Б.О.М.Ж.

Они вернулись в землянку, где уже жарко горела буржуйка.

– Вас Будулаем зовут? – уточнил он у бомжа.

– Ну да, а че? – отозвался тот.

– Да ничего, просто спросил. А я – Марк. А то ведь даже не познакомились.

Будулай проверил воду в чайнике, стоящем на печке.

– Мальца-то положь, – проговорил он, не оглядываясь. – Пусть спит, его дело простое – поесть до поспать. Я там тряпья нашел, если он мокрый там, или чего…

– Спасибо.

На топчане Марик увидел ворох темных тряпок. Он поборол брезгливость, в полутьме выбрал несколько помягче и аккуратно завернул в них ребенка. Тот крепко спал.

Будулай уже разлил в прокопченые до черноты железные кружки чай, выложил на стол несколько мутных пакетов, развязал. Пряники, карамельки и несколько кусков хлеба, белого и черного вперемешку.

– Давай за стол, чайку попьем, да спать, – Будулай гостеприимно вытряхивал содержимое пакетов на стол.

Марику было неловко.

– Да вы пейте, пейте, я не голоден совсем, – попробовал отказаться он.

Будулай прекратил суету, сел на край лавки. Длинно почесал голову.

– Слышь, браток. Я ведь понимаю все. Не парься, лады? Сегодня я тебе помогу, а завтра, может, мне кто поможет. Так и живем. Мы же люди, не звери. По-другому никак нельзя, слышь?

Марик кивнул, пересел за стол. Постарался незаметно вытереть предательски напросившиеся слезы. Чай оказался крепким и душистым, Будулай шумно прихлебывал и пододвигал Марку пряники.

Потом долго курили на улице, и Марк рассказал Будулаю, как оказался на станции.

– Это не наши, – однозначно заявил бомж, услышав про вора в поезде. – Или поселковые, или городские. Наши в поезда не суются – опасно.

– Да это и неважно уже, кто. Нужно просто выбраться отсюда.

Марк узнал, что поселок, в который он угодил волей злого случая, называется Богорад. Выбраться отсюда можно единственной в сутки электричкой, или автобусом, который довезет до райцентра, что в паре часов отсюда.

На станции есть начальник и дежурный, которые появляются только вечером, к приходу электрички. В Богораде есть полицейский участок, и завтра с утра Будулай отведет его именно туда.

– А мальца куда? С собой заберешь или сдашь?

Марик не ответил. Лишь неопределенно развел руками. Посидели молча.

Марик спросил:

– А вы… вы давно здесь? Ну, в лесу…

– Я-то? – Словно удивился Будулай, что кого-то может интересовать его персона. Он пошевелил губами, позагибал пальцы, ответил:

– Так давненько уже. Шестой год пошел.

– А раньше, ну, до этого… Вы где жили?

– Хэх! Так в зоне жил, где же еще. Семь лет отмотал до звоночка. А когда вышел, дети дом мой уже продали. К себе не позвали, кому я нужон, зэк безработный. Помаялся я по поселку, да в лес и ушел. А эти, – он махнул рукой в темноту, – эти все уже после меня построились. Я здесь первый, от как! А че, здесь нормально, и квартплату не надо платить, – невесело засмеялся Будулай.

Сигареты закончились, и хозяин предложмл Марику свои, без фильтра. Посидели молча.

– Спасибо вам, – тихо проговорил Марик. – Без вас я бы совсем пропал. И малыш пропал бы.

– Чего же ты все благодаришь-то? – искренне удивился Будулай. – Вежливые вы все, городские. Спать пойдем!

Будулай устроился спать прямо на лавке у стола, уступив гостям свой топчан. Марик лежал в темноте, прислушиваясь к тихому дыханию ребенка. В землянке было тепло и сухо, в буржуйке потрескивали поленья, снаружи время от времени ухала ночная птица, а один раз прогудел и прошел, не останавливаясь, поезд.

Сон не шел. Утром начнет сходить с ума Вера, когда он не позвонит с вокзала. Сколько же времени ей потребуется, чтобы понять, что с ним что-то случилось?

Он подумал о жене, и тут же прислушался к малышу, лежащему рядом. Марик не верил в провидения, но на этот раз все было слишком уж очевидно. За одиннадцать лет брака они с Верой так и не смогли завести ребенка. Три провалившихся ЭКО, немыслимое количество анализов, две поездки на лечение в Израиль и море пролитых женой слез. И тут судьба, совершив просто невероятный финт, забрасывает его в этот Богорад, где в кустах его поджидает брошенный новорожденный малыш! Случайность? И завтра он, Марк Мелентьев, наплевав на все знаки судьбы, пойдет в богом забытое отделение милиции Богорада, чтобы отказаться от него? Отказаться от, возможно, единственной в их с Верой жизни возможности иметь ребенка? Марик сел на лежанке. Было страшно. Он потихоньку выбрался наружу, закурил будулаеву сигарету. А что, если у малыша дурная наследственность? И его мать алкоголичка или наркоманка? Ведь нормальная мамаша не оставит в кустах на вокзале своего новорожденного сына. А что, если он нездоров? Отсталый или с патологией? Но отчего-то он был уверен, что малыш в полном порядке. А еще он точно понял, что не хочет отдавать этого ребенка. Каким-то неведомым образом он и этот бедный мальчонка, брошенный умирать в кустах акации, уже оказались связанными.

Как глупо все получилось. Ведь Марк вовсе не должен был оказаться в этом поезде. Все в этой командировке с самого начала пошло не так. Начать с того, что он вообще не должен был ехать в командировку, ему пришлось подменить напарника, который внезапно свалился с высокой температурой. Билет на самолет, купленный в последний момент, стоил как айфон последней модели, и, закончив дела, Марик решил немного схитрить и вместо авиа билета купил железнодорожный. Сутки в поезде не казались большой проблемой, вот только вместо купе ему достался плацкартный вагон. "Плацкартный, так плацкартный!", – сказал себе Марик, позвонил Вере и закинул свой небольшой, "самолетный" чемодан на верхнюю полку.

Он сидел на улице до самого рассвета, и слышал, как закашлялся Будулай, проснувшись на лавке у стола. Через секунду увидел и его самого, выскочившего из землянки.

Увидев Марика, Будулай выдохнул, плюхнулся рядом.

– Ну, и напужал ты меня, братишка… Думал, ты подорвал, а мальца на меня бросил!

Марик рассмеялся. При свете Будулай оказался немного другим, чем представлялся вчера в темноте. Был он очень смуглым, и оказался намного старше, чем думал Марик. Ему было, наверное, около семидесяти, лицо прорезали глубокие, забитые грязью и копотью морщины. Всклокоченные волосы были серыми то ли от грязи, то ли от седины. Зато глаза были яркими, голубыми, что совсем не вязалось с темными кругами вокруг. Густые брови свисали клочками, длинные серые усы мешались с такой же бородой, которая скорее напоминала птичье гнездо. Руки Будулая были черными, грязь въелась в них настолько глубоко, что уже не казалась грязью, а вполне гармонично пропитала и сжилась с его кожей. Сам он, казалось, застеснялся себя и старался смотреть в сторону и прятать руки.

– Спит?

– Спит, как ангел, – откликнулся Будулай, закуривая сигарету.

– А позвонить от вас можно? – спросил Марик.

– Позвонить-то? Можно-то можно, вот только денег в моей балалайке нет, наверное. Счас глянем.

И Будулай, заботливо притушив и сунув в карман половину сигареты, ушел в землянку. Вынес старенький мобильник вместе с кабелем для зарядки.

– Пойдем на столб, зарядить надобно.

Марик двинулся было за ним, но нерешительно остановился. Вернулся, аккуратно поднял с топчана спящего малыша и пошел догонять Будулая. Тот уже стоял по ту сторону теплотрассы, и снова помог Марику протиснуться с ребенком под трубами.

– Боишься оставить, стало быть? Прикипел, как я вижу… – приговаривал бомж себе под нос.