерзким, бородатым, мускулистым, спокойным, добрым. Всем.

Они это не признают, они с этим борются, и они… это побеждают. Вечно ведут бой с жизнью. Этот бой невидимый, неслышимый, кровавый и жестокий.

Но они побеждают.

Книга 2. Круиз во льдах

Пролог

Оймяконский улус, где-то в лесу. Якутия.

64.56736068241638, 142.75280104647175

25 января

Искандер судорожно вдохнул спертый душный воздух и с трудом разлепил веки. Его бил бешеный озноб, мужчина на секунду вынырнул из бредовых сновидений и увидел в нескольких сантиметрах над лицом маленького паучка, упорно перебиравшего коротенькими лапками по полупрозрачной нитке паутины. Паутина покачивалась, делаясь похожей на маятник.

Накатила дурнота. Жар. Тело начало невыносимо ломить, суставы выкручивало, жар нарастал. Искандер отключился.

Опять жар, невыносимый бредовый жар. Словно кипящая вода разливается по венам, словно пар испускает кожа. Веки горят, горло высохло, озноб. Теперь жар напоминает не кипяток внутри тела, а иссыхающую пустыню.

Темнота вокруг, лишь паучок, почему-то необычно белый во мраке, перебирает лапками. Прядет нить. Нить жизни. Или нить смерти.

Нить качается, маятник разрывает пространство и бытие.

Мрак, никаких силуэтов вокруг не видно.

Душно, тошно, лицо тянет. Жарко, одежда липкая от пота. Трудно дышать, нос заложен, изнутри что-то давит на пазухи.

Лицо влажное, борода липкая. Неприятная. Пальцы увязают в жестком проволочном волосе на подбородке, под ногти забивается липкая субстанция. Рука безвольно падает на что-то твердое. Похоже на поверхность высушенного дерева. Горит все тело.

Искандер с неимоверным трудом сквозь головную боль поворачивает голову. Он лежит на лавке в помещении, в избушке. Это видно по начавшим едва проступать силуэтам обстановки. Ведро, веревка, свисающая с балки. Старая такая веревка, растрепанная. Раньше такую называли пенька.

Бред. Какая пенька?

Жарко. Не могу. Жарко. Ломит тело. В носу все липкое. Силуэты меркнут, словно отдаляются, перед глазами яркие всполохи. Опять лезет паучок. Крохотный паучок, сказитель из подземного царства мертвых.

Бред. Жар. Боль.

Скрип двери. Шея едва поворачивается, слезящиеся глаза с трудом различают силуэт в дверном проеме.

Демон. Исчадие ада. Мохнатое мерзкое существо.

Бред, это всего лишь бред. Морок.

Дисциплинированный мозг мужчины ищет объяснение происходящему. Мысли бьются о черепную коробку, вызывая еще больший жар. Объяснения нет. Существо направляется к Искандеру, тот обессиленно пытается прикрыться обжигающей ладонью, но не может поднять руку. Из отвратительного рта демона вырывается струя огня и пара.

Он горит. Горит все тело, оплавилась густая борода, высыхает грудь, испаряются остатки дыхания.

Пар оборачивается ледяным туманом. Искандер в лесу. В промозглом холодном осеннем лесу. Босые ноги ступают по отсыревшим еловым иголкам, становится легче. Жар уходит.

Туман.

Мрачные высокие стволы деревьев вонзаются в небо, крон не видно. Серость и влажный холод. Мужчина замечает впереди силуэт. Он бредет к нему, едва переставляя ноги. Еще шаг, и еще. Под ногами хрустят веточки, к ступням приятно липнет мох.

Силуэт обретает очертания.

И тут же растворяется в дымке тумана.

Искандер через силу пытается улыбнуться, но проваливается в ледяную воду. Прорубь. Посреди холодного леса. Тьма.

Часть 1

Глава 1

Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

25 января

Он с удовольствием потянулся и закинул в рот еще один кусок заморского лакомства. Хамон… По вкусу напоминает то ли бастурму, то ли пармскую ветчину, то ли еще какой-то мясной деликатес. Полупрозрачный нежный ломтик розоватого мяса очутился во рту, и Сенька с удовольствием приступил к его разжевыванию. Вкусно.

Впрочем, других мясных деликатесов он до этого не пробовал, а сравнение хамона с пармской ветчиной было чисто гипотетическим.

Тощий парнишка с россыпью веснушек на остром носу и непослушными каштановыми вихрами наконец дожевал первый кусок и наклонился за вторым. Специальный изогнутый нож впился в початую свиную ногу, крепко стоящую на специальной деревянной подставке, и срезал еще один ломтик лакомства.

«М-да… Много не съешь, сытная штука», – подумал он и перевел взгляд на соседний стол, где лежал разрезанный пополам круг желтого итальянского сыра с трещинками.

«Зажрались вы, Арсений. Что ни день, то вкусняшки разные. Вчера вон целого омара умял, плохо потом было. Кто ж знал, что его нужно по чуть-чуть есть?» – Сенька осмотрел свои запасы еды, покоящиеся на огромных длинных полках напротив окон. В основном фрукты, овощи, крупы, две ноги хамона, несколько кругов сыра.

Холодильники отрубились вчера, поэтому замороженные атлантические морепродукты стремительно превращались в разлагающиеся белковые отходы. Жаль, Сенька надеялся, что генераторы (или что там подпитывало энергией огромный лайнер) продержатся еще немного. Пока он хотя бы успеет доесть икру и креветки. Не суждено. Но хамон и сыр тоже отличная альтернатива его прежнему рыбно-икорному питанию.

Вспомнив жратву, которой потчевали в интернате, Сенька поморщился. Вот уж незавидные харчи, вечно постные, невкусные. Мяса мало, каша сухая, да еще и старшаки, бывало, половину забирали. Это не учитывая того, что огромная повариха что ни день, то с пакетом домой идет, мелко семеня на своих толстенных варикозных ногах. Куда уж там наедаться, с голоду бы не помереть.

Здесь же Сенька нахавался вдоволь, еще до того, как обосновался в одной из кухонь на верхней палубе. Самая лучшая, между прочим, кухня. На ней готовили для пассажиров премиум-класса. Остальные кухоньки небольшие, душные, а эта просторная, с панорамными окнами, в которые с раннего утра до позднего вечера светит яркое карибское солнце.

До своего попадания на кухню Сенька вкушал пищу вместе со всеми пассажирами второго класса – за шведским столом. Тоже круто было, хоть хамона и не давали, только красную рыбу на бутербродах. И сок апельсиновый, свежий. И даже такого Сенька никогда до этого момента в своей жизни не едал.

Весь лайнер Сенька успел обшарить еще в первые дни круиза, в ноябре. Познакомился с половиной матросов (те приняли мальчишку с улыбками и даже один раз разрешили посмотреть на огромный двигатель, мерно работающий в моторном отсеке корабля), с половиной поваров (эти приняли его сдержанно, сразу угадав в нем голодранца) и с мистером Риччи, шеф-поваром главной кухни. Мистер Риччи моментально понравился Сеньке – полный, добрый, еще и бутерброд сунул, когда парень нагло заглянул в окошко двери кухни. На, мол, будущий пролетарий, пожуй буржуйской колбасы. С мистером Риччи у Сеньки сложились доверительные отношения, тот ему раз в день вкусняху, а Арсений шеф-повару превеликое уважение. Не сказать, что Сенька ходил по лайнеру голодный, просто никогда не отказывался от еды.

Сенька еще раз обвел взглядом пустоватую кухню, не нашел ничего интересного и посмотрел в панорамное окно. Солнце вдалеке уже касалось бесконечного океана, мирно качающего массивные волны. За окном на верхней палубе стоял мистер Риччи, прильнув лицом к толстому стеклу.

Один его глаз был направлен в сторону Сеньки, а второй отсутствовал, на его месте чернела сгнившая отвратительная глазница. Руками с обгрызенными пальцами мистер Риччи развозил бурую жижу по панорамному стеклу, а его рот был мерзко раззявлен, открывая на всеобщее обозрение дырки от выдранных о человеческую плоть зубов и гноящиеся язвы.

Бывший шеф-повар беззвучно раскрывал свою пасть, но никак не мог понять, почему Сенька за прозрачной преградой недосягаем для его жажды человеческой плоти.

За спиной огромного шеф-повара с остатками кучерявых волос у палубных перил толкались еще пара мертвецов, но смотрели они не на Сеньку, а в другую сторону, на огромную прогулочную нижнюю палубу с несколькими бассейнами и шезлонгами вокруг них.

Сенька дожевал кусок хамона и привычно подошел пожелать мистеру Риччи спокойной ночи. Это у них за месяц общения сложилась такая традиция. Когда Сенька понял, что он недосягаем за толстым стеклом и двумя массивными белыми металлическими дверями для восставших мертвецов, то нервничать перестал. Принимал ситуацию как есть и ежедневно перед сном подходил к стеклу, за которым маячил шеф-повар, и щелкал того по носу (с другой стороны стекла, естественно). Тот, в свою очередь, отвечал парню только гневными движениями головы и частично лишенных кожи толстых кистей, торчащих из поварского халата, замызганного бурыми пятнами. Пожелать мертвецу спокойной ночи получалось далеко не всегда, порой тот по несколько дней бесцельно шарился вдоль бортиков небольшой верхней палубы вместе с двумя своими друзьями.

К Сеньке мертвецы попасть не могли, как и он не мог выйти на верхнюю палубу.

Вот и в этот раз Сенька подошел к стеклу, звонко щелкнул пальцем с отросшим ногтем по прозрачной поверхности напротив носа мертвеца (тот встрепенулся и мазнул ладонью по стеклу, одновременно клацнув отвратительной челюстью). Перестав обращать на ставшего за месяц привычным мистера Риччи внимание, парень посмотрел за бортики периметра небольшой верхней палубы.

Там, вокруг утративших царственное круизное величие бассейнов с горками, барами и прочими ерундюшками (так Сенька называл кадушки с пальмами, лежаки и прочие штуковины для создания атмосферы блаженства посреди океана), хаотично колыхалось несколько сотен зомби. Это были бывшие пассажиры лайнера «Коста Грандиоса», самого большого круизного лайнера в мире. Мертвецы сталкивались друг с другом, спотыкались о перевернутую мебель, давили босыми ногами осколки кальянов и прочей посуды. Они падали, подымались, резко бросались на чаек, осмелившихся сесть на перила нижней палубы. Чайки оказывались умней мертвых людей, белые птицы с желтыми клювами успевали улетать, громко обругивая зомби.

Сеньку передернуло, к своим зомби, мерно ходящим между перилами небольшой палубы, он привык. Благо их было только трое. А вот толпы трупов на нижней палубе напрягали его до дрожи в коленях и потеющих ладошек.

Он еще раз окинул взглядом камбуз, подергал за массивную металлическую ручку двери, убедился, что она закрыта плотно. Потом затворил люк, ведущий на крышу кухни, – там была небольшая площадка примерно пять на три метра (слава богу, без зомби). И покачиваясь, как заправский моряк, направился в подсобку.

Подсобку Сенька в своем убежище оборудовал под спальню. Небольшая комнатенка без окон служила хранилищем круп, соли и прочих сыпучих продуктов. Вдоль стен стояло два металлических стеллажа по семь полок на каждом. Крупы в холщовых мешках, короба с маслинами и оливками, консервированные ананасы и прочие продукты Сенька уместил на верхних полках, а на нижней сделал себе лежбище. Наподобие спальной откидушки в поезде. На эту импровизированную кровать он накидал ворох тряпья, а вместо подушки использовал свернутый в несколько слоев фартук одного из поваров с эмблемой лайнера – короной под пальмой. Получилось вполне себе комфортно, особенно для детдомовца, не привыкшего к роскоши.

Подойдя к лежбищу, он придирчиво осмотрел постель на наличие складок. Одернул сбившийся мешок и со вздохом ухватился за кромку второй полки, закинув свое худощавое тело на нижний ярус. Света уже не было две недели, поэтому все манипуляции он проделал при приоткрытой двери, в проем которой проникали последние отблески закатного солнца. Умостившись поудобнее, он ногой толкнул дверь в подсобку. Железное полотно со скрипом закрылось, отрезав парня от камбуза. Он очутился в абсолютной темноте. Пока под мерное покачивание лайнера Сенька засыпал, ему вспомнилась сумасшедшая история о том, как простой парень из интерната попал на один из самых шикарных круизных лайнеров на голубой планете.

Приволжский федеральный округ. Глубокая провинция.

За год до начала эпидемии

Дело было так. Еще на прошлый Новый год Сенька вместе с другими детдомовцами ждал посещения интерната важным чиновником из столицы. Чиновник этот приезжал не просто так, он должен был снять с детдомовской елки три запечатанных конверта с желаниями ребят. И исполнить эти желания, соответственно. Начальство интерната несколько раз проводило инструктажи о том, что можно писать в своих письмах желаний, а что нельзя, и проверяло каждый конверт на предмет слишком наглых просьб. Наглыми просьбами считались любые дорогие материальные подарки и аналогичные по стоимости просьбы. Максимум, что можно было попросить у чиновника, – это гитару или посещение музея (все подарки, естественно, должны были отвечать высокодуховным требованиям воспитания). Остальные просьбы директриса, чмокая своими тонкими губами под крючковатым носом, с недовольством отметала. Еще и умудрялась съехидничать по поводу «слишком бессовестных требований»:

– Карлушина, на какой такой бал ты собралась в вечернем платье? Скромнее нужно быть! – пакля волос на голове директрисы тряслась от негодования, а Карлушина, активистка и слегка отличница, вжимала голову в тощие плечи.

Но Сеньке, которому только что исполнилось семнадцать лет, все было нипочем, в интернате оставалось жить меньше года. Вместе со своим дружком – вертлявым Борькой из параллельного класса (Борька попал в детдом не как все, его родители сплавили целенаправленно) – они ночью перед приездом чиновника прокрались сквозь актовый зал к елке. Новогоднее дерево с подрагивавшими от сквозняка полосками «дождика», украшенное гирляндами и тонкой хилой облезшей звездой, встретило их угрюмо. Свои письма, воровато оглядываясь, парни повесили на соседние ветки и, пригибаясь, ретировались в спальни. Что содержалось в их письмах, они друг другу не сказали.

На следующий день никто не заметил их хитрости. Прижимистая директриса лебезила перед пузатым чиновником, заглядывала ему в глаза и жеманно улыбалась (явно хотела обсудить некоторые вопросы после праздника). Она не удостоила своим взглядом новогоднюю елку, на которой образовалось пару дополнительных украшений, и Сенька с Борькой перемигнулись – первый этап был пройден. После небольшого праздничного концерта чиновник-пузан (как сразу его окрестили дети) поднялся на сцену. Его туша на слоновьих ногах на ступенях сцены раскачивалась, словно маятник. Спустя минуту чиновник, услужливо поддерживаемый за локоток директрисой, приступил к распечатыванию трех заветных конвертов. Первые два конверта принадлежали ребятишкам из младших групп, маленькому чернявому парнишке с острыми глазками досталась поездка в государственный детский лагерь, а худенькой девочке с косичками и вздернутым подбородком – обещание приобрести куклу.

Сенька всерьез не надеялся, что его конверт будет третьим, скорее, всю эту операцию он провернул ради забавы, но ему повезло. Пухлые пальцы чиновника сняли именно его конверт с елки. Когда пузан наконец достал вложенную в конверт бумажку и приступил к ее чтению, брови его полезли вверх.

«Арсений Безродный. Мечтаю попасть в кругосветный круиз на лайнере „Коста Грандиоса“».

Маленькие глазки чиновника испуганно заметались после прочтения Сенькиного желания, обшарили зал и вернулись к директрисе, которая стояла ни жива ни мертва. Пакля волос вздрогнула, очки сползли на кончик носа, а тонкие губы искривились от досады и страха:

– Я, я… Извините, это ошибка, – начала было мямлить директриса, – давайте попробуем другой конвертик, – подобострастно затараторила она.

– Отчего же другой, – на лбу мужчины появилось несколько складок, чиновник явно был недоволен, но сумел сдержать себя в руках. – Безродный Арсений, подымись.

Сенька впился пальцами в подлокотники кресла с торчащим из-под обивки желтым поролоном.

– А-Арсений! – перешла на фальцет директриса.

От этого полувизга-полустона Сенька подскочил со своего места во втором ряду и поймал взгляд маленьких глаз чиновника. Тот, несколько мгновений хмурясь, буравил взглядом детдомовца, его три подбородка гневно замерли и перестали колыхаться, но в итоге чиновник буркнул:

– Будет тебе твой круиз.

И направился к выходу из актового зала. Повисло неловкое молчание.

Директриса всплеснула руками и засеменила за чиновником, даже не взглянув на Сеньку.

А он так и остался стоять возле своего кресла, очнувшись, только когда его за руку тронул Борька:

– Красавец! Видел, как она недовольна?

Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

02:00 26 января

Проснулся Сенька от грохота на камбузе. Резко вскочив, он с размаху врезался лбом в верхнюю полку и тут же осел на пол. Некоторое время пришлось упорно тереть ушибленный лоб, пока боль не отступила, приложился он неслабо.

Стараясь не задеть ничего в подсобке, он сделал шаг к притворенной двери и приник ухом к похолодевшему металлу. Тишина.

Сенька простоял так минуты три, посчитав, что в его ситуации лучше перебдеть, чем недобдеть. Когда убедился, что никаких звуков больше нет, приоткрыл створку на пару сантиметров. Сквозь щель были видны панорамные окна и чистое звездное небо над спокойным океаном. Он постарался осмотреть всю кухню, но видел только правую ее сторону, а слева оставалось пространство со столами и холодильниками. Ни звука. Осмелев, Сенька расширил проем и опять ничего опасного не увидел, только теперь в поле его зрения попала и дверь выхода на палубу, она по-прежнему оставалась закрытой.

Может быть, приснилось? Или что-то громко бахнулось на палубе? Может, мертвецы перевернули одну из спасательных шлюпок, установленных вдоль бортов?

Нет, он явственно слышал этот звук за дверью, на кухне. Как будто что-то упало.

Спустя мгновение он услышал чавкающий звук. Слева, сразу за дверью, находился кто-то. Или что-то. Сеньку пробрала дрожь, и он с треском захлопнул дверь. Придерживая ее за ручку одной рукой, другой он истерично пытался нашарить на ближайшей полке разделочный топорик с мощной рукояткой. Наконец, его пальцы нащупали гладкую сталь и намертво вцепились в рукоятку. Сенька рывком всунул топорик в ручку двери, заблокировав ее.

Опять наступила тишина и темнота. После слабоосвещенной кухни абсолютная тьма подсобки была непроглядной.

«Плохо, что единственный фонарик остался лежать на одном из столов за дверью», – подумал Сенька и уселся на какой-то деревянный короб из-под фруктов, жесткие доски которого впились в его костлявую задницу.

Мне конец, за дверью мертвец. Иначе как объяснить звуки? Была одна надежда, что звук исходил с палубы, но нет. Оно на кухне. Вопрос, как зомби попал на кухню? Дверь он точно закрыл, люк на крышу тоже. Да какая, собственно, разница? Если попал один, значит, могут прийти и другие. Можно, конечно, попытаться справиться с ним тем же топориком, но шансы на успех мизерные.

Следующие несколько часов прошли в напряжении, а под утро океан разволновался и судно стало ощутимо покачивать. Бывалые моряки не придали бы такой качке значения, но бывший сухопутный житель Сенька толком не привык даже к такому волнению. Привалившись спиной к стене подсобки, он нервно прислушивался к происходящему на кухне, но так ничего и не услышал.

Под утро, когда сквозь микроскопические дырочки в центре двери в подсобку проникло несколько тончайших лучиков света, Сенька уже спал, утомленный ночным бдением. Его голова мерно покачивалась в такт кораблю, а руки крепко сжимали худощавые колени.

Приволжский федеральный округ. Глубокая провинция.

За год до начала эпидемии

Через несколько дней после того, как чиновник снял с ветки угрюмой елки заветный Сенькин конверт, в интернат приехал человек совсем другого пошиба. Сенька как раз наблюдал в окно за общим двором, по которому ветер гонял почерневшие осенние листья, когда с шоссе в сторону интерната свернула шикарная темно-серая машина. Она неспешно приблизилась к центральному входу и беззвучно остановилась. Из задней двери, не дождавшись, когда огромный лысый водитель откроет дверь, прытко выпрыгнул невысокий седоволосый мужчина в костюме графитового цвета и взбежал по лестнице.

Через несколько минут дверь в Сенькину спальню отворилась, и директриса, придирчиво окинув парня взглядом, прошипела:

– Арсений, приведи себя в порядок и проходи ко мне в кабинет. Быстро.

– А что, собственно…

– Слышал, что я сказала? – директриса зыркнула на парня поверх тонких очков и уже потянула ручку двери на себя, но в последний момент, видимо, сжалилась над ним и добавила:

– По поводу твоего круиза.

Через несколько минут, пригладив непослушные рыжие вихры и надев свои лучшие джинсы, Сенька стоял в кабинете директрисы. Там же находился и пассажир дорогой машины.

Это был совсем еще не старый мужчина с немного удлиненным лицом, хищным носом и проницательными глазами. Щеки покрывала легкая седоватая щетина, волосы на голове отливали серебром. От него исходил запах терпкого парфюма, а фигура была поджарой, словно у голодного волка.

Мужчина пружинисто поднялся со стула, сделал шаг навстречу Сеньке и протянул ему свою руку.

– Арсений?

– Да… – Сенька сунул седому ладонь.

– Можешь называть меня просто Роман, – улыбнулся мужчина, заметив Сенькино замешательство, и без экивоков перешел сразу к делу. – Почему именно «Коста Грандиоса»?

– Эм-м-м… Просто в интернете видел… Понравилась… Понравился, – поправился слегка ошарашенный Сенька. – Это самый крутой лайнер на свете! – воскликнул он и залился краской.

В присутствии Романа вся его обычная уверенность в себе моментально улетучилась.

– Да не нервничай ты, парень, – Роман хлопнул по плечу интернатовца. – Все хорошо, я билет тебе привез в твой круиз. Только он на конец следующего года. Элла Георгиевна сказала, – мужчина кивнул на директрису, – тебе восемнадцать исполняется только в конце октября, вот через несколько дней и отчалишь.

– Спасибо, – залепетал Сенька, не веря своей удаче.

Подумаешь, потерпеть десять месяцев. Что это такое по сравнению с десятью годами жизни в детдоме?

А Роман, не обращая внимания на скромную Сенькину благодарность, продолжил:

– Из этой глуши стартанешь на самолете в столицу, оттуда на Карибы, все билеты и несколько сотен долларов на одежду и сувениры здесь, – Роман извлек из внутреннего кармана пиджака тугой конверт и шлепнул его на директорский стол. – Не забудь Элле Георгиевне из Атлантики сувенир привезти, а то обидится!

– Спасибо, обязательно привезу!

– Только запомни, парень, – мужчина посмотрел Сеньке прямо в глаза и положил небольшую ладонь ему на плечо. Сильные пальцы ощутимо сдавили ключицу. – Этот круиз не должен пройти для тебя даром, наберись в нем ума и энергии на всю свою жизнь.

Сенька растерянно закивал головой, а Роман, махнув на прощанье рукой, скрылся за дверью так быстро, что Элла Георгиевна даже не успела полностью подняться из-за стола. «Ртуть, а не человек», – только и успел подумать Сенька, глядя на захлопнувшуюся дверь. Директриса так и осталась стоять в полусогнутом состоянии над заваленной бумагами столешницей.

– Безродный, не подведи меня, – произнесла она непонятно к чему. – Знаешь, кто это был?

Сенькина голова, десять секунд назад активно кивавшая, теперь так же активно замахала из стороны в сторону.

– Это же сам! – задохнулась от возмущения директриса. – Бизнесмен, меценат! Наш выпускник! Да как ты можешь не знать, бездарь?! Быстро в комнату!

Сенька рванулся из кабинета вон, еще быстрее, чем за несколько секунд до этого Роман. К груди он прижимал заветный конверт.

Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

26 января

Второй раз за сутки он проснулся от резкого звука, видимо, кухонный топорик, которым он заблокировал дверь, был вставлен неплотно. Выскользнув из ручки, топорик с грохотом обрушился на металлический пол. Пока Сенька приходил в себя и прятал глаза от лучей слепящего полуденного солнца, проникших в темную подсобку, дверь беззвучно отворилась вовнутрь. Парень подскочил, готовясь захлопнуть ее перед носом у кровожадного мертвеца, но взгляд его упал на солнечный камбуз. Он был абсолютно пуст.

Сенька нерешительно шагнул в кухню, стараясь не шуметь, осмотрелся, но никого не обнаружил. Дверь на палубу оставалась закрытой, люк на крышу тоже. За стеклянной стеной вдоль перил все так же бессмысленно слонялись трое мертвецов, включая мистера Риччи, которому, видимо, надоело смотреть сквозь стекло на свое бывшее место работы.

Сенька прокрался в центр камбуза и услышал за спиной тот же чавкающий звук, который слышал ночью. Парень резко крутанулся, готовясь отразить атаку, больно ударился локтем о металлический стол, вскрикнул. И удивленно уставился на дальний угол за холодильником. Там смачно грызла свалившуюся со стола ночью ногу хамона худощавая кошка. Или кот.

Кот. Это Сенька выяснил, когда прошла боль в ушибленном локте и исчез нервный тремор. Обычный дворовый кот. Раньше его Сенька на лайнере не видел, что неудивительно, корабль-то огромадный. Пассажиров с питомцами хватало, некоторые умудрялись взять с собой в плавание огромных собак или говорливых попугаев, чего уж говорить о коте. Несмотря на свою явную худощавость и слабость, Барсук (так потом окрестил его Сенька) вел себя довольно прытко – сначала вскочил на один из столов, где опрокинул пустой бокал. Потом затеял играться со вторым, который тоже через секунду с дребезгом разлетелся по полу. Следом сиганул на одну из полок, и лишь когда оказался загнан Сенькой в тот же угол, откуда начал свое вояж, был крепко пойман за заднюю лапу.

Трепыхался он в руках у Сеньки недолго, видимо, кот давно не ел и не мог оказать нормального кошачьего сопротивления с царапками, просто недовольно урчал и таращился своими желтыми глазищами. Сенька осмотрел питомца, но не заметил на его короткой шерсти никаких следов укусов или ран. Кот был целый.

«Теперь я не один», – подумал парень, поглаживая успокоившегося кота по спине, из которой выпирал тонкий позвоночник. Барсук пару раз трепыхнулся и заурчал.

– Я живой и ты живой, – сказал Сенька и добавил: – Не боись, котяра, прорвемся.

Кот недовольно махнул хвостом и спрыгнул с рук.

«Хорошо, у меня теперь есть питомец, – подумал Сенька. – Остается вопрос – как он пробрался на кухню».

Следующие два часа парень провел, обыскивая камбуз на предмет щелей и вентиляционных шахт. Все шахты были зарешечены, кот уж точно не пролез бы, но за массивной плитой он обнаружил отверстие, которое вело непонятно куда, – маленькая дыра с ровными краями шириной в пару ладоней.

– Понятно, откуда ты пришел… – сказал Сенька и продолжил: – Но мне твое общество приятно, поэтому бегства я не допущу.

Сенька взял со стола толстую разделочную доску и плотно закрыл отверстие, для надежности подперев ее еще и парой больших банок консервированных оливок.

Кот, впрочем, никуда и не собирался – он с удовольствием продолжал обгладывать хамон, а через стекло за ним наблюдал вечно голодный мистер Риччи. Единственный глаз мертвеца похотливо отслеживал все передвижения Барсука по камбузу.