Дань для палача

Глава 7 Влада

Очень хочется пить.

Мне снится, как я большими глотками пью воду, черпая ее ладонями из родника. Она такая вкусная и холодная, льется из рук на подбородок, одежду.

– Эй, как там тебя? Очнись! Не хватало еще в больницу тебя везти.

Веки налиты свинцом, с трудом удается их разлепить. Открываю глаза, но вижу лишь серую пелену. Пытаюсь отвернуться, но кто-то настойчиво льет воду, брызгая в лицо.

– Очнись, истеричка. Эй! Просыпайся!

Голос мужской, низкий, он вызывает не совсем хорошие эмоции. Приподнимаюсь, опираясь что-то твердое, сажусь, держусь за шею. Именно в ней была острая боль, которая прошлась по всему телу, разрядом тока, и я отключилась.

Этот мужчина – виновник моего состояния.

Автомобиль, резкий выпад руки, болевой шок и мой обморок.

А еще он похитил меня – утром, на глазах сестры и ее мужа, охраны, и никто не помешал ему. Ни одна живая душа ничего не предприняла, и меня просто увезли неизвестно куда.

Пелена перед глазами рассеивается, контуры становятся четче. Полумрак, лицо мужчины, хмурые брови, шрам на левом виске, яркие глаза.

Мне становится трудно дышать, держусь за шею, начинаю пятиться назад по полу. Хочу кричать, но не получается, просто открываю рот в немом ужасе.

Мне кажется, я только сейчас осознала весь кошмар ситуации, в которую попала. Но все еще есть надежда, что Вячеслав и Марина спасут меня, просто так нельзя похитить человека и удерживать его, это статья Уголовного кодекса.

– Все правильно думаешь, но тебя никто не будет спасать.

Мне в грудь кидают бутылку с водой, мужчина встает, проходится по комнате. Я даже не могу разглядеть, где я и что это за помещение.

Сижу на полу, на мне лосины для бега, любимые кроссовки, майка, ветровка, на поясе сумка, в которой лежал телефон и наушники. Волосы растрепанные, убираю их с лица, но когда взгляд останавливается на правой ноге, мне хочется кричать.

Моя лодыжка закована в наручник, а другая его часть пристегнута к цепи, которая тянется к батарее в углу комнаты.

– Что это такое? Как… как… за что? Что… что вы делаете?

У меня на самом деле нет слов, в голове все перепутано, а в сознании не укладывается все сейчас происходящее. Дергаю ногой, но причиняю этим только боль.

– Что тебе не нравится? Я ведь не убил тебя, как ты боялась. Жизнь – это самый ценный дар.

– Как вы можете? Что я вам такого сделала? За что? Кто вы такой?

Меня накрывает самая настоящая истерика, дышать становится трудно, глотаю воздух, но он практически не попадает в легкие.

Я пленница, как в каком-то жутком хорроре, где девушку запирают в подвале или комнате без окон, в которой больной маньяк держит и насилует ее в течение нескольких лет, при этом кормит из ложки, а потом принимает роды.

Господи, дай мне умереть прямо сейчас.

Господи, пожалуйста.

Звонкая пощечина, откидываю голову назад, но перестаю плакать, не дышу, смотрю перед собой. Мужчина сидит на корточках, сдавливает щеки, заставляя открыть рот, вливает в меня воду, захлебываюсь ею, но глотаю.

– Успокоилась?

– Не-е-е-ет.

– Я могу успокоить по-другому, так, чтоб уж сразу.

– Нет… не надо.

– Тогда сиди смирно и слушай внимательно. Теперь это твой дом.

– Как – дом? – ничего не понимаю, верчу головой, взгляд цепляется за кровать, тумбочку, встроенный шкаф, темный прямоугольник окна.

– Дом, в котором ты будешь жить, пока я этого хочу.

– Но… но… меня будут искать… Марина…

– Забудь про Марину и не произноси имя этой лживой твари в моем доме. Никогда, сука! Ты поняла меня? Никогда!

Он так громко кричит, что закладывает уши, зажимаю их ладонями, ударяет кулаком в пол, опускаю глаза и вижу на руке мужчины змею. Дергаюсь назад, подползая к кровати, с детства боюсь змей.

Но это не живая змея, а татуировка. На кисти ее открытая пасть с острыми зубами, а тело обвивает руку до плеча. На нем темная футболка, джинсы, а в глазах отражение моего ужаса.

– Хорошо… ни-и-ко-о-о-о-гда-а-а-а… хор-р-р-о-о-ошо-о, – заикаюсь, киваю в знак того, что никогда не произнесу имя своей сестры.

– Сидишь тихо и не дергаешься, там туалет, – он указывает в сторону, но я смотрю лишь на него, прижимая ладонь к щеке, по которой он залепил пощечину. – Окно без ручки, не смей кричать или звать на помощь, тебя никто не услышит. Но если ты начнешь выкидывать фокусы – отведу в подвал. Поняла меня?

– Я…

– Если мы не договоримся сейчас, я найду старый матрас, и ты будешь сидеть в темноте сутками и срать в ведро.

– Нет…нет…я буду…буду тихо.

Смотрит еще несколько долгих секунд у него невероятного цвета глаза, я даже вижу несколько крапинок на радужке.

Встает, уходит, не закрывая дверь. Нахожусь в ступоре, прижимаю бутылку с водой к груди, совсем не зная, что делать и как быть. Надо успокоиться, подумать, а потом поговорить с ним как с человеком.

Нет, он не человек. Люди так не поступают.

Опять накрывает отчаянье, слезы сами текут по щекам, поджимаю под себя ноги, цепь и наручники звенят. Тяну за нее, дергаю, но все бесполезно. Прислушиваюсь, откуда-то доносятся удары.

Даже не знаю который сейчас час, так обидно, что он отобрал телефон и разбил его. Пью воду, вытираю слезы. Надо собраться, а не сидеть безвольной жертвой, если не прикончил и не изнасиловал сразу, то, может, этого и не будет?

Наивная.

Медленно поднимаюсь, в комнате стало совсем темно, свет идет лишь через открытую дверь, там комната или коридор. Иду туда, наручник больно натирает ногу, цепь скребет по полу, она достаточна длинная.

Но вместо комнаты я попадаю в просторную ванную комнату. Душевая за матовым стеклом, темный кафель, унитаз, две раковины, общая столешница, зеркало с подсветкой, шкаф.

Везде пусто, только зубная щетка, паста и кусок мыла. Хочу открыть другую дверь, но цепь останавливает меня, даже не могу дотянуться рукой до ручки. За ней, наверное, еще одна спальня, обычно так делают в больших домах – смежную с хозяйской спальней детскую комнату.

Смотрю на себя в зеркало, волосы растрепанные, губы искусаны в кровь, глаза опухли от слез, щека красная. Долго умываюсь холодной водой, не могу думать о том, что может быть дальше.

Марина, наверное, места себе не находит, и Вячеслав тоже. Снова удары, вздрагиваю, лицо и руки вытереть нечем. Ухожу в отведенную мне комнату, щелкаю выключателем, щурю глаза от яркого света.

Ведь должно что-то быть, что поможет мне выбраться или защитить себя. Шарю по шкафу, но в нем только новое постельное белье в упаковке, подушка, одеяло и пустые полки. Заглядываю под матрас, там ничего.

У батареи долго дергаю цепь, пытаясь освободиться, но бесполезно. Но окно не заколочено, а просто вырвана ручка. Выключаю свет, но ничего не могу разглядеть, только деревья.

Можно разбить окно тумбочкой, но не уверена, что у меня это получится. Сейчас уже ночь, этот зверь может прийти снова, только будет еще более злым и свирепым.

Забилась в угол, кусая пальцы, чтоб снова не разреветься. Долго пью воду из бутылки, живот урчит, с того вечера ничего не ела. Надо быть сильной, надо давать сопротивление. Но как быть, если я совсем не сильная?

Как быть, что я не привыкла к такому. Мы с мамой жили тихо и мирно, а грубое отношение я видела только у соседей, когда тетю Клаву регулярно колотил ее муж Толик и она ходила с синяками.

Но, то совсем другая история, а моя, словно страшная нереальная сказка и чем дальше, тем страшнее.

Глава 8 Влада

Я бежала так быстро, что легкие горели огнем. Вокруг была кромешная темнота и тишина, что было слышно лишь мое дыхание и хруст веток под ногами. Я постоянно оборачивалась, пробираясь сквозь лесную чащу, ветки царапали лицо и руки. Спотыкалась, падала, снова поднималась и бежала, сама не зная куда.

Лишь бы дальше от этого места и дома.

От этого человека.

Просыпаюсь как от удара. Вытираю мокрые от слез щеки. Сон, это всего лишь сон. Дверь в ванную так и открыта, там горит тусклый свет, а еще я слышу, как льется вода.

Медленно встаю, иду в ту строну, цепь волочится по полу. Дверь в соседнюю комнату приоткрыта, но там темно, я так и не смогла дотянуться до нее. В душевой кабине человек, за запотевшим стеклом мужской силуэт.

На полу рядом одежда: джинсы, белье, футболка. Мысль приходит моментально как можно тише, взяв в руку цепь, крадусь к вещам в надежде, что в карманах есть хоть что-то: зажигалка, нож, а если повезет – ключ от наручников.

Сердце рвется из груди частыми ударами, во всем теле невероятное напряжение. Нужно сделать всего несколько шагов, это займет пару секунд, но кажется, что проходит целая вечность.

Я постоянно замираю, смотрю на душевую, вот мужчина застыл на месте, вот за матовым стеклом склонилась его фигура. Я приседаю на корточки, дрожащими пальцами ощупываю одежду, до боли кусаю губы, потому что в карманах ничего нет.

– Ты что-то потеряла или хочешь присоединиться ко мне?

Вот сейчас я забываю вдохнуть, поднимаю голову, он стоит в проеме душевой, высокий, поджарый, четкий рельеф мышц, татуировка змеи опутывает всю правую руку. На теле есть еще рисунки, но я стараюсь не рассматривать их.

Широкая грудь, дорожка темных волос уходит в пах. Не хочу смотреть вниз, но так получается, что все-таки останавливаю взгляд на его члене. Он немного возбужден, толстый ствол покачивается, крупные яйца, с них стекает вода.

Мои щеки горят огнем, я никогда раньше не видела голого мужчину вот так, живьем. Стыдно признаться, но в свои девятнадцать лет я еще девственница и даже толком ни с кем не целовалась.

– Так что ты хочешь найти в моих вещах?

Он выходит, все так же продолжая смотреть на меня, отчего внутри все скручивается тугим узлом страха. Пячусь назад, но не успеваю убежать, как чувствую его сильные пальцы на своей шее.

– Я… нет… ничего… не надо…

– Ничего? Тебя учили шарить по чужим вещам и воровать?

– Нет… нет.

– Что нет? Этому тебя учила сестра?

– Нет.

– Ты такая же продажная лживая тварь, как и она?

– Нет, отпустите меня, пожалуйста, я ведь ничего вам не сделала, пожалуйста.

Снова накрывает истерика, слезы текут уже сами собой от постоянного напряжения и страха. Я совсем не вижу его лица, только чувствую обжигающее дыхание, цепкую хватку стальных пальцев, а еще жар обнаженного тела.

Несколько долгих секунд молчания, мужчина отпускает меня, держусь за шею, сглатываю.

– Иди к себе и не высовывайся. Не заставляй делать тебе больно. Или тебе нравится боль?

– Но…

– Ты поняла меня? Ты теперь моя, дань, которую я забрал и буду делать с ней все, что захочу. Сейчас я хочу, чтоб ты пошла на свое место и сидела тихо и не высовывалась!

Разворачиваюсь, ухожу. Господи, как это все унизительно, как ужасно и кошмарно.

Я – что? Дань?

Я даже не человек, а вещь, которую он просто так пришел и взял, но за что?

Почему именно я?

Нечем дышать, снимаю ветровку, поясную сумочку, кроссовки, сажусь на кровать, жадно пью воду из бутылки. Разуваюсь, ложусь на постель, обнимая себя руками.

Я так хочу домой, к себе домой, не в особняк к сестре, а именно к себе, в нашу с мамой маленькую квартирку, где пахнет булочками с корицей и чаем с мятой. Где я так была счастлива, пока не пришла беда.

– Мама… мамочка… помоги мне. Помоги мне, пожалуйста.

Понимаю, что слезами я ничем не помогу себе, но ничего не могу с этим поделать. Я сейчас совсем немного пожалею себя, потому что больше некому, а потом стану сильной и выберусь из этого дома.

Не знаю, сколько проходит времени, кажется, я опять задремала, со стороны открытой ванной слышу шум, голоса. Женский, точно, там была женщина. Вскочила на ноги, цепь заскребла по полу, быстро вошла в ванную.

Так хотелось кричать о помощи, но страх взял верх, я лишь стояла и слушала, что происходит за закрытой дверью. Голосов больше не было слышно, лишь стоны, а потом крики, шлепки, скрип.

– А-а-а-а-а-а… ты меня порвешь, Саф, больно… а-а-а-а… черт! Да…да…еще…сука…какой же ты огромный…а-а-а.

– Молчи, сука. Давай сюда свой рот.

Секс, там занимались сексом.

Радовало лишь то, что там трахали не меня, а какую-то другую женщину. Не факт, что она мне поможет, все может выйти только хуже.

Стоны и глухое мычание продолжались, стало противно и горько. Голова раскалывалась от боли, посмотрела на себя в зеркало, лицо все опухло от слез, на шее отчетливые синяки от пальцев.

Собрала растрепанные волосы в хвост, умылась холодной водой, еще раз попыталась дотянуться до двери, но никак не получалось. Что я хотела там увидеть? Как это чудовище трахается? Нет, я хотела, чтоб та женщина заметила меня, дать ей хоть какой сигнал о помощи.

А она так и бросилась не помогать?

Легла на пол, так моего роста хватило, чтоб ладонью приоткрыть дверь. Та медленно и тихо начала открываться, в комнате был полумрак. Но даже так я видела, как напротив меня на широкой кровати с мятыми простынями обнаженный мужчина, держа женщину за волосы, имел ее рот, запихивая член до самых яиц, так что ее горло вздувалось от проникновений.

Я как ненормальная не могла отвести взгляд от всего, что происходило. Женщине нравилось, что с ней делают, она помогала себе руками, массировала основание члена, когда тот выходил из ее рта. По подбородку текла слюна, голая грудь колыхалась, при этом она трогала себя между ног, издавая стоны.

Вот мужчина остановился, вынул свой член, огромный, блестящий от слюны, провел по губам девушки, та улыбнулась. Но он тут же дал ей легкую пощечину, развернул, поставив раком на кровать. Быстро раскатал по члену презерватив и вошел в нее одним резким движением.

Я не могла поверить, что все еще продолжаю смотреть на акт совокупления. Это был не секс, который я всегда себе представляла, который должен происходить между мужчиной и женщиной. Он драл ее, брал, имел, как животное, как сучку, что поймал в подворотне, вгоняя свой орган как можно глубже.

Я сидеть на полу и смотрела, не в силах отвести глаз, поражаясь, как женщине нравится все это, как она кричит, стонет, насаживается сама на огромный член двигая бедрами. А я смотрела на идеальное тело мужчины, на то, как поджаты его ягодицы, как спина напряжена и виден рельеф мышц под кожей покрытой чернилами татуировок.

Но тут меня словно ударило током, потому что сейчас он смотрел прямо на меня. Трахал другую женщину и смотрел. Быстрые движения, он входит, членом, кажется, разрывая девушку на части, но смотрит мне в глаза.

Она кричит, извивается, пытаясь вырваться, но он продолжает трахать. Мне бы надо уйти, не видеть всего этого, но вот его тело замерло, несколько более глубоких толчков, челюсти плотно сжаты, взгляд совершенно дикий и затуманенный.

Он кончал, я поняла это.

Мои руки тряслись, тело горело, стало так душно и жарко, я не могла понять, что со мной происходит. Отвернулась, встала, быстро вышла из ванной, закрыв дверь в отведенной мне комнате, прислонилась к ней спиной.

Низ живота тянуло болью, грудь отяжелела, сердце беспокойно билось в груди.

Я так и не позвала на помощь.

Глава 9 Сафин

Уехал вечером, хотел встретиться с Каримом, но его не было в городе. А стриптизерша, которую я первый раз трахал в клубе, навязалась в гости, наглаживала мои колени всю дорогу, моргала ресницами, ерзала на сиденье.

Надо было свернуть на обочину и дать ей то, что она так просит. Неужели все бабы такие голодные? Но я повез ее в свой дом, а там уже в спальне понял, что за нами подглядывают.

А может, я все это сделал специально?

Третьи сутки кого-то трахаю, а удовлетворение не наступает, и голод так и не проходит. Лишь механические движения, никаких эмоций и тем более чувств. Вымученные оргазмы, легкая эйфория, получая столько же, можно просто курить шмаль или бухать.

Думал, моя пленница закричит, позовет на помощь, начнется истерика, но чем дольше я имел стриптизершу, имени которой так и не запомнил, тем больше меня заводила эта ситуация.

А она молчала. Молчала и смотрела.

Надев презерватив, вогнал член по самые яйца, схватив шлюху за волосы, драл ее, как бешеное животное, а сам смотрел в глаза своей пленнице.

Влада.

Ее зовут Влада.

Красивое имя.

Даже из полумрака видел, как приоткрылся ее ротик, как она часто дышит, и венка пульсирует на шее. Смотрел в ее раскрытые от удивления и шока глаза и уже не мог остановиться.

Не видела никогда ничего подобного? Девственница? Да ну на хуй.

На миг в сознании вспыхнули другие картинки: распущенные светлые волосы, намотанные на мой кулак, изгиб тела, упругая попка, протяжные и сладкие стоны.

Ее стоны. Ее тело и попка.

Кончал, издав грудной рык, плотно сжав челюсти, продолжая смотреть на свою пленницу. Но вот она резко скрылась, а я не мог отдышаться сейчас, с этим странным видением все было иначе.

Извращенец долбаный.

– Уходи, я вызову тебе такси. Держи деньги.

Встал, снимая презерватив, замотал его узлом, кинул в пепельницу, потом уберу. Взяв сигарету, прикурил, жадно глотая дым. Кидаю на кровать несколько купюр.

– Но, Саф, ночь, куда я? Можно останусь?

– Не хочешь на такси, ебашь пешком, до города недалеко, может, какой дальнобой подберет.

– Давай я останусь до утра, и денег не надо, я ведь не из-за них с тобой.

Делаю несколько затяжек, смотрю на девушку, та, красиво изогнув тело, лежит на измятых простынях. Но мне уже это неинтересно.

– Вызывай такси. Хотя нет, сам подброшу до заправки.

Ее нельзя оставлять здесь до утра, да и надо сигарет купить, зря вообще привез в дом.

Усадил в машину, выехали с участка.

– У тебя красивая татуировка, словно живая, – девушка тянется к моей руке, но я перехватываю, больно сжав запястье.

– Ай, больно.

– Я не люблю, когда меня трогают просто так. Тебя, как зовут?

– Сабина.

– А если серьезно?

– Светлана.

– Скажи, Света, Карим хороший владелец клуба? Что там у вас кроме девок и пойла?

– Да вполне, не обижает, – Сабина-Светлана забралась с ногами на сиденье, скинув туфли, на лице косметики не осталось, теперь было видно, что совсем молодая. – Бывает, конечно, всякое, то братья его приедут, приходится работать больше, а там трава, кокс, кальяны, ебут часами.

– Часто приезжают братья?

– Нет, раз в месяц, в первых числах.

Значит, каждый месяц Кариму привозят новый товар, о чем догадаться несложно. Гуляют, отмечают, дегустируют, сами когда-то делали так же, но это такое дно, что лучше не начинать.

– Что еще интересного?

Не знаю, для чего все это выпытываю, но чувствую, что есть много любопытных моментов, которые могут пригодиться. Девушка разговорчивая, на стриптизершу вроде все обращают внимание, но никто не воспринимает серьезно, стоит себе, жопой крутит, но все замечает и слышит.

– Менты гуляют регулярно, Карим перед ними стелется, как шлюха, готов сам очко подставить.

Интересно.

– Что за менты?

– Мерзкий такой, толстый, подпол, Мальцев, да, точно, Мальцев. Любит девочек совсем молодых, козел конченый.

А вот это еще интересней, эта Светлана-Сабина ящик Пандоры для меня приоткрыла. Хотя ну, сука, кого сейчас удивишь поставками наркотиков и любителями малолеток? А вот тут уже важен сам любитель и то, сколько звезд на его погонах.

Давно приехали, стоим у заправки.

– И часто Карим принимает Мальцева вот так, в открытую?

– Нет, что ты, там все через черный ход, конспирация, как в кино, будто никто ничего не знает. Но все молчат, себе дороже, и ты не говори, что проболталась, вечно у меня так, несу не пойми что.

Смотрит испуганно, ждет ответа.

– А про меня, что говорят?

– Про тебя? – а вот тут замялась, стала кусать губы, смотреть по сторонам. – Ничего особенного, что скоро выйдешь, что кому-то придется несладко, так, ерунда всякая, сплетни.

Вижу, что недоговаривает что-то, испугалась, а вот про Карима и Мальцева лепетала бодро. Да уже и не так интересно.

– Иди, вон такси.

– Ты ведь никому не расскажешь?

– Не расскажу, иди.

Надела туфли, быстро выскочила, запрыгнула в такси. Сижу в тишине, лишь шум иногда проезжающих машин по шоссе. Надо купить еще еды и накормить завтра мою пленницу. На хрен только придумал такой головняк себе? Мешать только будет.

А бывший друг не спешит спасать родственницу, вот это странно. Лишь Марина звонила, плакала, просила вернуть сестру, даже слушать не стал, вообще выключил телефон.

Другой бы на месте Минаева развернул бы уже боевые действия, а этот прижал хвост, словно чует, сука, что так просто я от него не отстану.

Или что-то тварь задумывает. Славка всегда был хитрым и умным, умел говорить с людьми, это я больше кулаками махал.

Выкурил две сигареты, купил еды, вернулся домой. Взяв бутылку с водой и яблоко, поднялся наверх, включив свет в ванной, открыл смежную дверь. Но не успел сделать и шаг в комнату, как меня повело в сторону, голова загудела. Удар, второй, увернулся, выпад кулаком, чисто по инерции, вскрик и звук падающего тела.

Вот же сучка какая.

Включил свет, держусь за голову, смотрю на пальцы, на них кровь. У моих ног, раскинув руки, лежит девчонка, рядом куски разобранной прикроватной тумбочки, яблоко и бутылка с водой.

Присев на корточки, заглядываю в лицо. Удар, наверное, пришелся в висок. Без сознания, дыхание ровное, распущенные волосы, короткий топ, облегающие лосины.

Шею сразу ей свернуть или дождаться, пока очнется?

Морщась от боли в голове, хлопаю по щекам, но нет никакой реакции, лью воду из бутылки, начинает стонать, приходить в себя. А когда открывает глаза, дергается назад, но снова стонет.

– Больно, да? А вот и мне тоже. Ты какого хрена творишь? Я сказал, сиди тихо, что непонятно в моих словах? Ты, сука, приключений захотела?

– Ты чудовище, мерзкое животное.

– Я сейчас огорчу тебя, девочка, я еще хуже. Ты будешь здесь, сколько мне надо, и я сделаю с тобой все что угодно, если ты выкинешь еще хоть один фокус.

Смотрит испуганными глазами, хотя вот совсем недавно не боялась, а била по голове.

– Ты на что надеялась – убить меня? Так надо было сильнее в шею, острым краем задеть артерию, чтоб я истек кровью. И ты бы тут сидела с трупом прикованная цепью. Так хочешь?

На ее лице ужас, губы дрожат, как же, сука, она похожа на Марину, но у той в глазах был огонь, а у этой чистое, прозрачное озеро, полное слез. Такое, дьявол, безумно красивое. Ненавижу сам себя, что не могу насмотреться в них.

Сжимаю кулаки, встаю, выключив свет, ухожу в ванную, закрыв дверь. Вот же кошка дикая, так могла и гвоздем в глаз попасть. Смываю кровь с головы, там приличная шишка, зря, конечно, ударил ее, но это рефлексы, выработанные годами, если бьют, то бей сильнее, потому что бежать некуда. Пусть «спасибо» скажет, что не убил дуру.

– Завтра прикую тебя наручниками к кровати, голую, – говорю громко, чтоб слышала и думала, прежде чем что-то сделать.

Надеюсь, что у нее там не сотрясение, а то возни больше будет.