Вдали от рая

Глава четвертая, в которой типичный вечер знакомств заканчивается совсем не типичным знакомством

Для Виктора поведение Аллочки было настоящей неожиданностью – раньше она никогда не позволяла себе ни являться без спросу, ни задавать лишних вопросов. Он даже готов был рассердиться, однако, сев в машину рядом с Юрой, тотчас перестал думать об Аллочке и ее внезапно изменившихся манерах. Сегодня он вообще не ощущал потребности думать об Аллочке и обо всей скуке повседневности, частью которой была владычица финансов. Глава фирмы «АРК» Виктор Волошин остался где-то там, за захлопнутыми дверцами гардеробной, и теперь, так нежданно раздвоившись и почувствовав себя удобно в добровольно надетой маске, новый Виктор был рад неожиданному приключению, грозившему обернуться действительно чем-нибудь новеньким, принести свежее чувство авантюры в его размеренную и застоявшуюся жизнь.

Немного покружив по разморенной жарой Москве, они на удивление быстро отыскали на Пречистенке нужный дом – обшарпанный трехэтажный особнячок дореволюционной постройки. Одна из дверей, похоже, ведущая в подвал, и впрямь оказалась зеленой. Охранник хотел уже остановить машину рядом, поскольку места для парковки имелись, но хозяин тронул его за рукав:

– Нет-нет, Юра. Припаркуйся, пожалуйста, где-нибудь в переулке. Не хочу, чтобы по автомобилю и охране вычислили мой статус. Я здесь вроде как инкогнито.

– Не нравится мне что-то эта ваша затея, Виктор Петрович, – заявил Юра, выполняя распоряжение шефа и отъезжая подальше. – Мало ли, что это окажется за клуб…

– Ну, вот схожу и узнаю, – резонно отвечал Волошин. – Да не волнуйся ты, я не собираюсь здесь задерживаться. Просто захотелось окунуться в какую-то новую атмосферу, покрутиться среди непривычного общества. Час-другой – и я выйду.

– Тогда вот что, – решительно произнес охранник, потянувшись за каким-то пакетом, лежавшим на заднем сиденье. – Я вообще-то думал, что вам это понадобится только после отпуска, но раз уж вы идете незнамо куда и незнамо с кем…

Он протянул Виктору узкий стальной браслет с кнопкой, вмонтированной в самом центре рифленого ободка.

– Что это? – спросил Волошин, с любопытством разглядывая вещицу, производившую какое-то несерьезное, игрушечное впечатление.

– Новое охранное устройство. В середине – кнопка вызова, которую надо нажать в случае опасности. У меня такой же браслет, только со встроенным слабым электрошоком. Ежели чего – жмите кнопку. Я тут же почувствую легкое покалывание и пойму, что нужен вам.

– Ну зачем это, Юра! Что еще за шпионские страсти! – воспротивился было его хозяин. – Кому я нужен, да еще на вечеринке тех, кому за тридцать!

– Не спорьте, Виктор Петрович, – строго произнес охранник. – Вы делаете свою работу, а я свою. Мой бизнес заключается в том, чтобы обеспечить вам стопроцентно надежную профессиональную охрану, и не вмешивайтесь в него, пожалуйста!

Услышать подобную отповедь от собственного подчиненного было настолько комично, что Волошин невольно прыснул. Наверное, Юрка прав – дело есть дело… Но все-таки сдаваться сразу не хотелось.

– Ладно, безопасность безопасностью, я все понимаю. Но зачем тебе эти новые технические прибамбасы? Чем хуже обычный сотовый? Я что, не могу вызвать тебя по телефону в случае необходимости?

Юра пожал плечами.

– Ну, вы как ребенок, Виктор Петрович, – снисходительно и даже немного ворчливо протянул он. – Телефон может отключиться, потеряться, все, что угодно. Да и времени на набор номера нужно куда больше, чем для простого нажатия кнопки. Ясно теперь?

– Ясно, – обреченно вздохнул Волошин. – Ничего не поделаешь, давай свое украшение.

Браслет легко защелкнулся на руке. При взгляде на узенький стальной ободок, плотным холодком обхвативший руку рядом с часами, отчего-то потеплело на сердце. Не оттого ли, что в тоне охранника, вопреки строгости и ворчливости, отчетливо проглядывали не только профессионализм, но и простая человеческая забота?

Виктор выбрался из машины. Было жарко, пахло нагретым асфальтом и почему-то цветами. Искомая дверь зеленела, маня и приглашая, точно разрешающий сигнал светофора. Только позже, намного позже, Виктор понял, что удачное сравнение пришло в голову не просто так. И надо было не пропускать его мимо сознания, а подумать о том, что на дороге зеленый сигнал всегда сменяется красным, знаком опасности…

Первое время события развивались очень предсказуемо и оттого скучновато. Войдя в клуб, Виктор остановился рядом с молоденькой дежурной с прической, похожей на белую хризантему, и глазами, изо всех сил подведенными лиловым карандашом. Едва та начала перебирать лежащие перед ней листы, очевидно, содержавшие списки приглашенных на вечер гостей, как Волошин услышал мягкий голос, уже знакомый ему по телефонному разговору:

– Лиза, пропустите гостя. Я сама пригласила Виктора Петровича на сегодняшний вечер.

Очевидно, это была директор или владелица клуба – высокая женщина неопределенного возраста с чуточку сонным и не слишком привлекательным лицом. В руках она держала бокал, наполненный каким-то золотистым, судя по всему, некрепким напитком, а из распахнутых за ее спиной дверей зала звучала лирическая мелодия, бывшая очень популярной в те годы, когда Волошин заканчивал школу.

– Ольга Геннадьевна, – представилась дама, протянув ему руку после того, как Виктор отдал Лизе пятисотрублевую купюру и получил сотню сдачи. – Жаль, что вы так поздно! Вечер уже в самом разгаре. Уже было знакомство, игры, сейчас перешли к танцам.

«И слава тебе Господи! – подумал Волошин. – Мне еще только игр не хватало! Похоже, прав был Юрка – зря я вообще сюда пришел…»

Но внешне он ничем не выдал своих мыслей и ухитрился сохранить на лице исключительно вежливую и приветливую улыбку. Ольга Геннадьевна пригласила его пройти в зал, он последовал за ней.

Обстановку в подвале никак нельзя было назвать роскошной. Помещение давно требовало ремонта, расставленные вдоль стен кресла и диваны явно знавали лучшие времена, нехитрая закуска на столиках не возбуждала аппетита, разлапистые искусственные растения, которыми какой-то неопытный декоратор попытался украсить зал, смотрелись дешево и безвкусно. К тому же внутри было слишком накурено, чего Виктор, хоть и сам курил, терпеть не мог. Народу оказалось много, причем, как это становилось заметно с первого же взгляда, количество и качество женщин явно преобладало над численностью и качеством мужчин. В углу зала играл действительно настоящий и даже вполне приличный оркестр. Десятка полтора пар топталось посередине комнаты, изображая медленный танец, остальные гости сидели на креслах и диванах или перемещались взад-вперед по залу, болтая между собой или просто наблюдая за танцующими.

Ольга Геннадьевна указала Волошину на свободное кресло, произнесла пару ничего не значащих вежливых фраз и удалилась. Почти сразу же на небольшой помост у противоположной стены зала, видимо, заменявший здесь сцену, вспрыгнул невысокий юркий мужичок с подозрительно красным лицом, в помятом концертном костюме «с искрой», очевидно, ведущий, и заговорил с профессиональной деловитостью и таким же профессиональным неискренним весельем:

– Великолепно, великолепно! Спасибо всем танцорам, и давайте поблагодарим наших музыкантов! – Зал откликнулся нестройными аплодисментами. – Спасибо, спасибо вам! Уважаемые музыканты немного отдохнут, но наш вечер продолжается, дорогие дамы и господа! Сейчас мы с вами немного поиграем. Попрошу выйти сюда трех леди и троих джентльменов…

«Ну, начинается! Кто бы мне сказал, что я тут делаю?! Наверное, пора сматываться отсюда…»

Тем не менее Волошин никуда не ушел, а продолжал с интересом осматривать зал, точнее, присутствующих. Ему отвечали тем же. Редкие мужчины, в основном пожилые и неважно одетые, сразу почувствовали в нем конкурента и глядели с явной неприязнью. Зато в женских взорах, которые то и дело обращались к нему, читались симпатия и явный интерес. Вопреки опасениям Виктора, в глубине души боявшегося, что тут соберутся одни дурнушки да старые девы, среди прекрасной половины гостей вечера обнаружилось немало симпатичных, ухоженных и выглядящих почти юными дам. Многие из них открыто поглядывали на Виктора, призывно улыбались ему, а одна бойкая толстушка в ярко-рыжих мелких кудряшках, подлетев, стала напористо упрашивать побыть ее партнером в игре «Запретный плод». Волошину, у которого не было никакого желания выставлять себя на посмешище перед всеми, стоило большого труда отказать ей. На его счастье, игры скоро закончились и снова начались танцы. Толстушка закружилась в смутном подобии танца с одетым в клетчатую рубашку-ковбойку сухощавым дедком, и Виктор, оставшись один, вздохнул с облегчением.

Молодая женщина, одиноко сидевшая неподалеку от Волошина, привлекла его внимание не сразу. Несколько раз его взгляд скользил по ней и уносился к другим участницам вечера – более ярким, живым и раскованным, весело отплясывавшим в центре зала со спутниками и без, – однако вновь и вновь возвращался к одинокой молчаливой незнакомке и наконец приклеился к ней намертво.

На вид ей было около тридцати. Слегка склонив голову так, что волны светлых волос почти скрывали лицо, она задумчиво поигрывала изящным браслетом, обнимавшим тонкое запястье. Когда женщина небрежным движением головы откинула волосы назад, открылся профиль: тонкий, легкий, изящно очерченный… и смутно знакомый. Откуда? Они раньше встречались? Где? Память молчала, не давала подсказки.

Привыкший всегда обращать внимание на имидж, Волошин сразу понял, что заинтересовавшая его женщина – особа обеспеченная, может быть, более обеспеченная, чем все остальные гости клуба. Ее кремовая блузка и легкая юбка до щиколоток, не скрывавшая красоты стройных ног, выглядели скромно, но он отлично знал стоимость такой вот скромности, особенно в сочетании со швейцарскими часами и шелковыми туфлями. И этот факт еще больше взбудоражил интерес.

Может, она актриса, телеведущая, певица или модель, и он видел ее в кино, по телевизору или в каком-нибудь журнале? Нет, это полный бред. Светские дамы не ходят в такие места.

Конечно, можно было просто подсесть к незнакомке и завязать разговор какой-нибудь фразой вроде: «Где-то я вас видел…» или «Вы тут часто бываете?», но это показалось слишком банальным. Пригласить ее на танец? Нет. Не сейчас. Может, немного погодя.

И Виктор намеренно отвернулся от молодой женщины, на которой сосредоточились его мысли, и вновь принялся разглядывать зал.

Танцы опять сменились играми, игры – танцами. Программа вечера явно не отличалась разнообразием. Незнакомка не участвовала ни в тех, ни в других развлечениях: просто спокойно сидела, курила, потягивала напиток из бокала и даже не смотрела по сторонам. Ее несколько раз приглашали на танец, но она отказывалась, отвергая предложение без слов, одним легким покачиванием головы.

Виктору было сложнее. Во время белых танцев, да и не только, его буквально одолевали потенциальные партнерши. Одни бросали в его сторону призывные взгляды, другие норовили пройти мимо, обдав запахом духов, и, словно бы невзначай, уронить сумочку или платок, третьи подходили и, стыдливо потупясь, приглашали на танец, четвертые подсаживались рядом и заводили разговор, пятые и вовсе подбегали и, взяв за руку, со смехом пытались вытянуть на середину зала. Несколько раз Волошин поддавался и шел навстречу их настойчивым или застенчивым предложениям (выбирая, разумеется, самых симпатичных), но никто из них не заинтересовал его сильнее, чем белокурая незнакомка. Он все еще продолжал размышлять о том, где мог ее видеть, когда его мысли в очередной раз прервал громкий голос ведущего, успевшего вновь заскочить на импровизированную сцену:

– Напоминаю вам, друзья, что все хорошее имеет обыкновение заканчиваться! Перед белым танцем, которым мы по традиции завершаем нашу встречу, – («Неужели уже так поздно?» – взглянул на часы Виктор), – я предлагаю всем мужчинам наконец использовать свой шанс и пригласить на танец женщину, о которой вы мечтали весь вечер! Дерзайте, господа! – И он со смешной претензией на торжественность простер руку над залом, точно благословляя присутствующих.

Ну что ж, значит, так тому и быть… Волошин решительно поднялся с места, устремляясь к своей незнакомке, которая, как ни странно, тоже, оказывается, улыбалась ему. До чего же хороша собой! Вблизи не хуже, чем издали… Он понял это сразу, хищным мужским инстинктом, вобрав в себя глазами ее всю: и крепкую грудь, обтянутую тонким трикотажем, и длинные ноги, и гордый изгиб шеи, поддерживающей точеную головку. Он успел уже раскрыть рот, чтобы произнести сакраментальное «Разрешите?..» – как внезапно его откинуло, буквально отшвырнуло в сторону, точно ураганом. Он даже не сразу понял, что произошло.

Неизвестно откуда, точно в фантастическом кино, перед ним вдруг возник рослый мужчина, тяжеловесный и широкоплечий. Он встал к Волошину спиной, загородив от него белокурую незнакомку, протянул к той крючковатые руки и, резко схватив ее за плечи, прошипел прямо в испуганное лицо:

– Ты здесь?.. Ну конечно! Где же тебе еще быть! Но теперь уж ты от меня не отвертишься… Тебе придется ответить на мои вопросы, за все ответить, слышишь, ты, ведьма?!

Его поведение казалось нелепым, а оттого еще более безобразным. Кричал он так громко, что музыканты перестали играть, а ближайшие пары остановились, образовав вокруг странной группы неровный круг, и наблюдали за происходящим с любопытством, недоумением или ужасом. И хотя горячечный монолог безумца длился всего несколько секунд, этого времени Волошину хватило, чтобы принять решение. Силы получались явно неравными, противник был на голову выше и минимум килограммов на двадцать тяжелее, но это не остановило Виктора. Одним прыжком преодолев несколько метров, которые отделяли его от места происшествия, он рванул здоровяка на себя и одновременно судорожным движением нажал кнопку на новеньком браслете, успев крикнуть женщине:

– Не бойтесь!

Разъяренный незнакомец повернулся к Виктору лицом – и Волошина поразили его налитые кровью, исполненные трагического безумия глаза. Какая в них боль, какое страдание… Да он и впрямь сумасшедший, бедняга! Впрочем, сочувствовать некогда: помощь в лице Юры подоспеет не раньше чем через пару минут (быстро, однако, пригодился браслетик!), и следовало пока обходиться своими силами.

Однако драке не суждено было состояться. Человек, в лице которого Виктору вдруг почудилось что-то знакомое (какая-то чертовщина – целый вечер во всех мерещатся знакомцы!), неожиданно обмяк, покачнулся и рухнул прямо на руки подоспевшего охранника. Правда, он попытался еще бороться, но устоять против Юриных тисков и у здорового-то человека шансов чаще всего не бывало. А уж у такого – тем более… Два-три скупых быстрых движения – и сумасшедший скрючился на полу, а на руках его звонко защелкнулись наручники, которые Юра с ловкостью фокусника извлек из кармана.

В ответ на молчаливый вопрос своего шефа, бросившего на эти наручники недоуменный взгляд, охранник только пожал плечами – я, мол, запасливый и все свое ношу с собой… Волошин огляделся. Стало ясно, что вечер окончится раньше намеченного и совсем не так, как предполагал ведущий. Еще минута – и поднимется крик, гости и особенно гостьи клуба начнут жалеть человека в наручниках и напустятся на них с Юрой, упрекая в жестокости. Подобных сцен Волошину совсем не хотелось, но это было не главное. Главное состояло в том, что испуганную, дрожащую, стоящую рядом светловолосую женщину следовало как можно быстрее увести отсюда. И, забыв об окружающих, Виктор повернулся к незнакомке и очень тихо, но очень внятно проговорил:

– Если вы хотите уйти отсюда, мы можем сделать это вместе.

Женщина, которая до сих пор так и не произнесла ни слова, покорно и торопливо кивнула. Он взял ее за руку и, кивком приказав Юре следовать за ним, вышел из зала. Темная грузная фигура продолжала корчиться на полу, люди что-то кричали им вслед, дежурная Лиза взирала от дверей на всю эту драматическую сцену округлившимися испуганными глазами. Однако Волошин, так ничего и не сказав в свое оправдание, молча прошествовал мимо нее.

Только Юра снизошел до того, чтобы остановиться рядом с растерянной девушкой и бросить на ходу пару фраз. Спокойно достал из кармана маленький ключик, вложил его в руки остолбеневшей Лизе и веско произнес:

– Мы сейчас уедем, а вы делайте то, что сочтете нужным. Хотите, вызывайте милицию, не хотите – освобождайте его сами. Замок на наручниках открывается просто. Кстати, полную ответственность за их сохранность возлагаю на вас, – и он внезапно подмигнул девушке, озарив ее своей неотразимой белозубой улыбкой. – Заскочу за ними завтра. Сами понимаете: производственный инструмент, разбазаривать по уставу не положено.

Юра уже выбежал из подвала, последовав за своим хозяином, а дежурная все еще смотрела ему вслед, неосознанно сжимая ключик в руках. Негодование и ужас на ее лице успели смениться томной мечтательностью, говорившей, что все ее мысли теперь заняты отнюдь не лежащим на полу беспомощным пленником, а высоким мускулистым парнем, только что твердо пообещавшим: «Заеду к вам завтра». Точно спохватившись и вспомнив о чем-то, она попыталась было что-то крикнуть вслед, но громко хлопнувшая дверь оборвала ее порыв на полуслове, и Лиза так и осталась стоять, растерянно глядя в ту сторону, где скрылись беспокойные гости ее клуба.

А тем временем в машине бизнесмен Волошин грел в своих руках ледяные ладони светловолосой женщины, заглядывал ей в испуганные, мечущиеся глаза, пытаясь сделать так, чтобы ее взгляд наконец сфокусировался на нем, и тихонько приговаривал:

– Ну, все, все… Уже все, слышите? Не нужно больше бояться, все кончилось. Отвезти вас домой?

– Н-не знаю… – с трудом выговорила женщина, и он с наслаждением отметил про себя музыкальность ее низкого голоса. – Я… я боюсь туда ехать.

Виктор с изумлением вгляделся в ее милое, бледное от пережитого испуга лицо. Он не был готов к такому повороту событий. Боится ехать домой? Почему?.. Из-за этого сумасшедшего? Однако женщина нравилась ему все больше и к тому же казалась такой беззащитной и нежной, что он принял решение, на которое давно уже не считал себя способным:

– Тогда, может быть, стоит заехать на чашечку кофе ко мне? Вы успокоитесь, придете в себя… Согласны?

Она подняла глаза и молча кивнула. И, почувствовав отчего-то невыразимое облегчение после ее согласия, он наклонился к сидящему впереди Юре и произнес одно только слово:

– Домой!

Глава пятая, в которой странный вечер плавно перетекает в загадочную ночь и сменяется совсем уж непонятным утром

Ему давно уже не было так хорошо в собственном доме. Плотно задернутые шторы отгораживали их от города. Вечер неспешно струился сквозь его сознание дымком сигарет (она курила какие-то незнакомые Волошину сигареты, вроде бы легкие, но очень душистые, со странным, ни на что не похожим ароматом). А самые простые и привычные звуки – например, тихий шепот листвы за окном – отчего-то казались исполненными высокого смысла и волшебного уюта.

Женщина оттаяла, пришла в себя, как-то слишком уж быстро оправившись от испуга, едва успев переступить порог волошинской квартиры. Заглянула в высокое зеркало в его прихожей, несколькими движениями рук пригладила волосы – и обернулась к нему с таким видом, точно хотела сказать: «Ну, вот и я, здравствуй… Ты ждал меня?»

Разумеется, ничего подобного не было произнесено вслух. Словами она задала лишь один вопрос:

– А ты хорошо варишь кофе?

Несмотря на то что сердце Виктора сейчас билось так сильно, будто он был мальчишкой, пришедшим на первое свидание, эта непосредственность не могла не изумить его. И, усмехнувшись, он ответил:

– Друзья обычно не жалуются. Но, может быть, на вас… на тебя трудно угодить?..

Она кивнула с таким выражением важности и достоинства на лице, что он едва удержался от смеха. И, отстраненно отметив про себя, что она успела уже внезапно и как-то необъяснимо перейти на «ты», услышал ее следующую фразу сквозь туман непонятно откуда взявшегося ощущения счастья:

– Меня зовут Верой. Покажи мне, пожалуйста, где у тебя кухня. Я сама приготовлю кофе.

Уже через минуту Волошин сидел за круглым столом в своей просторной кухне, наблюдал за отточенными, полными непринужденной грации движениями гостьи, и мысли его путались и мешались в голове, подчиняясь властному зову разгоравшегося чувства. Она представилась, но не спросила, как зовут хозяина – ей это все равно или просто неинтересно? Или она не собирается здесь задерживаться, а потому и не пытается познакомиться поближе: ни к чему не обязывающая чашка кофе – и прощай, непрошеный защитник?.. Возможно, ему стоило сразу взять инициативу в свои руки, показать, что она нравится ему и за приглашением на чашку кофе может стоять все, что ей угодно будет еще позволить? О Господи, лишь бы она позволила!

А может быть, все совсем наоборот: возможно, ему вообще не стоило разочаровывать ее столь примитивным развитием событий, быть таким скорым на навязчивые приглашения, на «кофейные» намеки?.. Нет, не то, не так: она ведь явно обрадовалась его предложению, почти мгновенно пришла в себя и столь же мгновенно успокоилась, лишь только оказалась вне опасности, под его, волошинской, защитой… Однако каким животным надо быть, чтобы так накинуться на женщину, как этот здоровяк! И, почувствовав, как нарастает в душе негодование против сумасшедшего, обидевшего и напугавшего светловолосую красавицу, Волошин вдруг ощутил незнакомое прежде желание взять на себя ответственность за покой и безопасность другого человека, защитить свою гостью от любых бед и, узнав о ней все, что только можно, предложить ей выход из любого положения…

«Волошин, ты ведешь себя как последний кретин! – одернул себя Виктор. – С чего ты взял, что ей нужна твоя помощь? С чего ты взял, что она вообще нуждается в помощи и, главное, что у нее нет мужчины, к которому она может за ней обратиться?..» Но какой-то детский страх, отчаянная боязнь услышать, как Вера церемонно произносит на прощание: «До свидания! Было очень приятно познакомиться!» – мешали трезво оценить ситуацию. Он не хотел с ней прощаться – ни сейчас, ни через пару часов, никогда!.. И потому терзал себя, внутренне метался от испуга к надежде, от присущей бизнесмену Волошину уверенности в себе к влюбленным бредням и тревожным ожиданиям давно, казалось бы, исчезнувшего Витьки, застенчивого и неуклюжего подростка.

А между тем Вера двигалась по его кухне так уверенно, по-хозяйски, что трудно было даже представить себе, как эта самая женщина полчаса назад дрожала в его машине, едва способная выговорить побледневшими губами несколько слов. Она быстро и умело смолола в ручной деревянной мельнице зерна кофе («Я, знаешь ли, не признаю электрических кофемолок…» – «Надо же, какое совпадение! Я тоже их не люблю»). Потом деловито осведомилась, водятся ли в его хозяйстве пряности («Корица, ваниль, кардамон?»), и наконец аккуратно и быстро расставила на столе самолично найденные ею в буфете маленькие чашки, вазочку с наколотым коричневым сахаром, молочник, который наполнила извлеченными из холодильника густыми сливками, коробку с печеньем… И когда Вера села напротив него, осторожно разлив по чашкам дымящийся кофе, когда закурила те самые свои одуряюще ароматные сигареты, Виктор вдруг испытал давно, казалось бы, забытое ощущение чего-то таинственно-романтического. Эти взгляды, эти паузы, эти обрывки вроде бы ничего не значащих, но таких многозначительных фраз… Даже шторы, задернутые на окне, показались вдруг символом их общего с Верой дома и общей – на двоих – любви… Смущенно, боясь, что женщина догадается по его лицу об этих мыслях, он поднял взгляд и только теперь увидел глаза Веры.

Какой у них удивительный, редкий, насыщенный изумрудный цвет! Зеленый, как дверь в клубе знакомств и в рассказе О’Генри. Дверь, за которой скрывается счастье…

Кухню заполняло смешанное благоухание кофе и сигарет. Редкие фразы падали в тишину, как капли дождя в засуху, такие выразительные от своей беглости и недосказанности.

– Я – по профессии врач… В этот клуб знакомств попала совершенно случайно…

– Я тоже случайно… Впервые, а вы? – он снова не решался сказать ей «ты», словно боясь, что это разрушит туманный романтический ореол, и она, видимо, почувствовала это.

– Так, была несколько раз… Давайте не будем об этом… – и опять пауза.

– Дома, наверное, волнуются, куда вы подевались? – с замиранием сердца спросил Виктор. – Может быть, нужно позвонить, предупредить, что вы задерживаетесь…

– Нет, это ни к чему. Дома меня никто не ждет.

После этого признания, сделанного как-то неохотно, молодая женщина опять надолго замолчала.

Виктор совсем растерялся, не зная, как понимать ее слова – то ли как ничего не значащее замечание, простую констатацию факта, то ли как многообещающий намек… И только увидев, как она, отодвинув чашку с коричневой гущей на дне, потянулась за салфеткой и аккуратно промокнула ею чуть тронутые розовой помадой губы, внезапно понял, что до ее ухода остались считаные минуты. И торопливо заговорил, не уставая поражаться собственному волнению:

– Вы прекрасно готовите кофе, Вера, действительно, намного лучше, чем я. Я пил такой только в Вене.

– Благодарю вас. И за комплимент, и за приглашение домой, и за вашу помощь – там, в клубе… Но уже поздно. – Она поднялась со стула, всем своим видом давая понять, что беседа окончена.

Волошин неловко встал вслед за ней. Как остановить, как удержать ее? Она сама, без каких-либо расспросов с его стороны, обмолвилась о происшествии в «Зеленой двери», так странно связавшем их, и ему хотелось поговорить об этом поподробнее. Как жаль, что он так глупо молчал и только пялился на нее, пока они сидели за столом!.. Однако она права: уже поздно, часы недавно пробили двенадцать. У него больше нет причин удерживать ее.

– Хотите, я вызову своего водителя? – убитым голосом спросил он, изо всех сил стараясь хотя бы быть вежливым. – Юра доставит вас домой целой и невредимой, на него можно положиться.

Вера еле заметно улыбнулась, и он внезапно разозлился. Что за чертовщина?! Любой другой женщине он давно уже предложил бы остаться с ним на ночь – они ведь не дети, и если уж она сама практически напросилась к нему в гости… Он был почти уверен, что эта самая гипотетическая «любая женщина» правильно поняла бы его, и, независимо от того, что ему довелось бы услышать – согласие или отказ, – его настроение не пошатнулось бы, а самооценка не пострадала. Отчего же теперь он тушуется, встретив взгляд удивительно зеленых глаз? Отчего так боится услышать «нет»?

Вера не сказала ни одного из тех слов, которые Волошин ждал от нее. Просто гибким кошачьим движением потянулась, снова откинула волосы назад тем самым резким поворотом головы, который сводил его с ума, и проговорила так просто, так буднично, словно они были давно женаты:

– Я очень устала. Может быть, будем укладываться?

Вероятно, у Волошина был слишком уж оторопелый вид, потому что, взглянув на него, она все-таки сочла возможным объясниться:

– Вряд ли разумно мне будет сегодня возвращаться домой, как вы думаете? Тот человек знает мой адрес, и я боюсь, что…

– Конечно, конечно… – Виктор был так счастлив, что путался в словах. – Я и не предполагал, что мы с вами расстанемся, и…

Он не сумел договорить фразу, но, как выяснилось, это было и к лучшему. Молодая женщина отвернулась от него с явственно заметным холодком и произнесла так, что он чуть было не провалился сквозь землю при воспоминании о своих недавних «грешных» мыслях:

– Надеюсь, вы не поторопились с выводами? И не подумали ничего лишнего? Я ведь могу вам доверять, правда?

Он и не заметил, как и когда она сумела приобрести такую власть над ним, когда начала разговаривать так, словно она королева, а он – безответно влюбленный в нее паж. Однако это было неважно; все было неважно сейчас, кроме того, что она останется в его доме и, может быть, будет приходить сюда вновь…

Как ни странно, он не обиделся и не рассердился ни на ее вопросы, ни на тот тон, которым они были заданы. Напротив: ему показалось, что, обратившись к нему таким официальным образом и расставив все точки над «i», Вера дала ему шанс вновь почувствовать себя мужчиной, хозяином положения и главой в собственном доме. Все было сказано абсолютно однозначно, надеяться – сегодня, по крайней мере, – было больше не на что, и, следовательно, можно было уже не зависеть от ее капризов, ее настроения, ее решений. А потому груз неуверенности в себе и ожидания неудачи свалился с его плеч. Он ощутил себя прежним Волошиным и взял инициативу в свои руки:

– Мне кажется, вы уже доверились мне, когда приняли мое приглашение. Разве не так?

Поистине, ее перевоплощения были мгновенны. Она покорно склонила голову, и перед Виктором вновь появилась та испуганная и застенчивая женщина из клуба, которая покорила его в первые же минуты знакомства. И, с радостью принимая на себя ответственность за все, что еще произойдет или не произойдет в его доме сегодня ночью, как опытный военачальник перед сражением, он спокойно распорядился:

– Значит, так. Ваша комната – на втором этаже, слева. Там же ванная и вообще все, что вам может еще понадобиться. Пойдемте, я покажу, где что лежит…

Какое счастье, что домработница содержит гостевые комнаты в безукоризненном порядке, что постели всегда заправлены свежим бельем, а в ванной в любой момент можно отыскать запечатанную зубную щетку, чистое полотенце и новый халат в упаковке!.. Какое счастье, что Вера не расспрашивает о его завтрашних планах и даже не думает делиться с ним своими собственными! Какое счастье, что она так молчалива и загадочна и так не похожа на всех его прошлых подруг, торопившихся «застолбить» его в первый же вечер, точно он был участком на Клондайке, а они – золотоискательницами!

И какое счастье, что Вера так нравится ему – просто нравится, без всяких «зачем» и «почему»…

– Спокойной ночи, Виктор! – ласково проговорила Вера и, подхватив свою сумочку, направилась в ванную.

Пока она плескалась в ванной, он спустился в кабинет, включил компьютер, разложил перед собой бумаги и углубился в дела, которыми совсем не планировал заниматься в дни отпуска. Но как ни странно, в это глухое сонное время, уже после полуночи, вдруг захотелось поработать. Изумляясь собственной прихоти, с удовольствием погрузившись в обычные расчеты и планы, он и сам не заметил, как пролетело сорок минут и как нашлось вдруг изящное, нетривиальное решение задачи, упорно не дававшейся ему в течение последних нескольких недель. Так вот с чего надо начинать, приступая к земельному бизнесу! Хотя, конечно, без создания дочерней фирмы «АРКада», идею которой он вынашивал уже давно, тут не обойтись…