Укрываясь Тенью

– Ой! – вдруг вскрикнула она, бросив взгляд на Путника, подпрыгнула и быстро скрылась в лесной гуще.

– Я отдам его потом!.. – донеслось оттуда, и наступила тишина.

Так он лишился последнего, что связывало его с прежним серым миром. А высоко в кроне продолжали щебетать ярко-масляные птички, словно соревнуясь в исполнении.

– Вот ты где, – недовольно сказал Пес, выглядывая из-за дерева. – Пойдем, хозяйка зовет.

– Где твой хвост? – удивился Путник, смотря, как Пес спокойно ходит на двух лапах.

– А, это… Да Она сказала, что мне без него лучше. Пыли нет, без надобности.

Птички щебетали всё яростнее, приближаясь друг к другу. К`атор встал и пошел обратно по тропе, как вдруг услышал тонкий крик и тут же всё прекратилось. Он обернулся, поднял глаза туда, где только что было щебетанье. Наверху, среди листвы, яркая разноцветная птичка клевала и вытягивала жилы из другой такой же яркой и красочной птички.

«Лучше уж пусть меня Дракон убьет в бою, чем эта птичка во сне», – погрузился Он в мысли.

– Такое тут случается, – ухмыльнулся Пес. – Плотоядные.

Хозяйка встречала их на поляне с букетом цветов.

– Я вам уже постелила, отдохните с дороги, – пригласила она в дом.

Уже плохо разбирая обстановку, К’атор зашел и рухнул на узкую одноместную кровать.

– Это мое место, – услышал он голос Пса, закрывая глаза.

Опять К`атор оказался по ту сторону. Но отчего-то не было зеленой сочной травы, не пели птицы, не дул свежий ветерок и не светило весеннее солнце. В глаза сыпался серый пепел. Сквозь серую мглу не было видно дальше вытянутой руки. Крик стервятников разносился вокруг. Страшное осознание настигло его разум: он вернулся туда, откуда смог вырваться. На лице Путника была маска, которую он пытался снять, но не мог. Пальцы вонзались между прутьями забрала, тянули, что есть мочи, но это не давало эффекта. Выдохнув дрожащим горлом, Ладби шагнул вперед и огляделся. Пес пропал, только цепь лежала в пыли. Он сделал еще несколько шагов и наткнулся на что-то твердое. Столб. Резкая боль ударила в грудь. И еще столб. И еще. Столбы стояли, начиная от его ног, и уходили в туман. Никогда ранее Он не видел такого их количества. Туман понемногу стал рассеиваться, пыль оседать. И вот среди столбов стала различима фигура в черном.

– Иди ко мне, – позвала она Путника и поманила к себе медленной черной рукой.

В диком животном страхе Он развернулся и попытался бежать от нее и от столбов. Ноги вязли в пылевых сугробах и заплетались. Он падал, вязли руки. Выбирался и снова пытался бежать. Но не сдвинулся и на десять шагов.

– Ты должен вернуться, – послышалось совсем близко за спиной, и тут костлявые пальцы схватили его за плечо.

– Ладби! Ладби! – кричал голос. – Ладби! Проснись!

Над ним стояла девочка из леса.

– Аа.. это ты, воровка, – выдохнул Он облегченно, прикрывая полные ужаса глаза. – Медальон где?

– Всё тут, я же сказала, что верну, – заулыбалась она и протянула ему объемный конверт. – Там письмо. Его очень нужно пейедать.

– Кому еще?

– Тому, к кому ты идешь.

– Да черт с тобой, давай сюда, – схватил Он конверт и засунул в одеяния. – А где медальон?.. – произнес Путник, но, подняв голову, уже не увидел ее.

По дому ходил Пес, держа в руке метелку и смахивая пыль то со стола, то со стоявших ваз.

– Проснулся, а я тут по хозяйству помогаю, – Псу будто было неловко.

– Это что у тебя в лапе? Твой хвост?

Пес ничего не ответил, лишь отвел взгляд.

– Нам пора идти, – тяжело сказал Ладби.

– Ты знаешь… я тут подумал, – замялся Пес, – в общем, я хочу остаться.

– Мы же всегда были вместе, – Путник чувствовал, что теряет частичку себя.

– Ну, так цепь была, куда бы я делся, – виновато сказал Пес и, потупив глаза, продолжил увлеченно сметать пыль.

Покачав седой головой, Путник встал и шаткой походкой вышел из дома. Полянку освещало неизменное солнце.

«Оно тут выключается вообще?» – ворчал Он в мыслях.

Ведьма сидела возле цветов и подстригала им листья.

– Мне пора идти.

– Пойдем, – в задумчивости продолжала она стричь листы, – в лесу был?

– Мне нужно уходить, у меня есть цель.

– Как? – поняла происходящее девушка. – А я?

Ничего не сказав, К’атор пожал плечами и зашагал в сторону леса, туда, где, как ему казалось, ждало продолжение его пути.

– Стой, – закричала она и упала на колени.

Он почувствовал, как его цепь натянулась.

– Пусти, – посмотрел он в ее глаза, но она настойчиво и крепко держала цепь двумя руками, – с тобой остался Пес, береги его, он тот еще пылесборник, – в этот момент цепь провисла и осталась в ее руках, а Он развернулся и пошел в лес.

– Ненавижу тебя! – в ярости кричала она ему вслед, звеня цепью. – Предатель! Пусть он тебя сожрет! Он таких дураков любит!

Сделав несколько шагов и подойдя к ручью, он обернулся. Где-то там, за зарослями травы, виднелся покинутый дом. В черных его покосившихся стенах стеклянными зубами оскалились окна, крыша просела и осыпалась. А перед ним на поляне, заросшей уже высохшим сорняком, на том месте, где только что была ведьма, стояла пожилая женщина и смотрела ему в след. Такая знакомая, словно он видел ее сотни раз, словно она приходила ему во снах.

Ручей уже скрылся позади, но сердце его сжималось всё сильнее, а в глазах так и стояла она, в чьих руках блестел остаток цепи, а на устах была та же добрая улыбка. Борясь с собой, раздвигая ветви наступающих деревьев, К`атор углубился в лес.

Поначалу среди листвы проглядывало солнце. Но чем дальше шагал Путник, тем больше кроны деревьев сгущались в вышине. Стволы их плотнее прижимались друг к другу, образуя дорогу, по сторонам которой они стояли. Ветки хлестали его по щекам, сорняки резали босые ноги. Но он продолжал идти.

«Куда я иду, – думал Он, – вдруг там и нет ничего. И дракона нет. А если есть? Чем я его убью? Ни меча, ни ноокарта. Доспехи растерял. Ничего больше нет. Даже зубов на цепи больше нет. Чертов блоховоз. Ладно, еще прибежит за мной, как надоест уборщицей работать, – очередная ветка хлестанула его больно по лицу, оставив красный след. – Аааа!» – закричал он и остановился.

Вокруг было темно, как ночью. Свет еле пробивался через темно-зеленую гущу, давая серые размытые тени от стволов и путника. По бокам импровизированной дороги мелькали слабые огоньки, похожие на светлячков, синие и красные. Высоко в ветвях сидели птицы, но не те разноцветные птички. Правда, разглядеть их отчетливей не получалось.

«Какие странные звезды», – подумалось ему.

За ним, перед ним, кругом перемежались тени то ли от деревьев, то ли от чего-то еще. Он не придавал этому значения. Идти по лесу было куда проще, чем по полю из пыли, поэтому он торопился пройти его поскорее. Мельтешение из огоньков по бокам становилось всё отчетливее, может, быстрее шел он, а может, двигались они, но свечение их становилось ярче. Он просто шел вперед, единственное, что он умел делать, стараясь не думать ни о чем. Иногда ветви касались его плеч своими сухими отростками-пальцами, одергивая, чтобы он обернулся. Но позади был такой же лес, как и впереди. Лишь больше ярких точек возникало там, куда он направлялся. Очередная ветка дотронулась до его плеча.

– Дальше нельзя, – послышалось из-за спины.

Холодок пробежал по его коже снизу вверх до самого затылка, перескакивая шрамы. До жути знакомый голос. Оцепенение сковало его тело, не давая пошевелиться. С дрожью он закрыл глаза, не желая оборачиваться, словно это спасет его от находящегося совсем рядом, в полушаге.

– Ты опять меня не послушал, – раздалось в тишине леса.

Не показалось ли ему? Он знал этот голос. Отпрыгнув, К`атор с тревогой посмотрел назад. Но там стояли только деревья. Щурясь, путник вглядывался в сумрак.

«Померещилось», – только подумал он, как одно дерево сделало шаг навстречу.

– Пойдем назад, – потянулось оно к нему своими сухими сучьями.

Пот побежал по спине Ладби навстречу новой волне страха. Это было не дерево, как привиделось ему сначала. Это была фигура в черном.

– Что тебе от меня надо? – взволнованно спросил Он.

– Ты, – и черная костлявая рука потянулась к нему.

Инстинктивно К`атор отбил протянутую к нему руку и бросился бежать, куда глаза глядят. Хотя никуда они не глядели. Пелена животного ужаса туманом застилала ему возможность видеть и трезво рассуждать.

«Этого не может быть. Это какой-то сон», – заплетались мысли в его голове, как и ноги путались в высокой траве.

Но он продолжал бежать, а вместе с ним по бокам бежали и деревья, всё интенсивнее мелькали огоньки, а над его головой летела чья-то тень. Вдруг одно из деревьев из темноты выросло прямо перед ним, и К`атор, со всего маху врезавшись в него, упал на землю.

Вспышками пережитого его сознание пыталось осмыслить происходящее. Серая мгла, стервятники и погибающие в пыли путники и луна. Вспышка. Яркий свет и чувство блаженства. Ведьма и маленькая всезнайка. Вспышка. Фигура в черном и страх. Калейдоскоп событий кружился без остановки, сменяя картинки друг за другом.

– Вставай, – вытащил его из забытья голос.

Ладби поднял веки. Перед ним в паре шагов стояла Тень, старая знакомая.

– Слушаю, – чуть приподнявшись, обреченно сказал Путник.

– Сейчас мы пойдем обратно, чтобы ты вернулся туда, откуда убежал, – продекламировала Тень.

К`атор огляделся. Вокруг стоял всё тот же лес из плотно стоящих деревьев, а между них горели знакомые огоньки. Но теперь стало очевидно: это не просто огоньки. Это были глаза. Голодные и обозленные глаза стаи псов. У одних они были ярко-синие, как погибающая луна, у других же сочно-красные, как свежая кровь. На шеях их висели ржавые цепи, чуть касаясь земли.

Опираясь на руки, Ладби встал, выпрямился и посмотрел в сторону фигуры.

– Я больше не боюсь тебя, – с хладнокровным спокойствием произнес Путник.

В этот момент фигура ринулась на него, словно летя по воздуху, выставив свои костлявые черные руки вперед. Но в этот раз Он не отстранился, даже не отвернулся, а лишь стоял и ждал, когда она приблизится.

«Обойдемся без блоховоза», – только подумал это Ладби, сжимая кулаки, как глаза его засверкали, оскалились клыки, и Он бросился на Тень.

Но она тут же исчезла. И появилась опять в шаге от прежнего места. Только Он пытался схватить ее, как она то растворялась в воздухе, то взмывала птицей вверх и кидалась на него сверху. Псы с необычными глазами, стоявшие по сторонам, не вмешивались, но наблюдали с кровавой алчностью, предвкушая скорую гибель и сладкое угощенье, мотали головами от возбуждения, звеня цепями, и облизывали зубастые пасти.

– Тебе не победить, – летала Тень вокруг него, не позволяя себя поймать.

– Тебе тоже! – кричал он в ярости. – Тебе тоже!

– Ты просто не понимаешь, – зависла она над ним, – я уже давно победила. Твоя жизнь уже давно принадлежит мне, и я держу ее в своих руках.

На этих словах она стала расти, заслоняя собой и так почти неразличимый свет, и опускаться на него. Он закрыл руками голову и стал слушать стук своего сердца. Но, как ни был он удивлен, ничего не произошло. К`атор опустил руки, но больше не видел ее нигде.

«Она исчезла? Я всё-таки победил? – задавался он вопросами. – Я победил ее?» – словно, спрашивал он у немых зрителей.

Поозиравшись по сторонам, постояв так какое-то время, он решил продолжить путь. Но не прошел К`атор и сотни шагов по бурелому, как почувствовал дуновение ветерка. Всё отчетливее падали лучи с вершин деревьев, стволы которых постепенно расступались. И вот их не стало совсем. Выйдя из леса, Путник слышал лишь отдаленное жалобное завывание раздосадованных голодных псов, больше похожее на плач: «Уииии—иииуууу—уиии—иииууу».

А за лесом дул не ветерок. Это был почти ураган, сносящий слабого с ног, кружащий птиц в хороводе и возвращающий их обратно. Воздух, будучи абсолютно прозрачным, просматривался далеко. Ни солнца, ни луны в небе не было, однако светло было и без них.

«Куда мне теперь идти? – подумал Ладби и ответил сам себе. – Вперед, как и раньше. Только вперед».

С каждым шагом ветер только усиливался. Он шел, полуотвернувшись, вытянув одну руку вперед, будто двигая что-то перед собой. Шаги его становились всё медленнее. К`атор боялся, что скоро ему уже не хватит сил, чтобы идти дальше. Но наплывающие воспоминания давали ему энергию, и он делал новый шаг. Огромный темный лес отдалялся и делался меньше, пока не превратился сначала в пятно на горизонте, а потом и вовсе исчез. Теперь Он действительно остался один посреди пустоты, окруженной вихрем. Под ногами его тоже уже не было ни травы, ни камней, ни тени. И всё, чем Он сам стал сейчас, это стремление достичь своей последней цели. Упав на колени от усталости, Путник оперся на руки и так, по-собачьи, продвигался через режущее кожу лезвие воздуха. Слезы пеленой стояли в его глазах, поэтому он просто двигался, как и привык раньше, направляемый своим сердцем. Линия горизонта прочерчивалась ясно и четко. Это единственное, что путник мог разобрать. Еще чуть-чуть и Он уже сможет дотянуться и коснуться ее рукой.

Но вдруг всё стихло. Почти сбивший К`атора с ног ураган растворился в окружающем пространстве. Он почувствовал, как его рука неожиданно куда-то провалилась. Схватившись второй рукой крепко за землю, обессиленный и изможденный, он сел и вытер ладонями глаза. Перед ним всего в шаге чернела пропасть, уходящая вниз настолько глубоко, что дна ее нельзя было различить.

– Неужели это конец? – сказал он вслух, смотря вниз.

– Для тебя нет, – послышался за спиной знакомый голос.

Ладби закрыл глаза от сожаления.

– Где Дракон? – спросил он, не поворачиваясь.

– Ты еще не понял? Ты уже поверг его, – и, немного помолчав, добавила, – я знаю, тебе кое-что передали. Прочти.

Ошарашенный, Путник достал из оставшихся на его теле одеяний помятый конверт, вскрыл и стал вглядываться в почти забытые буквы на бумаге.

– О! – первый раз за прошедшее время удивленно воскликнул голос. – А это, видимо, для меня, – сказала Тень и подняла с земли выпавшие из конверта мелкие камушки, – ммм… мятные, – и положила их себе в рот. – Она знает, как я их люблю.

Не обращая на это внимания, он продолжал читать. Далеко запрятанные в память обрывки резали ножом его разум. Всё, что было когда-то в его руках и всё, что он этими руками уничтожил. Настоящая жизнь. Слезы стояли в его глазах, словно от ветра.

– Я могу что-то изменить? – с надеждой спросил Он.

– К сожалению, это мне не подвластно, – ответила она с заботой в голосе, – но за победу над своим Драконом ты заслужил награду.

Теперь ему всё стало ясно. Он сразил самого страшного чудовища в его жизни, которым был сам. Путник закрыл глаза, и крупные слезы скатились по щекам. Тень положила свою черную руку ему на плечо и сказала: «Пора». Игривый легкий ветерок поднялся из пропасти и принялся сдувать пыль с тела Ладби. Он улыбнулся, почуяв что-то. А пыль так и слетала, кружа вокруг него, образуя небольшой ее столп, закрывая Путника от взора. Пылевой вихрь оторвался от земли, приобретая форму конуса, сужающегося к низу. Ширясь и удлиняясь, он становился прозрачнее и прозрачнее, постепенно замедляясь. Пыль, уносимая им, шелестела всё тише. И вот, наконец, он растворился совсем. Лишь безбрежная пустота была неизменна.

Мгла покинула город, придя в него всего на несколько мгновений. На каменные стелы легли лучи утреннего солнца, подсвечивая короткие высеченные надписи на их поверхности. А среди них, полунаклонившись, стояла и о чем-то разговаривала с одним из столбов одинокая пожилая женщина, гладя рукой его пирамидальную вершину.

Возле черного каменного дома суетился старичок и поправлял истертую табличку на его фасаде. Время не пожалело ее, едва сохранив надпись. Казалось, что первая «К» отстояла от других двух слов. Но присмотревшись, можно было различить, что часть букв просто сделалась не так заметна, как остальные. И подойдя ближе, взору открывалось истинное значение.

Сегодня было тихо. Из трубы не валил черный дым. «Крематорий кладбища», как значилось на здании, замер, ожидая новых путников. Лишь кованые ворота поблескивали своими мрачными пиками, отделяя два мира друг от друга.

А там, где-то в городе, с восходом солнца в одном небольшом уютном доме раздался детский плач. Радостный плач новой жизни.

Телескоп

Задумывались ли вы когда-нибудь о других мирах? О полете к далеким звездам, оторваться от обыденности, оборвать все концы? Вдруг тот мир лучше и чище, вдруг там можно найти свое счастье или хотя бы покой? Неужели нет? Ну, хоть смотрели на эти огоньки в небе? Ах да, это скучно. Вот и никто тут не думал о таком. Всех всё устраивало. Ходили на работу с одинаковыми приветливыми улыбками. Делали на ней ровно то, что требуется. И возвращались обратно смотреть телевизор под ужин. Всё было по плану. Казалось, что скоро наука шагнет чуть-чуть вперед, и люди будут знать дату своей смерти, чтобы еще лучше распланировать жизнь. С детства его приучали встраиваться в систему. Говорить, что от него ждут. Приветливо улыбаться. Не конфликтовать. Желательно вообще проявлять поменьше эмоций при посторонних. Это нехорошо. Это неправильно. Вдруг что подумают о тебе. А это может повлиять на дальнейшую карьеру и вообще на всю жизнь. И тогда к чертям все планы.

– Фил, – заботливо говорили ему в детстве, – учись быть в системе. Это очень важно.

И со временем он научился. Вроде. Он старался не обращать на это внимание, не слушать свое нутро, а просто плыть по течению среди таких же, как он. Ходил на свою, ну, очень увлекательную работу. Это единственное, что отвлекало его от лезущих куда не следует мыслей.

Фил Лоун, как значилось на его бейджике, был обычным инженером среди миллионов других инженеров. Винтик в огромном механизме. Но этому винтику очень нравилось крутиться. Он находил в этом особое удовольствие. В мире победивших компьютерных технологий Фил был довольно значимым специалистом: ему поручили настраивать сгибание руки у человекоподобного робота. Всего процесса он не знал, да не особо и интересовался. Говорят, никто и не был в курсе полного цикла. Сборку роботов давно уже автоматизировали, люди лишь помогали настраивать их по своему подобию.

Они были уже повсюду: в магазине, на почте, в полиции, роботы-врачи, роботы-пожарные. На основании решений компьютеров судили людей, создавали законы и следили за их исполнением. Главный суперкомпьютер помогал правительству решать проблемы, решал, что показывать по новостям, какие передачи ставить в эфир. Лоун был лишь частью этой системы. Не он так решил, решили за него.

Свободное время он проводил, как и большинство, за просмотром новостей и научных передач. Да другое и не показывали. И чтобы уж совсем не скучать от очередной победы в роботостроении и компьютеризации общества, как говорили по ТВ, продолжал работать и дома. Дополнительную оплату он за это не просил, но и, попросив, не получил бы. В этом он находил свои плюсы: ведь он мог изучать что-то еще помимо своих основных обязанностей. Он почти разобрался с кистью роборуки. Но пальцы ее всё никак не хотели двигаться синхронно. Он уже был готов взять скальпель и вскрыть свою руку, чтобы убедиться, не ошибался ли в чем-нибудь, но что-то его всё же останавливало. Зато, пожертвовав своей рукой, он бы сильно продвинулся по карьерной лестнице, стал бы более уважаем. Но скальпель в нерешительности продолжал лежать на столике уже не первый месяц.

А когда наступала ночь и на небе появлялись яркие точки света, доходившего тысячи и миллионы лет, он просто ложился спать. Точнее ложился, закрывал глаза и снова открывал их. Всё. Ничего больше между этими событиями не происходило.

Открыв глаза в то утро, опять за пару минут до будильника, он какое-то время смотрел в потолок. До его носа донесся запах кофе и горячей булочки.

– Слава компьютерам, – сказал он вслух, будто его кто-то услышит, и поплелся на кухню.

Нет, на кухне не было любящей жены или девушки, на худой конец. Да и зачем она нужна? Кофе готов, булочка ароматно пахла маслом и ванилью. А лишние разговоры ему были без надобности. В автомобиле он тоже не нуждался: до работы добирался на автобусе. Куда-то еще он не ездил. Такое однообразие его вполне устраивало. Как устраивало и всех, кого он знал. А выделяться из толпы нехорошо и нерационально.

Придя в свой уютный рабочий загончик, он обнаружил на столе конверт. Загончики равными квадратами, похожими на клетки, поделили несколько гектаров площади офисной зоны. То тут, то там что-то жужжало и скрипело, слышались голоса – короче, обычный рабочий шум, к которому он давно привык и не вслушивался в него. Сосед слева, как там его – Дан или Дин – о чем-то негромко говорил сам с собой. Постоянно. Сводящее с ума бормотание. Иногда хотелось двинуть ему по башке чем-нибудь тяжелым, но из тяжелого были только руки роботов, а их стоимость вычли бы из зарплаты. Это останавливало Фила. Нерационально терять деньги из-за такой ерунды, не так ли? Других «одноклеточных», как называл их в шутку, он вообще не знал. Иногда одних соседей по какой-то причине сменяли новенькие, сначала озирающиеся по сторонам и пытающиеся с кем-нибудь поговорить или просто задать вопрос, но через пару дней точно так же опускали голову куда-то вниз, к своим делам, и больше их не было видно и почти не было слышно.

Он взял конверт, на котором значилось «Лично». Обычно в таких конвертах приходили всякие неприятные уведомления, например, об увольнении или о переводе на должность уборщика в связи с некачественным исполнением обязанностей. Глазами он искал страшное слово. «Фух, – подумал он, – главное, не уборщик». «Тррррынь», – омерзительно зазвонил телефон на его столе.

– Эмансипиль Фригги, – раздался в трубке противный голос тетки из отдела кадров. – Вы получили письмо?

Черт, как его можно было не получить, она же явно сама принесла его своими толстыми ножками.

– Да, читаю, – скрывал раздражение Фил.

– По анкете, которую вы заполнили на прошлой неделе, вам подобран соответствующий кандидат, – продолжал зудеть противный громкий голос.

«Да можешь ты говорить тише, я не страдаю тугоухостью», – думал он. Но сказал лишь: «Хорошо, я вас понял», – и с радостью стукнул трубкой.

«Какая анкета? Не та ли, которую я еще принял за очередной психологический опросник на выявление суицидальных наклонностей среди работников? – размышлял Лоун. – Я же там от балды что-то понаставил», – и стал вчитываться в уведомление.

«На основании ваших предпочтении и взаимной дополняемости субъектов главным компьютером принято решение: такого-то числа в такое-то время вы обязаны явиться в Зал Свиданий для взаимного знакомства и обмена информацией».

– Лучше уж уборщик… – буркнул он зачем-то вслух.

– Что? – послышалось из-за стенки.

– Дин… Дан… Не отвлекайся от работы. Я в твоем разговоре третьим быть не хочу.

«Какие я тогда указал предпочтения? Рост, вес, цвет глаз? Что я там писал вообще? – и посмотрел на дату. – Ну, конечно, это еще и послезавтра. Раньше принести никак нельзя было. А, может, я что-то запланировал».

Разного рода анкеты были частым явлением. Собирали данные почти обо всём. Он давно заполнял их, не задумываясь, лишь бы скорее вернуться к работе.

Оставшийся день прошел непримечательно. Одна рука сменяла другую. Он совершал уже почти машинальные действия: тут подкрутить, тут нажать кнопки, выставить переключатели. Ко всему даже самому сложному со временем привыкаешь.

Следующим утром он проснулся подавленным. Снилась откровенная чушь. Первый раз что-то приснилось и такое. Словно он лежит в какой-то узкой коробке, не пошевелиться. Темно. Становится душно. И кто-то мокрый и неприятный копошится вокруг его тела. Брр. Его аж передернуло, когда он вспомнил свой сон.

Снова кофе и ароматная булочка. И вот он уже трясется в автобусе, согреваемый изнутри завтраком. Не делая акцент на происходящем, многое уплывало из его воспоминаний, а что оставалось, было, как в смонтированном кино.

За окном бежали столбы освещения, которые он всё пытался сосчитать, дома, приветливые, одинаково улыбчивые люди. Проносились мимо редкие автомобили. Так он смотрел несколько минут, потом переводил взгляд внутрь автобуса и привычно, больше от скуки, чем от увлекательности сего процесса, принимался за расчеты: площадь пола автобуса за вычетом сидений и ступеней, объем воздуха в автобусе за вычетом объема пассажиров, общий вес пассажиров, площадь на каждого из них и прочую ерунду. Эти свои подсчеты он проводил уже не одну сотню раз. Но заняться было нечем, а мозг надо чем-то нагружать, чтобы он не начинал копаться сам в себе. Потом Фил принимался и за самих пассажиров. Эта часть ему нравилась больше всего, так как всё-таки пассажиры были разные, поэтому он оставлял это на десерт. И если бы его мозг имел рот, то сейчас тот обязательно пустил бы слюнки. Вот какой-то мужчина в сером пальто с седыми волосами и тусклыми глазами. Вес его немного превышал норму, одно плечо ниже другого, видимо, от таскания грузного чемодана в той руке. «Командировочный», – сделал вывод Лоун. Вот мальчик и девочка в одинаковой школьной форме, по последнему требованию компьютера оба в брючных костюмчиках. Кажется, их улыбки и взоры, направленные друг на друга, еще были неподдельными. Вот спиной стояла какая-то тетка, по форме больше напоминающая грушу, стоявшую на толстых ножках, и что-то яростно набирала в своем переносном коммуникационном устройстве, называемом по-простому «коммуникатор».

– Алло, – сказала она противным скрежещущим голосом в коммуникатор, и тут Фил узнал эту каплевидную фигуру, – я всё устрою.

Встав со своего места, он поторопился углубиться в салон от неприятной Фригги. Он не мог четко сформулировать, чем она его так раздражала, ведь ничего явно плохого ему не делала. Но есть такие люди, от которых просто хочется находиться подальше, еще дальше, где-то очень далеко, лучше на другом континенте вообще. Жаль, их на планете было всего два, и на том стояли жуткие холода. Мимо него скользили чьи-то серые лица с еле натянутой улыбкой, как будто ее им приклеили, а их пустые глаза смотрели куда-то вдаль и не выражали ни тени мысли. Тут же в автобусе стояли и роботы, которым по служебной необходимости нужно было перемещаться по городу. С каждым годом их делали всё совершеннее. Блестящие металлические тела стали покрывать специальным составом, очень напоминающим человеческую кожу. Движения настраивали всё более плавными, без механических рывков. Появились и некоторые зачатки мимики. Задев однажды плечом такого робота из новой серии, Лоун даже сказал «извините», но вовремя понял, что ошибся. Перед железкой нечего раскланиваться. Всё-таки это были не люди. Какая-то незримая черта еще оставалась между теми и другими.

Он шел дальше. И в конце автобуса, посреди этих безликих людей и машин увидел ее. Очередной мимолетный пассажир. Но за нее зацепился его взгляд. Что-то было в ней необычное. Черт возьми, да в ней всё было необычно. Как будто она прилетела с другой планеты или из другого времени. Какая-то старушечья юбка до колена. Кто вообще сейчас носил юбки? Разве что в музее можно увидеть или, опять же, на редких старушках. Одета она скромно, но опрятно. Волосы чуть ниже плеч красиво уложены, а выбивающаяся прядь волос прикреплена заколкой за ухом. «Непрактично…» – подумал Лоун, но взгляда не отводил. Он уже прикинул ее рост, вес, длину волос и соотнес их между собой. «Неправильные пропорции», – подытожил он в голове свои прикидки. Она была далеко не идеальна. Но Фил Лоун продолжал смотреть на нее, пытаясь запомнить ускользающие черты. Казалось, свечение исходило от ее русых кудрей. Пробегающая реальность за окном стала уже ему безразлична. Его, словно гравитацией, тянуло к ней. Возможно, он бы и подошел, набравшись храбрости, но она внезапно посмотрела на часики на своем тонком запястье, быстро схватила свою сумку и выбежала из автобуса, оставив за собой в воздухе шлейф из цветов. Он закрыл глаза и вдохнул глубоко носом.

Некоторое время он стоял в забытьи, выбрав точку на чьем-то плешивом затылке.

«Моя остановка!» – очнувшись, увидел он знакомую обстановку и спешно покинул автобус.

Спрыгнув со ступеньки, он по щиколотку провалился в какую-то выбоину, заполненную грязной водой. Медленно вытащив оттуда ногу, с каменным лицом пошлепал ей по дороге к предприятию, оставляя за собой мокрые следы.

– Не бормочи, – «поприветствовал» он коллегу, заходя в клетку. И добавил про себя: «Придурок».

В клетке его уже ждала партия рук, которые нужно было отстроить. Взяв первую и повертев перед собой в задумчивости, Фил подключил ее к интерфейсу. Четкими, быстрыми движениями пальцы вбивали команды, строчки бежали по дисплею.

«Настройка окончена. Дисконнект», – звучали оповещения интерфейса.

Следующая рука. «Дисконнект». И еще одна. И снова строчки бежали перед его глазами, сливаясь в сплошной фон. Он, привыкший к однообразным действиям, давно перестал вчитываться в них, плывущих зеленой волной по черному фону.

«Ошибка!» – заверещал интерфейс.

Пальцы продолжали по привычке вбивать команду за командой.

«Ошибка! Остановить работу!» – верещал интерфейс.

«Что за черт? – удивился Лоун, а пальцы его, скрючившись в ожидании нового ввода, зависли в воздухе. – Как это возможно вообще?»

Казалось, что из всех загончиков встали инженеры и смотрели на него, как на идиота. Хотелось провалиться сквозь все этажи прямо в подвал, а там забраться в какую-нибудь норку и не высовываться. Еще пару минут он сидел с приподнятыми руками, вжатой в плечи головой и полузакрытыми глазами и ждал кары небесной или, в крайнем случае, кары начальника. Но нет. Ничего не произошло. По сторонам продолжало что-то жужжать и скрипеть. Сосед слева всё так же увлеченно бормотал. Было ощущение, что он еще и отвечал сам себе.

«Совсем крыша поехала», – резюмировал Фил.

Привстав и заглянув поверх перегородок, он окончательно понял, что никто ничего и не заметил.

«Интересно, а если бы я просто свалил домой сейчас, кто-нибудь увидел бы?»

Не зная, как исправить ошибку, так как этого ранее с ним никогда не случалось, он решил пока отложить брак в сторону и продолжить настраивать следующие детали. Теперь он уже усиленно концентрировался на процессе, не давая разыгрываться воображению. И хоть процесс стал идти заметно медленнее, вроде всё наладилось. Он даже выдохнул от облегчения.

На обратном пути он ехал, как и всегда, в том же автобусе. Снова заниматься расчетами ему почему-то не хотелось. Он медленно прошел в конец салона мимо всё тех же серых лиц. Потом вернулся в его начало. Посмотрев внимательно вокруг, снова совершил променад до конца автобуса. Нет, лучезарной девушки он не нашел. Хоть он и понимал, что шансы невелики, но вероятность ведь существовала.