Читать книгу: «Неудачник»

1

На этаже пустынно. Открытые двери, тихий шум перекладываемых бумаг. Мои собственные шаги перекрывают все остальные звуки. На табличке написано «Архив». Дверь плотно закрыта, толкаю – неожиданно легко она отворяется и бьётся в стену с резким звуком.

Не слышно никакой реакции. Снова мои шаги гремят, словно помещение и не заполнено реально наполовину бумагой. Обострённый слух играет плохую службу. Мои шаги, стук моего сердца, скрип ремешка часов на запястье. И ровным счётом ничего вокруг. Останавливаюсь, пройдя половину комнаты. Кто-то здесь есть – наконец слышу стук сердца. Несильно, небыстро. Этот кто-то некрупный и абсолютно спокоен. Разворачиваюсь, иду по проходу на звук. Женская фигура за столом спиной ко мне. Довольно хрупкая, тонкая шея, светлые волосы уложены в подобие прически. Она не реагирует, даже когда я останавливаюсь прямо за её стеной. Ритм сердца изменился, она знает, что я здесь. Медленно склоняюсь к её уху, обдаю его своим дыханием. Через пять секунд её рецепторов коснутся первые молекулы моего запаха. Вот теперь её пульс добавляет сразу десяток ударов. Прикусываю губу, размазываю по собственным губам каплю крови и снова выдыхаю. Снова жду пять секунд – её пульс под сто пятьдесят ударов. Удивляет полная неподвижность, за исключением тончайшей пульсирующей венки на виске. Обхожу и заглядываю в лицо. Милашка, глаза открыты, лицо абсолютно расслаблено. Красивые бледноватые щёки, пухлые губы, яркие без всякой помады, из косметики вообще лишь немного теней. Среднего размера грудь и ровные ножки. Она просто идеальна. Настолько, что мне хочется бежать отсюда, сломя голову. Очередная подстава!

Разворачиваюсь и замираю. Оставить её здесь – приговор и ей и мне. На эту девицу мне плевать, как бы она ни была хороша, а вот на себя, любимого – нет. А значит, нужно её приводить в чувство и вытаскивать отсюда. Ещё один взгляд… До умопомрачения хочется. Всё именно в моём вкусе. Даже запах от неё идёт мой любимый – жасмин, сандал и сейчас буквально только начинает добавляться нотка страха. Гастрономическое совершенство. А может, это стечение обстоятельств и судьба мне послала праздник для души. Я могу лишь отведать и остановиться, оставив эту симпатягу в живых. Если это так… Не так! Не в этом случае.

Если это то, о чём я подумал – рядом с ней должно быть доказательство. Металлическая баночка-таблетка аккуратно поставлена рядом, чуть выше головы девушки на стеллаже с папками, крышечка прислонена так, чтобы закрыть и забрать этот сосуд не заняло больше секунды. Что я и подтверждаю на практике, опуская ценный предмет в свой карман. Препарат очень дорогой и на Земле его не произвести, будем считать это моей маленькой местью. Теперь используем его главный минус, который сейчас для меня превратился в очень жирный плюс. Действие фермента, который стоит дороже всего на этой планете, нейтрализуется банальным нашатырным спиртом. Аптечка у двери, полный флакон. Едва ли не в нос тыкаю открытый пузырёк – и … раз, два, три. Она моргает.

– Ты убьёшь меня? – Она меня знает, похоже, а вот я её – нет.

– Точно не сейчас. В данный момент с точностью до наоборот – я спасаю твою жизнь. – Не трогаю её и почти не двигаюсь сам, её мышцам нужны две минуты, чтобы вернуть чувствительность, а мои движения могут вызвать у неё панику. – Кто здесь был?

– Никого. – Крутит головой и несмело поводит плечами.

– С момента, как ты уселась за этот стол?

– Да. – Ёрзает на стуле, шевелит ногами. – Никого не было.

– Не вставай, пока не сможешь нормально шевелить пальцами ног. – Наклоняюсь и смотрю в глаза. – Ты знаешь, что с тобой сделали?

– Нет. – Она слегка вздрагивает. – То есть да – меня парализовало, я вообще не могла двинуться, но при этом всё понимала и слышала. Что это было?

– Потом расскажу. – Под локоть помогаю подняться.

Одним взглядом оцениваю листок, лежащий перед ней, затем смотрю на обложку папки в которую он вставлен. Даже не удивляюсь – именно за этой информацией я пришёл. Папочку забираю с собой. На её вопросительный взгляд небрежно обмахиваю её этой папкой:

– Дочитаем вместе.

Аккуратно придерживаю за талию, так как идёт не очень уверенно, но сумочку не забывает. Выходим из здания без проблем, мой автомобиль припаркован прямо у входа.

– Откуда ты знаешь, кто я? – Задаю вопрос, когда мы трогаемся с места.

Она сидит не двигаясь, будто снова попала под действие этого фермента под вычурным названием Финесс.

– Я журналистка и веду расследование о странных смертях. – Голос настолько безэмоционален, что я ей не верю.

Вполне возможно, что она сказала правду до последнего слова. Только вряд ли это вся правда. Самый надежный способ обмануть – сказать правду. С нужной интонацией, скрыв лишние детали или же просто сказав так, чтобы в неё не поверили.

Через десять минут мы въезжаем во двор, очень большой и очень хорошо огороженный. Когда автоматические ворота закрываются, с улицы невозможно заподозрить одно из наиболее защищенных мест в Москве – любой взгляд даже не задержится на достаточно ветхих и непримечательных двориках эпохи позднего социализма. Иллюзия и зона отворота внимания просто отбивает всякое желание посмотреть на такую убогую серость во второй раз.

2

Оставляю девицу в своих апартаментах на попечении прислуги и выхожу в общий холл.

– Эд, ты снова занимаешься непонятно какими личными делами? – Не удивлюсь, если Рита меня реально чует по запаху за версту.

Малышка по своему обыкновению обхватывает меня за шею и заставляет наклониться, чтобы дотянуться губами до моей щеки. Ровно полтора метра роста и умопомрачительная фигура с яркими красными волосами делают её очень приметной, что не очень хорошо для нашей работы, но всё равно она лучшая. До недавнего времени моя подчинённая, а теперь – мой непосредственный босс, за всё время моей работы ни разу не встречал никого с такими мозгами и хваткой.

– Милая, как раз сейчас я занимался нашим делом. – Смотрю с улыбкой в её ярко-зелёные глаза.

– И что же за девицу ты притащил по нашему делу на этот раз. – Она ехидно сияет улыбочкой до ушей.

– Очень аппетитный кусочек сыра, который кто-то приготовил для меня. Скажу честно, я успел её выдернуть и не стал дожидаться, пока мышеловка себя как-то обнаружит. Надеюсь на какую-то информацию от этой вкусняшки.

– А с чего ты взял тогда, что была мышеловка? – Её зрачки сужаются едва ли не до точки, в такие моменты кажется, что она пытается заглянуть прямо в мой мозг. – Может, тебе …

Она замолкает, едва видит извлечённую из кармана баночку.

– Как ты думаешь, кому в этом городе ещё подкинут такое лакомство, приправив подобной специей?

– Значит, охота продолжается. – Она прижимается ко мне. – Признайся, по-своему приятное чувство, когда тебя, охотника, загоняют, как дичь. Кровь начинает быстрее бежать по твоим венам.

Рита трётся об меня, как заправская кошка, продолжая сиять издевательской улыбочкой.

– На самом деле это уже наскучивает. – Слегка порыкиваю от удовольствия. – При всей изобретательности мой доброжелатель меня ни разу не смог достать.

– Да ладно. – Она впивается в меня взглядом изумрудных глаз. – Ты до сих пор считаешь, что твой тайный поклонник хочет тебя убить? Милый, я думала, ты умнее…

Она притворно вздыхает и отлипает от меня.

– Я начинаю влюбляться в твоего преследователя, Эдик. Он гений! Гений с исключительным чувством юмора и умопомрачительным стилем. Как бы я тебя не обожала, но перед ним я преклоняюсь.

Маленькая стервочка заливается смехом, а я иду в лабораторию.

– Дом, сними отпечатки с этого пузырька. – Прошу приятеля-криминалиста.

– Ого, ты с добычей? – Доминик Коста отрывает взгляд от микроскопа. – Минуты две-три.

Через две он уже меня удивляет.

– Отпечатки твои и ещё одни. Инга Бельская, журналистка криминальной хроники. – Дом хмыкает. – Человек, Эд. И цыпочка, если мне не изменяет память, вполне в твоём вкусе.

На развёрнутый ко мне монитор я могу не смотреть, в принципе. Пухлые алые губки и выразительные серые глаза. Забираю бесценный препарат и в полной растерянности возвращаюсь к себе. Девушка сидит в том же кресле, куда я усадил её сразу по прибытии. Андроид успел напоить её кофе, теперь она листает привезённую нами папочку.

– Инга, вы в самом деле не знаете, что это? – Показываю пузырёк.

Очень правдоподобно качает головой. Будь я человеком, поверил бы, но… Пульс резко учащается в полтора раза, обманщица с неё – так себе. Открываю баночку и вожу перед её симпатичным носиком несколько секунд. Она набирает воздуха, чтобы что-то сказать, это её и губит. Минут десять в полной неподвижности нам пока хватит. Её сердечко ещё заметно ускоряется. Ага, с кондицией я не промахнулся – зрачки шевелятся и реснички подрагивают, значит, начать разговор мы можем прямо сейчас.

– Инга, вы знаете, кто я? – присаживаюсь на подлокотник её кресла и провожу пальцем по её щеке. – Моргните вместо да или поведите глазками в стороны, если нет.

Реснички на мгновение опускаются.

– И знаете, что я могу с вами сделать? – Снова моргает. – Вы хотите этого? Для этого вы всё это затеяли?

Она моргает, а затем её глазки начинают бешено бегать из стороны в сторону. В концов она просто закрывает глаза. Она очень аппетитно пахнет и выглядит. Не удерживаюсь, провожу пальцем по её губам. Глазки открываются очень широко.

– Ты боишься? – Моргает. – Ты же сама себя принесла в жертву, так? – снова и да и нет.

Целую в губы и выдыхаю, наполняя её лёгкие своим запахом. Пожалуй, дам девочке отдохнуть и подумать. С её впечатлительностью ещё инфаркт схлопочет в таком юном возрасте. Сажусь в свободное кресло и подаю знак прислуге. Пью кофе и наблюдаю за личиком красотки. В этот раз обойдёмся без радикальных методов, без нашатыря её тело будет медленнее и постепенно приходить в норму. С удовольствием наблюдаю, как её глазки практически с мольбой прожигают во мне дыру. Продолжаю, когда замечаю, как начинают шевелиться её губки и она делает судорожный вдох.

– Инга. – Мне приятно смотреть, как она слегка вздрагивает, когда я произношу её имя. – Откуда вы знаете, кто я?

– Мне назвали ваше имя и сказали, где вы будете. Я не знаю этого человека. Но он мне сказал, что именно вы мне нужны. – Она говорит с трудом, отчасти из-за действия фермента, но больше борясь с хаосом, одолевающим сейчас её сознание и душу.

– Кто надоумил вас на такое? Ведь вы сами пожелали стать лакомым блюдом, от которого не откажется ни один вампир.

– Он же. – Задаюсь вопросом, а человек ли это был.

– Вы чувствовали рядом с ним что-то подобное вашим нынешним ощущениям?

– Нет. Это был именно человек.

– Откуда вам вообще известно о вампирах?

– Я журналистка криминальной хроники и умею анализировать информацию.

– Я заметил. – Киваю на папочку.

Встаю и снова приближаюсь к ней. Любуюсь её испуганным лицом, глажу его. Легонько обдуваю её губы, пока с них не срывается стон.

– Никогда не приходилось это чувствовать?

– От вампира нет. – Признаётся, краснея. – Это очень мучительно.

– Дашь попробовать себя – тебе станет легче. Я не выпью тебя полностью.

– Да! – Она буквально выкрикивает и роняет голову на спинку кресла, закрывая глаза. – Пожалуйста.

3

– Вкусная девочка. – С трудом отрываюсь от её руки.

Кровь останавливается почти мгновенно, я облизываю оставшиеся капельки и ранки от моих клыков. Через пять минут следов на руке не видно, сама девушка глубоко дышит, немного бледная, на губах расслабленная улыбка.

– Спасибо. – Улыбается, глядя на меня. – Я знала о подобном в теории, но испытать пришлось впервые. Это стоило тех мучений.

Улыбаюсь мысли, что эта Инга просто уникальна – другая бы уже свихнулась от одной мысли, что она – пища, едва отошла бы от неудержимого желания.

– Понравилось? Мне пришлось сильно постараться, чтобы остановиться. Очень уж ты вкусная.

– Надо же, – смеётся, – таких комплиментов мне ещё не говорили. А мог не остановиться?

– Не мог остановиться, так будет точнее. – Прикасаюсь к её лицу и чувствую, как она трётся щекой об мою ладонь.

– Не подсаживайся на это. Ещё раз говорю, с тобой остановиться очень тяжело. – Мне приятна эта её непосредственность, а потому немного жалею милашку.

– Если бы ты не остановился, убил бы меня? – Вопрос звучит диссонансом с её поведением, она слегка поворачивает голову и гладит своими губами кончики моих пальцев, а взгляд не отрывается от моего лица.

– Да, скорее всего. – Убираю руку, потому как снова начинаю испытывать голод. – Альтернатива тоже подходит не всем.

– Обращение? – Умные серые глазки смотрят ни разу не испуганно.

Любопытство – это ничего не сказать.

В её глазах просыпается настоящий охотничий азарт, по-другому это не описать. Но чувство странности происходящего меня буквально съедает. Что-то я не понимаю?

– Ты для этого меня и искала? – Делаю удивлённый вид. – А не боялась, что я тебя мог прикончить прямо там, где обнаружил? Одиннадцать минут нужно, чтобы выпить человека досуха. И ты сама сделала так, что не смогла бы сказать о своём желании стать одной из нас.

– Я не хочу становиться вампиром. – Вот тут я ей верю, точнее, её пульсу. – Я пришла заключить сделку.

Вот теперь я удивлён по-настоящему.

– Я хочу обменяться информацией. – Она кивает на папочку, прихваченную мной.

– И что взамен? – Улыбаюсь, специально немного выдвинув клыки. – Интервью с вампиром? Или личные впечатления пищи?

– Я бы не отказалась от интервью. – Она смеётся. – Да и личные впечатления неплохи – по ощущениям это круче любого секса. Но мне всего лишь нужно имя.

– Имя вампира? – Скептически перевожу взгляд с папочки на её лицо и обратно.

– Да. – Смотрит выжидательно, по глазам вижу, что она в курсе, что просит многого – разглашение информации о ком-либо из нашего народа является серьёзным преступлением.

И к слову, не мешает выяснить, кто тот парень, который наплёл этой умопомрачительной вкусняшке обо мне. Так и быть, в благодарность за такой подгон я убью его быстро.

– Не вижу особой ценности в папочке, чтобы рисковать своей драгоценной шкурой. – Иронично улыбаюсь ей в лицо. – Без тебя я получил бы эту же информацию парой часов позже.

– Без моих пометок и комментариев. – Подаёт листок с таблицей, где многие строки подчёркнуты цветными маркерами. – А кроме того, тебе ведь понравилось… блюдо? Не интересно, чем особенная моя кровь?

Ловлю себя на мысли о полной абсурдности происходящего. Девчонка ведёт себя так, как будто это она меня может прикончить в любой момент, она играет со мной.

– Яд? – Хмыкаю. – Или наркотик?

– Рецепт. – Улыбается. – Способ сделать любую кровь такой.

Чувствую мысленный призыв.

– Посиди, пожалуйста, я ненадолго отлучусь. Если хочешь кофе или что-то ещё, скажи андроиду. По идее, у тебя сейчас должен разыграться неплохой аппетит. – Она кивает с улыбкой.

Апартаменты Риты через один коридор от меня. Подруга сидит в кресле спиной к двери, изображает усердную работу за компьютером. Подхожу, целую изящную шею, прикладываюсь клыками, чтобы лишь слегка брызнула кровь.

– М-м-м. – Постанывает. – И всё? Ты, похоже, уже не голоден. Надеюсь, осушить эту журналистку ты не успел?

– Нет, конечно. Она ещё и неплохой собеседник. – Целую в макушку. – У меня для тебя очень плохая новость.

– Ну и?.. – Она разворачивается ко мне с любопытной улыбающейся мордашкой.

– Тебя подвинули с пьедестала моего любимого блюда.

– Вау… Ты хочешь меня задеть или на самом деле что-то из ряда вон выходящее? – Рита закусывает нижнюю губу, не прекращая хитро улыбаться. – Я не удержалась и прогнала её по нашим базам.

– Охотница? – Пресекаю её игру на старте.

– Ты загнул. – Рита, как всегда, понимает без слов, но пытается сохранить интригу. – Но по-своему весьма интересная девочка.

– Ты расскажешь или мне нужно это как-то заслужить? – Снова прижимаюсь губами к её шее.

– На первый взгляд ничего особенного. Детдом после смерти матери, учёба, работа. – Зелёные зрачки снова превращаются в чёрные точки, она ожидает моей реакции.

Знаю по опыту, лучшей реакцией сейчас будет отсутствие оной…

– Мать двадцать лет назад была осушена. – Рита не выдерживает, а потому немного злится.

– Я в тебе не сомневался, моя сладкая. – Посылаю воздушный поцелуй, что между нами двумя давно однозначно трактуется, как дружеская насмешка.

– Стой. – Оборачиваюсь от двери и иду к ней за протянутым листком, читаю по пути к выходу.

Оборачиваюсь, чтобы увидеть её насмешливый взгляд и вытянутые губки над ладонью – воздушный поцелуй.

4. (516 г.)

Голубое небо в одно мгновенье скрывается за чем-то расплывчатым. От резкой смены картинки непроизвольно закрываю глаза. Снова открываю их медленно, осторожно, а потому вижу всё намного лучше. Надо мной склонилась стоящая на коленях или присевшая девушка, рядом с ней стоит другая, которую я скорее угадываю, чем вижу. Резкости моего зрения едва хватает рассмотреть лицо и руки ближней. Она стягивает с моей головы шлём из толстой кожи.

– Изрублен весь… – Говорит не мне, а спутнице. – Живой доселе неведомой силой держится.

– Он не один здесь не из степняков. Дюжина ещё таких, как он, только все мёртвые – Та зыркает по сторонам. – Десять рук покрошили, коней с десяток вместе с седоками порублено. Что за сила такая? Эта сила, верно, и держит…

– Только не осталось в нём её больше. – Девица обтирает мой лоб прохладной ладонью. – Пригожий… Не жилец он, Змейка.

– Судьба значит, у него такая. – Та, которую спутница назвала Змейкой, опустилась рядом. – Не из наших. И дядьки нету рядом, чтоб подмог чем.

Отвлекаюсь от боли, сосредоточившись на их лицах. Та которая ближе, похожа на северянку, светлая волосами и лицом, с большими серыми глазами. Вторая скорее на скифку похожа, смуглая слегка и остролицая, черноволосая, чем-то схожа со степняками даже.

– Дядька не поможет…

– Любава! – Смуглянка дёргает её за плечо. – Не смей думать даже. Помни, что дядька говорил.

– Помрёт ведь… – Она смотрит на Змейку, затем переводит взгляд на меня.

– Не смей, сестра. – Та умоляет её. – Ведь мы даже уйти не можем сей же час. Себя раскроешь и нас всех погубишь. Избавь от мук и всё.

Светловолосая склоняется надо мной, чувствую нежные прикосновения к шее, чуть заметное царапание. Вся боль незаметно и быстро уходит. Я не могу шевельнуться, лишь, скосив глазами, могу видеть её светлые волосы. Чувствую мягкую ладонь на своей щеке.

– Любава, всадники! – В голосе Змейки явная паника. – Сюда скачут.

Вместо боли чувствую лишь приятную пустоту. Не чувствую тела, лишь купаюсь в ощущении нежности и счастья. Вижу снова лицо Любавы – бездонные глаза и улыбка, которой не забыть никогда. Моих губ касается что-то горячее, это попадает в рот и горло, я теряю остатки сознания в ярком омуте неизвестных эмоций, которые сменяет кромешная тьма.

Я по-прежнему не чувствую ни тела, ни глаз. Мой слух выхватывает далёкие голоса.

– Подмога это была, что князь обещал…, – Голос немолодой, но сильный. – помогли, сердешные. Дошли бы, глядишь, разом и управились.

– Он деревню спас и вас всех. – Голос Любавы тихий и печальный. – Я лишь сил ему дала малость, чтоб поправился. Ни во что не превратится он.

– Брешет упырица! Поднимется упырём или вурдалаком. – Въедливый скрипучий мужской голос звучит откуда-то сверху. – Добить его, меч в сердце, не то изведёт всех за неё.

– Я же зла никому не сделала. – Голос её всё более тихий и молящий. – За что? Защити.

Последние слова прозвучали совсем шепотом, словно шелест травы. Таким же тихим был и ответ – молодой мужской голос шептал, выплёскивая боль и горечь.

– Защитил бы или на костёр следом за тобой пошёл бы ещё вчера, пока не отвергла прилюдно. – Слышен глубокий вздох, как стон раненого. – А теперь…

– Посадник. – Скрипучий снова прогремел, как с неба. – Отойди, околдовать может.

– Забыл, что ли? Он ею давно околдован. – Сильный грубый голос прозвучал ближе. – Уйди от греха, Ратмир, не заставляй на тебя меч поднимать.

Понимаю, что творится недоброе, но я весь – лишь слух, ни тела, ни стука сердца не чувствую. И уши не закрыть, чтобы не слышать рвущий душу разговор.

Для меня всё заканчивается тихим скрипом меча.

– Не посмеешь ты умереть. – С трудом в тихом вое узнаю голос Змейки. – Она себя обрекла, чтобы ты жил.

– Где она? – Хриплю.

Встать не могу, но теперь себя чувствую. Всё чувствую, каждую жилу и мышцу, каждую царапину. И как кровь кипит по венам, тоже чувствую. Но сил даже приподняться не хватает.

– На! – Снова чувствую обжигающую влагу на губах и в горле.

Вкус странный, теперь понимаю, что пью – кровь. Кажется, с каждым глотком меня распирает сила. Когда этот поток заканчивается, сажусь и жду, пока прояснится в голове, туман рассеется. Змейка смотрит на меня впадинами тёмных выплаканных глаз.

– Где она? – Повторяю вопрос всё так же хрипло.

– Нет её. – Едва слышно, а может и вовсе одними губами шепчет. – Сожгли Любаву. И дядьку убили, когда он увещевать их пытался.

Поднимаюсь на ноги, падаю, поднимаюсь снова, ухватившись за меч, что лежал прямо под моим телом, опираюсь на него, как на посох. С другой стороны меня подхватывает Змейка.

– Где? – Она непонимающе смотрит. – К ней отведи.

Бредём недолго молча, задумываюсь о происшедшем. Осознаю, что до её голоса, нежного, мягкого, жизни своей не помню вообще. С него теперь начинается моя память и душа волком воет, что не услышу его больше никогда.

Кострище развеянное шириной в два роста человеческих, лишь пыль и пепел, ни дымка, ни тепла.

– Я долго в мороке был? – Падаю на колени, опираясь на меч.

– Ночь, день и ещё ночь. – Голос её неживой, словно ветер шумит.

– А эти где? – Скриплю зубами от бессилия что-то изменить.

– Деревня в двух верстах за холмом. Мстить пойдёшь?

– Долг воздам. Ей…

– Не думаю, – Змейка тихо всхлипывает, – что она хотела бы. Дядька нас учил, что сила доброй быть должна. Только где теперь они… с добротой этой…