Будущее в тебе (сборник)

Глава 5

Первые полтора километра мы двигались одной колонной, впереди ехала наша тройка. Потом приостановились, перестроились и небольшим веером двинулись в сторону врага. Теперь моя тройка ехала в центре этой дуги и немного впереди других боевых групп. Мы являлись основной огневой силой этой операции. Все были вооружены трофейным оружием. Якут – снайперской винтовкой, а мы с Шерханом – автоматами «Суоми». Наиль очень обрадовался этому автомату, тем более когда я сказал ему:

– Шерхан, тут целиться особо не надо – увидел противника, направляй ствол на него и нажимай на курок. Про себя произнеси: две тысячи раз, и отпускай курок, чтобы не сжечь патроны одной очередью.

Времени было в обрез, поэтому всё обучение владению автоматом свелось, кроме этой фразы, к показу – как вставляется магазин, передёргивается затвор и где находится предохранитель. После этого двухминутного инструктажа Наиль заявил:

– А что, штука хорошая, всё лучше, чем моя СВТ. У меня её почему-то постоянно заклинивает, да и вообще, стрелок из меня фиговый. Нашему Якуту я даже в подмётки не гожусь. Он рассказывал, что раньше, когда охотился, за сто метров белке в глаз попадал. Вот это я понимаю, стрелок. Таким и надо ружья выдавать, а стрелков, похожих на меня, нужно вооружать автоматами. Особо метким быть не надо, от пуза, очередью зафигачил, и – вперёд. Враг или убит, или ошалел от роя пуль. К нему подбегаешь, прикладом по кумполу долбанёшь, и всё – путь свободен. А если ещё и гранат полно, тогда вообще лафа – в одном лице ты, как бронепоезд: и пулемет есть, и артиллерия.

Кстати, о гранатах, кроме РГД-33, которые были у каждого красноармейца в количестве двух штук, я в теплушке финнов нашёл целый ящик наступательных гранат. Они были изготовлены по образцу германских гранат 1917 года (длинная ручка, при выдёргивании шнура, внутри зажигался бикфордов шнур, задержка 5,5 секунды). Всего их, вместе с теми, которые были у пленных, было шестьдесят четыре штуки. Каждая боевая группа получила по восемь гранат. Что касается наших гранат, я прекрасно знал, что РГД-ЗЗ красноармейцы недолюбливают. И что практически все, чтобы не таскать лишнюю тяжесть, выбросили оборонительные чехлы, чем очень сильно ослабляли её убойную силу. Но сейчас это было, может быть, и к лучшему, меньшая вероятность попасть под осколок собственной гранаты. А в радиусе трёх метров она точно убьёт или серьёзно ранит противника. Кроме этих гранат, в моих карманах нашлось две Ф-1. Применять их, находясь вне окопа, было, конечно, опасно (разлёт осколков достигал 200 метров), но для себя я решил – если сложится критическая ситуация, буду их тоже использовать.

По разработанному мной плану гранаты должны применяться в первую очередь. Нужно было постараться без выстрелов добраться до огневых точек и забросать их гранатами. После этого можно было применять и стрелковое оружие.

Когда мы проехали небольшой пролесок и уже почти въезжали в рощу, где располагались вражеские войска, из-за дерева показалась фигура в белом маскхалате с автоматом на груди. Я, в принципе, предполагал, что у этого заслона имеется и ближнее охранение. Не мог опытный командир полагаться только на финскую спецгруппу. Поэтому не растерялся, поднял руку и помахал этому человеку. Тот на ломаном финском крикнул:

– Кто такие? Щюцкоровцев нам не нужно!

Я тоже не на очень хорошем финском ответил:

– Никаких щюцкоровцев, тут все профессионалы.

Потом перейдя уже на немецкий, а я знал, что в скандинавском корпусе служит немало немцев, да и шведы должны были понимать этот язык, продолжил:

– Я лейтенант Крюгер. По приказу генерала Линдера мой взвод направлен на усиление группы капитана Андерсена. Где я могу найти капитана?

Человек, обернувшись, что-то крикнул по-шведски в глубину леса. Дождавшись ответа, повернулся ко мне и на ломаном немецком произнёс:

– Штаб прямо через четыреста метров, там, где стоит обоз. Капитан сейчас там. Но поспешите, он скоро опять отправится проверять позиции.

Я поднял руку и махнул ей, давая команду другим боевым группам начинать движение. А сам поинтересовался у этого часового:

– Как там себя ведут русские? Что-то у вас тут тихо? Какого чёрта, нам не дали нормально пообедать? Полковник лично прибыл в наше расположение, чтобы поторопить с выходом.

Часовой, путая и ужасно коверкая немецкие слова, ответил:

– Иваны часа два назад попытались сунуться, но мы их отогнали. Теперь, наверное, сидят, зализывают раны и ждут подкреплений. Без танков они нас отсюда не сдвинут. А когда танки завтра подойдут, то русские очень удивятся, больно получив по носу. Ведь, как сказал капитан, ночью должен подойти противотанковый дивизион. И кроме вас, должны начать прибывать финские егеря.

Решив, наверное, сделать реверанс в сторону Германии, он продолжил:

– Но, как всегда, самыми дисциплинированными и быстрыми на подъём оказалась часть под командованием немца. Респект вам, герр лейтенант.

Я полупоклоном выразил ему благодарность, махнул рукой и покатил по направлению к их штабу. Теперь моя тройка оказалась самой последней в наших порядках. Отъехав метров двадцать, я притормозил, подозвал Якута и полушёпотом ему приказал:

– Ты остаёшься здесь. Подкрадёшься к этому посту и, как только услышишь звуки боя, отстреливаешь этих раззяв. Потом, в одиночку начинаешь работать по снайперам – примерную схему их расположения ты знаешь.

Кирюшкин не задал ни одного вопроса, молча кивнул головой и направился в сторону от хорошо накатанной лыжни, по которой мы ехали. А мы с Наилем, убыстряя ход, покатили дальше. Нужно было успеть до начала стрельбы добраться до штаба. Где он находится, впрочем, как и про пост на окраине этой рощи, никто из допрошенных пленных не сообщил. Всё-таки опыта и профессионализма у меня явно не хватало. Не догадался даже задать такой элементарный вопрос – где находится штаб? Дурак, про свободную охоту придётся забыть. А я-то думал нашим автоматическим оружием внести большую панику в ряды противника, в идеале хотел, чтобы они начали стрелять друг по другу. Но теперь буквально на ходу моей группе придётся менять тактику. Остальным группам задание изменять было уже поздно, поэтому штабом нужно заниматься нам с Шерханом.

Чтобы обеспечить одновременное и неожиданное нападение на противника всеми группами, я ещё во время проведения инструктажа поручил всем командирам проявить выдержку и начинать активные действия только через пятнадцать минут после въезда в рощу. Расстояние, которое должны были проехать боевые группы, было разным. Я взял за основу время, которое нужно было потратить, чтобы добраться до самой дальней пулемётной точки. При этом не просто добраться, а на последнем этапе ещё и незаметно подкрасться к своей цели. Группы, которые окажутся там раньше, должны будут замаскироваться на расстоянии броска гранаты и ждать первых взрывов. Если по истечении пятнадцати минут никаких звуков боя не услышат, то ждать ещё пять минут и начинать забрасывать противника гранатами.

Местонахождение штаба я почувствовал, ещё не видя никаких значимых признаков. Запахло конским навозом. Только потом, в небольшой ложбинке, показались стоящие в ряд четыре теплушки. Невдалеке находились лошади, привязанные к длинной перекладине, прибитой между двух деревьев. Когда до теплушек оставалось метров двадцать, я посмотрел на часы. После въезда всех групп в эту рощу прошло десять минут, везде было тихо – значит, всё идёт по плану. У нас с Шерханом оставалось ещё пять минут, чтобы подготовить наш налёт.

Я остановился, повернулся к Наилю и полушёпотом начал давать указания:

– Шерхан, ты берёшь на себя две ближние будки. Действуем одновременно, когда я начну кидать в окно одной из своих теплушек гранаты, ты тоже забрасывай в свою две штуки, одну за другой. Потом, не дожидаясь взрывов, отбегай в сторону, чтобы было удобно стрелять в другую будку. Когда отбежишь, то отстреливай по теплушке целиком весь диск. Она такая же, как и захваченная нами у финнов, а значит, пули будут пробивать её насквозь. Старайся стрелять, чтобы зацепить все углы помещения на уровне метра от снега. Отстреляв магазин, заменяешь диск и, держа в прицеле двери, подъезжаешь и кидаешь в окно этой будки гранату. Только после взрыва проверяешь обе теплушки на наличие выживших. Если они есть, делаешь контрольный выстрел им в голову и ждёшь моих дальнейших приказаний. Да, и не обращай внимания на того вон шведа, который возится у полевой кухни – у него даже оружия с собой нет. И вообще, он будет моей заботой. Всё понял?

Наиль утвердительно мотнул головой. Времени было в обрез, я повернулся и покатил к двум дальним теплушкам.

Подъехав к одной из них со стороны окна, я остановился. Мне что-то, на шведском, крикнул кашевар. Я махнул ему рукой, потом посмотрел на часы. Дождавшись, когда стрелка подошла к намеченному времени, достал финскую гранату, дёрнул за шнурок и забросил её, разбивая стёкла, в окно, следом закинул вторую гранату. Отъехал немного в сторону, чтобы было удобно стрелять, снял автомат, дождался взрыва гранаты и веером начал стрелять по другой теплушке. В это время уже вся роща сотрясалась от грохота взрывов. Отстреляв весь магазин, я заменил диск и только тогда посмотрел в сторону кашевара. Он как стоял, так и продолжал стоять, только рот у него был широко открыт от изумления. От этого шока я освободил его, короткой очередью попав ему в голову.

После этого подъехал к окну обстрелянной мной теплушки и кинул туда одну гранату. Отъехав в сторону, дождался взрыва и только потом решил проверить, а был ли кто-нибудь в этих будках. Краем взгляда я всё время посматривал за Шерханом. Он выполнял всё точно по моим инструкциям и сейчас тоже собирался проверить наличие людей в теплушках. На всякий случай я крикнул, чтобы он подождал меня – проверять помещения будем вместе. И мы начали зачистку этих теплушек. Наиль распахивал двери, а я стрелял по лежащим там телам. Кто-то от попадания в них пуль дёргался, значит, взрывами гранат и нашими предыдущими выстрелами убило ещё не всех. Первоначальное моё беспокойство, что будки могут стоять пустые и что мы зря потратили столько гранат, быстро развеялось. В каждой теплушке, включая штабную, находилось не меньше восьми человек. По-видимому, в штабной теплушке происходило какое-то совещание, а в других бойцы просто обогревались. Выходило, что мы вдвоём с Шерханом уничтожили чуть ли не половину противостоящей нам роты.

Тем временем массовые взрывы гранат прекратились, и сейчас шла интенсивная стрельба. При этом выделялась одна точка, где должна была действовать вторая штурмовая группа. Там изредка стреляла винтовка, звуки выстрелов которой забивали очереди не менее чем трёх автоматов.

Кивнув Асаенову, я, внимательно контролируя окружающее пространство, медленно покатил в ту сторону. По пути мне пришлось выпустить несколько очередей по двум силуэтам в маскхалатах. Они были вооружены автоматами, и я подумал, что это наверняка противник. Первыми шведы стрелять не стали, хотя увидели нас раньше, наверное, приняли нас за своих. Ведь одеты все были в белые балахоны и у нас тоже были автоматы.

Когда мы добрались до места перестрелки, я сразу понял – свою задачу вторая тройка не выполнила. «Максим» не был уничтожен, и сейчас в окопе этой пулемётной точки находился противник. Сколько их там сидит, понять было невозможно. Когда мы попытались с Шерханом подобраться поближе, по нам открыли огонь из двух автоматов. Ещё два вели огонь в сторону поваленного дерева, где засел кто-то из наших красноармейцев. Два других лежали неподвижно метрах в двадцати от окопа. Наш боец в этой ситуации ничего сделать не мог, для броска гранатой было слишком далеко. Он и так делал максимум, что было возможно – не давал возможности противнику выбраться из этой ловушки.

Крикнув Шерхану, чтобы прикрывал огнём, я окончательно сбросил лыжи и, буквально ввинчиваясь в снег, ужом пополз к окопу. Но двигался я не напрямую, а дугой. Добравшись до перекосившегося дерева, метрах в двадцати от цели, под его защитой, привстал на колени и, одну за другой, закинул в шведский окоп обе своих «эфки» (гранаты Ф-1). Дождавшись взрывов, подпрыгивая, чтобы не увязнуть в снегу, бросился к окопу и, наверное, под воздействием адреналина, выпустил в лежащие пять тел все патроны из своего автомата. Потом спрыгнул в окоп и уже там вставил в автомат новый диск.

К этому времени стрельба практически прекратилась, только в районе расположения противотанковых орудий изредка раздавались выстрелы из винтовок. Вскоре в окоп спрыгнули Шерхан и красноармеец Морозов. Чтобы было не так тесно, мы вместе вытолкали трупы из окопа. Я проверил пулемёт и только после этого начал расспрашивать о действиях тройки Морозова.

Оказалось, они делали всё правильно, незаметно добрались до пулемётной позиции. Там Симонов (командир тройки) и Изюмов, оставив Морозова прикрывать свой манёвр, подползли на бросок гранаты к окопу. Как только раздались первые взрывы, ребята бросили свои гранаты. К сожалению, у РГД случилась осечка, и она не взорвалась. Вторая граната, финского производства – имела очень большую задержку, а в окопе оказался опытный боец, он не растерялся и успел до взрыва выкинуть её обратно. Осколки разорвавшейся гранаты попали в Симонова и Изюмова, а потом ребят буквально изрешетили из автоматов.

Только Морозов закончил свой рассказ, как со стороны дороги донеслось отдалённое «ура», заглушившее досаду, вызванную гибелью хороших ребят. Я занялся выполнением насущных задач. Во-первых, достал ракетницу и выпустил одну за другой две зелёные ракеты. Именно так я сообщал, что засада обезврежена, что мы контролируем ситуацию и чтобы нас по ошибке не приняли за врагов.

Именно такие слова я поручил передать командиру батальона, когда отсылал Перминова с докладом в штаб. Во-вторых, я вытащил затвор из пулемёта и положил его в карман. Потом приказал красноармейцам выбираться из окопа и двигаться за мной. Бой ещё не закончился, нужно было проверить, все ли «кукушки» обезврежены. Для наступающих цепей они теперь представляли наибольшую опасность.

По пути мне пришлось ещё раз воспользоваться автоматом. Когда мы были недалеко от следующей пулемётной позиции, из-за дерева вдруг выскочил человек в маскхалате и с автоматом в руках. Увидев катящегося позади всех Морозова с винтовкой, он попытался скрыться обратно за дерево, но напоролся на мою очередь. Перед пулемётной позицией я громко матюкнулся, чтобы нас не приняли за врагов. Оттуда тоже послышались крепкие выражения, и нам махнули рукой, после чего мы смело подошли к окопу. Этот своеобразный пароль предложил Ряба, чтобы хоть как-то различать своих от чужих. По внешнему виду определить было невозможно – маскхалаты были одинаково белые. Оставалась только разница в вооружении, ну и этот пароль.

Около пулемёта находился только один красноармеец. Он доложил, что другие из его тройки направились ликвидировать снайперское гнездо. Эта вылазка прошла успешно – недавно из леса выглянул сержант Кузнецов и крикнул, что они двигают к следующей цели. Выслушав доклад, я похвалил красноармейца за то, что их тройка отлично выполнила операцию. Приказал и дальше находиться здесь, при этом контролировать прилегающую местность и ожидать подхода основных сил батальона. После этого мы поехали дальше вдоль кромки лесного массива. Я всё-таки хотел проверить, ликвидированы ли все остальные узлы обороны и гнёзда «кукушек».

Мы только успели добраться до следующей пулемётной точки, когда показались красноармейцы нашего батальона, даже больше того, нашей роты. В окопах возле обезвреженного пулемёта находилось трое моих ребят, это был полный состав четвёртой тройки. При приближении наших я вместе со своим сопровождением на всякий случай снял лыжи и спрыгнул в траншею, где мы, уже вшестером, и дожидались появления красноармейцев.

Когда мы увидели хорошо знакомые лица своих однополчан, радости тех и других не было предела. Повсюду раздавались громкие возгласы, смешки и звуки дружеских хлопков по плечам. Я тоже обнялся с комвзвода-2 Серёгой Климовым. После первых минут радости увидеть в живых своих друзей наступило время плохих новостей.

Сергей рассказывал:

– При первой атаке на эту рощу погиб наш командир роты Потапыч – попал под пулю «кукушки». Тяжело ранен комвзвода-три Колька Степенко, тоже постарался снайпер. Всего потери в роте убитыми и тяжелоранеными составили восемнадцать человек. И так пострадала не только наша рота, убит командир третьей роты и два его взводных, безвозвратные потери там были в два раза больше, чем у нас. И всё бы ничего, если бы от той атаки был хоть какой-нибудь эффект. А так, получается, вылезли, как мишени для тренировки чухонских снайперов, и заползли обратно.

Сергей приостановился, зло сплюнул и продолжил:

– А я же сам перед этим слышал, о чём говорили капитан Сипович с начштаба Пителиным. Они говорили о тебе и решили ждать, когда ты подашь зелёные ракеты. Верили, что ты доберёшься с тыла до этой рощи и здорово проредишь чухонцев. Сразу же было ясно, что без удара в тыл эту занозу с малой кровью не выдернешь. Но тут прибыл комиссар дивизии Коган, узнал, что погиб Каневский, разорался на всех и вынудил срочно начинать атаку. Хорошо, что Сипович выставил только две роты, хоть потеряли народу поменьше. Я, конечно, понимаю – войны без жертв не бывает, но этот Коган просто мясник какой-то. На первой атаке он не успокоился, без артиллерии, без танковой поддержки приказал готовить новую атаку, но уже всем батальоном. Запланировали начинать ровно в восемнадцать часов, сразу, как только начнёт темнеть. Мы уже находились на позициях, но тут, слава богу, ты засуетился. Как только началась в расположении финнов стрельба, Сипович сразу же приказал начинать атаку. Хотя на этот момент на передовой была ещё только наша рота.

Я в ответ немного посокрушался по поводу гибели ротного и Кольки, матюкнулся на дивизионное начальство, но потом шкурный интерес пересилил всё это негодование, и я спросил:

– Серёг, а кто теперь ротный?

Он посмотрел на меня, усмехнулся и ответил:

– Сейчас роту вёл я, а вообще-то, командиром роты, наверное, назначат тебя. Во-первых, ты комвзвода-один, а во-вторых, это я говорю по секрету – тебе уже присвоено очередное звание – старлей. Это я сегодня подслушал, когда Сипович с начштабом о тебе говорили. Приказ ещё вчера поступил, они хотели тебе сегодня вечером об этом сообщить. Когда были у нас на позиции, с Потапычем ещё советовались. Говорили, что держать теперь тебя на взводе слишком жирно. Сипович собирался переводить тебя командиром второй роты, а Тарасова брать себе в заместители. Теперь, после гибели Потапыча, он роту, конечно, оголять не будет, а я в его глазах ещё не опытный, только полгода как из училища. Это ты у нас – ветеран, третий год Ванькой-взводным трубишь.

Сергей ненадолго замолчал, а потом как-то грустно и обреченно произнёс:

– Эх, судьба-индейка, у Потапыча трое пацанят растёт, кто теперь кормить-то их будет? Пенсия копеечная, живут все в одной комнате, в коммуналке. Командир роты, блин! Из-за того, что каким-то гадам нужно подрасти по карьерной лестнице, тут такие мужики гибнут. Считай, за десять минут в двух ротах половину командиров перебили. У-у, проклятые «кукушки»! Ненавижу! Если поймаю кого, сам лично кишки из него выпущу!

Наш разговор прервала вдруг начавшаяся перестрелка, в районе расположения одного из противотанковых орудий. Мы с Сергеем немедленно бросились в ту сторону. Когда добрались до места стрельбы, там уже всё закончилось. Оказывается, к орудию вышел какой-то недобитый швед и на окрик Рябы открыл массированный огонь из автомата. Ранил двух пленных, но, в конце концов, получил пулю в лоб от оказавшегося почему-то неподалёку Якута.

Кстати, четвёрка сержанта Курочкина (Рябы) успешно ликвидировала миномётную батарею – уничтожила всех присутствующих там шведов. Потом ребята, действуя точно по плану, добрались до противотанковых орудий и, разделившись по двое, атаковали их расчеты. Шведы были в полной прострации и, после взрывов гранат, не оказывая сопротивления, сдались в плен. Всего вместе с ранеными их было семь человек, остальных убило взрывами гранат.

Якут, после получения моего приказа, зашёл в тыл остановившему нас секрету. Дождался первых взрывов и в два выстрела уничтожил этих бойцов. Всего на этом посту было двое шведов. Потом он, дисциплинированно и методично, начал отстреливать снайперов. Двигался вдоль кромки леса и как только замечал прибитые к стволам деревянные перекладины, останавливался, отыскивал среди веток снайперскую позицию и уничтожал «кукушку». Таким образом, он и добрался до артиллерийских позиций. По пути им было ликвидировано четыре снайпера. Другие наши боевые группы уничтожили трёх «кукушек». Об этом мне сообщил тоже Кирюшкин, который лично натыкался на уже разгромленные снайперские позиции. И около одной из них встретил сержанта Кузнецова (Кузю), они с красноармейцем Пузановым (Пузо) пытались снять повисшего на ветке мёртвого снайпера. У него на руке висела снайперская винтовка, а на шее бинокль.

Пока мы с Сергеем осматривали позиции противотанковых орудий (это были буксируемые, зенитные автоматические 40 мм пушки «Бофорс» (производства Швеции, подача боеприпасов из обойм ёмкостью в 5 выстрелов, часто применялись финнами как противотанковые орудия). Прибыла ещё одна рота, вместе с ней подъехал на санитарных санях и начальник штаба батальона – капитан Пителин (все в батальоне его называли Михалыч). Я тут же подошёл к нему, вытянувшись по стойке смирно – доложил об итогах нашего рейда. Он всё это выслушал, похлопал меня по плечу и сказал:

– Молодец, Черкасов, настоящий казак! Я в тебе и не сомневался, вот только комиссара дивизии не смог убедить. Ну ладно, пусть ему его партийная совесть будет судьёй. Нас, старых военспецов, эти комиссары совсем слушать перестали. Считают, что если они выучили цитаты Ленина и Сталина, то больше им знать ничего не надо. А меня, беспартийного, вообще ни в грош не ставят.

Капитан на секунду о чём-то задумался, глянул на меня уставшими, раскрасневшимися глазами и продолжил:

– Хочу тебя поздравить, Юра, ты теперь у нас старший лейтенант. Приказ пришёл ещё вчера. Утром я не стал тебе сообщать, боялся, что ты, на радостях, каких-нибудь глупостей наделаешь. Всё-таки молодой ещё, кровь в голову ударит – лихачить начнёшь. Тебе Климов рассказал уже о гибели Потапыча? Так что, старший лейтенант Черкасов, принимай командование первой ротой. Правда, народу в ней осталось только на два полных взвода и, кроме тебя, ещё только один офицер. Поэтому думай, кого назначишь взводными, время тебе – до утра. К десяти часам нужно уже подготовить приказы.

– А что тут думать, – заявил я, – вон, старший сержант Курочкин уже готовый командир взвода, да и сержант Кузнецов годится.

Михалыч открыл планшет и записал названные мной фамилии. Потом повесил сумку обратно на плечо, задумчиво оглядел захваченные орудийные позиции и, уже официальным тоном, сказал:

– Черкасов, сейчас собираешь людей, строишь их, и я перед строем зачитаю приказ о назначении тебя командиром роты. Названных тобой товарищей тоже представлю, приказ об их назначении будет часа через три. Окончательным прочёсыванием этой рощи займётся рота, с которой я прибыл. Своих орлов ты можешь после построения распустить отдыхать, а сам вместе со мной поедешь в штаб батальона. Там собралась куча начальства, доложишь о результатах запланированного капитаном Сиповичем рейда. Ты всё понял, лейтенант?

Я опять вытянулся и ответил:

– Так точно, товарищ капитан!

Конечно, мне всё было понятно – начальство хотело приписать себе заслугу в организации этого обходного манёвра. Меня, в принципе, это тоже устраивало. Во-первых, я боялся, что выплывет вдруг информация о знании мной финского языка. Немецкий ладно, его я учил в военном училище. А откуда же взялось знание финского?.. А тут никто не будет допытываться, и так всё ясно – лейтенант просто выполнял приказы. Кому будет интересно рыться в особенностях личности какого-то Ваньки-взводного. Во-вторых, по большому счёту мне было наплевать на славу и карьеру, а тем более на вопросы идеологии. Я всё ещё мучительно размышлял – зачем же нужно было Всевышнему перемещать меня в тело моего деда. И какая у меня миссия, что я должен сделать, чтобы выполнить волю Создателя? В голову, к сожалению, ничего путного не приходило.

Михалыч между тем улыбнулся, опять хлопнул меня по плечу и пошутил:

– Молодец! Верной дорогой идёте, товарищ! Так, глядишь, скоро и до генерала дослужишься.

Потом, уже более серьёзным тоном, продолжил:

– Хороший ты парень, Юра! Надёжный. Вот бы ещё тебе таким же неуязвимым стать или хотя бы невозмутимым и спокойным. Ты давай, перед тем как пойдём в штаб, приведи себя в порядок и вставь в петлицы дополнительные кубики. Когда будешь отдавать рапорт, не забудь представиться командиром первой роты. Незачем чужим знать, что в тыл к финнам выдвинулся только один взвод. Начальство там будет прибывать, ещё ждём заместителя командующего седьмой армии комкора Клопова. Не знаю даже, как все поместятся в наших двух вагончиках. Ладно, Черкасов, поговорили и хватит. Давай командуй, я пока тут трофейные пушки посмотрю.

Я козырнул капитану и подошёл к своим ребятам. Оставив одного Якута охранять пленных, остальных разослал собирать красноармейцев нашей роты. Построение назначил недалеко от артиллерийских позиций. Весь процесс сбора роты затянулся на полчаса, в основном из-за красноармейцев, прибывших с Климовым. Они сильно увлеклись прочесыванием лесного массива, даже удалились на несколько сотен метров от рощи, где располагались вражеские укрепления. Мой бывший взвод собрался раньше. И только тогда я получил полную информацию о ходе всего боя, наших потерях и количестве захваченных пленных.

Всего в моём взводе погибло три человека, о двух я уже знал, а третий погиб, напоровшись на автоматную очередь. Это было уже после того, как шестая тройка уничтожила пулемётное гнездо и направилась зачищать от противника выделенный ей сектор. Раненых было семь человек, из них двое тяжело. Пленных всего было двенадцать человек, но это вместе с захваченными нами финнами на позициях противотанковых орудий.

Когда все три взвода собрались, лейтенант Климов построил красноармейцев. Перед строем вышел капитан Пителин, сначала он объявил благодарность всем за проведённую операцию, потом зачитал приказ о моём назначении командиром роты и о назначении взводными Курочкина и Кузнецова. Затем вышел я, скомандовал вольно и объявил, что можно разжигать костры, чтобы обогреться, и что уже прибыла полевая кухня. Действительно, пока все красноармейцы собирались, подъехала ротная кухня и пара санитарных саней с нашим батальонным фельдшером.

Перед тем как направиться в штаб, я поручил Рябе собрать трофейные автоматы и снайперские винтовки, а также другие ценные вещи (бинокли, сигареты и прочее). Кроме этого, направить несколько красноармейцев к Козлову – нужно, кроме конвоирования пленных, привезти в расположение роты теплушку и пулемёт. После этих распоряжений я встал на лыжи и, резво махая лыжными палками, бросился догонять капитана Пителина. Он, с трудом разместившись на санитарных санях, уже направлялся в сторону штаба.