Записки безумца. Из самых закоулков души

© Павел Смертин, 2018

ISBN 978-5-4493-9664-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Внимание! Все события данной книги являются вымыслом автора! Любые совпадения с реальными людьми, местами и событиями случайны. Автор не имеет цели кого-то оскорбить содержанием книги. Если Вам нет 18 лет, не читайте эту повесть!

Не ищите в этой книге возвышенных слов о любви и жизни. Здесь этого нет. Это история моей бесславной юности и многих лет, проведенных впустую. Лет, наполненных безысходностью, отчаянием и алкоголем, от которого я и по сей день пытаюсь скрыться. Всю свою жизнь я стремился к свету и хотел жить, и жить хорошо. Но судьба решила все иначе. На мою долю выпала нищета и весь тот ужас, что идет рядом с ней…

Глава 1

Петля медленно качается из стороны в сторону. Я снова один, сижу и думаю о том, как мое тело качалось бы в этой петле. Расстояние до потолка невысокое. Если я встану на табуретку, просуну голову в петлю, то когда табурет окажется выбит, моя шея не сломается. Меня ждет еще несколько отчаянных попыток вдохнуть воздух, прежде чем мои глаза покраснеют, а сердце остановится из-за отсутствия воздуха, или же напряжения…

Прекрасная мысль, но кто знает, может в этот последний момент мне снова захочется жить. Я для себя давно решил, что если моя жизнь не изменится в лучшую сторону, то я застрелюсь в 27 лет. Идеальный возраст для самоубийства. Еще молод, но не юнец, но и еще не зрелый, без семьи, без детей. Никому ничего не должен. По крайней мере, не оставишь после себя безотцовщину. Все же, мне нужно написать как минимум еще одну книгу. Надо погрузиться в бездну своего безумия, а петля пусть ждет. В конце концов, жизнь лишь путешествие к смерти. Ну что же, начнем!

Вы когда-нибудь мчались навстречу неизвестности, гоня своего железного коня, что есть сил? Двигатель ревет, салон трясется, а позади неизбежно остается километр за километром? Довелось вам прочувствовать аромат скорости, ощутить всю прелесть механики? Бросалась ли вам в лицо пыль от пройденного пути? Если нет, ты вы многое потеряли. Ведь только в этом момент человек чувствует полную свободу и всецело отдается своим животным инстинктам! Это жизнь! Адреналин способен придать жизни огромный спектр самых разнообразных красок!

Вот и снова прошел самый обычный день. Один из тех, что случаются в жизни большинства людей из года в год. Это серые дни, полные ненависти, зависти и нелюбимой работы. И так снова и снова, пока твой организм в конец не износится от стресса, напряжения и нескончаемого потока усталости.

Так и я живу, и мне от подобной участи не скрыться. Уже около трех лет я большую часть своего времени провожу в четырех стенах завода, принимая это как должное. Вот уж нет! Я никогда не хотел вести такую жизнь! Да и что я могу сейчас изменить? Заработная плата, которой меня награждают за труд, средняя по этой мерзкой проклятой области. О, я думаю, многие со мной согласятся в данном утверждении. И если центре творится такой кошмар, то трудно и представить, что твориться в отдаленных регионах. Свою работу я не люблю, да и кто может вообще любить работать, причем тут речь о работе в целом, где бы то ни было? Ответ прост. Только на голову больной человек с мышлением раба. Но при всем этом, я испытываю благодарность по отношению к работодателю, так как понимаю, что в моем положении, отсутствие работы означает голодную смерть на улице – печальная участь бродячего пса. И я, конечно, понимаю, что отдаю самое дорогое – свое время. Как жаль, что большинство людей не понимает таких простых вещей, что мы все имеем равные права, и что надо помогать друг другу…

Любовь к Родине, как к малой, так и великой, давно умерла во мне, как и в большинстве живущих здесь людей. Уж не знаю, капитализм и коррупция разделили людей на бедных и состоятельных, или же люди сами загнали себя в такое положение. И я не знаю, как обстоят дела в других странах, я там не был и тем более не жил, так что судить об этом не мне. К моему большому сожалению, мне не довелось родиться хоть в сколько-нибудь состоятельной семье. Детство я провел в наполовину развалившейся лачуге, каждую зиму пытаясь выжить и не замерзнуть к чертям! А перед моим лицом вновь и вновь пробегали образы новоявленных отчимов, упившихся до кондиции алкоголем.

«Сейчас мне дали отпуск. Я сижу перед ноутбуком в квартире своей женщины, а слова льются из меня рекой. Что и говорить, я не писал около трех месяцев и сейчас мысли в моей голове снова требуют выхода. Они подобны безудержному вихрю, который необходимо направить в одно направление, иначе тебе ждет безумие» – именно так я хотел начать свою историю, но время быстротечно, теперь женщины у меня нет, и единственная моя подруга сейчас – толстая веревка с петлей на конце, свисающая с потолка…

Глава 2

Эта история началась со мной с того момента, как я осознал, что жизнь сурово врезала мне по яйцам с самого рождения. Мне тогда было всего восемь лет. К тому времени прошло два года с тех пор, как моя семья – моя неполная семья, состоящая из мамы, брата и меня, переехала в одну из самых богом забытых дыр во всем мире – деревню Дурынь. И я там рос и жил большую часть своей сознательной жизни! Такой ужас и представить себе невозможно!

Первое время с нами жила моя прабабушка – та еще старая стерва! Каждую ночь она вечно что-то кричала в приступах маразма и не давала никому спокойно отдыхать. Ситуацию усложнял полоумный братец, вечно издевающийся над более слабым мною. Каждый день эта сволочь не пропускала момент, чтобы ударить меня, пнуть, и все в этом роде. И только в 13 лет я начал отбиваться от этого кретина кочергой, что дало свои плоды. А уж белые горячки отчима, с которым моя мать познакомилась к тому времени, это как отдельная история! Этот придурок часто бегал под окнами полностью голым, выкрикивая самую разнообразную ругань, и так случалось снова и снова.

Пожалуй нет. Я стал таким, каким стал, еще раньше. Мне было пять лет…

В то время моя мать еще жила с моим настоящим отцом – той еще сволочью, отсидевшей в тюрьме и падкой на припадки. В одну из ночей этот человек напился больше обычного и приперся домой в пьяном угаре в начале второго ночи. Такой вот подарок моей многострадальной матушке. Мама, конечно, оказалась пускать его в дом. Но этот осел завелся. Тварь возомнила себя героем перед беззащитной женщиной с двумя маленькими детьми.

Я проснулся в ту ночь от ужасных криков и выскочил из своей комнаты. То, что я увидел, отложило отпечаток на моей психике. Пьяный отец-ублюдок держал в руке осколок стекла и хотел зарезать мать, при этом он дико кричал, полностью обезумев от паленого дешевого пойла.

– Убью, сука!

Моя мама воистину героическая женщина, хоть ее судьбу и поломал этот ублюдок. Я помню, как в ее руке оказалась тяжелая сковорода. И вот, когда этот больной ублюдок кинулся на нее, моя мама врезала ему сковородкой прямо по его озверевшей роже. Мой отец повалился на пол, как мешок, набитый дерьмом. Я помню, как затрясся пол при его падении. Помню, как из его окровавленного рта вылетело несколько зубов. Тогда, глядя на все это, я ликовал. А мама выволокла этого алкаша за дверь и бросила на улице как вонючего бродячего пса.

С тех пор моя мама с отцом не жила…

Я помню одно утро, что было в том же году. Я проснулся с первыми лучами солнца. Я спал в комнате один, а когда проснулся и собирался вставать, взглянул в окно. И тут я увидел его. Я не знаю, что это было, и было ли это вовсе. Посередине комнаты стоял мужчина в белом длинном одеянии, похожем на платье. Я помню его черно-коричневую бороду, висящую с подбородка, и длинные волосы, спадающие на плечи. От этого мужчины исходило сияние, словно где-то внутри него сияла огромная лампочка. Не уверен, но кажется, я даже заметил тогда крылья у мужчины за спиной. И мужчина произнес:-Идем со мной.

Я сильно испугался… Не удивительно, тогда мне было всего 5 лет. Я спрятался од одеялом и заплакал. Я не знаю, сколько прошло времени, но когда я решился скинуть с себя одеяло, неизвестного мужчины уже не было. И по сей день я его больше не видел.

Было ли это на самом деле, или все это сон? Спустя столько лет я уже не могу ответить на этот вопрос.

Глава 3

Подростковая жизнь казалась мне самым настоящим адом. В этом возрасте со мной произошло несколько случаев, заставивших меня полюбить одиночество.

О школе даже говорить не стоит. Со мной учились довольные дети. Их любили, им угождали, и у них было все то, чего не было у меня. Я завидовал им, я чувствовал себя не полноценным в их обществе. Каждый день я с нетерпением ждал окончания занятий, чтобы уйти из серых мрачных стен школьного здания, словно меня там никогда и не было. И так продолжалось год за годом. Пока, наконец, я не возненавидел школу и учителей. Я знаю, что меня считали фриком и даже психом.

Я таким и был.

Мне не нравилась реальность, в которой я живу. Не нравилась бедность и постоянное окружение алкашей, и я начал искать спасения. Спасением от реальности для меня стали книги и фильмы. Больше всего я любил ужасы. Смотря очередной ужастик, я постоянно болел за маньяков и психопатов. Для меня они стали олицетворением моего желания уничтожить все вокруг. Я хотел, чтобы всем людям было также плохо, как и мне, а может даже хуже. И псих с ножом в руке с экрана телевизора мне виделся героем. Ведь он выпустил свою ярость, сделал то, о чем я мечтал и не решался.

Не раз моя фантазия рисовала картины, как я убиваю тех, кто меня обидел. Больше всего мне хотелось взорвать школу и расстрелять каждого, кто попадется мне на пути. Однажды я даже ходил к школьному психологу и сказал, что меня тянет вершить насилие, на что она лишь дала мне какую-то книгу по саморазвитию. Я осознал свое болезненное влечение, и пришлось бороться самому. Из одной крайности я перешел в другую. Меня тянуло творить зло, и я начал искать добро. Во всем. Эта была моя ошибка.

Мое окружение приняло доброту за слабость и сверстники стали дразнить меня. Я не обращал на них внимания. Я понимал, что могу убить кого-то из них, если полезу драться – ведь мне этого очень хотелось! Да уж, прекрасная ложь. Оглядываясь сейчас назад я понимаю, что был тряпкой и размазней. А каким я еще должен был быть, ведь у меня не было отца-человека, который должен был сделать из меня мужчину, и сказать, что единственное средство общение с дегенератами – дать по жбану как следует! Впрочем, в моем желании убить их всех нет вымысла. Помню один эпизод, ставший для меня чем-то вроде предупреждения, что по не осторожности можно кого-нибудь убить. Мне было 6 лет и я бросил кирпич в одного парня, на пять лет старше меня. Камень раздробил ему переносицу. Я думал, что он умрет. Но больше всего меня удивило то, что я оставался спокоен при этом. Но тени сожаления или страха. Словно так и должно быть.

В те годы я начал курить и пить. Все начиналось с небольших доз алкоголя, как правило, с пива. С более старшими сверстниками я научился пить и крепкие напитки. Если вы спросите, чем развлекается молодежь в деревнях, я вам отвечу:-Поголовно пьют.

Я побил двух парней, частично выплеснув ярость, и меня перестали дразнить. Но я решил всех оттолкнуть от себя. Когда компания собиралась вместе, я начинал нести самую откровенную дичь, и наконец, меня перестали звать в компанию. Я остался один, как и хотел.

Помню наши драки так, словно они были только вчера. Стоял осенний вечер, я, двое парней и две девушки бесцельно бродили по деревне, стараясь найти хоть какое-то развлечение. Один из парней – Санек, стал меня задевать и оскорблять. Началась словесная перепалка. Этот кретин даже не думал останавливаться, и тут я впал в ярость. Это было порывом безумия. Я бросился на него, врезал по его роже, схватил за шею и повалил. Я хотел уничтожить его полностью, содрать с него кожу, выдернуть его внутренности и наслаждаться его агонией. Но вместо этого, я лишь сильнее сжал его шею, продолжая молотить кулаком по его ехидной роже. При это я кричал, что убью его. И этому были причины. Три месяца я терпел от этого дегенерата оскорбления, но тут моя чаша переполнилась. Будь в тот момент в моей руке нож, я бы с удовольствием перерезал его глотку. Я бил и бил, и он, наконец, сдался…

Прошло несколько недель. Оскорбления в мою сторону прекратились. Но тут другой парень снова начал меня морально унижать. Все также стоял осенний вечер, за тем лишь исключением, что уже ощущался легкий мороз. Мы сидели в компании из дюжины человек у друга на террасе, пили пиво, курили и играли в карты. Парень, что начал меня задирать, был на полторы головы больше меня и физически крепче. Он оскорблял меня, я сидящие вокруг люди, которых я считал друзьями, лишь смеялись на до мною. В один из моментов я вскочил со стула (я как раз сидел за столом) развернулся и ударил того парня по лицу. На этом я не остановился и принялся бить вновь и вновь. Я нанес с десяток ударов, а тот парень лишь отшатнулся. Я прекратил бить, но Серега, так звали того парня, не стал продолжать драку. Он пожал мою руку, не смотря на то, что у него по лицу текла кровь. И тогда он произнес:-Все правильно, я виноват, сам напросился.

И я проникся уважением к этому парню, и он ко мне тоже. Прошлые обиды оказались забыты. Несколько недель этот парень ходил с побоями на лице, а я полностью прекратил общение с так называемыми «друзьями».

Больше всего в школе меня бесил один умственно отсталый парень, с которым я учился в пятом классе. Его звали Костя. Этот придурок бил меня по голове и обзывал, в ответ я делал тоже самое. В итоге мы постоянно дрались, но знаете, как дерутся дети – обмениваются легкими ударами, пинаются и борются. Этот парень был настоящим животным, больше напоминающим собачку. Надеюсь, сейчас этот мерзкий ублюдок издох.

В подростковые годы я терзал себя мыслями о добре и зле, и часто думал об этом. Я даже пробовал исповедовать язычество и буддизм. Но все это всего лишь сказки, как и основная религия в этом регионе. От христианства я отказался будучи ребенком. В те времена я часто взывал к Богу, но он не отвечал и ничем не помогал мне. И тогда я взглянул на себя со стороны и осознал, что выгляжу как дурак, больной шизофренией. А уж когда в мои руки попала библия и я прочитал ее, то в моем сердце не осталось больше места для религии.

Тому, кто не был нищим выродком, не понять того отчаяния, что охватывает в этой ситуации. Со своего сознательного детства я жил в лачуге (домом этот сарай назвать никак нельзя), и меня окружали алкаши. Это было сущим кошмаром. В результате я замкнулся в себе, и готов был наложить на себя руки. И если бы не творчество, я именно так и сделал бы. Даже сейчас, когда ужасное детство осталось позади, я часто ловлю себя на том, что планирую собственный суицид, рассуждая о том, что быстрее и без боли отправит меня на тот свет. И лишь возможность ТВОРИТЬ – писать, дает мне надежду и держит меня в этом мире…

Несмотря на это, будучи подростком, я часто искал то, что можно будет назвать добром.

Как-то я практически не выходил из дома все лето, занимаясь только чтением книг, рисованием и писательством. Я написал несколько рассказов, несколько глав романа, и не меньше десятка стихов. Мое окружение считало меня странным. И да, за те три месяца я отожрался как боров и стал похож на него.

Это было перед шестым классом.

В тот год я впервые столкнулся с головной болью, которая не отпускала меня практически никогда в течение восьми ближайших лет. Когда твоя голова болит, все вокруг теряет значение. Тебе не важно, кто вокруг. Тебе не важно, что говорят люди. Единственное что для тебя важно, так это то, чтобы эта адская боль прошла.

От головной боли я нашел только одно лекарство, и как не странно, им оказалась моя собственная голова. Я нашел спасение в своей фантазии, и я начал жить сразу в нескольких мирах, и, порою, становилось трудно определить, какой из них настоящий. Но в тех, других мирах было только то, что хочу я сам, в отличие от этого, называемого реальностью. Здесь была только нищета, сплошной алкоголизм и отсутствие надежды на достойную жизнь.

Жизнь в деревне – это уметь убить скот, когда это необходимо. И мне приходилось это делать.

Жизнь в деревне – это жизнь в окружении стариков, умирающих довольно часто. Так что лица трупов для тебя становятся привычным делом.

За десять лет я видел не меньше десятка мертвецов. Среди них, к моему большому сожалению, были два двоюродных брата. Я привык к тому, что люди умирают, и это естественный порядок вещей. Мир для живых, и не стоит беспокоить мертвецов. Кто умер, того не вернуть, и единственное, что остается, это жить дальше…

Глава 4

«Я впервые ощутил женщину уже совершеннолетним. Я гулял с компанией ночью, и ко мне пристала одна местная шалава, на пять лет старше меня. Не знаю, чем я ее привлек, может ей захотелось чего-то невинного, или же она решила переспать со мной на спор. Кто знает? Женщина всегда загадка, а уж тем более когда она местная напившаяся шлюха.

Она меня совратила.

Я помню, как она встала раком, а я стянул с нее трусы. Тогда мои пальцы впервые коснулись ее гениталий. Мне показалось, что там слишком склизко. Но, тем не менее, я вставил ей. Сказать, что это было волшебно, я не могу. Ее киска была продолблена, словно ее трахал конь. Тем не менее, я завершил прямо в нее, мы выпили пива и разошлись.» – Забавна история, не так ли? Эту историю я рассказывал всем тем людям, с кем заходил разговор о сексе. На самом деле все было иначе и рассказать об этом я еще не готов…

В 18 лет я угодил в армию – последний надежный оплот рабства в современном мире. Солдат это не человек. Солдат – пушечное послушное мясо, обязанное исполнять приказы людей самого разного сорта, что именуются офицерами. И люди эти в большинстве случаев страдают манией величия и собственной важности. Годы промывания мозгов сделали из них послушных кретинов, готовых отдать жизнь на пузатого дядю, и ненавидящих людей, что избрали путь не подчинения, а более менее свободной жизни, насколько это вообще возможно в современных реалиях государственного аппарата. Разумеется, это утверждение не обо всех. Армия нужна для защиты и нападения. Только пусть убивает на фронте тот, кто сам избрал для себя этот путь, а не простой вчера еще школьник, брошенный, подобно углю, в печь военной машины. Иными словами, я полностью за контрактную амию.

Я тогда закатил проводы. К счастью, моя головная боль к этому времени уже год как прекратилась. В этот год я ловил рыбу и продавал. А еще я стал любителем выпить крепких напитков, и самым любимым тогда был коньяк (к тому времени я еще не пробовал виски). В этом же году я пробовал поступить в институт на бюджет, но с треском провалился. Последние три месяца я работал в охране.

В те года был довольно крупным и хорошо сложенным. Да и моя почти лысая голова выглядела лет на 30. Я, и еще пятерка мужиков, ездили в Москву. В одном из торговых центров нам предстояло отрабатывать свою смену. Большую часть времени мы ходили туда-сюда, вокруг здания, смотря чтобы никакой кретин не обоссал угол или не предпринял попытку вандализма. В торговом ряду, где азиатские девочки торговали косметикой, мы стояли напротив выхода и смотрели за тем, чтобы никто ничего не украл. Не пыльная работенка, учитывая, что ты постоянно куришь и ничем толком не занимаешься. За одним большим минусом – спать приходилось в подвале под лестницей, на хрупкой кровати-раскладушке.

В этом торговом центре была контора, где посетители делали ставки на спорт, курили, пили пиво и смотрели прямые трансляции матчей на больших плазмах. На их удовольствие плазмы были развешаны по две на каждой стене. Когда смена оканчивалась, сменившийся охранник мог позволить себе выпить пива в этом заведении. Разумеется, мужики постарше, что отработали здесь по несколько лет, приловчились пить практически где угодно и старший по смене закрывал на это глаза. И им всегда это сходило с рук.

Мне нравилась одна продавщица, уроженка средней Азии. У нее было восхитительное имя, что-то вроде Изумруд. Я не раз втайне мечтал оттрахать ее за прилавком этого же магазина. У нее было тонкое тело, большая грудь и налитая задница. Она всегда одевала одежду в обтяжку, чтобы подчеркнуть свои формы. Когда она проходила мимо, я смотрел на нее и думал о том, что какой-нибудь парень из ее аула давно уже купил ее за десяток баранов у родителей. Сейчас она здесь работает, выставляет на показ свое лицо и тело. Но стоит ей приехать домой, как она тут же надет паранджу, и окунется в омут семейной жизни. Кто знает, может она будет в тайне мечтать о том, чтобы вновь выставить свое хозяйство на обозрение?

Эта дама всегда ходила с толстенным слоем косметики на лице. Однажды я увидел ее не накрашенной, и после этого мое желание обладать ею заметно угасло…

Вот и наступил день моих проводов в армию. К этому времени у меня уж у не было никого, кого я мог назвать другом. Нет, все же был и есть определенный круг знакомых, но я их тогда к себе не звал. К тому же, все они были далеко в этот день. Кто-то на заработках в той же охране, а кто-то жил в другом городе, приезжая в эту дыру только на летние гулянки.