Проклятие старой усадьбы

Призрак «долго и счастливо»

Наталья зашла в магазин после работы специально, чтобы купить копченой колбаски. Это был небольшой комплимент для мужа: салат из свежих овощей, картошечка-пюре и сырокопченая колбаса. Всё, что он любил. Такой скромный ужин уже давно являлся для него праздничным. Больная печень не позволяла так питаться ежедневно, а Наталья строго следовала рекомендациям врача и готовила Андрею только диетическую пищу.

Она мечтала прожить с мужем до глубокой старости и умереть с ним в один день. Уже двадцать лет у них получалось жить душа в душу. «И дальше наверняка получится. Нужно только поддерживать здоровье и заботиться друг о друге», – очередной раз напомнила она себе, выбирая колбасу. Бросила в корзинку для покупок пару помидоров, перец выбрала ярко-желтого цвета, цвета солнца и три симпатичных пупырчатых огурчика. Им двоим этого было вполне достаточно.

Наталья работала по скользящему графику: день с утра, день с обеда. Поэтому днём они с мужем почти никогда не сталкивались: только если вдруг супругу приходилось заскочить домой за документами в первой половине дня. Тогда они непременно обедали вместе.

На часах было почти четыре, когда Наталья забежала в дом: пакет порвался, и она сразу решила отнести сумку на кухню, пока покупки не развалилось по полу. Пробегая по коридору, она увидела в зале мужа. Он, склонив голову, сидел на диване, рассматривая свои руки. На нём был синий костюмный жилет в тонкую полоску, а пиджак лежал рядом на подлокотнике дивана.

– Привет, дорогой, ты как? – Наталья на секунду задержалась в дверях.

– Наташа… нам нужно поговорить, – сказал он, не глядя на жену.

– Поговорить? Минутку, я отнесу продукты на кухню. Пакет порвался…

Наталья в пальто заскользила по гладкому полу коридора, семеня ногами на кухню, собираясь положить пакет в раковину. По пакету пошла стрелка, и он развалился напополам до того, как она это сделала.

– Как чувствовала!

Огурцы и помидоры, и колбаса раскатились в разные стороны, и Наталья стала спешно подбирать овощи. Закончив, она почувствовала на спине испарину, сняла пальто и вернулась с ним в зал к мужу, но застала только давящую тишину гостиной. Словно в ней только что побывал призрак. Наталья открыла форточки и взглянула на часы: стрелки часов подвинулись на «четыре».

Наталья удивилась, пожала плечами и, повесив пальто на плечики в прихожей, занялась ужином. Муж обычно так рано не приходил.

Вечером Андрей даже не заметил, что на столе его любимая колбаска, и ел молча, практически не слушая воркование жену. И Наталья оставила попытки узнать, зачем он приходил днём домой. Капля кетчупа сорвалась с вилки и упала мужу на колено, испачкав дорогие брюки от Армани, которые он носил с твидовым коричневым пиджаком. Наталья бросилась к нему с полотенцем, отметив про себя, что днём он был в тёмно-синем костюме «тройке».

Сухо поблагодарив, он поцеловал жену, принял душ и рано лег спать.

За последнее время она не в первый раз видела его таким: Андрей избегал смотреть Наталье в глаза и был необыкновенно задумчив. Наталья списывала это его поведение на осмысливание «рабочих моментов». Когда Андрею предстояло принять серьезное решение, он часто уходил в себя, рассматривая все за и против, пытаясь отследить мысленно конечный результат. Как мудрая жена, она в такие моменты отходила в сторонку и не путалась под ногами, чтобы не отвлекать великого мыслителя по мелочам.

Утром Андрей позавтракал и ушёл на работу. А Наталья занялась домашними делами – у неё ещё было несколько свободных часов до работы. В двенадцать она приняла душ и, завернувшись в полотенце, вышла из ванны. В зале на диване сидел Андрей. Наталья увидела его и вздрогнула от неожиданности:

– Господи, Андрей. Напугал!

Муж сидел в прежней позе, что и накануне, рассматривая свои ладони. На нем был синий костюм «тройка».

– Наташа… нам нужно с тобой серьезно поговорить…

– Конечно. Надо, так надо… пойду накину халат…

Наталья достала из шкафа махровый халат и, накинув его, спешно вернулась в гостиную. В гостиной было пусто.

– Ничего не понимаю! – вырвалось у неё и, взяв в руки фен, она стала сушить мокрые после душа волосы.

Вечером, вернувшись домой уставшей, она тревожно всмотрелась в сумрак пустой гостиной и прилегла на диван. В голове крутились хороводом беспорядочные мысли и образы: муж в синем костюме «тройка» мозолящий взглядом опущенные между коленей руки, обрывки разговоров. И фраза: «Нам нужно серьёзно поговорить…». А когда заснула, практически сразу прозвенел утренний будильник, словно она не спала вовсе.... Мужа дома не было.

Вернувшись в четыре, она снова застала его в гостиной…

– Дежавю… не дать не взять.

Он сидел всё в той же позе на диване. Пиджак от костюма валялся на подлокотнике, а он, как прежде, был в светло-серой рубашке и синем жилете в тонкую белую полоску.

– Наташа. Нам нужно с тобой серьезно поговорить…

– Привет. Ты мне это уже третий день талдычишь одно и то же, что происходит? – она села рядом с Андреем на диван, прямо в пальто густо лососевого цвета.

– О чём ты?

– Вчера и позавчера… ты предлагал о чём-то серьёзно поговорить.

– Вчера меня не было дома … а позавчера не помню, чтобы вечером мы с тобой о чем-то разговаривали, – растерянно сказал он.

– Ты забегал домой в четыре…

– В четыре я был… Наташа! Нам нужно… Нет. Я хочу с тобой развестись.

У Наташи неожиданно для неё самой из глаз покатились слёзы. Андрей оказался к этому не готов и, обняв жену, стал лихорадочно тараторить:

– Я не представлял, что всё так может получиться. Прости, я был сам не свой. Это… наваждение какое-то. Я влюбился! И Света. Света… Она беременна. Ей скоро рожать. Она уже на седьмом месяце… и мне нужно взять на себя ответственность! Я не могу бросить её в таком положении. Ко всему прочему… Света – дочь моего начальника. Ты понимаешь? – глаза его были расширены, а сам он крайне возбужден.

– Понимаю. Думаю, что я тебя… понимаю…

Андрей собирал свои вещи, а Наталья словно загипнотизированная сидела на диване, сверля взглядом синий в белую полоску пиджак. «Он всё это время намеревался серьёзно поговорить…», – повторяла она про себя.

– Я подозревала, что всё идёт не так как мечталось.

Казалось, что Наталья уже была готова к неприятному в её жизни повороту, но по щекам упрямо текли слезы. «Долго и счастливо» не выгорало…

Кукольный домик

Галя осмотрела квартиру: не очень. Запущенная. Ремонт не делали, наверное, лет десять. Но что поделать, ничего другого все равно за их деньги не купишь.

– Я согласна. Будем оформлять. А кукольный домик? – спросила она у риелтора, глядя на добротный кукольный домик из шпона в детской комнате.

– Рада, что вы наконец-то решились. А домик… Кукольный домик здесь был всегда. Уже пятый раз продаю эту квартиру…

– Пятый раз? Странно. Что с ней не так?

– Возможно, люди находят более интересные варианты…

– Мне отсюда, только в лучший мир, – пробурчала Галя себе под нос, крепко прижав к себе дочку.

Прежнюю, трехкомнатную квартиру в новом доме они неделю назад продали. Накопилось много долгов, кредиты… и квартиру пришлось продать, меняя на меньшую. Денег хватило лишь на эту полуторную «хрущевку». Муж выпивал и регулярно «вправлял» жене мозги. Два сотрясения, перелом рёбер, синие круги под глазами… но уйти ей было некуда. Родители развелись. Мать вышла замуж убедившись, что дочь нашла себе удачную партию. И уехала в другой город. Там Галю никто не ждал. Отец уже давно не появлялся в поле зрения. Если он не интересовался дочкой, когда ей было пять лет… Судя по фотографиям – милым существом с золотистыми локонами волос, в прелестных кукольных платьях. То сейчас и подавно. А больше никого у Гали на этой земле не было. Да, два или три раза она обращалась в центры помощи женщинам, попавшим в тяжёлые жизненные ситуации, а потом… Куда идти потом? Зарплаты хватало только на поесть. Жить негде и Галя возвращалась к мужу.

Прежнюю квартиру, будучи молодоженами, они купили в совместную собственность, а эту Галя на свой страх и риск оформляла на себя и дочку. Большую сумму всё-таки вложила тогда она. Муж купил бизнес. Но ничего из его затеи не вышло. Видно, из другого теста успешных бизнесменов лепят – там, на небесах. Он пропадал вторую неделю: праздновал освобождение от долгового рабства.

Молодая женщина прекрасно понимала, что её ждёт после того, как муженёк протрезвеет. Но это был шаг к спасению для неё и для дочки: недавно она решилась и подала на развод, с каким-то болезненным нетерпением теперь ожидая решения суда. Надеялась, что после выплаты долгов мужа квартира по закону достанется ей. А мужу запретят приближаться к ним и на километр. Нужно только дождаться…

Переезд лёг полностью на хрупкие Галины плечи. Нанимала грузчиков, да и сама таскала на себе тюки, коробки, стулья и другую мелочь, невесть как накопившуюся за каких-то пару лет. Вечером, уложив дочку, она так и уснула на сложенных в углу мешках: руки и ноги подниматься решительно отказывались.

Дочка тоже отключилась моментально, что редко случалось в неспокойной жизни Танюшки. В доме воцарилась ночная гулкая тишина. Но вот сквозь сон Галя вдруг слышит смех и музыку. С трудом приподнимая отяжелевшие веки, она приоткрывает глаза: дочка сидит на краешке кровати и, болтая ножками, смотрит на кукольный домик.

– Что ты, родная?

– Там в домике кто-то живет, – указала Танюшка рукой на домик. Галя повернула голову в сторону домика, но тот выглядел тёмным и ничем не привлекал внимание.

– Почему ты так думаешь?

– Там музыка и дети смеются…

– Где? – испугалась Галина и приподнялась.

– В домике. Там в окошках свет горел, и музыка была. Честное слово!

Галина с трудом встала и, качаясь на ходу, присела с дочкой на кровать.

– Тебе, наверное, показалось, милая. Видишь, там тихо и темно.

– А когда ты спала – свет был!

– Давай сейчас ляжем спать. а завтра посмотрим: что там внутри?

– Давай.

Галина легла рядом с дочкой, и через пять минут обе, казалось, как прежде, крепко спят. Но Галя просто лежала с закрытыми глазами: места на детской кровати не хватало, и она боялась свалиться с края на пол. Не хотела разбудить дочку. Голова гудела. Молодая, замотанная судьбинушкой мамочка вот-вот собиралась встать и перебраться на другое место, как снова услышала смех и музыку. Откуда-то из далёкого далека доносились женские и детские голоса. Где-то у неё за спиной. Галя постепенно разворачивалась и соскользнув, всё-таки упала на пол, оказавшись прямо напротив домика. Ничего особенного: как прежде, темно и тихо.

Весь следующий день она трудилась, как пчёлка, наводила порядок и раскладывала вещи. Перед сном заглянула к дочке посмотреть – спит ли её ангелок после ванны или нет. Галя слегка приоткрыла дверь и увидела слабый отсвет в углу комнаты: там, где стоял кукольный домик.

«– Мама, хочу ещё торта! И чаю налей, пожалуйста! Ты такой вкусный чай готовишь!

– Конечно, бельчонок, давай чашку», – услышала она и резко отворила дверь. Кукольный домик внезапно поглотила тьма. До него не дотягивался лунный свет, потоком льющийся в комнату, свободную от штор.

Галя не стала закрывать дверь и ещё некоторое время стояла, не шелохнувшись в проёме. Тишина. Легла на диван и долго смотрела на таинственный безмолвный домик, пока глаза не сомкнулись в изнеможении.

***

– Мама, мама! Вставать пора, мы же в садик опаздываем уже! – трясла её обеспокоенная Танечка.

– Да, солнышко… что! – Галя подскочила и, летая по дому, собирала вещи, включала чайник, делала бутерброды. Прыгая на одной ноге, натягивала на себя упрямые тесные колготки. Таня оделась сама, и только косички заплела ей мама, уже стоя на пороге.

После переезда она первый раз вела девочку в сад и постоянно оглядывалась: неизвестно, в какой момент она может повстречать мужа. Он не знал, куда подевалась жена, и единственной точкой соприкосновения был садик. Где Галя работала он не знал – с прежнего места она уволилась, а на новое выходила завтра. Но садик пока сменить не получилось. Не водить дочку в сад? На работу ходить как? С ребёнком же не пустят, а жить на что-то нужно.

«Сегодня пронесло», – подумала Галя, забирая девочку вечером. Сердце колотилось: вдруг встретит его у ворот! Но нет, слава Богу, не встретила, и в груди заныло от нервного перенапряжения. После ванны перед сном, сидя у детского столика, девочки пили чай с малиновым вареньем, когда неожиданно в маленьких оконцах кукольного домика вспыхнул яркий свет и заиграла знакомая музыка. Родом из советского детства, что ли…

Танюшка и Галя прильнули к оконцам и, наконец, увидели их – счастливых жителей игрушечного мира. Они танцевали, ели торты, играли на ковре с игрушками, купались в крошечных ваннах. Несколько квартир, а в них несколько счастливых семей. Девчонки засмотрелись. Их, похоже, никто не замечал, а отрываться от этой идиллии так не хотелось.

Внезапно свет из окошек выплеснулся оглушительно ярко и поглотил Галю и маленькую Танечку, поместив их, как кукол, в зелёный счастливый мир Зазеркалья. Здесь все улыбались друг другу, спешили по своим делам, ходили в кино и на работу. Казалось, что это рай: рай, где никто не ссориться, нет глупых размолвок, претензий и недовольства. Здесь так же колосились бескрайние поля, после дождя вставала радуга, а в парке аттракционов выступал белый мишка. Жить в мире безмятежной радости было приятно и утомительно…

Вернувшись в домик Галина и Танечка безмятежно уснули, забывшись сладким сном. Они улеглись и с ними притихли все жители домика, тоже погасив на ночь огни, приглушив звуки музыки.

В пятницу они проснулись в своей обычной обшарпанной квартире и даже спрашивать друг друга стеснялись: «Был ли мир из кукольного домика настоящим?». В этот день сбылись самые страшные ожидания Галины: вечером у ворот детского сада её ждал муж. Голодный, злой и, конечно же, далеко не трезвый. Он всю дорогу подталкивал жену, выдавливая сквозь зубы пахнущую перегаром мерзость. Она старалась на прислушиваться к словам: зачем? Чтобы услышать, как муж осыпает её матерными словами и угрозами? У женщины уже кружилась голова и слегка подташнивало от мысли, что вот-вот придётся остаться с ним наедине.

Как только Галя открыла дверь квартиры, он сильно толкнул жену вперед, и она упала. Танечка заплакала и бросилась в свою комнату. Оставив сумку на пороге, следуя за ней на карачках побежала Галя, закрыв дверь на защёлку: «Хоть пять минут, да продержится». Они зажались в угол около самого домика и выли глухо, не открывая ртов. Монстр уже стучался в дверь, вырывая с мясом старый шпингалет. Дверь сорвалась с петель, с грохотом падая на пол детской комнаты…

В этот момент ярко вспыхнули окошки кукольного домика, и воинственный бодрый марш ворвался в их тесную комнатку. Свет расширялся и расширялся, пока не заполнил собой всю комнату. А потом в единый миг погас, растворяясь во тьме полуторной квартирки, где остался лишь один ослеплённый, щурящий глаза пьяный мужик.

***

– Мам! Сегодня в зоопарке будет выступать белый медведь. Пойдем?

– Конечно. Доедай своё мороженое, бери шары и айда в зоопарк! – Галина погладила девочку по голове, и они заспешили вдаль по изумрудно-зеленой траве их сказочного, не абсолютно, но всё же счастливого мира.

Плач в автомате

– Да что же это? Третью ночь уже! С таким успехом мост скоро рухнет, если только я не упаду прежде него, – Юрий посмотрел на часы и вздохнул: два часа ночи. Он одернул штору и выглянул окно: в трёх метрах от окна стояла старая телефонная будка.

– Кто ей только пользуется, не понятно! Прошлый век.... Девушка, можно потише реветь. Я вас умоляю! – крикнул он. Жара стояла адская. Закрой он окно, спать стало бы невозможно по другой причине.

– Нет! Нельзя потише!

– Ну, девушка, я же вижу, что можно. Если вы злитесь, значит полегчало.

– Всё то вы взрослые знаете. А если не полегчало?

Юрий забрался под одеяло и снова попытался уснуть. «Может, действительно перегорело? Так и уйдёт», – подумал он в душной темноте. Минуты две, три и правда стояла тишина. Но вскоре начавшийся тихий вой опять грозился перерасти в рёв. Юрий встал, оделся и пошёл на кухню сварить кофе.

Разлив горячий напиток по чашкам, он повернул ключ в двери, взял чашки в обе руки и пнул ногой дверь. Кофе при каждом шаге норовил обжечь пальцы, выплескиваясь из чашек, и Юрий не знал, куда смотреть в первую очередь – на ступеньки или следить за равновесием на поверхности напитка. Но Бог миловал, и он благополучно добрался до телефонной будки.

– Ну, что? Не отвечает?

– М-мм, – надула губы заплаканная девица.

– Вот. Кофе будешь?

Девушка недоверчиво взяла из рук чашку и маленькими глотками стала отхлебывать горячий напиток, шмыгая носом.

– А вы, однако, богач. Кофе пьёте?

– Да ну. Какой я богач. Обыкновенный инженер. Ты где живешь?

– Ы-ы, – она быстро тыкнула пальцем в сторону того самого дома, где временно жил сейчас Юрий. А где он жил не временно? Вот уже двадцать лет мотается по стране, обитая на съёмных квартирах. В лучшем случае, а чаще в строительных вагончиках.

Юрий строил мосты. Можно было давным-давно осесть в столице и стать кабинетным инженером. Но ему нравилось путешествовать. Какой-то бес гнал его с места на место, не давая задержаться, осесть, перестать сбегать от себя и собственных мыслей. Где он только не побывал, каких мостов только не построил!

– Полегчало?

– Чуть-чуть.

– Пройдемся немного?

– Угу.

Они шли по длинной улице, потом повернули на набережную и достигли стройплощадки. Почти как двадцать лет назад. Редкие фонари светили в маленьком городке тускло, и Юрий не мог рассмотреть лица девушки. Он, собственно, и не старался. Она шла рядом маленькой уютной тенью, шмыгала носом, и ему становилось тепло и без того, чтобы смущать несчастное создание с размазанной по лицу косметикой.

– Ничего, всё образуется. Ещё столько раз будешь влюбляться и расставаться, что и счёт потеряешь.

– А если я однолюб.

– Я тоже считал, что однолюб. А меня уже сотни раз бросали. И я бросал…

– Вы?

– Я. Иногда, это была необходимость. Неизбежность.

– Как можно бросить свою любимую по необходимости? Вы что, железяка бесчувственная?

– Типа того. Только один раз я сильно пожалел, что уехал и это не даёт мне покоя всю жизнь. Тогда я строил мост как раз вот в этом городишке. Проект утвердили, началось строительство, и я приехал для сопровождения. Причем проект был даже не мой, а коллеги по конструкторскому бюро. И я видел очень много недостатков в конструкции. Негодовал. Собственно, поэтому меня и отправили – на месте скорректировать некоторые моменты… коли я такой «умный», – рассказывал Юрий, стоя на одном из готовых пролётов новенького моста, глядя вдаль, уносясь далеко в своих воспоминаниях.

Девушка повернула к нему изящную головку и, вглядываясь в лицо немолодого, но ещё довольно привлекательного мужчины, завороженно внимала его историю любви. Порой она чернела от негодования, порой вспыхивала ярким огоньком в ночи, порой таяла, словно туман, исчезая во тьме пронзительно синей ночи…

–…Так случилось, что обе девушки влюбились в меня одновременно. Я об этом знал и не мог выбрать, кому из них ответить взаимностью. Гуляли мы обычно большой компанией, и мне не приходилось разрываться надвое, отдавая предпочтение кому-то конкретно. Одна, Татьяна, была настойчивой, яркой блондинкой, о каких парни обычно мечтают. Другая – скромная, невзрачная с первого взгляда, дочь хозяйки квартиры Наташа. Я с ней часто сталкивался и видел вблизи, как она по-настоящему красива. На неё можно было смотреть долго и любоваться. Если бы эта девушка накрасила глаза, губы, как другие – она заняла бы достойное место среди первых красавиц столицы!

Ей тогда только исполнилось восемнадцать, и мать, довольно строгая женщина, однажды застала нас во время случайного поцелуя. Вот она устроила нагоняй… что мне пришлось уйти со съёмной квартиры жить в гостиницу.

Она приходила ко мне каждый день. Испечёт что-нибудь и бежит: чистое наивное существо. Полгода пролетело, как один день. Мост был готов, и через неделю после майских праздников назначили приёмку. Пришло время уезжать. Татьяна не спускала с меня глаз, и я, потакая её настойчивости, предложил ехать со мной в Москву. Но более я склонялся к Наташе. Глупо, конечно, но, не особо рассчитывая на успех, предложил ей тоже.

Таня согласилась сразу. Но я ждал ответ от Наташи. Чувствовал сердцем, что именно её люблю по-настоящему. Но ответа не было. Мамаша давила на неё и пугала неизвестностью. Юная девушка не решалась бросать родной город, дом, мать, чтобы уехать с первым встречным за тридевять земель. И я это понимал. Видел, как она кусала кулаки и ревела втихомолку за вагончиком, пряча красные от слёз глаза. Думала, я не увижу.

Мост приняли и я, получив телеграмму с новым назначением, срочно собирался в Москву.

– Вам девушка какая-то весь вечер звонила, – сказала женщина на ресепшн. Но у меня был куплен билет и не было ни минуты на раздумья. Я собирался вернуться через неделю по пути к новому месту назначения и забрать невесту (ту или другую) с собой. Когда поезд тронулся, я увидел, как Наташа бежит вслед за поездом по перрону. Замок на форточке заклинило, и я кричал в закрытое окно, что вернусь. Она показывала руками, что не ничего не в силах разобрать, и плакала, глядя, как вереница из вагонов растворяется вдали. Оставляя после себя эхо перестука колёс и утихающую дрожь земли…

Я вернулся, как и обещал, но с тех пор прошло целых три месяца. Раньше не получилось. Татьяне мне дозвониться удалось и всё объяснить, а у Наташи домашнего телефона не было…

То, что я узнал, приехав в город, стало настоящим ударом. Наташа не выдержала разлуки. Не смогла справиться с неизвестностью и сбросилась с моста в реку. Даже сейчас по телу бежит холодок…, – договорил он и повернулся к девушке. Перед ним стоял белый призрак Наташи. Его Наташи. Гневно сверкая холодными глазами. С губами, сжатыми в маленькую милую точку.... Волосы развивались, подчиняясь какому-то необъяснимому порыву ветра, и казалось, вот-вот и молнии начнут вылетать из глаз, поражая обидчика.

Юрий упал на колени:

– Прости! Прости. Я всю жизнь жалел, что не попрощался. Что не сказал слова любви, что не предупредил тебя о том, что вернусь. Что заберу тебя. Я и вправду однолюб, потому что всю жизнь любил только тебя. Много раз я пытался найти тебе замену, но… ты… только ты… всегда будешь в моём сердце!

Призрак сменил очертания, волосы поникли, мягкими волнами легли на плечи. Лицо просветлело. Бровки домиком говорили о сожалении. Слёзы капали из глаз. Наташа отступила. Её силуэт стал отдалятся в сторону реки и скоро исчез. Юрий заплакал. Он сел на край моста и уставившись вдаль, сидел так, пока не уснул от истощения душевных и физических сил.

Все оставшиеся ночи в городе он ждал девушку, что плакала в телефонной будке. Пусть она и призрак, но ему было о чём поговорить. Но так и не дождался…