Молчание тундры

– Начинается, – закатил глаза Кевин. – Борн правильно сделал, что ушёл.

– Отец сказал, что за эту зиму замёрзли и умерли от голода двадцать человек! – продолжал Ник. – У вдов и сирот отобрали жильё и поселили в хибары возле выгребных ям – это разве справедливо? Возможно, Даруну стоит знать об этом. Возможно, вам, как будущим вождям, тоже стоит знать об этом. И я, сын батрака, говорю это вам.

– Что-то ты разбушевался, – зевнул Кевин. – Пытаешься на Лит произвести впечатление?

– Да что может знать твой отец? – презрительно фыркнул Адам. – Что может знать тот, кто не сумел позаботиться о своей земле и близких? Тот, кто угодил в рабство! Твой отец не умирал возле хижины колдуньи, и вас не выселяли из дома. Он жил подачками и не умел ничего делать, что обязаны уметь настоящие мужчины.

– Он был школьным учителем, и это нас кормило!

– Он потерял свободу по собственной глупости! Так чего ты ноешь, будто это вас переселили в выгребную яму? Заткнись и иди батрачить. Нашёлся тут защитник вдов и сирот!

В глазах Ника что-то блеснуло. Лит показалось, что слёзы.

Парень ничего не ответил и ушёл.

– Собери мечи, – сказал Адам Кевину. – Я не хочу больше драться. Этот придурок меня выбесил.

– Ты говорил, что мечи не нужны. Зачем тогда дерёшься на них? – спросила Лит.

– Это всего лишь игра, – ответил Адам. – Лишний способ доказать всем вокруг, что я – лучше. Правда, Кевин?

Кевин собрал мечи в мешок и похромал прочь.

Лит пристально смотрела на своего жениха. Вспыльчивость, желание командовать, нетерпение к мнению окружающих, – Адам всё больше и больше походил на своего отца.

Глава 15

– Что… что такое? – пробормотала Диана, проснувшись от шороха и топанья босых ног.

На столе горел огарок свечи.

– Тсс! – Лит прижала палец к губам.

– Ты куда собралась?

Лит что-то натягивала себе на ноги.

– Да это же штаны дяди Даруна! – всплеснула руками Диана.

– Я еду на рыбалку. Никому ничего не говори!

Диана соскочила с кровати и вцепилась в руку сестры.

– Ты с ума сошла?

– Там будет Адам. Мне можно. Потом всё объясню. Скажи дяде, что ничего не знаешь.

– Нет, Лит, прошу, не оставляй меня одну! – взмолилась Диана.

– Я хочу на свободу. В тундру!

Лит нахлобучила меховую шапку и схватила с сундука рукавицы.

Ей удалось бесшумно выйти во двор. Ключей у девушки не было, но она благополучно перелезла через ворота. Дальше побежала по снегу мимо оленьего загона и соседских домов. Луна и звёзды всё ещё виднелись на небосводе, но уже светало.

Лит бежала по Прямой улице, опасаясь, что опоздала. Но, когда впереди услышала голоса, обрадовалась. Крадучись, она перебегала от хижины к хижине. Сердце то замирало, то билось сильней.

У главных ворот замелькали факелы, заскрипели отодвигаемые засовы.

Лит увидела упряжки с ездовыми собаками. Одна лайка повернула морду в сторону девушки и стала принюхиваться. Та притаилась, перестав дышать. Собака гавкнула несколько раз и отвернулась.

Рыбаки, – а их было человек двенадцать, – собирали сани, переносили мешки, сети. Лит увидела Кевина и Ника. В высоком широкоплечем мужчине она узнала Халгара. Рядом с ним промелькнуло лицо Адама.

– Нерал Талим, пусть он подойдёт поближе. Пожалуйста, чуточку ближе… ближе, чёрт возьми… – шептала она, следя за перемещениями парня.

Наконец, он оказался к ней ближе всех. Девушка выскочила, схватила его за руку, пока никто не видел, и увлекла в тень хижин.

– Фу, напугала! Ты что тут делаешь?

– Пожалуйста, возьми меня с собой!

Но вид у юноши был неожиданно свирепый.

– Ты – глупая! А ну, живо иди домой, пока тебя не увидели. Ты же опозоришься!

– Мне всё равно. Я хочу этого. Возьми один лишь раз! Никто меня не увидит, я спрячусь в твоих санях. Клянусь Нералом Талимом, я больше никогда тебя об этом не попрошу.

– Вали домой, или я потащу тебя туда за волосы на виду у всех! – вскипел Адам и топнул на неё ногой.

Лит поняла, что просит напрасно. На её глаза навернулись слёзы.

– Я тебя ненавижу! – выпалила девушка вслед Адаму, когда он развернулся и пошёл к саням.

Потихоньку забрезжил рассвет. Люди начали выдвигаться в путь. Лит вздохнула и побрела домой.

– Со мной поедешь?

Девушка оглянулась и увидела Ника.

– Я еду один и спрячу тебя в повозке, – сказал парень. – Только не высовывайся.

Он схватил девушку за руку и потащил за собой. Нарты юноши стояли последними, и на них никто не смотрел.

– Забирайся внутрь.

– О, спасибо! – Лит широко улыбнулась.

Ник набросил на девушку оленьи шкуры. Она разместилась среди тюков, вёдер и сетей так, что сама походила на поклажу, – выдавали только глаза, блестевшие из-под покрывала.

Когда все повозки с собаками оказались за воротами, Халгар скомандовал «В путь!», и сани понеслись по снегу. Старейшина шёл первым, все остальные упряжки выстроились друг за другом. Лит услышала, как позади со скрипом кто-то затворял ворота. Мужчины затянули песню об удачной рыбалке, о хорошей погоде, и чтобы Нерал Талим хранил рыбаков в пути.

Ник шёл последним. Он покрикивал на собак, когда те огрызались друг на друга, и всё время поглядывал внутрь повозки. Лит попыталась высунуться, но парень предостерегающе посмотрел на неё. Девушка недовольно шмыгнула носом и снова спряталась. Она видела над собой только небо со стаями диких гусей в вышине. Облака то набегали, то рассеивались; ярко светило солнце. Когда повозка подпрыгивала на сугробах, Лит удавалось увидеть заснеженные верхушки гор.

Повозки спугнули из-под снега куропаток. Тундра огласилась криками, когда птицы шумно взмыли вверх.

Девушка не удержалась и снова высунула голову.

Она увидела обширные проталины посреди снегов. На реках вскрывался лёд, оголялись берега, и оттаявшие воды несли в бурлящих потоках серые льдины.

Лит посмотрела на другие упряжки, сосчитала собак, – в каждой по шесть-восемь крепких животных с массивными головами как у волков. Но не всех собак запрягли в сани; несколько очень крупных псов пятнистого окраса, с широкими мохнатыми лапами, бежали отдельно.

– Это охотничьи, – пояснил Ник. – Злые, как дьяволы. Такой если вцепится, то не отпустит до самой смерти. С ними на медведей ходят.

– Вы будете охотиться на медведей?

– Сегодня – нет. В это время на озёра и реки слетаются утки.

Хотела бы и Лит держать дома такую собаку, только вот дядя всё равно не разрешит.

– А на людей они тоже нападают? – спросила девушка.

– Нет. Но чужих не любят. О, вон уже бежит – кого-то поймал. Куропатку, наверное.

Но Лит не захотела на это смотреть и спряталась в санях.

Погода сменилась несколько раз. После яркого рассвета пошёл колючий снег, но вскоре закончился, и из-за туч снова выглянуло солнце. Снег стремительно таял.

Сделали привал позавтракать. Лит, тем временем, лежала тихо. Несколько раз мимо саней проходили охотничьи собаки, подозрительно принюхиваясь к повозке Ника, и девушка замирала, стараясь даже не дышать.

После привала юноша снова забрался в сани, и тронулись в путь. Из рукава юноша вынул кусок варёного мяса и бросил Лит. Девушка не заставила себя упрашивать дважды, потому что со вчерашнего дня ничего не ела.

Выехали к широкой реке, – она уже почти освободилась ото льда и разлилась, образовав мелководные заводи с травой. Санные упряжки направили вдоль берега.

Впереди залаяли собаки, и Ник натянул поводья.

– Почему мы остановились? – обратился он к рыбакам.

– Будем ставить сети, – послышалось в ответ. – Тут хороший подход к воде.

– Приехали, – сказал Ник и присел, делая вид, будто достаёт что-то из саней. – Теперь слушай. Твоя задача – сидеть тихо. Когда никого не будет поблизости, я вернусь, и ты сможешь сбегать в кусты.

Лит кивнула, спрятавшись в шкурах с головой. Ник отвязал собак и оттащил сани подальше от основной группы, – за большой куст с распускающимися листьями.

– Ну, я пошёл.

Рядом с Лит постоянно ходили, слышалась какая-то возня, лаяли собаки. Пока вытаскивали сети и рыболовные снасти, прошла целая вечность. Девушка так долго пролежала неподвижно, что всё тело затекло. Наконец, голоса постепенно стали отдаляться. Чавканье грязи под сапогами стихло, и издалека послышался стук ломов по льду.

Когда Ник вернулся и откинул шкуры, Лит стремглав выскочила из саней.

– Ну что, полегчало? – спросил он, когда девушка вернулась.

Рыбаки стояли вдалеке по колено в воде, каждый занятый своим делом, собаки разбрелись по окрестностям, и Лит немного осмелела.

– Могу я пойти вон туда?

– Нет, тебя увидят.

– А туда?

– Тоже нет. Собаки унюхают.

– Туда нельзя, сюда нельзя. Тогда я покружусь на месте!

Девушка раскинула руки. Её ноги увязали в грязи, лицо покраснело, но она была счастлива.

– Я, если честно, вообще ничего не понял, – проговорил Ник. – Для чего ты с нами поехала? Сидишь тут, прячешься от всех.

– Ты не знаешь, каково это – сидеть целыми днями дома!

– Но если Дарун узнает…

– Не узнает! – перебила Лит.

– Что за тупой поступок.

– Но ведь и ты взял меня с собой. Так кто из нас тупее?

Девушка перестала кружиться и взглянула на Ника. Он стоял, опершись на одну ногу, на поясе у него висел топор. Одет парень был очень просто – в старую куртку из оленьей замши и штаны, заправленные в сапоги. Одежда затёрлась и местами порвалась, но было в крестьянской простоте юноши что-то благородное.

– Знаешь, а ты не такая, как другие девчонки… – сказал Ник. – Им бы только в платья наряжаться. Всего боятся, вечно обижаются, да ревут без повода. Если бы у меня была жена такая как ты, я бы разрешал ей ездить со мной на рыбалку.

Лит улыбнулась.

– Я хотела сказать тебе спасибо за то, что взял меня с собой. Я знаю, ты рискуешь.

– Ты уже сказала. Одного раза достаточно.

Юноша вытащил из саней запасную сеть и закинул на плечо.

– Ник, а где ты живёшь? – спросила Лит.

– От тебя далеко – на другом конце деревни, у самых ворот, – ответил он. – Присядь, а то увидят.

Девушка опустилась к саням.

– А то, что Адам сказал о твоей семье – правда?

– Мой отец недавно получил свободу… – уклончиво ответил Ник.

– Но разве не каждый свободен в Дор-Лунде?

Парень покачал головой и тоже опустился вниз, заслоняя собой Лит, когда один из рыбаков посмотрел в их сторону.

– Когда Дарун стал наместником, и школу сломали, отец потерял работу, как ты уже знаешь. Халгар пообещал нам помочь, но сделал это так, что в итоге мы попали в долговую зависимость и до сих пор работаем на него. Отец отдал выкуп за себя и меня. Мы стали свободны, получили землю и дом назад. Остались мать и сестра, за них нужно отдать по полцены за каждую. Но мы справимся.

– Если бы я была вождём, то сделала бы всё в деревне общим. Чтобы все были равны и свободны.

– Значит, ты была бы хорошим вождём.

Лит посмотрела вдаль.

– Дядя говорил мне, что чем ближе к воротам, тем хуже люди, – сказала девушка.

– Если понятия «плохой» и «хороший» измеряются богатством, то твой дядя прав.

Парень развернулся и побежал к рыбакам.

– Ник, постой. Я…

* * *

Лит бродила вдоль зарослей кустарника по берегу реки. Она хорошо видела рыбаков, при этом сама оставаясь невидимой. Ощущения были как в сказке – девушка задрала голову и подставила лицо солнцу, жадно вдыхая носившиеся в воздухе запахи весны и пробуждающейся земли. Она так и простояла, пока не заметила, что Ник снова вернулся и теперь смотрит на неё.

– Я же просил не ходить, когда меня нет рядом, – сказал он.

– Прости, не удержалась…

Рядом с юношей лежали сети, полные хариуса.

– Надо загрузить в сани. – Парень с гордостью кивнул на улов. – Поможешь?

Лит закатала рукава, глядя на трепыхавшуюся рыбу.

– Когда будем возвращаться, я ссажу тебя перед воротами, чтобы никто не увидел. Пойдёшь влево вдоль частокола и увидишь груду камней. Под ними собачий лаз, потайное отверстие, – пояснил он. – Увидишь заброшенные хаты и выгребные ямы. Дальше слушай внимательно, потому что только одна дорога ведёт к Вечному Дереву. Поднимешься на пригорок и увидишь всю деревню как на ладони. Спускайся по левую сторону, там в ряд стоят три хаты. После того, как спустишься с холма, иди прямо и налево. Там живёт Бим. Ну, тот старик, который варит брагу. А там уже Вечное Дерево, дальше разберёшься. Поняла?

– Угу.

И они стали вместе высвобождать из сетей запутавшихся рыб, от которых пахло болотом и водорослями.

– Прости за мои слова, – сказала девушка. – Я не имела в виду, что у ворот живут плохие люди. Я имела в виду… то есть, хотела сказать, что теперь вижу, что это не так.

– Я понял. Забудь.

Лит с трудом удерживала рыбу, – та постоянно выскальзывала. Девушка посмотрела на Ника, на его заветревшиеся руки, изрезанные сетями; на длинные узловатые пальцы, ловко выпутывающие рыб.

– Как у тебя хорошо получается, – сказала она и засмеялась, когда очередная рыба обрызгала ей лицо.

Ник поднял с земли вырвавшегося хариуса, выпутал и положил в ведро. Вытащив из сетей последних рыб, парень вытер руки о снег и спросил:

– Адам тебя обижает?

Лит пожала плечами, вспомнив, как Нунг говорил, что нельзя обсуждать родственников – ни настоящих, ни покойных, ни будущих.

– Он… немного повёрнутый, – ответила девушка.

Ей ужасно хотелось кому-нибудь всё рассказать про Адама и его отца, про дядю. Кому-то, кто поймёт. Какому-нибудь хорошему человеку, другу. Возможно, Ник станет её другом? И Лит с надеждой взглянула парню в глаза.

– Жаль было смотреть на тебя вчера, – ответил юноша, отводя взгляд. – Ещё и Борн, этот кретин. Так и хотелось их обоих стукнуть лбами как баранов.

– Вот бы и мне научиться драться, – произнесла девушка. – Чтобы защищать себя.

– Защищать – обязанность мужчин. У женщины должен быть мужчина, который её защищает. – На щеках Ника горел румянец, губы влажно блестели. – Если хочешь, – сказал он дрогнувшим голосом. – Я буду таким мужчиной.

Его руки потянулись к пальцам Лит, но та успела их отдёрнуть.

– Ты чего? – воскликнула она, строго посмотрев на Ника.

Надежда в глазах девушки погасла. Она хотела не этого…

Тем временем, юноша достал из кармана окровавленный платок.

– Ты созрела. А значит, можешь выйти замуж. Я забрал его, чтобы остальные не увидели и не стали смеяться над тобой.

Лит вспыхнула и выхватила кусок ткани у него из рук.

– Подумай над этим. Я серьёзно.

– Ты всё испортил, – разочарованно протянула девушка.

– Что испортил? – удивился Ник.

– Почему мы не можем просто дружить?

– Наверное, потому что так не бывает. Ведь мужчины и женщины созданы разными не для дружбы. Ну ладно, я пошёл обратно, а то рыбаки ворчать начнут.

Он подмигнул и ушёл, сжимая в руке мокрую сеть.

* * *

– Чего это собаки там разлаялись? – спросил невысокий пожилой рыбак. – Ты видишь?

Другой, щурясь от солнца, внимательно смотрел вдаль.

– Из-за кустов ничерта не видно, – проворчал он.

– Адам, сбегай – проверь, – сказал Халгар.

– Лучше я посмотрю, – отозвался Ник и ринулся к саням.

Старейшина подозрительно покосился на юношу.

– Стоять! – крикнул он.

Глаза Ника округлились от ужаса, но он не остановился. Адам бегал быстрее и вскоре обогнал Ника.

Халгар отправился за ними.

* * *

Лит сидела в санях Ника, укрывшись шкурами с головой. Вокруг повозки заливались лаем оскалившиеся псы. Девушка отмахивалась краем шкуры, но собак это злило только сильнее.

Когда она увидела, что к ней бегут люди, то поняла – всё потеряно. Надо было слушаться Ника и сидеть в санях, а не разгуливать по берегу, собирая красивые камешки. Когда собаки её заметили, было уже поздно. К тому же, она принялась бежать, а это их только раздразнило.

Девушка задрожала при мысли о том, что сейчас будет.

– Это же Лит! – взвизгнул Адам. – Чьи это сани?

Мгновением позже прибежал Ник. Лит не подумала о том, что, спрятавшись от собак в санях Ника, выдаст юношу. Она взглянула на него – на лице парня не было ни тени упрёка, только грусть в ясных глазах – горькая и полнейшая.

Из-за кустов вскоре появился Халгар Джосгар. Глаза старейшины метали молнии.

– Это твои сани, – сказал он, указывая на Ника. – Я ещё подумал, зачем ты их отволок так далеко от остальных.

Адам набросился на парня. Ударил в челюсть, сбил с ног.

– Кто тебе разрешил? – ревел Халгар.

На крик сбежались остальные рыбаки. Они таращились на Лит, будто впервые видели её.

Адам и Ник сцепились, валяясь в грязи и колошматя друг друга руками и ногами. Халгар схватил сына за шиворот и оттащил от Ника.

– Отец, я проучу его! – вопил Адам, вырываясь из руки, сдавившей его ворот.

– Пусть со всем этим разбирается Дарун, – ответил старейшина. – Собирайте снасти, мы возвращаемся.

Глава 16

– Что ты наделала, глупая! – Наместник отвесил племяннице тяжёлую пощёчину.

Среди присутствующих во дворе, большинство было из тех, кто ездил на рыбалку; но люди всё прибывали, и вскоре вокруг дома вождя образовалась толпа – весть быстро разлетелась по деревне. В приотворённые ворота то и дело заглядывали любопытные. Собаки, увязавшиеся за рыбаками, когда те в спешке побросали у внешних ворот сани с рыбой, теперь остервенело лаяли на людей и друг на друга.

Диана стояла на крыльце, испуганно глядя на этот галдёж.

– Это я взял её с собой, – сказал Ник.

Грязь на одежде парня присохла и вся заледенела; в глазах юноши читалось полное смятение.

– А кто тебе разрешил? – закричал Адам. – Если я не взял её, значит, ты тем более не имел права!

Тот ничего не ответил.

– Решай со всем этим что-то, Дарун. На кону – честь моего дома, – произнёс Халгар, едва сдерживаясь от гнева.

В это время, растолкав толпу, во двор ворвался отец Ника, – он тяжело дышал, вероятно, от быстрого бега. Когда мужчина увидел сына, его взгляд наполнился болью и отчаянием. Несколькими мгновениями позже пришёл один из рыбаков, который сообщил этому человеку о случившемся.

– Мы приносим извинения за то, что произошло, – проговорил отец Ника и взглянул на наместника со слабой надеждой, что их всё-таки отпустят.

Движимый желанием защитить единственного сына, он потянулся к юноше, но Халгар грубо оттолкнул его.

– Мне извинения ни к чему, я требую наказания! Он похитил невесту моего сына!

– Неправда! Я сама захотела поехать! – вмешалась Лит.

– Молчи, пока тебя не спросят! – прикрикнул Дарун и обратился к Нику. – Кто разрешил тебе брать её? Зачем ты это сделал?

– Я не хочу, чтобы она становилась женой Адама.

Халгар злорадно расхохотался, а его сын покраснел от гнева.

– А чьей женой ты хочешь, чтобы она стала? – спросил наместник, глядя на парня с издёвкой.

– Моей.

Лит зажмурилась. Диана, стоявшая на крыльце, тихо вскрикнула.

– Ты что, браги нализался? – рявкнул Халгар, удерживая Адама, который рвался к Нику. – Или нажрался тухлой рыбы?

– Сын батрака! Чему тебя учил твой отец? – возмутился Дарун.

– Я научил его всему, что нужно знать мужчине, в том числе и выбору жены по сердцу. Любой свободный человек клана имеет право претендовать на руку дочери вождя, – ответил отец Ника.

– Любой свободный может – это ты правильно сказал. Но ты несвободен, – возразил наместник.

– Я выкупил себя и сына. Мы теперь – вольноотпущенники.

– А земля? – спросил Халгар. – Без земли человек – ничто!

Лит непонимающе уставилась на Ника.

– Но ты говорил, что вы выкупили землю…

Юноша виновато опустил голову. На его лице было страдание.

– Я солгал.

– Без земли человек не может считаться свободным, или ты забыл закон? – спросил наместник.

– Закон так давно не читался в этой деревне, что немудрено и забыть, – начал оправдываться отец Ника. – Мало кто из сельчан умеет читать, но ведь нет даже книг с этим законом, – они сгорели в печах вместе со стенами школы.

Такой манёвр с намёком на обвинения вывел Даруна из себя.

– Ты был учителем! Кому как не тебе знать закон и научить ему своего сына.

Часть присутствующих одобрила слова наместника. Другая часть молчала, и только некоторые выразили протест. Один из рыбаков пробормотал:

– Ник ещё мальчишка…

– Это не оправдание, – возразил Халгар. – Проступок нужно наказывать, чтобы другим неповадно было.

– И как ты предлагаешь их наказать? – спросил наместник.

– Убить, – ответил вместо него старейшина.

Ник вздрогнул и беспомощно посмотрел на отца, словно не понимая, что происходит. Губы мужчины дрожали, а сам он не двигался от потрясения.

– Это несправедливо! – возмутилась Лит.

– Что по закону – всё справедливо, – ответил Халгар, даже не взглянув на девушку.

– Но они не сделали ничего плохого! – закричала она в отчаянии. – Я же здесь – живая и невредимая!

– Один виновен за то, что не знал закона, другой – за то, что его забыл, – ответил наместник. – Но я не буду убивать их за детскую шалость.

Старейшина смотрел на Даруна с нескрываемой злобой.

– Но ты же убил Нунга, – сказал он.

– Он был моим слугой.

– А они – мои рабы! Рабы, которые нанесли мне смертельное оскорбление! – воскликнул Халгар, продолжая сверлить наместника взглядом.

– Нунг был старик, а они молоды. У нас людей мало. Это кощунственно – убивать молодых и здоровых.

Из толпы послышались одобрительные замечания.

– Наместник прав, они не заслуживают смерти!

Когда люди зашумели и принялись спорить между собой, Халгар двинулся к Даруну. Тот подался назад, но выдержал взгляд старейшины.

– Забыл, благодаря кому стал наместником? – пригрозил Джосгар.

Он сделал ещё шаг, и Дарун снова отступил, задевая сапогами сложенные вдоль стены дома ящики, – дальше отходить было уже некуда.

– Они не заслужили смерти – это раз, и так решило большинство – два, – ответил наместник.

– Я требую созвать собрание старейшин!

– Твоих прихвостней и лизоблюдов? Справедливости на собрании больше нет. К тому же, вождь имеет право выносить решение самолично, не прибегая к советам.

– Но ты не вождь.

– У наместника те же полномочия. У него лишь нет прав делать вождями своих наследников.

– Именно поэтому ты не позволил им родиться? – проговорил старейшина, оказавшись с Даруном лицом к лицу.

Наместник побледнел как полотно, в горле пересохло, и он почувствовал, что перестаёт владеть собой. Всё катилось в пропасть.

– К чему ты к-клонишь?… – Его язык заплетался.

– Я видел Диану у хижины ведьмы, и знаю, за какими снадобьями она туда ходит. Интересно, для чего ей они, ведь девушка не замужем. Может, спросим людей, стоящих здесь, – что они думают по этому поводу?

Лит, видя, как Дарун и Халгар о чём-то напряжённо спорят, и дядя, похоже, вот-вот уступит, решила вмешаться. Она собралась с духом и подошла к старейшине, тронув его за локоть.

Халгар резко обернулся, и Дарун шарахнулся прочь от него, пряча бледное лицо.

У Лит всё внутри трепетало от волнения и страха, но её слова прозвучали уверенно:

– Если ты сейчас же не уйдёшь отсюда, я всем присутствующим расскажу, что ты меня домогался, когда я была ребёнком.

– Говори, – паскудно осклабился старейшина. – И все будут считать тебя шлюхой.

В это время заговорил Дарун. Люди, окружившие Ника и его отца, прекратили спорить и размахивать руками.

– Когда я учился в академии и изучал историю рода Нерала Талима, то наткнулся на один закон. Это право «справедливой крови», когда какая-либо из двух сторон не желает примириться и простить обидчика. В таком случае, обиженный имеет право взять правосудие в свои руки, и вождь освобождается от обязанности быть судьёй.

– Нет такого закона! – послышалось из толпы.

– Вообще-то есть.

Все посмотрели на старика, который это произнёс. Он стоял за воротами дома, и люди расступились, пропуская его во двор.

– Бим, – проворчал Халгар. – Пьяница и бездельник. Что может знать этот дурак? Иди домой и вари свою брагу.

– Я не учёный, но я много пожил на этом свете, и знаю, что такой закон был, – ответил старик.

– Правила, которые напридумывал Нерал Талим, когда ушёл по ту сторону гор, в тундре не действуют! – снова выкрикнул кто-то из толпы.

– Это закон, которому следовали наши предки, а значит, Нерал Талим его придумал до того, как ушёл на юг, – возразил Дарун.

К Биму присоединилось ещё несколько стариков.

– Вы что, все с ума посходили на старости лет? Что это за коллективное безумие? – рассвирепел Халгар.

– Такой закон был, и доказательства перед тобой, – развёл руками наместник. – А теперь, поскольку вопрос решён, попрошу всех покинуть мой дом.

Диана, закрыв лицо руками, побежала в дом. Осуждённые стояли плечом к плечу и растерянно озирались вокруг. Казалось, они ещё не осознавали случившегося. Или отказывались осознавать.

Халгар, казалось, был озадачен.

– Ловко ты съехал, – сказал он наместнику, когда люди стали расходиться. – Где там эта твоя академия? Попрошу Шайлу наслать на неё чуму. Но я всё равно победил, и они умрут.

– Смысл был не в том, чтобы спасти их от смерти, – ответил Дарун. Самообладание вернулось к нему. – Я отстоял свою честь и завоевал уважение клана. А вот тебе не позавидуешь: убьёшь их – и тебя будут считать мясником; а если помилуешь – будут говорить, что ты не держишь слово.

– Это мы ещё посмотрим, – сказал Халгар, и, приказав осуждённым следовать за ним, ушёл.

Когда во дворе никого не осталось, Лит медленно побрела к воротам и затворила их.

– Зачем ты вмешалась? – упрекнул её Дарун. – Сколько раз говорить тебе – не лезь в мужские разговоры.

Лит кинула на наместника негодующий взгляд.

– Почему они пострадали? Почему всегда страдают невинные?

– Было б лучше, если бы на их месте оказалась ты?

– Но ты мог этого не допустить! – воскликнула девушка. – То же самое случилось с Нунгом! Ты убил его! Он был ни в чём не виноват, а его даже не похоронили – просто бросили в тундре. Ника с отцом можно было наказать податью, бичеванием, отлучением от храма, да чем угодно! Убийство – последнее дело! Сколько ещё это будет продолжаться? Неужели тебе вообще плевать? Это же твои люди! Кто о них позаботится, если не ты?!

– Мне надоели твои истерики! – закричал Дарун. – Какая же ты дура, раз до сих пор не поняла, что благодаря Халгару я стал наместником. Я сейчас был бы нищим, а ты – шлюхой. Теперь понятно?

Наместник со всей силы шарахнул ногой по ящикам возле стены, и они разлетелись по двору в разные стороны. Лит вздрогнула, закрывшись руками.

– Именно поэтому мы должны быть с ним осторожны. Что за глупость ты сказала ему?

Девушка готова была признаться всем людям ради спасения Ника и его отца. Но теперь… Теперь сказать об этом дяде наедине почему-то стало ещё сложнее, чем в двенадцать лет, и ей пришлось сказать первое, что пришло в голову.

– Я попросила не убивать их. Попросила быть милосердным.

– Милосердным? – Дарун презрительно фыркнул. – Вот поэтому из женщины никогда не получится вождь. Милосердие – удел слабых!

Наместник лишь озвучил мысли Лит. Проявлять милосердие и лгать – вот удел таких как она. Удел рабов, детей, женщин и стариков. Ведь только тот, кто силён и свободен, может быть справедливым и говорить правду. Потому что для этого необходимо мужество. А что такое милосердие? Маска. Его не существует. Кто вообще по-настоящему способен быть милосердным? Если бы кто-то умолял Лит не убивать Халгара, она бы не проявила милосердия. Потому что её сердце желало мести и расправы.

– Если ты обвиняешь меня в жестокости, – сказал Дарун. – Лучше сначала задай себе вопрос: из-за кого все эти люди погибли? Женщины испокон веков совершают одни глупости, а мужчины потом за них страдают и умирают.

* * *

– Я просто хотела посмотреть на тундру, – проговорила Лит. – Что я сделала такого, что кто-то должен за это умирать?

– Ты не виновата, – ответила Диана.

– Можно лгать себе и оправдываться до бесконечности. Но правда от этого не перестаёт быть правдой: три жизни загублены по моей вине.

– Они – жертвы жестокости. Просто так получилось, что ты оказалась рядом. Не вини себя, Лит. Хочешь, заварю тебе горькой травы?

– Что случается с теми, из-за кого гибнут невинные?

– Не задавай себе таких вопросов.

– Я задаю этот вопрос тебе.

– Не знаю. Наверно… ничего хорошего.

* * *

Закон «справедливой крови» вскоре осуществился – тихо, молчаливо, без свидетелей. Просто двое из селения Дор-Лунда перестали существовать. Отец и сын. Но длинными ночами над тундрой ещё долгое время слышался протяжный плач двух одиноких женщин. Матери и дочери.