Читать книгу: «Обними меня, Завтра! Повести, рассказы», страница 3

VIII

Утром – сразу после завтрака красивая бойкая постовая сестра из тех редких медсестер, которым до всего есть дела, появилась в проёме дверей в иссиня белом халатике и звучным голоском пропела имя Валентина, затем сделав паузу, прокричала: – К вам пришла жена на свидание!

Валентин немедленно откликнулся. Постовая сестра уже спиной услышала этот отклик и мелкими шажками, на цыпочках, словно на коньках, побежала—покатилась дальше. Валентин забеспокоился: «Я только что из дома, и вдруг жена…» Перебирая всех возможных посетительниц, не спеша побрел спускаться с пятого этажа. Сквозь стеклянную дверь лестничного проёма увидел супругу, других посетителей не было. Супруга одета по – спортивному, игриво улыбалась, держала в руках черный дипломат.

– Подарок тебе, дорогуша! Не поверишь! Только давай выйдем на улицу.

Валентин взял под руку Галину и они вышли на крыльцо хирургического корпуса.

– Оставить дома не могу. Придумай – где сохранить, – Галина, прижимаясь к мужу, потянула его за собой по скользким ступенькам крыльца.

– Что это? – Валентин на ходу, рассматривал чемоданчик.

– Валечка, это – наш самый большой в жизни приз!

Супруга поискала глазами укромное местечко, среди кустарников с жухлой листвой увидела летнюю беседку, направилась туда, заманивая за собой Валентина. Они присели на лакированную лавку, пахнущей заботой и вниманием. Валентин шумно вздохнул, прислушался к внутреннему состоянию.

– Не буду подробностей рассказывать. Деревенские собрали кучу денег, – простучала дробью пальчиков по блёклой поверхности дипломата, – оказывается, долго деньги собирали для колдуньи.

Валентин заволновался, опережая все остальные эмоции.

– Сколько раз говорил, что не буду я в такие дела ввязываться!

– Я же сказала – эти деньги для колдуньи! Но передать должен ты, потому что это касается нас. Пусть она, наконец, снимет с тебя своё проклятие. Вся ж деревня кукарекает. Мы – то в городе больше живем, а они устали жить каждый день в курятнике.

– И кто же это придумал?

– А сама, говорят, колдунья подсказала.

– Галина! – Посуровел Валентин, – где деньги замешиваются, там ещё больше хаоса получается. Чертей выводить на свет божий?

– И в животе твоем тоже хаос образуется, когда ты сытый?

– Жива ли она? – Валентин сказал и испугался своего высказывания, исправился, – такое колдовство приведёт к серьезным проблемам и у самой колдуньи.

– Давай, Валя, надеяться. Я съезжу на этой неделе и узнаю. А деньги пусть у тебя побудут, и ты подумай, – говоря так, гладила его по руке, смотрела преданно в глаза.

– Галя, зря ты их сюда привезла. Тут тоже обычные люди. Куда я этот дипломат запихну? – сказал, и сразу же на ум пришел ответ – «чемоданчик надо бы в сейф к Вениаминовне положить – так вернее будет. Высказался неопределённо: «Придумаю!»

Они распрощались волнительно, словно так и не нашедшие точек соприкосновения два любовника, надеющихся все же на следующую встречу. Она уходила по алее, иногда останавливалась, стараясь различить среди гудков автотранспорта знакомый лай, но лая не было.

Валентин шагал через две ступеньки на пятый этаж и размышлял, заглушая ворчанье. Открыл двери в отделение и подошел к двери кабинета заведующей. Дверь была заперта. Немного подождав, направился к себе в палату. «Собственно, а зачем обращаться к Вениаминовне? Если знает еще хотя бы один человек, то будут знать и особо доверенные лица… В люксе пристрою, санитаркам скажу, что бумаги важные. Всегда должны быть при мне. Каждая бестия на рабочем месте корчит из себя королеву».

Он вошел в свою палату, осмотрелся, присел на кровать, чемоданчик предусмотрительно обхватил ногами и задвинул его под себя. Поразмышлял – куда бы пристроить. Додумался, наклонился, извлек из – под кровати (совершенно недостойного места) чемоданчик, положил его на плательный шкаф и спешно обложил старыми журналами. «Буду я ёще докладывать. Вряд ли поломойки будут журналы ворошить». Валентин посчитал в уме – насколько долго он может задержаться.

По коридору начали разноситься громогласные замечания – время операций закончилось. Уставшие хирурги возвращались в ординаторскую. Теплая волна благодарности окутала Валентина и, не спросив его, размножилась среди ожившего пространства. Если бы это были его деньги, то он нисколько не сомневаясь, подарил бы этот чемоданчик именно хирургам. За все обманы чиновников, за все ошибки администраторов, за все оставленные невыполненными обязательства и обещания прохиндеев и, конечно, за величайшее бесстрашие. Поняв, что в своих мнимых благодетельствах поднялся слишком высоко – несоразмерно своим возможностям, одумался и приземлился – «легко чужим распорядиться, а, вот, если бы действительно было моим?».

В дверях шестой палаты неожиданно появилась Вениаминовна.

– Валентин Юрьевич! Видела Вашу супругу. У Вас все в порядке?

– Скажите, Софья Вениаминовна, когда меня выпишите?

– Вы торопитесь? Гистология только через неделю будет. А если положительная? Поэтому ничего от нашего желания не зависит.

– Вы мне разрешите отсутствовать иногда?

– Только, пожалуйста, носите головной убор! – Вениаминовна все время держала руки в карманах иссиня— белого и аккуратно—отглаженного халата, оглядела палату. Увидев большую горку журналов на плательном шкафу, спросила:

– Вам, Валентин Юрьевич, нужен этот хлам?

Валентин готов был взорвался от негодования.

– Какой же это хлам, много чего интересного, все время просвещаюсь.

– Понятно, приятно. – Сказала Софья Вениаминовна. Первое слово благодушия было обращено к Валентину, второе к себе.

IX

Бабка Пулечиха о ста восьми законах, управляющих Вселенной когда—то слышала, но вот, как информация в память попала, вспомнить не могла, и это её тревожило. Еще тревожило число законов. «Почему сто восемь, а не те самые – десять заповедей или сто?» – она включила телевизор и переключила на программу НТВ. Мистические истории помогали ей управляться с домашними заботами, делали их менее будничными и более значимыми. Сама жизнь вокруг становилась значимой и осмысленной. На экране увидела новых героев – экстрасенсов. Вслушиваясь в голос ведущего и уверенный треп героев, гремела протестно кастрюлями.

– Скажи—ка мне: кто придумал эти законы, где их записал, и кто их утвердил? Новые законы нашли новые двери?

Была суббота. Внук Сергей объявился неожиданно. Зашел в дом неслышно, подкрался сзади, сначала обхватил руками, приподнял, потом осторожно опустил на пол. Пулечиха даже не успела испугаться. Улыбчивый тридцатилетний франт достал из сумки и бросил на стол большой пакет с гостинцами. На цветастую клеёнку вывалились конфеты, фрукты. В дорожке утреннего задиристого света натюрморт смотрелся нереально изысканно! Эта картина так растрогала Пулечиху, что она не стала делать внуку справедливую взбучку.

Сергей признался, что в этот раз приехал с просьбой, и не откладывая, ее высказал: «Бабусек! Помочь знакомой надо – поколдовать!»

Внук с каждым годом наведывался все реже и реже. Каждой встречей с внуком она дорожила, как последней каплей воды.

– Послушай, ты веришь этим рохлям – экстрасенсам?

– Бабусек, верю тебе, а эти игры – так, шоу – развлечения, не верю.

Сергей походил по дому, кажется, все углы осмотрел, хозяйским глазом недочеты узрел. Пулечиха наблюдала за внуком и сердце радовалось: «благодарных деток мало стало, разучились делиться, больше гребли к себе, а Сергей к тому же и рукастым вырос», присела на памятный табурет, изготовленный внуком много-много лет назад.

– Бабусек! Этой женщине я обязан. – раздеваясь, и устраивая одежду на вешалке, продолжал уговаривать.

– Удивить ее хочешь. Каждому рубашку не отдашь, в чем—то и остаться нужно! Матери не говори, что я вмешалась. Нельзя мне – покаялась я. Болячка у её дочки исчезнет. Больше ничего не скажу. Как можно тревожить мои сухие мозги? Только вот в следующий раз поищи у себя в интернете сто восемь законов Вселенной.

– Может, лучше «тайные знания»? А как поняла, что нужна помощь ее дочке?

– Тайные знания? И такое есть?

– Да, бабусек, это сейчас называется эзотерикой?

– Ты што ли интересуешься? А надо ли тебе это?

– Бабусек, если человек старается жить в согласии с собой, анализирует свою настоящую суть и пытается жить в мире духовном, готов понять истинные первопричины страданий, неудач или успеха других людей, не разрушает себя и других, значит, является эзотериком.

– Внучек, складно говоришь, а жизнь то от нескладухи начиналась. От боли и от страданий. Дар дается, а не берётся. Вокруг тебя не посеянное поле пока…

Пулечиха своим цепким умом снова загнала «в угол» своего внука—интеллектуала, но он все же возразил:

– А как же, бабусек, твоя любовь к порядку?

– Вот привезешь мне эти сто восемь законов, тогда и объясню.

На следующий день Сергей даже дров наколол и аккуратно разложил ближе к крыльцу. А к вечеру Бабка Пулечиха уже выпускала внука за хлипкую облизанную многолетними дождями и выжженную солнцем изгородь, погладив по гладкой мужицкой руке, задержавшейся на гребне калитки.

– Дочь совсем меня забыла. Скажи, пусть приедет.

– Бабусек! Ты же знаешь – она человечество спасает. Куплю машину скоро, с ней приедем и тебя заберём в город.

– Вижу по телевизору – как вы в городе в машинах прячетесь от жизни. Где черт не сладит, туда бабу пошлёт, а машина для мужика стала главной бабой в семье. Не торопись мимо жизни проехать, внучек.

Провожала Пулечиха внука тоже с гостинцами. Сергей отказывался, но упрямым и уверенным действиям бабушки не смог противостоять – понял, что это бабушке очень нужно. Калитка на прощанье издала протяжный скрип и «застегнулась».

После проводов внука она присела на табурет, начала себя корить: «Получается, я не лучше этих самоуверенных экстрасенсов. Кто же нам шепчет, что мы лечить можем и должны? Как можно заглянуть в будущее? Очень хочется увидеть счастливую жизнь внуков и успокоится и доживать с легким сердцем. Может, мне жить до ста восьми лет и все самой увидеть – поэтому число 108 вертится, а мне нужно только согласиться с этим.»

«…Она одна где—то там – в небесах или у самой земли, но в полете. Она или птица или рыба или человек. Предупреждающий все эмоции страх борется с любопытством. Она оглядывается. Небо таит опасность. Видит несколько приближающихся аппаратов, похожих больше на акул. Они далеко, но приближаются. Паника в ней, паника в, окружающих её, сущностях. Засверкало небо, и словно зажглись лампочки на темном небе, образуя буквы. Она читает и понимает, что это предупреждение об опасности и нужно всем что—то предпринять. Внутри себя услышала щелчок, попыталась отлететь от опасности подальше и спрятаться, но это нужно было делать сообща со всеми сущностями…»

Пулечиха, проглядев нечеткие картинки памяти, телевизор выключила. —Помолчи маленько, – села у окна. Найда крутилась на месте, звенела цепь. «Все правильно. Так все и может быть. Как такому можно припятствовать?» Недолго понаблюдала за собакой. Взгляд побежал по ограде, остановился у нарушенной изгороди, разделяющей палисадники. «Опять соседи мусор к моей изгороди набросали!» Пулечиха всегда сердилась на молодую соседку за беспорядок, но всегда выходила и разбирала мусор, пытаясь каждому предмету найти достойное применение. «Знают же мою слабость, свою лень холят, а мою воспитывают», – но всегда, здоровалась с соседкой, кланяясь при встрече и обиду не высказывала.

Мысленно поблагодарила соседей за кучу мусора. Опять у нее появилась работа – то самое творчество по превращению ненужных предметов в нужные. «Вот, наверное, потому мне господь и продляет жизнь. Больше ведь таких – кто бездумно труд других обесценивает, а таких, как она, любящих порядок – мало. Нарушают закон. Каким по счету законом он считается среди этих ста восьми? Успею ли заслужить право – заглянуть в будущее своих внуков?»

Найда залаяла злее и громче. Громче задвигалась собачья цепь. У ворот появилась добротно одетая женщина. Она пыталась открыть калитку. Пулечиха попыталась узнать гостью, даже отставила кастрюльку и положила ложку на стол, нашла тряпку из тех, что всегда на кухне под рукой, и стала протирать ею стекло. Женщина уверенно открыла калитку и вошла во двор. Собака перестала лаять, присела на ледяную горку.

«Вроде, не соседка. Кто ж ты такая и што тебе надо? Мне бы твою смелость!» Она никому не навязывалась – не ходила по гостям, любопытство подкармливала беседами с односельчанами по дороге в магазин. Пожалуй, чаще с природой общалась, чем с соседями при очередном походе по окрестным местам в поисках лекарственных трав – «живительных сил».

– Какая смелая! Судьба идёт к смелому навстречу.

Гостья посмотрела на окно, поняла, что хозяйка дома. Женщина махала рукой, показывая на крыльцо, и Пулечиха поняла, что та просит выйти.

«И здесь нашли, окаянные, видно, что из городских!» – подумала и пошла в сени открывать дверь.

Женщина стояла на первой ступеньке крутого крыльца, слегка запорошенного снегом, улыбалась так, как улыбаются люди, переполненные добротой. От этой улыбки у Пулечихи перехватило дыхание, она словно конкурентку увидела. «Какой мусор ты принесла?»

– Входи, коль пришла.

Гостья смело обошла Пулечиху и так же смело вошла в открытую, пахнущую свежей краской дверь. Собака загремела цепью, напоминая о себе, расслабленно прилегла на крыльце и погрузилась в тревожный сон.

– Извините, может не вовремя?

Пулечиха прошла к окну, гостье разрешила сесть на табурет, всегда ожидавший кого—то из родных. Гостью убранство комнаты не удивило – все стареющие люди становятся непритязательными. «Не все только соблюдают чистоту и порядок», – подумалось Галине. В глаза бросился большой телевизор. Он был главным предметом интерьера. Следя за взглядом гостьи, Пулечиха усмехнулась.

– Окромя собаки, это – главный мой друг, – высказалась так и присела на стул у окна в ожидании вопросов.

– Скажите, а где ваша соседка? Второй раз приезжаю – не могу застать. У меня срочное дело к ней. Когда её можно застать?

«Какая ты, милая, изворотливая! Не в свой ты день пришла!» – подумалось уставшей Пулечихе.

Все чаще Пулечиха стала получать опоздавшую благодарность. И колдуньей называлась, и ворожеей, и каркающим вороном завистниками или недругами; сейчас они торопились отмыться – навязчиво искали с ней встреч, чтобы обезопаситься на грядущие дни.

– Мужа хочу расколдовать! История давняя и она к ней имеет отношение.

– Как звать тебя? Давеча смело зашла, смело говоришь, а муж – почему робкий? Много крадет? Не тот вор, что хорошо крадет, а тот, что хорошо концы хоронит.

Гостья поняла, что бабка пыталась определить её статус – её тестировала, немного поёрзала на месте, назвалась:

– Галина – я!

– Двух обещаний в день не даю и в уме лишние задачки не держу, – опередила намерения гостьи Пулечиха, вставая со стула. – Иди, милая, иди, – Так приговаривая, она невидимой усталостью выталкивала гостью из дома. Галина, никак не показывая озабоченности, встала и повернулась к дверям, вписавшись в дверной проём, помахала рукой. – До свидания! Постараюсь в свой день прийти!

– До свидания, дочка! – сказала бабка ей вослед. – И вор богу молится, да чёрт его молитву перехватывает.

Проходя мимо соседнего палисадника, Галина увидела на скамейке у ворот молодого кряжистого мужчину. Тот наклонил голову, будто не хотел, чтобы Галина его узнала. «Очень похож на вышибалу», – подумалось Галине и, эта её вылазка не показался ей безобидной. Скрип свежего снега заставил оглянуться: мужчина стоял, широко расставив ноги, курил и смотрел в её сторону. Сделала два шага, поправила сползающий с затылка платок и снова оглянулась, придерживая платок у подбородка. На улице никого не было, только задиристый лай бабкиной собаки и ответного глуховатого лая сотрясал с берёзы легкие облака снега

X

На жестяном подоконнике окна палаты №13 шумно отплясывали голуби танец под тайным названием «хочу – дайте», а каждая из женщин приводила, не отвлекаясь на призывный шум за окном, в образцовый порядок себя и свою маленькую территорию. Надежда, снимая с себя чудодейственные коробочки, недосчиталась одной КФС, похоже, самой целебной. Она торопливо начала разгребать кроватное имущество, вытряхивать вещи, снимаемые с кроватных спинок, и озираться по всей комнате, даже не поленилась заглянуть под все четыре кровати – КФСа не было. Вспомнила, что ночью бродила по коридорам, объяснив соседкам свою озабоченность, заторопилась – пошла на поиски. Сразу наткнулась на Валентина; он стоял, прислонившись к стене, при виде её заговорщицки улыбался.

– Мы же с вами ночью встречались. Вы черную коробочку здесь в коридоре не находили? Эта КФС – самая важная для моего здоровья! – И как подобает пропагандисту – агитатору, начала вразумлять :

– Лечебным фактором в КФС выступают информационные блоки и поляризация лечебных трав растений, записанные на магнитные носители КФС, а также образы водных кристаллов Массару Эмото. Являясь низкоинтенсивным генератором продольных волн, Пластины Кольцова преобразуют внешнее электромагнитное излучение в безопасное для здоровья. Защищают человека от вредного воздействия электромагнитных полей мобильных телефонов, компьютеров, СВЧ печей, любой бытовой электротехники

– О как! А Вы, дорогая, в клизменную не заглядывали? Там я вчера что—то видел, подумал – потерянный телефон.

Надежда агитаторской даровитостью так заколдовала Валентина, что тот следовал шаг в шаг рядом с ней и слушал и слушал. Когда понял, что может превратиться в тень своей новой знакомой, приостановился. Они уже были у дверей клизменной комнаты. Надежда кулаком руки стукнула по клавише выключателя. Валентин руку Надежды придержал, легко большим пальцем шаркнул по клавише выключателя. В щели слегка приоткрытых дверей образовалась полоска света и Валентин, отталкивая дверь ногой, вошел, показал на черную коробочку, лежащую под скамьей. Надежда резко толкнула дверь, подошла и коробочку подняла.

– Совсем обнаглели, уже парами в клизменную ходят!

В дверях стояла старшая сестра—хозяйка и буквально созывала всех своим ором.

– Я лечебный аппарат здесь потеряла. Вот нашла, – Надежда все же растерялась под натиском громогласного осуждения – застыла с черной коробочкой в руках и с виноватым выражением лица, Валентин коробочку из рук Надежды взял и стал рассматривать.

– Выходите уже, помещение готовить нужно! – С прежней осуждающей интонации проорала сестра—хозяйка, посмотрела по сторонам.– И что всех сюда тянет? Медом намазано что—ль?

– Что—ль! – в один голос вякнули не виновные, по очереди вышли в коридор, удаляясь каждый в свою сторону.

Надежда вошла в палату, бросила на кровати в общую кучу найденную коробочку, присела.

– С Петушком нас старшая медсестра застукала, – сухо констатировала, не дожидаясь реакции соседок, захохотала. И так – хохоча, рассказала о своем приключении.

– Лишнее имущество – лишние хлопоты, – сделала простой вывод Зинаида.

– Петушок—то не прокукарекал – когда не надо? – спросила старушка Разуваева, отряхивая подол цветастого фланелевого халата, – Все же – стресс!

Надежда задумалась, пытаясь вспомнить поведение Валентина.

– Не припомню.

– Наверное, твоя коробочка его враз исцелила, – опять выдала «на гора» ехидство старушка, – может и вправду чудодейственная сила в ней проснулась, пока в клизменной лежала да отдыхала.

– Кто лежала—отдыхала? – С тревогой в голосе спросила Надежда.

– Я про коробочку. А ты про што?

– Тоже про коробочку, – ответила Надежда, ставя интонацией жирную точку в разговоре.

В этот день, действительно, кукареканье Петушка ни разу не отвлекало больных отделения от обычных процедур.

XI

Валентин вернулся в свою палату «люкс» в глубокой задумчивости, подошел к плательному шкафу, освободил чемоданчик от журналов, обоими руками прижал к телу черную гладь кожи. Подождал ощущений, упал с этим чемоданчиком на кровать и замер так, – держа его на груди. Почувствовал толчки, исходящие то ли из недр чемоданчика, то ли изнутри уставшего от боли тела. Почему—то только толчки. Боли нет! Боли нет! – он кричал туда – в недра своего тела. Попытался легкую боль создать: затаил дыхание и начал выдыхать, пытаясь протолкнуть к больному месту невидимый поток энергии. Боль словно иглами прошила затылок и сразу же затихла. Понимая, что долго так лежать нельзя, встал и начал чемоданчик прятать среди вороха журналов.

Зинаида видела быстро идущего по коридору Петушка. Он шел пружинистой походкой и озирался, будто боялся встретиться с лишними свидетелями. Видела, как он наткнулся на Сашка, уже давно выполняющего песенный променад; тихо говоря ему, пристроился сзади коляски и покатил эту коляску в свою палату. Как-то разом объявились любопытные.

– Интересно: что же они там делают? – возмущалась старушка Разуваева, её поддерживал «синий бархатный халатик», метавшийся вместе со старушкой у дверей палаты Валентина. Выглянул из палаты Сашок, резво взнуздал свою коляску в дверном проёме, выкатившись, притулился к косяку и запел. За ним вышел взъерошенный улыбающийся Петушок, он с наслаждением прижался спиной к стене. Наконец, до Зинаиды донеслись четкие фразы:

– Будем считать это простым совпадением, – выговаривал Петушок. – Ты, Сашок, вечером приходи. Ещё подержишь КэФээС. Только никому не говори.

Когда фигура исчезла за дверями шестой палаты, Зинаида не поленилась – подошла ближе к Сашку, тот держался бодрячком и демонстративно любезничал с «синим бархатным халатиком»; она дослушала фразу Сашка: «…два пути, придется выбирать: либо излечиться, либо в дурдом попасть. Лучше первое, но всего реальнее второе…», полезла со своими тревогами.

– Петушок, похоже, по степени популярности встал вровень с Надеждой? Встреча в клизменной комнате оказалась заразительной. – так выразилась и пошла в свою тринадцатую палату.

– Что это было? – спросил Сашок у «синего бархатного халатика».

– Тоже заметила странные явления повсюду. Но для меня главная тема – Григу понравиться.

– Зачем? Он что – главный сортировщик в здоровый Мир?

– Надоели сопли вокруг, а Григ – настоящий мужик, вот!