Объективная реальность. Детектив

© Ортензия, 2018

ISBN 978-5-4490-8110-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Готовность к физической работе

Алтайский край полон легенд и мифов. Они существуют испокон веков, то ли опустились на дно озёр и рек или притаились в холодных пещерах. Поднялись высоко в горы или спрятались в непролазных чащах. Издавна, люди ищут им подтверждения и далеко не всегда это авантюристы, охотники за сенсацией. Следуя учениям Рериха, десятки исследователей избороздили Алтай вдоль и поперёк, пытаясь найти мистическую страну Шамбалу. Тысячи людей приезжают, чтобы отыскать порталы времени, попав в которые можно совершить удивительное странствие в прошлое, или побывать в будущем. Многие считают их вымышленными и неправдоподобными, до того момента, пока сами не оказываются втянутыми в невероятную историю. Историю, о которой до конца жизни никому не рассказывают, изредка, с сомнением в душе, вспоминая своё фантастическое путешествие.

* * * * *

«ООО Охотничий клуб «Сибирь» Алтайский край, деревня Нижняя Вышенга, приглашает на работу, вакансии: охотовед и 2 егеря.

Основные требования:

1. Готовность к физической работе и ненормированному рабочему дню;

2. Коммуникабельность;

3. Ответственность;

4. Желательно наличие водительского удостоверения.

Заинтересовавшимся обращаться по вышеуказанным телефонам».

С этого объявления, обнаруженного в контактной группе, в конце мая, всё и началось. Не то, чтобы я искала работу, нет. Хотелось сменить обстановку, да и Крым, к тому времени, со всей его нестабильностью, мне порядком осточертел. Вместе с людьми, занимающих какие-либо посты, в администрации, особенно в ЖКХ и чувствовавшие себя эдакими божками, трактующие законы как всем известное дышло. Начисто лишённых моральных и этических ценностей.

И потому, имея не малый опыт в подобной работе, уже на следующий день, не обременяя себя чемоданами, я оказалась в аэропорту «Толмачёво», поменяв 35 градусную жару Симферополя, на дождливую, с резкими порывами ветра, холодную погоду Новосибирска. Смотрелась я на фоне местного населения редкостней белой вороны.

Короткие шорты, с завышенной талией подчёркивали мою фигурку и бёдра, визуально удлиняя и без того длинные ноги. А заодно скрывая появившийся после зимней спячки животик. Короткий, облегающий топик на узких бретельках вполне оригинально дополнял наряд, а его сердцевидная линия декольте делала меня вполне аппетитно-сексуальной. И небольшая сумочка под цвет тимберлендов. В таком наряде хорошо идти по набережной Ялты, а не бежать от автобуса, под холодным, проливным дождём в северных широтах к аэровокзалу. А потом стоять промокшей насквозь в зале прилёта в ожидании багажа.

В спортивный костюм я вкарабкалась, едва стащив рюкзак с ленты на пол, вытерла махровым полотенцем волосы и, почувствовав, как ко мне возвращается настроение, двинулась в зал ожидания, сразу увидев высокую табличку на которой красовались две огромные буквы. Учитывая поздний прилёт самолёта, аж в 22.00, я ещё из Крыма заказала трансфер из «Толмачёво» до отеля, чтобы не блуждать по ночному городу в поисках приключений. Встречавшего меня молодого человека, я разглядела, только оказавшись рядом, почти вплотную и скинув рюкзак на пол, весело представилась.

– Привет, меня зовут Инга. Я добралась.

Это был алтаец, или кто-то из разнообразного множества местного населения. Такой, европеоидно-монголоидный облик. Глаза голубые, широко открытые, хоть и вытянутые в разрезе, лицо, не круглое как у монголов, а удлинённое. Волосы тёмно-русые. И разговаривал с едва уловимым акцентом.

– Вы из Симферополя? В гостиничный комплекс «ДК»?

– Я, это я, а звать то как?

– Темир.

– Хорошо Темир, доставь меня и мой рюкзак в ваши пенаты, у меня сегодня был тяжкий день и есть хочу, – я взяла у него из рук табличку, кивнув на рюкзак, и зашагала к выходу.

* * * * *

В Нижнюю Вышенгу попала только в понедельник к обеду. Передвигаться по Алтаю общественным транспортом очень неудобно. То ли потому что процесс движения создавался в неизвестной системе координат, то ли установленные нормативы изначально применялись к отдалённой деревне в зимний период времени, а потом, чтобы не заморачиваться сильно из-за остальных населённых пунктов, сделали ксерокопии расписания, изменяя лишь название города или села. Из-за этого провела одну ночь в Горно-Алтайске, другую в Верхнем Бийске. И как выяснилось, тут его так никто не называет – Верхний Бийск. Просто Верх Бийск. Съели полслова.

После нескольких бесплодных попыток дозвониться до конторы, точное направление получила от бабушки стоящей около магазина, и готовой с удовольствием поделиться сведениями обо всех и о каждом в частности. Поблагодарив, и с трудом избавившись от потока ценной информации рвущейся через край, уже через десять минут нашла небольшое одноэтажное здание без вывески и прочего ориентира.

Директор хозяйства, Варенцов Андрей Валентинович долго разглядывал меня, как какую-то диковинку. Просматривал мельком документы, именно просматривал, может на секунду дольше задержался на охотничьем билете и пожал плечами.

– Готовность к физической работе и ненормированному рабочему дню, – процитировал он слова из своего объявления, – понимаете, физической работе, – голос у него низкий, но не грубый. Скорее приятный. Возраст определить не могу, может тридцать пять, а может и пятьдесят. Чёрные волосы, местами тронутые сединой, слегка вьются. Лицо, минимум сутки не видавшее бритвы обветренное, не кабинетный червь, это уж точно. В больших карих глазах улавливается растерянность. Явно, от меня толку никакого не ждёт.

– Ну и что вас не устраивает? – я развожу руками, – я ведь не пришла устраиваться на стройку и мне целыми днями не придётся кидать лопатой бетон?

– Да нет, люди мне нужны, и документы ваши меня вполне устраивают, но и вы поймите меня правильно, на месте охотоведа, я бы хотел видеть кого-нибудь мужского пола. У нас ведь тут что? Охотугодья. И значит, охотников тьма тьмущая, из тех, кто внял закону и встал на учёт. А ещё больше тех, кто это всё игнорирует. То бишь браконьеры. А охотовед это кто, по сути? Это для них полиция. И основная наша задача это борьба с ними, с нарушителями. Не птичек считать и колечки на лапки им вешать в заповеднике, где любой человек с ружьём и есть браконьер. Нет. Здесь каждый встретившийся – уже с оружием, в каждом дворе карабин. И большей частью народ всё более законопослушный. Но смотреть они все должны на охотоведов и егерей как на власть, а не как на, – подбирая слова, он украдкой бросил на меня скептический взгляд, – а не как на заблудившуюся в лесу топ модель, только что сошедшую с подиума.

– Вы мне льстите, – я улыбнулась, – а может с испытательным сроком, пока задействуете, а там видно будет?

– А что с тобой делать, – проявив благосклонность, он перешёл на «ты». Пойдём, расквартирую, потому, как утром в столицу уеду и вернусь поздно. Отдохнёшь завтра, осмотришься, а послезавтра и начнём, – он поднялся на ноги, и я с удовольствием отметила, что он как минимум на голову выше меня. Не люблю разговаривать с мужчиной, глядя на него свысока. И бросив случайный взгляд, увидела в углу вывеску. Всё-таки не бесхозное здание.

– Стрелять приходилось?

– Приходилось, Андрей Валентинович, и права имею и в седле неплохо держусь.

– Ух, какая, – он ещё раз осмотрел меня, – была бы ты парнем, цены бы тебе не было.

* * * * *

Я пташка ранняя, встаю с первыми петухами, а потому уже в шесть утра надкусываю бутерброд, запивая горячим чаем. После плотного завтрака, захватив с собой всё необходимое, а также прожиточный минимум, смело двигаюсь по незнакомой местности. Для меня чужим лес не бывает, иду по нему легко и непринуждённо, руководствуясь интуицией, иногда подглядываю в компас, хотя ещё ни разу не приводилось спутать стороны горизонта во время движения. Местоположение и путь отмечаются где-то внутри меня как пунктирная линия на карте. Любая мелочь откладывается ориентиром, места остаются в памяти 3D картинками. Пень старого кедра полностью заросший мхом, просека, рельеф, яма. Собственно проще, чем ехать по незнакомому городу с навигатором. На одном из деревьев навязано много разноцветных ленточек, о чём они символизируют, ещё не знаю, нужно будет расспросить или погуглить. Но думаю, что помыслы сплошь добрые или что-то связанное с местными духами. Есть тут ещё такое. Долго тянется сосновый бор, внезапно обрываясь широкой поляной, устланной разноцветными цветами. А за поляной высокие кедры, перемешанные с пихтой. Делаю в блокноте только мне понятные заметки. Хвоя пихты мягкая, шишки как свечки на новогодней ёлке стоят. В отличие от соснового бора начинается бурелом, то тут, то там мелькают осины, и вдруг резко попадаю в берёзовую рощу, заросшую обильным кустарником. Такие места предпочитаю обходить, заботясь исключительно о целостности одежды. Отмечаю в блокноте участок мертвецов. Крупные деревья видимо давно упавшие и с уже разлагающейся древесиной. Сверяюсь с компасом и обхожу левее. Время в лесу бежит быстро, оглянуться не успеешь, как вечер наступит. Если поход одного дня, лучше всегда следить за этим. Посреди поляны лежит сосна, сломавшись почти у основания. Вот здесь и решаю сделать привал. Выбираю место посуше и случайно подняв голову удивлённо всматриваюсь. Не далее как в полукилометре явно виднеется избушка.

Добротно сколоченная из толстых брёвен, маленькое окошко, даже я вряд ли смогу пролезть. На дверях толстые петли, большой металлический засов, но без замка, кругом торчат заострённые гвозди. Из мебели, широкая деревянная кровать, стол и два стула. Под низким потолком полка с металлическими банками. Три пустые, а в двух нахожу соль и около килограмма гречки. Два коробка спичек, алюминиевая кружка, на полу около кровати небольшой чугунный казан и ложка. Ну, что ж, путнику, заблудившемуся в лесу тут словно оазис.

Отметив на импровизированной карте избушку и время её нахождения, подкрепляюсь бутербродами и, запив их, ещё горячим чаем из термоса продолжаю путь.

Снова сверившись с компасом, шагаю, среди могучих деревьев с тёмно-зелёной кроной, с длинной колючей хвоей. Останавливаюсь перед берёзовой рощей, и чтобы не продираться сквозь кустарник, беру правее. Метров через сто, словно выпрыгиваю на край высокого обрыва. Аж дух захватывает от красоты. Взираю на всё словно с высоты птичьего полёта. Внизу, прямо у скалы почти правильной формы, небольшое круглое озерцо бирюзового цвета. «Вот откуда нужно прыгать с тарзанки», – закрадывается сумасшедшая мысль и я, убедившись в полном отсутствии прохода, возвращаюсь. Впереди, залитая солнечным светом поляна и от неожиданности, как вкопанная замираю. Прямо передо мной лежит сломанная, почти у основания сосна. Подхожу ближе, с каждой секундой теряясь в догадках. Оборачиваюсь и отчётливо вижу среди деревьев, метрах в пятистах от себя, лесную избушку. На земле едва различимая тропа, которой не было два часа назад. Ветки на уровне груди, значит тропа звериная, никуда не приведёт. Приближаясь к избушке, по всплывающим картинкам и дополнительным ориентирам закравшееся сомнение приходит в полную уверенность.

«О чём я могла задуматься, чтобы не увидеть тропу? Чтобы сделать такой невероятный круг».

Минут пятнадцать стою перед домиком, сверяясь с нарисованным в блокноте маршрутом.

«Где, каким невероятным образом я могла заблудиться?»!

Сняв засов, заглядываю внутрь. Банка с солью, другая с гречкой, остальные пустые. Деревянная кровать, стол, два стула. И даже круглый след от крышки термоса на столе. Внимательно осматриваюсь на улице, чтобы не попасть снова в ловушку леса и, застываю, прислушиваясь. Явственно слышен рокот мотора, который по мере приближения становится громче. Где-то справа, за холмом. Там где берёзовая роща с непролазно заросшим кустарником. Пока раздумываю над нереальной совокупностью казуально независимых одновременных событий, звук исчезает, где-то совсем рядом. Скорее всего, браконьеры, о которых много говорил Андрей Валентинович. Прикинув приблизительное направление, и стараясь производить шума как можно меньше, взбираюсь на холм. Хлопок раздаётся почти рядом, и, оглянувшись, прячусь за толстый ствол. Машину за густым кустарником практически не видать, только часть багажника, и мужчину, рослого, крепко сбитого, с ношей на плече. В свободной руке держит наперевес длинную палку.

Распластавшись на земле, снимаю с себя рюкзак, вдруг разом догадавшись о том, что происходит. Через минуту услышав характерный звук, высовываюсь, пытаясь разглядеть незнакомца в густой листве. Убедившись в тщетности попытки, и чтобы не попасть в поле зрения, вдруг он не один, прячусь за деревом. Минут тридцать проходит в томительном ожидании, просто лежу на земле, вслушиваясь в посторонние звуки. Хлопок и машина трогается с места, мгновение мелькает среди деревьев и исчезает в низине. Подхватив рюкзак, сбегаю с холма и сразу нахожу нужное место, хотя незнакомец и пытался его слегка замаскировать.

Хлопок был один, багажник не открывался, просто сел и уехал, закрыв дверцу в машине. Как гончая, накручиваю круги, вокруг места, радостно воскликнув. Вот она, лопата! И кидаюсь к рыхлой земле. Уже через минуту натыкаюсь на что-то плотное. Ковёр! Приподнимаю край и, хотя точно знаю, какая меня ждёт находка, от неожиданности шарахаюсь в сторону, упав на спину. Схватившись двумя руками, оттягиваю край, благо не утруждал себя неизвестный глубокой ямой. Прикладываю ладонь к передней боковой части шеи.

Вот чёрт! Она ещё жива. Подхватив за подмышки, пытаюсь вытащить девушку из ямы. И вроде не толстая, нет, конечно, скорее худышка, но такая тяжёлая.

На мгновение вспоминаю слова Варенцова: «Готовность к физической работе».

Надеюсь, он не это имел в виду.

От напряжения резкой болью отдаёт внизу живота, и рассыпаются перед глазами блёстки разноцветные, белые, синие, фиолетовые. Сделав шаг в темноту, проваливаюсь в пропасть и лечу, долго лечу, как будто с утёса, как птица. Открыв глаза, обнаруживаю себя на дне ямы. Туфли незнакомки в нескольких сантиметрах от моего лица и ковёр, столетней давности, бледно-красного цвета с жёлтыми пятнами цветов, полностью заслоняют обзор.

И боль, от падения, по всему телу.

Только выбравшись на поверхность, обращаю внимание, что руки и ноги у девушки связаны. Достав из кармашка рюкзака нож, обрезаю верёвку. И понимаю, всем нутром понимаю, одной не справиться. Нащупав в кармане мобильный телефон, кручусь на месте, задирая руку вверх. Ни одной антенны.

«Да, что ж ты будешь делать».

Я падаю на колени, чувствуя, как по щекам катятся слёзы, от бессилия, от злобы на саму себя.

«И ведь прав был Варенцов, моими руками только птичек кольцевать. Не готова я к подобной физической работе, со своим весом в 56кг».

Ощупав голову пострадавшей и, обнаружив ссадину, и слипшиеся в крови волосы достаю бутылку с водой. Рана неглубокая. Промыв, обрабатываю йодом и крепко забинтовываю. Это не смертельно.