Читать книгу: «Яга. Дом, кот и богатырь в придачу», страница 4

– Ну, давай попробуем, – меч Елистрата снова вернулся в ножны. – Только ты меня знаешь. И Ягинь знаешь, так что не обессудь…

– Да уж знаю, – проворчал Лесовик. – Нелюди вы. Тока и смотрите, как бы прижать, совсем волюшку забрали, загнали, загнобили.

– Ты всплакни ещё, – совершенно серьёзно посоветовал Елистрат.

– А и всплакну! – ершисто ответил дед. – Всё одно… эээх! – он махнул рукой и неожиданно снова перешёл на деловой тон. – Ягиньку свою не таскай ночами, незачем. Девка сильная, но неучёная ещё… Да и какая-то она. И нашенская, и ненашенская. Святослава дочка? Ну сразу видно, его, поганца, племя…

– Это как? – не удержалась я. Каков наглец! – Неприлично говорить о человеке в третьем лице, знаете ли!

– Так тож о человеке! – хмыкнул Леший. – Странное в тебе что-то есть. Сколько живу, ты первая, от кого такой дух идёт. Хотя, нет, был ещё разик такое, от батюшки твоего. Ну, да то не мои проблемы. О пропавших поспрашайте Водяника, только… не при делах он. Тела к нему уже попали бездушными, не его это работа. Да и незачем ему – своих русалок хватает. Всю кровь ему выпили: то ожерелье одной, то гребешок другой, то почему ты ей браслет подарил красивее, чем мне. Одно слово – бабы! – Леший покосился на меня и смущённо крякнул. – То есть, дамы. Нехорошие дела творятся, запретные. Вы вот, милки, рассчитывали, что придёт Ягиня, да и закроет границу, как было прежде, а оно вот как… – глубокомысленно поведал Леший и подпёр подбородок кулаком. – Завелось здеся что-то тёмное, непонятное. Без облика, без имени. Людишек губит, да и не только людишек.

– А поточнее? – Елистрат присел на корточки перед Лешим, я же осталась стоять.

– Места тёмные в лесу появились, непонятным туманом заволочённые. Деревья покорёжены, травы высохли, – нараспев заговорил дед. Только гуслей для аккомпанемента не хватало. – Звери мрут, как от неизвестной болезни, и много среди них стало, – Леший замялся, – неправильных. Вот, вроде смотришь – заяц и заяц, а на поверку и не заяц вовсе, а навь в заячьем облике. Вроде пока и ничего такого, а все ж неприятно да неправильно.

– Да быть того не может, чтобы в твоём лесу и без твоего ведома…

– А я о чём? – сорвался на фальцет Леший. – В моём лесу! В моём лесу какая-то тварь…

– Смеет вредить вместо тебя?

– Да! – в запале согласился тот и осекся.

– Ладно уж, – Елистрат поднялся на ноги. – Бывай уже, мы дальше пойдём.

– И вам не хворать! – Лесовик остался сидеть, только корзину ближе пододвинул. – Счастлив знакомству, Ягинюшка. Может, и наладится всё, а если нет – приходи, вместе покумекаем…

Где-то невдалеке ухнул филин, я на мгновение отвлеклась, пытаясь рассмотреть его среди веток, а когда перевела взгляд на бревно, там уже не было никого.

– Эээ… а где…

– Леший? Ушел. Они так умеют, – Елистрат всем видом давал понять, что не очень-то он и настроен разговаривать. Мне было всё равно. Судя по всему, меня ввязывают в некую авантюру, а не просто в практически необременительную должность местного сторожа потустороннего мира. Уже звучит крипово – сторож потустороннего мира, но не настолько же!

– Пошли, чего уж стоять, – богатырь как ни в чём не бывало снял и вывернул рубашку, по-прежнему повернувшись ко мне спиной. Оделся и пошёл вперёд, даже не оборачиваясь. Я постояла, вдруг спохватится и поймет, что главную забыли, но так и не дождалась. А он вроде как мой телохранитель!

Я догнала парня и пошла рядом. Романтичность леса испарилась, как и не было.

– Что, вообще, происходит? Может, объяснишь наконец? – спросила я, стараясь звучать как можно спокойнее. Вышло крайне неубедительно. – Сначала вы с котом сказали, что это просто небольшая экскурсия, почти аттракцион, только без шариков. А теперь выясняется, что у вас какие-то нелады и трупы материализуются из ниоткуда!

– Да нечего объяснять! – богатырь даже не подумал придержать очередную ветку, и она прилетела мне в лоб, запутавшись листиками в волосах. Не больно, но очень обидно. – Перекрестье не может долго быть без Хозяйки, баланс нарушается, граница растекается, и Навь так и норовит пролезть в Явь. Оно и так пролезает, но это единичное. Русалка там деревенским голову закружила, призрак прошёлся или мелкие пакостники расшалились. Это не страшно. А вот когда это всё хлынет полноводной рекой и станет делом обычным… – я представила и икнула. Не приведи Господь увидеть! – Поэтому тебя и надо было быстрее провести по Тропам, чтобы место тебя приняло, вспомнило. Не тебя, а скорее силу, – продолжил богатырь. – Стандартная процедура, каждая Ягиня так ходит. И не по разу. Но недавно всё действительно пошло не так – стали пропадать люди и происходить всякое непонятное. Никогда люди не пропадали так… странно. – Елистрат споткнулся на полуслове, и мне показалось, что он не всё хочет или может сказать. – Бальтазар предположил, что это нечистики расшалились без присмотра, никогда раньше Ягини так долго не отсутствовали, но, как видишь… Леший говорит, что это не он. И ручается за Водяника.

– А ты ему так доверяешь? Он же мог соврать.

– Нет, – Елистрат остановился у огромного дерева и огляделся по сторонам. – Головешку выше. Они не могут врать. Юлить, недоговаривать, выворачивать смысл, но не врать. Скоро сама научишься с ними общаться, – он определился и зашагал налево.

– А чего вы у них раньше не спросили? – деревья постепенно расходились, и я смогла пристроиться рядом, а не плестись сзади.

– Мы пытались. Но они не стали с нами разговаривать. Они подчиняются только Ягиням. Леший только из-за тебя и разговорился, так бы вывернулся и поминай как звали.

– И это ещё больше убедило вас, что пропажа и непонятки – дело рук местной нечисти. Поэтому вы меня сразу в лес и потащили, припугнуть, так сказать, – понимающе протянула я. Звучит логично. Раз нечисть забаловала в отсутствии надзирающего, то нового надзирающего надо показать как можно быстрее и пообещать подопечным а-та-та и неделю без сладостей. Раз у них тут люди пропадают, то медлить как бы и нельзя. А если ещё учесть, что эта хтонь будет общаться только со мной, то ситуация и вовсе становится ну очень интересной!

Не то чтобы я подозревала, что меня собираются по-тихому прикопать в лесу, но на душе полегчало. Осталось прояснить ма-аленький, но принципиальный момент.

– А чего сразу не предупредили о нечисти и трупах? И о прочих неидентифицируемых непонятках?

– А ты бы тогда пошла ночью в лес?

– Нет, конечно!

– Вот поэтому и не предупредили.

– Хорошо, а что тогда было… ну там на поляне? – намекнула я на богатырский стриптиз.

– А это, – он даже не обернулся, – это старый ритуал – чтобы леший не завел, надо одежду наизнанку вывернуть да надеть. Тогда он бессилен, не собьет с пути. Ну или обувь с правой ноги на левую обуть. Пользуйся на здоровьичко, средство верное когда и пригодится.

Я представила то же самое в своем исполнении и вздрогнула. Запомню, конечно, но оставлю до лучших времен. Пусть уж лучше Елистрат оголяется, и нечисть не испугает и чувство стыда явно снижено! Совести так точно в нем кот наплакал. А в Бальтазаре и того меньше.

Дальше шли молча. Елистрат всё так же, не открывая рта, срезал ветку, обчистил мелкие веточки и листочки и протянул мне гладкую палку в палец толщиной. Шагать стало легче. Вообще лес на удивление ухоженный, что ли. Ни бурелома, ни бурьяна. Света от головешки вполне хватает для комфорта.

– Леший смотрит, – пожал плечами Елистрат, с которым я поделилась наблюдением, не выдержав тишины. – Ну и по Тропам идём.

И снова замолчал.

– Стой! – я остановилась и прислушалась. Уже минут пять до меня доносился какой-то постепенно нарастающий шум, похожий на шум водопада. Но откуда водопад в лесу? – Ты слышишь?

– А ты про это? – Елистрат на мгновение замер и махнул рукой. – Сейчас увидишь, пошли. Заскочим в ещё одно место и домой. А там решим, что делать. Может, Бальтазар умное чего присоветует в кои-то веки.

И больше ничего не объясняя, пошёл вперёд.

Постепенно деревья совсем расступились, и мы вышли к небольшому пруду с вытекающим из него ручьём. Или как правильно называлась это место? У самого края стояла водяная мельница, кажется, старая и совсем заброшенная. Окошки не светятся, никого нет. Хотя, может быть, все просто спят. Колесо стояло, и вода стекала с него всё с тем же водопадным звуком. На поверхности прудика отражался светлый кругляшок луны, а лягушачий хор подквакивал особо басовитому солисту из ближайших камышей. Или это был рогоз? А не важно, всё равно не разбираюсь, и в темноте не видно.

– Нам сюда, – богатырь уверенно завернул к мельнице. Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Вот зуб даю, что-то тут нечисто. Я подняла руку с головешкой и прочитала едва различимую табличку над дверью: «Корчма “Старый млин”».

Да вы прикалываетесь, что ли?

Глава 5

– Елистрат, нет, я не хочу туда идти! – я рванула вперёд, пытаясь закрыть дверь, но не успела. Богатырь распахнул её во всю ширь: изнутри вырвался поток света и разноголосый говор, перекрываемый только надрывной жалейкой. Он шагнул внутрь, и разговор моментально стих. Даже жалейка поперхнулась на полуноте и ушла в противный скрип.

Я мысленно перекрестилась и нырнула следом. Оставаться одной на пороге было глупо и страшно. Уже лучше вместе с Елистратом. Не съедят же меня, в самом деле? Не съедят, правда? Ну правда же?

Прекратившийся гомон возобновился с новой силой.

Внутри нашлось маленькое помещение с небольшими тёмными окошками, у дальней стены грубо сколоченная барная стойка или прилавок – я даже затруднилась определить видовую принадлежность этого стола, на стене за баром висели полки для бутылок.

Маленькое-то маленькое, но явно больше, чем выглядит снаружи.

Народу полно. У стены два длинных стола, за которыми сидели донельзя подозрительные личности. Вот встретишь в тёмном переулке кого-то из таких – обратно побежишь, как олимпийский спринтер.

Посередине стояли два круглых стола тоже без посадочных мест, а в уголке – свободный маленький столик чуть больше табуретки.

Откуда-то снова стал доноситься меланхоличный звук пастушьей жалейки, но музыкантов нигде не было видно. Хотя, может, просто не заметила.

Вся эта страшная компания орала, гоготала и визжала на разные голоса, в общем, культурно отдыхала по полной в меру наличия этой самой культуры. Любой гигиенист удушился бы от такого рассадника заразы при виде такой фактуры исторического кабака для отребья.

Над всем этим историческим и частично культурным слоем висела чугунная люстра на цепях с тусклыми свечами. Свечи стреляли и нещадно чадили, доводя гипотетического гигиениста до обморока и желания немедленно покинуть это страшное место. И я с ним была солидарна.

Запах не просто соответствовал внешнему виду, он солировал. Я незаметно сунула нос в воротник и старалась дышать сильно через раз. На завсегдатаях висело всё подряд – от шелкового шарфика до всяких безделушек на поясах, от ножниц до… не знаю, что это, издали очень похоже на кадило. Я уже молчу про оружие. Кажется, здесь это обычное дело. Вон, Елистрат тоже не стесняется меч напоказ носить. В целом они напоминали шайку разбойников, идущих с нехорошего дела – на себе было всё, что успели вынести, но не успели загнать.

Елистрат щучкой ввинтился в толпу и, видно, чувствовал себя вполне комфортно. А я… Если бы мой рукав не был зажат богатырскими пальцами, фиг бы я туда вошла!

При виде идущего напролом белобрысого и меня на буксире неблагородное общество как-то замолкало и съёжилось, пыталось отодвинуться от нас как можно дальше, старательно делая вид, что ничего такого не происходит.

А богатырь, я смотрю, тут в авторитете. Ну или за смотрящего. Не сильна я в таких понятиях. Но нас боятся – это плюс. В куче-куче минусов.

За прилавком торчал невзрачного вида мужичок в картузе и тёмном сюртуке. Взгляд мне его сразу не понравился: колючий, цепкий, как репейник, и будто масляный. Вроде ничего, стоит, о прилавок опёрся, улыбается и разговаривает с каким-то то ли поздним забулдыгой, то ли мешком в шапочке – отсюда не видно с таким-то освещением, а взгляд так и шарит по окружающим. Увидев нас, мужичок заулыбался ещё шире, ещё противнее, и зазывающе поманил рукой. Мешок в шапочке благополучно растворился в толпе.

– Почёт дорогим гостям, – голос был под стать взгляду: елейный и противно прилипчивый, как дёготь пополам с мёдом. – Давненько вас в наших краях не было. Чем обязаны? Уж не знаю, чем угостить и посадить куда, радость-то какая… – он бормотал что-то ещё, шаря по мне совсем уж неприличным взглядом, а я всё ближе и ближе подвигалась к богатырю, пока совсем не впечаталась ему в спину.

– А давненько мы у тебя книги хозяйственные не проверяли, – мечтательно протянул Елистрат. – Чай, контрабанда опять? В жизни не поверю, что эти настойки ты сам в подвале гонишь. Или всё-таки гонишь? А что добавляешь? – и ткнул пальцем в стоящую за спиной трактирщика бутыль абсента с ядрёно-зелёным цветом застоялого медного купороса. Хозяин бутыли даже не дёрнулся, ещё шире улыбнувшись.

– Абижаишь, господин хороший, напраслину возводишь, – как-то неуловимо повёл плечами трактирщик. – А садитесь за стоечку. Не просто так же вы сюда пришли, не просто так на мою голову навязались.

Я моргнула и протёрла глаза – приметная зелёная бутыль будто растворилась, а на её месте стояла какая-то покрытая паутиной склянка.

Инстинкт самосохранения начал метаться, как кот в переноске: с одной стороны – бежать отсюда, с другой – бежать без богатыря ещё страшнее! А он, как назло, никуда не собирался.

Елистрат кивнул, оперся на прилавок и поманил трактирщика пальцем. Тот с готовностью наклонился.

– А скажи-ка, мил человек, не известно ли тебе что-то о двух девицах, пропавших?

– О тех мертвячках, что ли? – совершенно буднично поинтересовался трактирщик и, еще больше наклонившись вперёд, быстро зашептал. – Не, не знаю, мы ничего. И они, – он быстро кивнул в сторону притихшего зала, – тоже не знают. А вы чего уставились? – неожиданно гаркнул он. – Ягиню с прислужником не видали? – зал опомнился и преувеличенно бодро занялся обычными делами.

– Так уж и ничего? – усомнился Елистрат. – Говорят, Водяник…

– Кто говорит? – перебил трактирщик. – Леший? А то ты не знаешь, в каких отношениях он с водяным? Да ты у них спроси про грехи друг друга, столько расскажут, только успевай записывать. И вот что, – он наклонился ещё ниже, – не лезьте в это дело. Тёмное оно. Неправильное. Девок жалко, конечно, да не вернёшь их уже. Ты не о мёртвых беспокойся, богатырь, а о живой. Не к добру ты её сюда приволок. Ой, не к добру.

– Это угроза? – Елистрат добавил в голос фирменного холода.

– Ни-ни, как можно, разве ж смею? – трактирщик отстранился, голос снова потёк медово-дёгтярным потоком. – Нешто мы разумения какого не имеем, Яге угрожать? Просто молодая совсем, неокрепшая. А ну как свалится в бурелом или потеряется. Места тут дикие, сам знаешь. А там и до беды недолго. Ой, недолго.

Елистрат молча кивнул. Противный комок подкатил к горлу и застрял где-то на выдохе. Что здесь, в конце концов, происходит? Во что меня впутали?

– И ещё вот что тебе скажу, – не меняя тона, продолжал трактирщик, – на наших не думай. Смерть эта заложенная, неправильная. Не к нашим это. Мы тут спокойно живём, по правилам. Нам лишнее внимание да облавы ни к чему. Пользы от тех девок на медяк, а проблем на рубль. А на кого думать… то сам знаешь.

Богатырь снова молча кивнул и резко развернулся в сторону выхода.

– Пошли, – бросил он мне коротко. Я не стала возражать. О богатырских манерах мы после поговорим, а сейчас на выход, на выход, на выход. Ура-а-а-а!

На улице парень также резко свернул с дорожки и серым волком нырнул в ближайшие кустики, утягивая меня за собой.

– Давай быстро, – скомандовал он. – После всё объясню.

Я несогласно задёргалась: место для засады богатырь выбрал вовсе никудышное.

Мало того, что ветки оказались на редкость колкими и противными, так ещё и в самом "засаднике" нашёлся наишикарнейший куст крапивы. Нет, я его не видела – ощущала. Прямо всем телом, сквозь штаны и рубаху. Редкого качества попалась, скотина. Не успела я оценить коварность флоры, как в ухо стала зудеть не менее коварная фауна, жаждущая свежей крови.

– Да не дергайся ты! – зашипел на меня Елистрат. – Сиди тихо!

– Какого чёрта мы вообще тут делаем? – возмутилась я шепотом. – Что это вообще сейчас было? Кто это вообще там был?

– Сиди тихо, потом всё объясню, – богатырь для надёжности запечатал мой рот рукой. – Смотри, вон, видишь, у реки, рядом с мельницей.

Я напрягла глаза. Может быть, к богатырской сверхсиле прилагалось и сверхзрение, но я ровным счётом ничего не увидела. Потом вроде бы скользнула какая-то тень, похожая на человека, а навстречу к ней скользнула ещё одна. Наверное. Возможно, это просто моё воображение и какие-нибудь травки-былинки на ветру. Эх, поделиться бы замечаниями с кем-нибудь, но из людей-то рядом только Елистрат. И тот человек весьма условно.

– Уходим быстро, – прошептал он мне на ухо. – Другим путём покажу. Всё объясню, как только вернёмся домой за реку. Уголёк не доставай, так пройдём.

Он выдернул меня из почти обжитых крапивных кустов, как морковку из грядки, и потащил в лесную темь. Я даже не успела ни возразить, ни отреагировать. В голове вертелось зашитое на подкорке: "несёт меня лиса в тёмные леса"… Зачем лиса тащила во тьму петуха, упорно не вспоминалось, но всё же подсознание подсказывало мне, что ничего хорошего Петю там не ждало.

– Давай быстрее, ногами шевели! – подгонял меня богатырь, таща за руку на буксире. – Немного осталось, я эту дорогу знаю.

– Зачем? – прохрипела я. Бег по пересечённой местности давался мне с огромным трудом.

– За надом, – парень даже не запыхался, но и делиться мыслями не спешил. – Пригнись, ветка!

Мог бы и раньше сказать! Ветка с размаху стеганула меня по лицу, оставив на память неприятное ссадящее ощущение. Я дотронулась до щеки – на ладони осталось что-то липкое. Ну, богатырь, ну, погоди!

Неожиданно на голову с шумом спикировал Руш. Я интуитивно пригнулась, и… мне показалось, что что-то тоненько свистнуло прямо над головой. Но ручаться не могу, над ухом бил крыльями ворон, а в висках молоточками стучала кровь. Может, просто показалось, но для нового приступа паники этого оказалось более чем достаточно.

Елистрат коротко выругался, помянув всуе непонятное мне велесово племя, и коротко велел:

– Давай быстрее к мосту! Доберёмся, и всё закончится.

Но что именно закончится, не уточнил. Спросить я не успела, богатырь, не утруждаясь объяснениями, резко дернул меня за руку. Я не удержалась на ногах и кубарем слетела с пригорочка, только чудом не стукнувшись дурной головой о какой-нибудь пень.

– Да ты… – я уже собралась высказать ему всё, что думаю о его затеях, как Елистрат подхватил меня и совершенно без всяческого почтения перекинул через плечо, головой вниз, и потащил дальше.

– Ах ты… ульк, бульк… – его плечо больно упиралось в живот, прерывая праведное возмущение. Болтаться вниз головой – тоже удовольствие ниже среднего. Коса подметала всю лесную подстилку, и пришлось взять её в руки, как и сумку, болтающуюся прямо перед лицом. Высокая трава цепляла волосы, и не дай бог, я встречу хоть один репейник! Ветки больно хлестали по попе, богатырь отводил их от своего лица, и они с оттяжкой попадали по мне. Позаботься о моём комфорте он даже не подумал.

Я покосилась на богатырскую ягодицу, маячившую прямо перед глазами. Ну как маячившую – скорее угадывающуюся в почти кромешной темноте, мстительно прикидывая, как можно укусить его побольнее. Или хотя бы ткнуть чем-то. Всё-таки штаны не первой свежести, да и степень отмытия мне неведома для игры в Каштанку. Да и не дотянуться, если честно.

Замечтавшись о возмездии, я не заметила, как кончился лес, и мы выскочили на опушку. Чёрный ворон по-прежнему кружил над головой, добавляя в картину долю безысходности и идиотизма. Елистрат прибавил хода, проскочил мостик и бесцеремонно стряхнул меня в траву у калитки. Земля гостеприимно приняла блудную дочь в объятия.

– Ты… ты с ума сошёл? – едва выдохнула я. Отбитый на богатыре живот болел нещадно. – Ты что творишь?

– Ничего такого, – Елистрат, казалось, даже не запыхался. – Небольшая прогулка. Для лучшего сна.

– Небольшая прогулка? – От возмущения я вскочила на ноги. – Ты издеваешься?

– Иди спать, господарыня, – парень развернулся ко мне спиной и направился к калитке. – Утро вечера мудренее.

– Ничего подобного! – мне сейчас было совершенно плевать на все его выкрутасы. Пусть объясняет всё, или я за себя не ручаюсь. – Сейчас ты идёшь со мной в дом, и вы вместе с котом мне всё рассказываете! Даже не думай сбежать!

По-моему, он хотел что-то возразить, но потом махнул рукой и обречённо пошёл следом. Оно и правильно.

В избе я первым делом бросилась к зеркалу. В общем, мда-а-а: одежда вся помятая и непонятно чем перепачканная, то ли ил, то ли земля. Плечо грязное, на щеке царапина с запёкшимися капельками крови. Хорошо, неглубокая, заживет быстро. Волосы всклокочены в мелких травинках, и как я предполагала, в косе застряла неведомая колюка. Как теперь её оттуда доставать?

Утешало только то, что Елистрат выглядел немногим лучше, скорее даже сильно хуже. Слабое утешение, но уж какое есть.

Парень молча стоял у двери, как-то неловко поджимая левую руку. На боку и рукаве растекалось бордовое пятно.

– Что с тобой? – профессиональный интерес и сострадание возобладали над гневом.

– А ерунда, – мотнул всклоченной шевелюрой богатырь. – Небольшая царапина. На сучок напоролся. Наверное.

– Если дырка в теле не предусмотрена природой, надо уделить ей максимальное внимание. Лучше медицинское, – не согласилась я. – Жди здесь, я за аптечкой.

Наверняка он хотел возразить, но сжал челюсть и остался стоять, прислонившись к косяку.

– Кстати, ещё один момент, – вспомнила я, копаясь в сумке. – Какого мы так интересно возвращались домой? Я не против, чтобы меня носили на руках, но не таким же способом!

– А просто чтобы скучно не было, – будничным тоном ответил богатырь. – Должна же ты была получить хоть какие-то впечатления от прогулки? А то слишком гладко всё прошло.

– Ах ты! – я с трудом сдержалась, чтобы не запустить в него найденной аптечкой. Как у всякого студента меда, она больше напоминала медицинский чемодан и имела убойную силу. А у меня так вдвойне, я ж вдали, ну, относительно вдали, от цивилизации собралась жить лето.

– Сам справлюсь, – Елистрат здоровой рукой ловко перехватил лекарства и ушёл в сени.

– Точно? – я немного остыла, прислушиваясь к его возне. Пациент, конечно, буйный, но он пациент! Хотя, если он такой прыткий, скорая смерть ему вряд ли грозит. Но все-таки как-то это неправильно – оставлять его одного!

– Точно. Ещё не хватало, чтобы ты меня лечила. Ещё перепутаешь что-то, руку совсем удалять придётся.

И замолчал.

Вдохнула и совсем уже собралась высказать Елистрату наболевшее, но наткнулась на насмешливый взгляд сидевшего на лавке кота и выдохнула сквозь стиснутые зубы. Да он же просто выводит меня из себя! Нарочно. Хрупкое равновесие разлетелось, как упавшая с полки фарфоровая чашка. А Бальтазар просто кайфует от наших склок. Хлеб есть, а зрелища и такие сойдут.

Решила забить и вернулась к зеркалу, оценивая нанесённый внешности ущерб. Надо и себе щеку чем-то помазать, что ли. Пока прикидывала и вытаскивала из волос застрявший мусор, вернулся подлеченный богатырь в неизвестно откуда взявшейся чистой, просторной рубахе. По-хозяйски оглядел горницу, принёс кувшин с водой, таз и чистое полотенце. На этот раз не расшитое, а обычное, вафельное. Аптечку занёс и аккуратно поставил на лавку.

– Умывайся, господарыня, – предложил он вполне миролюбиво. – Потом поговорим.

– Так-то лучше, – проворчала я, подставляя руки под струю из кувшина. Щека стала саднить с новой силой, надо в аптечку заглянуть, посмотреть, что там у меня есть для таких случаев. – Давай и тебе солью, – предложила я богатырю. Он как-то замялся, словно хотел отказаться, а потом махнул рукой и подставил ладони.

– Ну, идите к столу, – раздался за спиной мурлыкающий голос. – Расскажите, как всё прошло!

– Сейчас я расскажу, как всё прошло! – нехорошо обрадовалась я, оборачиваясь к коту. – Во всех подробностях! А ты ничего не хочешь мне рассказать?

Бальтазар и богатырь переглянулись и как-то синхронно вздохнули.

– Наверное, ты права, – начал кот, усаживаясь на стол. Посередине расшитой скатерти стояла все та же керосиновая лампа и глиняная миска с давешними пирожками, а в двух чашках был налит духмяный травяной чай. Когда только успели? Только что ничего же не было.

– Елистрат, садись, – сказала я, обращаясь к стоявшему как столб богатырю. Тот подумал и нехотя опустился на лавку напротив. Как я понимаю, пока не приглашу, ничего не будет, так и будет страдальца изображать. – Бери пирожки и чай.

Он странно посмотрел на меня и придвинул к себе чашку, не трогая пироги. Я мысленно пожала плечами: взрослый человек – захочет, поест.

– Все началось после того, как Варвара… ушла. Не сразу. – мне показалось, что кот сглотнул комок. – Сначала мелкая активность увеличилась, местные чаще плутать стали и всякое такое по мелочи. Расшалились наши подопечные. А с неделю назад или около того в соседней деревне пропали две девушки, подружки. Говорят, приехали к бабушкам на каникулы. Совсем молодые, лет по пятнадцать – шестнадцать, точнее я не узнавал. Их нашли недалеко отсюда, нехорошо нашли. Вроде утопленницы, как сказала человеческая экспертиза. Но умерли вроде не от воды. А просто умерли. Просто умерли ни с того, ни с сего.

– Мы тогда уже на местных нечистиков подумали, – подхватил Елистрат, – это вполне в их стиле – заманить человека, тем более, когда Ягини нет. Но чтобы так…

– Что самое интересное, – продолжил кот, замявшись и переступая с лапы на лапу, видимо, не зная, как мне объяснить, – духа у них не было. Душу забрали.

– В смысле? – не поняла я, привычно перекатывая в ладонях горячую чашку. – Как это, души не было? Они же умерли, естественно, души нет. Даже если предположить, что она есть, – добавила я тихо про себя.

– Не в том смысле, – поморщился кот. – Когда человек умирает, все равно можно понять, что душа есть и она отошла. А здесь будто её забрали. Нет её. Я с таким не встречался уже давно. Очень и очень давно, – Бальтазар прикрыл лаймовые глаза и покосился на богатыря.

– И что всё это значит? – осторожно уточнила я.

– Ну, если бы это было лет восемьсот назад и раньше, – задумчиво произнёс Елистрат, – то я бы сказал, что это очень чёрное колдунство. Одна из самых страшных областей, когда подчиняют покойного. Раньше были такие умельцы, да под корень все племя извели. А сейчас и не знаю, кто так может… Впрочем, душу забрать может и русалка, и мавка, и летавец, да и тот же Водяник. Но, во-первых, не насовсем, а во-вторых, если знаешь, кто озорует, то и вернуть можно. Ну или жди пополнения русальего племени. Ну и была одна… – богатырь покосился на меня и решил не продолжать.

– Ну и мавки, и прочие нечистики обнаглели, – продолжил за него Бальтазар. – Мы подумали, что, может, кто-то из тамошних начал озоровать, вот и решили их припугнуть. Так-то вообще тишина всегда была, но мог же тот же Водяник молодость вспомнить? Тем более, когда ещё случай такой подвернётся. Поэтому… Как сходили, кстати, узнали что? – кот резко переключился на Елистрата.

– Нет, не узнали, – богатырь мрачно посмотрел в свою чашку. – Даже Леший утверждает, что это не Водяник, а утопленницы попали к нему уже такими обездушенными. Не выйдет из девчонок русалочек, а значит, Водянику они вроде и ни к чему. Пруд с рекой только загрязнять и с водолазами в прятки играть.

– А у мельника? – не отставал Бальтазар. Елистрат нехорошо задумался.

– У мельника ничего не узнали, но он намекнул, что это силы, с которыми мы давно не общались и не встречались. И сказал, чтобы мы туда не лезли. Даже предположил, что и Яге здесь теперь небезопасно. – богатырь едва заметно замялся, быстро переглянулся с котом и продолжил. – Врёт, скорее всего, запугивает. Надеется, что и дальше Калинов Мост без присмотра будет, и им раздолье. Точно опять контрабандой промышляет, пока граница открыта. Ну а на обратном пути…

Внезапно богатырь покосился на меня, словно передумал говорить, что хотел сказать.

– На обратном пути мы столкнулись с чем-то непонятным. На всякий случай я решил вести обходным путём и не светить угольком, чтобы было меньше соблазна. Серьёзно бы не напали, но напугать могли.

– И поэтому ты решил напугать меня сам? – возмутилась я. – Чтобы жизнь медом не казалась и прогулки по лесу в привычку не вошли? – Елистрат равнодушно пожал плечами и едва заметно поморщился, а я смотрела на него с возрастающим подозрением. Явно же что-то недоговаривает, зараза белобрысая!

– То-то вы в таком виде пришли, – хмыкнул кот. – Ну ничего, бывает. Будем разбираться.

– Да как в этом разбираться? – снова возмутилась я. – Если вы говорите, что такого уже лет восемьсот в здешних краях не водилось?

– Так и разбираться, – махнул хвостом баюн. – Как есть, так и будем. Не впервой, кстати. – Кот посмотрел на меня. – Почему ты не достала Мокошь? Глядишь, и целые бы вернулись. Специально же дал, как чувствовал.

Я недоумённо уставилась на Бальтазара.

– Ну, Мокошь – Аркан небесного покровительства, я тебе с собой давал, – терпеливо пояснил тот.

– Так у тебя с собой были арканы? – поразился Елистрат. – А зачем мы тогда…

И махнул рукой, не став развивать тему.

– Предлагаю идти спать, – выразил общее примиряющее мнение кот. – Завтра договорим, точнее, уже сегодня. Ложитесь, господари, светать скоро будет. А дел ещё немерено, несчитано. А делать их надо.

Молчание затянулось, и я потянулась к пирожку. Мой "дворовой" медленно встал с лавки, и… я вспомнила!

– Елистрат, правильно понимаю, что тот дальний закуточек у леса – это твоё… – я замялась. – Жилище?

Богатырь молча кивнул.

– Ложись, давай, в соседней спальне, – твёрдо решила я. – Это не обсуждается. Ты не совсем здоров и нуждаешься в отдыхе. Я постелю сейчас. Так мне будет спокойней.

По-моему, он хотел возразить, но остался сидеть молча, наблюдая за мной исподлобья. И правильно делает, пусть уж в избе спит под присмотром.

Тэ-экс, где тут у нас чистые простыни? Сейчас постелю, и мы все пойдём спать. Кот прав, уже так поздно, что скорее даже очень рано.

А утром меня разбудил участковый и тётя Тамара.