Читать книгу: «Общество разбитых сердец», страница 2

Всеволод подошёл к офису номер четыреста шесть и открыл дверь. В офисе Журавцев старательно обводил ручкой на календаре двадцать седьмое число апреля. Машинкин осторожно закрыл дверь, но вышло довольно шумно. Дима обернулся и глянул на начальника отдела кадров.

– А, Сева! Привет! – Журавцев подошёл и протянул руку.

– Здравствуй Дима, – ответил на рукопожатие Всеволод.

– Ну, ты как? Я смотрю, кольцо тебе больше не натирает, – он кивнул на безымянный палец правой руки своего руководителя – бодро выглядишь!

– Да, отойти все пытаюсь…Кстати, твой приход в субботу на меня хорошо подействовал. Спасибо!

– Я всегда рад тебе помочь, Сев. Обращайся!

Всеволод повесил куртку на деревянную вешалку, стоявшую около двери. Там же висело и пальто Димы.

Подойдя к своему столу, Машинкин вытащил из портфеля ноутбук. Однако не успел он сесть, как дверь кабинета распахнулась, и в офис вошла Вера. Всеволода, как будто ошпарило кипятком – сердце застучало быстрее, а глаза так и прилипли к девушке. Но начальнику кадров не хотелось показывать своих чувств. Он насилу оторвал взгляд от Веры и вопросительно посмотрел на Журавцева, который тоже не понимал, что секретарше главы могло понадобиться у них в кабинете.

– Алексей Степанович, представляю Вам нашего начальника отдела кадров, – сказала куда-то в коридор Вера.

В кабинет вошёл коренастый мужчина спортивного телосложения. Он был высокого роста, одет в синий костюм и такого же цвета жилетку. У него были яркие рыжие волосы и козлиная бородка. В его зелёных глазах мерцал озорной огонёк. Лицо изображало умиротворение и спокойствие. На вид мужчине было лет 30.

– Здравствуйте! – громогласным голосом поздоровался рыжий с Всеволодом. – Меня зовут Алексей Степанович Елезин. Можно просто Лёша.

– Очень приятно, Всеволод Игнатьевич Машинкин, – отрапортовал начальник кадров.

Мужчины пожали руки.

Что-то было знакомое в новом главе и, принюхавшись, Всеволод понял, что именно. Запах.

«Тот самый запах исходил от Веры в ту ночь, – горько и совершенно сумасшедше думал бедный Сева. – Ну неужели же это он? Уму непостижимо!» Он так и стоял, как вкопанный, схватив руку Елезина и буравя его взглядом. Ему хотелось прикончить нового начальника прямо на месте.

– Всеволод, всё в порядке? – испуганно покосился Алексей на Машинкина.

– Да-да, все хорошо, – Всеволод отпустил руку мужчины, – я рад нашему знакомству.

После этого начальник кадров натянул такую улыбку, что у Алексея Степановича не осталось никаких сомнений, что Сева настроен совершенно дружелюбно и они станут хорошими приятелями. Вера, которая стояла около вешалки, вероятно, была смущена сценой рукопожатия, перекидывая взгляд то на Машинкина, то на Елезина.

– Алексей Степанович, нам пора, – пискнула девушка.

– Ах да, сейчас-сейчас, Верочка, – отозвался глава компании. – До свидания, Всеволод! Всего Вам хорошего.

– До свидания, Алексей Степанович! – рявкнул, улыбнувшись, Сева.

– До свидания. – пробурчал себе под нос Журавцев, уткнувшийся носом в документы.

Дверь офиса закрылась. Всеволод ещё минуту стоял, тупо глядя на дверь. В его голове жужжал целый рой мыслей: «Как он её назвал? Верочкой! Я тебе такую Верочку покажу! Выть волком будешь, бесстыжий ты человек!» Он погрозил вешалке кулаком.

– Сев, ты чего там стоишь? – оторвался от документов Журавцев.

– Дима. Это был он, – злобно проговорил Машинкин, – точно он. Сомнений быть не может.

Взгляд Всеволода страшно бегал из стороны в сторону. Кажется, начальник кадров задумал что-то страшное. Убийство или что-то еще – неизвестно.

– Кто он? – не понял Дима.

–Он. Любовник Веры. К которому она ушла.

– Чего? Да быть этого не может!

– Ещё как может, – печально вздохнул Всеволод, проходя к своему столу.

– Почему ты так решил?

– Духи те же. Веру Верочкой называет.

– Нашёл из-за чего беспокоиться, – отозвался, протирая пенсне, Журавцев. Кто в наше время-то духами не пользуется? А ему это тем более необходимо, ведь он глава компании! Блеснуть необходимо перед персоналом. И перед дамами. У него обручального кольца нет, заметил?

– Ага.

– Вот! Холост он. А насчет Верочки, так это еще Фёдор Мефодьевич её так называл. Почему ты сейчас только взбушевался?

– Никогда не замечал этого за Куцкиным.

– Называл-называл. Ты просто не слышал.

– Ну, ладно, – согласился с товарищем Машинкин.

– И потом, – продолжал Журавцев, – он здесь всего два дня. А ты говорил, что у Веры и любовника связь длится месяц.

– Пожалуй, ты прав, – окончательно согласился с Димой Сева.

– Ну вот и славненько.

Сева раскрыл ноутбук, а затем зашёл на сайт, где его ожидали резюме и отклики на вакансии крановщика и газосварщика. Журавцев продолжил работать с документами. Отдел кадров начал полноценную работу.

4

Журавцев и Машинкин заканчивали работать в семь часов вечера. Вот и понедельник не стал исключением. Едва на часах, которые Дмитрий носил на руке, пробило семь, специалист по кадрам резко встал и подошёл к вешалке. Он был доволен: сегодня им с Севой удалось подобрать немалое количество человек, с которыми также удалось побеседовать, что особенно радовало Журавцева. Встав с места, он подошел к вешалке.

– Дим, ты куда? – спросил Всеволод, оторвавшись от ноутбука.

– Как куда? Домой. У нас рабочий день закончился.

– А, ну да, точно, – устало протянул Машинкин.

– Ты домой?

– Нет, тут ночевать останусь. Конечно же домой пойду! – гаркнул Сева.

– Эх, Сева, Сева! Заработался ты совсем. Отпуск нужен тебе, а то так совсем с ума сойдешь. Вон, круги уже под глазами появились.

– Да какой отпуск! Майские праздники на носу. Я к маме хочу поехать. Давно на даче не был, – отозвался начальник кадров, упаковывая ноутбук в свой портфель.

– А, ну, тоже хорошо, – рассудил Журавцев.

Всеволод, одев куртку, погасил в кабинете свет. В один миг всё утонуло в темноте: и дубовые столы, и стеклянные шкафы с папками, и антикварный светильник Дмитрия. Выйдя в коридор, они прислушались – всё здание было окутано тишиной. Было непривычно тихо. Они прошли по белому коридору, устланному ковром, а затем, добравшись до лифта, нажали на кнопку.

– Вот Сева, не понимаю я тебя. Чего ты из-за Веры так убиваешься? Второй день тебя с таким грустным лицом вижу. Ты же раньше никогда не унывал. А когда меня Сима Морозова бросила, ты меня веселил как мог, помнишь?

– Помню, конечно, – понуро отозвался Машинкин.

– Ну! Выше нос! Кроме Веры что нет девушек совсем? Да полно! – заливался Дима.

В эту минуту приехал лифт. Друзья зашли. Всеволод нажал на четвертый этаж.

– Она особенная, Дим. Я нигде такой больше найти не смогу.

– Не смеши меня. Ну что ты в ней нашел? Обычная она. На меня произвело впечатление человека, который, во-первых, стремиться самовыразиться и показать себя там, где не нужно, а во-вторых, человека, который вечно лезет на рожон.

В эту минуту лифт приехал на первый этаж. Дмитрий и Всеволод вышли из него, а, пройдя прямо и направо, толкнув двери, вышли на улицу.

– Ну ладно, даже если это и не так, – рассуждал Журавцев, – то ты ей совсем не пара. Ну, где ты, а где она! Ой, телефон звонит.

У Димы в пальто завибрировал мобильник. Молодые люди уже подошли к будке охранника, миновав турникет.

– Да говорю, всё в порядке со мной, Ир… Да… До свидания, Сергей – буркнул он охраннику! Нет, кефир не купил… Ну как почему? Потому что я на работе был!

Друзья вышли на парковку. Пока Журавцев что-то доказывал своей жене, Всеволод решил поискать чёрный мерседес, который он видел еще утром. И лучше бы он этого не делал. Отыскав мерседес, он увидел в салоне Веру вместе с Алексеем, новым главой предприятия. И нет, они не просто сидели- молодые люди целовались. Всеволод не мог поверить своим глазам. Такое в голове у него просто не укладывалось. В голове всё смешалось и завертелось. Он выронил свой портфель из рук, сделал шаг к машине, где сидела пара, зашатался и от переизбытка эмоций упал на землю.

– Сева! Батюшки! Ир, я перезвоню! – Журавцев бросил трубку.

Он опустился перед Машинкиным и начал хлопать по бледному лицу товарища, который лежал в обмороке. Но Дмитрий вскоре понял, что это бесполезно. Тут он услышал, что в другой части парковки завёлся мотор. Подняв глаза, он увидел уезжающий чёрный мерседес. Здесь были люди! Почему же он не привлёк их внимание?

Журавцев начал паниковать, боясь за жизнь товарища.

– Врача! Кто-нибудь! Сева, Сева! Ты с ума сошёл! Да помогите же кто-нибудь!

– Вы чего кричите? – раздалось со стороны будки. Дверь помещения была открыта, а на ступеньках стоял Сергей – упитанный усатый мужчина, чем-то напоминающий моржа.

– Сергей! Сергей, у нас обморок! – паниковал Журавцев.

– Мать моя женщина! – воскликнул Сергей, – шас, давайте его ко мне отнесём.

Они подбежали к Всеволоду, и взяли его – Сергей за ноги, Дима за руки. Протащив тело внутрь будки, они повернули налево, в комнату, где отдыхал и работал Сергей.

Комната выглядела просто. Дверь в неё располагалась слева от турникета. Справа от двери стоял большой красный диван. Ткань на диване была местами дырявой и испачканной кофе. Посередине комнаты стоял стул и стол, а прямо перед ними – окошко, в которое высовывался Сергей, чтобы спросить документы у тех, кто хочет проехать на территорию компании. Слева от стола стоял шкаф, а рядом с ним – вешалка, на которой висели чёрная куртка и кепка Сергея. Сам по себе Сергей был деревенским человеком, поэтому некоторые слова в русском лексиконе он произносил иначе. Несмотря на это, охранник для своей профессии очень много всего знал. Спросишь его, например, про рыб в Тихом океане – целый реферат для научных работ вам расскажет. На досуге Сергей обожал решать кроссворды – в шкафу у него их чуть ли не полсотни и ни одна страничка не была нерешённой. К работникам предприятия он относился очень доброжелательно и уважительно, что весьма похвально, а каждого знал в лицо и здоровался.

Протащив Всеволода в комнату, его положили на диван, укрыв пледом.

– Шас я ему нашатыря дам, – хозяйничал Сергей, запустив руку куда-то вглубь шкафа, – это из-за чего он так?

– Непонятно. Он сейчас разрыв с женой переживает, – беспокойно бормотал Журавцев, протирая очки, – мы как только турникет ваш прошли, вышли на парковку, а он раз! И в обморок.

Охранник запустил руку в шкаф и почти сразу вытащил маленький ящик с красным крестом. Он открыл крышку своими пухлыми руками. Заглянув внутрь, Журавцев увидел бинты, спирт, зелёнку и нашатырь.

– Вот! – вытащил лекарство охранник.

Он сунул нашатырь под нос Машинкину. Тот сначала не двигался, потом, поворотив нос, громко чихнул.

– Всеволод Игнатьевич! – заорал охранник, – как Вы нас испугали!

Машинкин глядел на Сергея и Журавцева совершенно оторопелыми глазами. Начальник кадров пытался понять, что он делает в будке охранника и почему Дима не уехал домой. Он медленно приподнялся с дивана.

– Лежи! – остановил его Дима, – тебе отдохнуть надо. Сергей, откройте окно.

Охранник повиновался. Он открыл маленькое окошко, располагающееся перед столом.

В комнату влетел тихий апрельский ветер. На улице начало темнеть. Накрапывал дождь.

– Извините, Сергей Геннадьевич… а где мы находимся? – с трудом произнося слова, спросил Всеволод.

К охраннику в этом предприятии в первый раз обратились по имени и отчеству. Это его приятно удивило и тронуло.

– Вы у меня в будке. Мы Вас с Дмитрием Николаевичем сюда принесли.

– Сев, мы с тобой минут пятнадцать назад на парковку вышли, а ты там в обморок упал.

Вспомнив последние события и причину обморока, Всеволод погрустнел. Он лёг обратно на диван и повернулся на правый бок к стенке дивана.

– Сева, ты чего?

– Да нет, ничего. Всё в порядке.

Он развернулся на левый бок. Его взгляд остановился на шкафу.

– Я, пожалуй, пойду.

Всеволод аккуратно поднялся с дивана. Он подошёл к двери.

– Спасибо, что привели в чувства, – слабо сказал Машинкин, – до свидания.

– До свидания, Всеволод Игнатьевич! – радостно отозвался охранник.

– А я тоже пойду, – подскочил Журавцев, – до свидания, Сергей.

– До свидания, Дмитрий Николаевич!

Дима и Сева вышли из комнаты, оставив Сергея предоставленным самому себе и работе. Они вышли из будки.

– Сев, больше так не делай. Я чуть с ума не сошел!

– Извини.

– Ты не виноват. Не извиняйся. Просто отдохни, хорошо?

– Хорошо.

– Ладно Сев, мне еще за продуктами зайти надо. Давай, не унывай. Если что – звони.

– Пока.

На этих словах они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Заведя свою машину, Всеволод поспешно выехал с парковки компании. Вскоре он выехал на трассу. Мча по дороге, Машинкин думал о сегодняшнем инциденте. Он с грустью понимал, что не сможет бороться с Елезиным за Веру. Приходилось только смириться.

5

Оставим ненадолго Всеволода и обратим взгляд на его бывшую жену – Веру Босякову. Перенесёмся немного в прошлое. Она была счастлива в браке со своим мужем – Всеволодом Машинкиным, с которым она и на одной работе трудилась. Вера очень любила Машинкина. Он был необыкновенным парнем, любящим, добрым, заботливым. Вера еще в одиннадцатом классе поняла, что Всеволод неравнодушен к ней, от слова совсем: говорил комплименты, постоянно смотрел на девушку, всячески пытался помочь ей с уроками, особенно с математикой, с этим предметом парень ладил. Сначала она не воспринимала его знаки внимания всерьез. Потом, чуть погодя, девушка поняла, что Всеволод ей очень нравится. Было в нём что-то вдохновляющее (а для Веры вдохновение означало в первую очередь любовь) и удивительное. И вот, в один из дней, на уроке математики, она кинула всегда внимательному на этом предмете Севе скомканный лист тетрадного листа в клетку. Развернув лист, на лице у Всеволода заиграл румянец. На листке значилось три слова: «Я люблю тебя». Еле дождавшись конца урока, молодые люди увиделись в коридоре школы. Слова были излишни: у Веры и Всеволода закрутился роман. И чего только они не делали! И в театр ходили на пъесы Гоголя, и кормить уток на Патриаршие Пруды, где им попался приветливый прохожий, который сфотографировал пару в аллее. В школе об их взаимоотношениях не знали. Возможно, именно поэтому за Верой с параллельного класса пытался ухаживать Михаил Федотов – толстый парень со светлыми кудрявыми волосами и выбитым зубом, совершенный задира и хулиган. Однако, девушка ясно дала понять, что между ними быть ничего не может, ведь она занята другим. Но Федотов не отстал – он продолжал караулить Босякову. Когда же об этом узнал Машинкин, то он решил серьёзно поговорить с навязчивым ухажером, лично назначив ему встречу во дворе школы, но, забегая вперёд, скажем, что диалога не вышло – Михаил ударил Всеволода по лицу, за что получил сдачи в живот. Эти внезапные удары спровоцировали драку, в ходе которой Михаил чуть не убил Машинкина. Нет не потому, что Всеволод не умел драться (у него был чёрный пояс по карате), а потому, что Федотов выигрывал своей массой. Он придавил худощавого Всеволода, и начал сжимать его шею. Неизвестно, что случилось, если бы во двор не вышел учитель физкультуры – Геннадий Васильевич. Он подбежал к драчунам, скинул с Машинкина Федотова, а затем, взяв обоих за шкирку, повёл к директору школы. Дошло до того, что парней чуть не исключили, но администрация школы сошлась на том, что логичнее и правильнее будет оставить обоих, ведь стоял май, конец года, отчислять детей было бы катастрофично. О драке, конечно же, узнала Вера, обругала своего кавалера, но также и похвалила, ведь так за неё ёще никто не заступался. Несмотря на то, что Машинкин чуть не стал инвалидом, драка оказалась очень действенной – Федотов больше не трогал ни Севу, ни Веру.

У Веры был большой круг общения. Оно и понятно – Босякова была интересным человеком, увлекалась игрой на скрипке, пела, читала самых разных поэтов и писателей – от Пушкина до Цветаевой, а в разговоре была лёгкой и непринужденной, поддерживала своих друзей, а также давала дельные советы по поводу различных ситуаций из их жизни. По правде сказать, у Веры был большой жизненный опыт, а потому она давала и правда дельные советы своим друзьям. Когда же Босяковой требовался совет, то спрашивала она его только у своей старой подруги – Светланы Воронцовой, с которой она дружила ещё с самого пятого класса.

Светлана была девушкой с характером, темными русыми волосами и карими глазами, ей было двадцать три года. Она училась на юриста и параллель подрабатывала вожатой в детском лагере. Несмотря на то, что Воронцова была младше Веры, она была одним из тех типов людей, которые действуют по принципу «живём один раз или кто не рискует – тот не пьёт шампанского». Соответственно, и опыта было у девушки хоть отбавляй. Воронцова была частым гостем в самых разных компаниях, а в свет никогда не выходила одна. При ней всегда был кавалер и каждый раз, когда она выходила в свет, её сопровождали разные мальчики. Люди имели совершенно пустое значение в жизни этой девушки. «Ну, ушел этот – придет другой» – думала Воронцова. И где только она не знакомилась с людьми! Например, в автобусе познакомилась с пожилой женщиной Галиной, которая очень любит лошадей. А в метро познакомилась с очень симпатичным парнем, который оказался весьма известным актером. Словом, жила Света припеваючи, не имея никаких рамок и ни в чём себе не отказывая.

Образ жизни Светы повлиял и на Веру. Еще с самого их внезапного знакомства, в поезде, который следовал из Севастополя в Москву, Воронцова оказала сильное влияние на Босякову. Их встреча состоялась ещё до брака Севы и Веры, а началась с просьбы Воронцовой открыть окно.

Вера и Света были везде вместе – и в театрах, и на выставках, и в музеях. Когда же девушкам нужно было выйти в свет с компанией, Босякова обязательно брала своего мужа, которому эти компании не особо нравились. Свету раздражал Сева. Несмотря на то, что он почти ничего не говорил, она хотела, чтобы Машинкин шёл куда подальше, ведь он портил своим видом всё веселье. Воронцова видела в нём хлюпика и нытика, который не имеет за собой ни гроша. Что касается Севы, то к Свете он никак не относился, но его очень удивляло, как Воронцова, на каждую встречу компании успевала находить нового кавалера.

Когда пришла пора знакомиться с родителями, то, благо, всё прошло благополучно. Мать Веры – Елизавета Леонидовна, сразу полюбила материнской любовью молодого человека дочери. Несмотря на то, что был он какой-то низкий, худой, виделось в нем что-то мужественное и надежное. Отец Веры – Андрей Константинович, тоже остался хорошего мнения о Севе. Машинкин стал для них сыном.

Семейство Всеволода сначала восприняла Босякову в штыки, особенно мама, Елизавета Ивановна, которой девушка не понравилась сразу. Отец Всеволода, Игнатий Юрьевич, просто молчал – он почти всегда соглашался с женой, потому что она была женщиной боевой. Сева долго ругался с родителями, чуть не доведя Елизавету Ивановну до сердечного приступа, но своего достиг – Вера вошла в семейство Машинкиных. Поначалу, свекровь ругала невестку, но, когда Вера начала ей отвечать – перестала этим заниматься и даже зауважала девушку. Игнатий Юрьевич, несмотря на свой пожилой возраст, очень любил охоту и рыбалку, но, старость взяла своё и теперь он ходил только на рыбалку. Он никогда не ходил один – с собой брал сына. Когда он был невольным зрителем ссоры между Елизаветой Ивановной и сыном, то обычно оставался в стороне, потому что Игнатию очень не хотелось вмешиваться в конфликт. На рыбалке же у него просыпалась речь, и он подолгу разговаривал с Севой, который пристраивался рядом с ним с удочкой. Там он мог даже поругаться с сыном, из-за невестки, но, как и его жене, Игнатию Юрьевичу пришлось смириться.

Время шло. Постепенно Сева и Вера накопили на свою недвижимость – двухкомнатную квартиру в Москве, в самом центре. Квартира была скромная – две комнаты, ванная и кухня. Несмотря на это, в квартире помещалось вообще всё: от свадебных фотографий молодых людей до старых деревянных дверей, мирно стоящих на балконе. В семье эти деревянные двери, которые достались от старой усадьбы, снесённой очень давно, и на которой стояла дача Босяковых, использовались в качестве дров – отламывали по доске от каждой и в мешок. Мешок должен добраться до дачи, а его содержимое должно будет использовано по прямому назначению.

Над квартирой Машинкиных жила пара экономистов, которая постоянно ругалась. У них подрастала маленькая девочка, которая практически каждую ночь громко визжала. Иногда ссоры доходили до битья посуды и тогда остальные жильцы дома могли вызвать полицию или санитаров, но, по неизвестным причинам, соседи этого не делали – наверное, понимали, что это бесполезно, да и стресс для недавно родившей матери. Бывали вечера, когда семья экономистов затихала – даже маленькая девочка, которую почти никогда нельзя было успокоить. Конечно, такое соседство ни Севе, ни Вере не нравилось. Во-первых, экономисты были самыми шумными в подъезде, а во-вторых, ночью невозможно было уснуть. Всеволод даже ходил лично разбираться к соседям, но его умоляли войти в их положение и тогда Машинкин успокаивался. Экономисты стали тише вести себя, но все равно продолжали ругаться и кричать друг на друга. Вера и Сева иногда смеялись и жалели их – им было очень жаль семью экономистов, которые из раза в раз ссорились, да еще и уснуть из-за ребенка не могли. Молодые люди клялись друг другу в том, что никогда не станут такими, как они.

Вера очень не хотела детей. Она боялась рожать и считала это дело неблагодарным трудом (наверное, соседи повлияли на её мнение), а также боялась что-то упустить в воспитании ребёнка. Всеволод же, напротив, мечтал о своём ребенке, ведь дети – это счастье, которое будет с тобой всю жизнь. Как ни странно, даже Света Воронцова советовала Вере рожать, но Босякова первый раз в жизни пропустила совет лучшей подруги мимо ушей.

Итак, Всеволод и Вера жили – приходили вместе с работы, ужинали и засыпали вместе. Машинкин носил жену на руках. Ах, знал бы ты, дорогой читатель, что это была за любовь! Страсть, доверие и гармония – три слова, характеризующие их брак. Вера почти всегда думала о муже, а Сева – о ней. Так было бы и дальше, если бы с Верой не случилось одно очень неожиданное событие, вскружившее ей голову.

Давняя подруга Веры – Света Воронцова, как известно, знала очень много мест, где можно было бы хорошо провести время. В феврале 26 числа, Вера и её подруга запланировали пойти в театр оперы большой компанией. Им очень приглянулась опера «Вольный стрелок», широко известная в мире музыки. Билеты стоили бешеных денег, но Вере удалось скопить необходимую сумму.

Вера, добравшись на такси, пришла на место встречи. Там её уже ждала компания: Света, Кирилл – кавалер Воронцовой, Наташа Пухова – очень хорошая знакомая Веры и какой-то молодой человек с рыжими волосами и бородкой. Вера была очень удивлена и рада новому члену их компании. Рыжий представился Алексеем – приятелем Наташи и большим ценителем оперы. Как сообщил новый гость, Света и Наташа много рассказывали ему про Веру, что очень потрясло и озадачило девушку, ведь она совсем не понимала, зачем подруги рассказывали про неё мужчине. У Веры Алексей вызывал и подозрение, и желание ещё больше поговорить с этим человеком, однако, этому не суждено было сбыться – прозвенел звонок, и вся компания ушла в зал.

Все оказались под большим впечатлением от оперы. Даже Кирилл, который был очень далёк от искусства, а в театр пошёл только ради Воронцовой. Алексей долго рассказывал Вере плюсы и минусы постановки, что ему понравилось, а что нет, девушка же внимательно его слушала. Ей было искренне интересно, что удивительного еще может рассказать этот человек. Как выяснилось, Алексей бывал во многих странах – и в Испании, и во Франции, и в Германии, и в Англии, словом, объехал весь мир. А еще мужчина был владельцем весьма крупного ресторана в центре Москвы. Это очень впечатлило и обрадовало Веру – не каждый день встретишь такого приятеля! К тому же Алексей оказался джентльменом – предложил Босяковой подбросить её до дома. Время было уже позднее и девушка, не думая, согласилась.

Добравшись до нужного адреса, Алексей и Вера попрощались. Босяковой очень не хотелось домой. Ей хотелось обратно в театр, болтать, смеяться, веселиться. Она вошла в подъезд и поднялась на четвертый этаж, в квартиру номер сорок три. В квартире горел свет, а на кухне сидел Машинкин, мирно читающий какую-то книгу.

– Сева? Ты почему не спишь?

– Тебя жду, – отозвался Всеволод, – ты где была?

– Со Светой на оперу ходили, – озадаченно ответила девушка.

– Ты время видела? Какая вообще опера может быть? Двенадцатый час!

– Ну Сев, не сердись. И потом, я же предупреждала, что опера поздно закончится. Помнишь?

– Помню, – буркнул Машинкин.

– Ну вот. А сейчас пойдем-ка лучше спать. Я очень устала, да и нам завтра на работу. Утро вечера мудренее.

– Пойдём, – смягчился Сева.

В ту ночь Вера спала с блаженной улыбкой. Ей снились дальние страны, охотники, и серебряные пули.

6

На календаре значилось воскресенье, 28-е число – день рождения Наташи Пуховой. Вера не могла забыть о своей подруге и, конечно же, собиралась прийти на праздник. Подарок она тоже выбрала – прелестная фарфоровая фигурка совы, которая радовала не только своим внешним видом, но и ценой. Купив подарок для Наташи, Вера, забежав домой, кинулась прихорашиваться. На вопросительный взгляд Машинкина, она ответила, что собирается на день рождения к Наташе, предложив Всеволоду поехать с ней, однако он отказался, сославшись на завал по работе. Накрасив губы ярко-красной помадой, Вера подхватила сову и, спустившись вниз, выйдя во двор, вызвала такси.

Место Пухова выбрала рядом с домом Босяковой, но весьма сомнительное – клуб. Помещение было очень небольшое, но помещалось в нем практически всё: от ярких светильников с синим абажуром, до большой барной стойки, за которой трудился гарсон. Пол был вымощен керамогранитом, на котором стояли столы, стулья и голубые диваны.

Где-то в глубине помещения была площадка, которая, по-видимому, играла роль танцпола. Под потолком над этой площадкой висел диско-шар, а совсем рядом с танцполом стоял небольшой столик с аппаратурой – очевидно, рабочее место диджея.

В дизайне клуба преобладали синий и голубой цвета.

Когда Вера приехала к клубу, все гости уже собрались. Их было довольно много – сёстры Марина и Галина Хлебниковы, Василий Щелкин – молодой человек Наташи, Алиса Пистолетова, Юрий Мурляев, Прохор Треуголкин, Мария Сборцева и Иван Новодворцев. Все они – друзья Наташи. Конечно же, не обошлось без Светланы Воронцовой, её кавалера Кирилла и, конечно же, Алексея – сегодня он был в фиолетовом смокинге. Присутствовали и родители Наташи – Павел Викторович и Лейла Петровна Пуховы. Сама именинница была в розовом платье, ярко накрашенная и вся сверкающая – сегодня ей исполнялось двадцать шесть лет.

Приезду Веры очень многие обрадовались. Как только она вошла, вся компания её окружила:

– Вера, привет! Как твои дела? Как жизнь? – галдели гости.

– Ребята, спокойно, – смеялась Босякова, – по одному! Ой, Наташа, поздравляю тебя с днём рождения! Это тебе, – Вера вручила фигурку совы.

– Что это? – сунулся Новодворцев.

– Бюст Моцарта? – запищали Хлебниковы.

– Чучело енота? Ничего не вижу, – сосредоточенно бормотала Сборцева.

– Какая замечательная сова! – обрадованно воскликнула Пухова, – Вера, где ты её нашла?

– Фокусники секретов не раскрывают, – улыбнулась Босякова.

– Господа! – вмешался в разговор Треуголкин, – у нас закуски стынут! Предлагаю переместиться за стол.

– Да, пойдемте, – поддакнул Мурляев, – есть очень хочется.

Все двинулись в сторону широкого стола, галдя и шумя, даже не заметив Босякову. Когда вся компания отошла, Вера заметила Алексея, который пристроился за барной стойкой. Босякова была очень рада его присутствию и, повесив пальто на вешалку, пристроилась рядом с мужчиной:

– Здравствуйте, Алексей!

– Вера? Очень неожиданно видеть Вас здесь, – удивился Алексей. Он выглядел бодрым. В руке у мужчины умещался бокал с мартини.

– Отчего же? Наташа мне всегда очень помогала, я не могла не приехать, – улыбнулась Босякова.

– Почему тогда Вы не идёте к остальным? – Алексей кивнул в сторону стола.

– С ними очень шумно, думаю, Вы сами это понимаете. Я хоть и люблю шумные компании, показать себя, но сегодня как-то нет настроения. Да и с такими личностями, как Треуголкин или Мурляев сидеть за одним столом не очень хочется.

– Почему? – изумился Алексей, – по-моему, Треуголкин замечательный собеседник, а Мурляев весьма изобретателен.

– Они мне неприятны, – Вера покосилась в сторону стола, – хотя, скорее мне больше неприятен Прохор. Странный тип, если честно. К тому же очень пронырливый. На плута похож. Вот зачем он сегодня приехал? Что ему нужно?

– Вера, – засмеялся Алексей, – Вам, наверное, просто кажется. Прохор хороший человек и совсем не плут.

– Ну, не знаю, не знаю.

– А что насчёт Мурляева?

– Он просто балбес и раздолбай. Вечно пьет. Знаете, каждый раз, как я его вижу, он постоянно в нетрезвом состоянии. С ним же говорить совершенно не о чем! – Вера всплеснула руками, – не о чем!

– Вы почему здесь сидите? – подкралась Воронцова, – идите к нам!

– Знаешь, сегодня очень голова болит. Да и у Веры тоже, – он подмигнул девушке, – боюсь от шума компании мигрень только усилится.

– А, ну, хорошо. Если что, приходите.

– Мы морально с вами! – крикнул вдогонку Алексей.

– Ловко Вы, – заметила Вера.

– Спасибо. А может быть, перейдем на «ты»?

– Давайте. То есть, давай.

– Отлично. Ты не хочешь чего-нибудь выпить?

– Было бы славно.

– Что будешь?

– Давай на твоё усмотрение, – засмущалась Вера.

– Хорошо. Извините, – обратился он к бармену, смиренно чистящему бокалы губкой, – можно один коктейль, пожалуйста?

– Да, конечно.

Бармен проделал несколько нехитрых манипуляций с джином и каким-то другим напитком, добавил в получившуюся жидкость оливку и протянул Алексею. Мужчина рассчитался с кельнером и передал коктейль Вере.

– Большое спасибо, я верну, – пролепетала девушка.

– Нет-нет, не нужно. Считайте это небольшим подарком от меня, – улыбнулся Алексей, – Вы давно замужем? – неожиданно серьезно спросил мужчина у Веры.

Девушка поперхнулась коктейлем:

– Замужем? Два года.

– И как муж? Не обижает? – пошутил Алексей.

– Нет, конечно, нет, – рассмеялась Вера, – он очень хороший человек. Думаю, он бы тебе понравился.

– Хм, даже не знаю, – пробурчал себе под нос Алексей, – а ты фамилию мужа взяла или свою оставила?

– Конечно же свою. Мне моя очень нравится – Босякова.

– Красивая фамилия.

– А у тебя какая?

– Елезин.