Кровь. Закат

Кровник кивает.

– Всех в Москву потянуло? – спрашивает он. – Сегодня?

– Да вон… – Пилотка кивает в сторону деда, – В грудь себя бьет, орет «я политический, я говорит всю жизнь с гадами боролся, полжизни из-за них сидел, а теперь хоть что-то сдвинулось, теперь, в Москве их бьют!»… Не может, в стороне остаться, политический… Хочет в Москву…

– И ты вон… – она смотрит на него, – Еще один москвич нарисовался… такими бабками светишь… опасно… народ тут денег давно не видел…

– Тебе первой показал, – говорит Кровник. – Если че буду знать, кто растрындел…

Она ухмыльнулась.

– Меня Савелий зовут, – сказал дед.

Они синхронно повернули головы в его сторону.

– Савелий?

– Савелий, – кивнул дед. – А тебя мне как величать, красавица?

– Пилотка.

– Значит, не послышалось… – Савелий покивал.

– Че ты там в Москве делать будешь? – спросила она. – А, дед? По баррикадам бегать? Лозунги орать? Там же, наверное, как в девяносто первом щас. Военный переворот! Хунта!

– Какой же это был переворот?! Какая ж это хунта?! – дед оживился. – Даже режим чрезвычайного положения не вводили! Когда деньги меняли, и то на ночь возле магазинов по стране «бэтээров» понаставили! А Горбачев? Плел всем, что, арестован в своем Форосе, отрезан от связи. Брехня! У него в машине, в гараже телефон был. Хоть щас звони Бушу через спутник. Хуюнта это, а не хунта!

– А сейчас по-другому будет? – поинтересовалась Пилотка.

– По-другому, – сказал Савелий. – Чую, что по-другому. Куда уже дальше? Вместо денег коробки спичечные! Бабы не рожают, смертность повысилась! Словно кто-то извести род людской хочет! Чтоб мы все передохли! А хер им! Я тридцать лет в тайге проторчал, и все спасибо – хватит! Поеду, посмотрю, чего будет. А будет, чую много всего! Ленина вон вроде оживлять собираются! Колдун один по телику объявил, Лонго кажись фамилия его…

– Да ладно! – Пилотка засмеялась. – Его же вроде наоборот закапывать собирались!

– А меня любой расклад устроит! – сказал дед, – Закопают – и того лучше! Давно пора! Человек должен быть похоронен. Не по-людски это. По нелюдски. Не нормально это. Чего это он там лежит и не портится? А оживят – то так и есть – нелюдь. Значит, правду мамка моя говорила – упырь он, а не человек. Тогда ему кол осиновый и все одно закапывать!

Пилотка смотрела на деда.

– А ты за что сидел, Савелий? – спросила она.

– За свое.

– Много за твое дают?

– Достаточно.

– Реабилитировали?

– Всех когда-нибудь реабилитируют, – Савелий достал замусоленный платок и вытер нос. – Ватикан вон в том году Галилея реабилитировал.

– Да ладно!

– Точняк, – кивнул Савелий, – Папа Римский приказал… собрали комиссию, та три года пошепталась и объявила, что церковь совершила ошибку. Что они силой заставили Галилея отречься. Мол, мы ошиблись, извините…

Кровник зевнул.

– Слушай, – сказал он, – Спать хочу, не могу… Долго лететь? Похрапеть успею?

Пилотка посмотрела на часы:

– Часа полтора у тебя есть… – она дернула головой в сторону салона. – Иди – там за коробками у левого борта матрас есть. Расстилай, прям на полу… Я разбужу минут за пятнадцать… будем вас по ящикам ныкать…

Он выбрался из кресла и взял девочку за прохладную руку:

– Спасибо.

– Завсегда welcome, – сказала она и добавила, глянув на девочку, – ты там, в углу посмотри, пакеты целлофановые есть… дай ей парочку… не хочу, чтоб у меня блевотиной в салоне воняло.

Она отвернулась к штурвалу.

Он полетел в сон головой вперед.

Рухнул в него вверх тормашками, едва коснувшись головой матраса.

Увидел начальные титры сновидения на ярких кадрах облаков. Он видел стадо невесомых небесных островов и сам был облаком-островом, и с ясностью, от которой хотелось зарыдать, вдруг понял, из чего состоят эти… Я тебя щас кончу, сука быстро открывай!

Кровник распахнул глаза.

– Быстро открывай люк дура тупая!

Он одним движением оказался на ногах. Кровь словно опомнившись – толчком – поступила в голову. Его качнуло. Он заморгал.

Автоматический пистолет системы Вальтера. Калибр 9 миллиметров. Произведен в Германии. Направлен ему в живот.

В салоне сильный сквозняк и шум: в узкую щель приоткрытого люка со свистом врывается воздух. Савелий стоит в хвосте самолета у ящиков, обвязанных тросом.

– Проснулся?! – кричит он, – Стой не отсвечивай! Полетишь с дочкой в свою Москву! Или шмальну тебе в пузо, ты понял?!

Кровник кивнул. Скосил взгляд: девочка на деревянной лавке у правого борта. Мешок у ее ног.

Распахнутый коричневый чемодан валяется на полу. Рядом с черным затоптанным пальто Савелия. В сером свитере толстой вязки дед выглядит совсем по-другому. Но не только свитер делает иным его внешний облик. Широкие ремни стягивают плечи, грудь и промежность его: за спиной Савелия Кровник с изумлением различает спортивный парашют.

Савелий переводит ствол на Пилотку.

– Открывай! – орет он, – И сбрасывай груз в реку, дура!

– Это ты придурок! – вопит Пилотка. – Ты знаешь кому этот груз?! А?! Ты себе не представляешь, чей этот груз!

– Заткнись! – кричит Савелий, – Ты знаешь, кто я?! А кто надо мной?!

– А ты кто я – знаешь??? – она, сверкая глазами, стучит себя в грудную клетку. – А?! Кто меня нанял, знаешь?!

Савелий хохочет:

– Да все мы про тебя знаем, пися ты королевна! И кому везешь, и что везешь! И что тебе сказали никого не брать! И что меня возьмешь, сучка, знали, потому что бабло за самолет нужно отдавать!

– Открывай! – Савелий направил пистолет ей в голову и снял его с предохранителя, – Открывай и кидай в реку!! Или сейчас сам все сделаю!!!

Пилотка зарычала, потрясая кулаками, и вдруг влепила себе пощечину.

Савелий положил палец на спусковой крючок.

– Хорошо!!! – заорала она, – Хорошо!!!

Кровник осторожно коснулся правым запястьем бедра. Почувствовал сквозь ткань дождевика выпуклость «стечкина», холод его рукояти.

Пилотка, держа раскрытые ладони перед собой, сделала пару шагов и стукнула по большой красной кнопке.

Ветер ворвался в расширяющуюся щель. Взлохматил седую гриву Савелия. Захлопнул пустой чемодан. Заметался по салону.

– Давай! – Савелий повел стволом в сторону ящиков стянутых тросом. – Отцепляй!

Люк на глазах превращался в дыру с трапом, ведущим прямо в небо.

Кровник зажмурился на секунду и тут же снова распахнул глаза: прямо за спиной Савелия, в этой дыре возник плавно опустившийся откуда-то сверху многоцелевой прифронтовой истребитель «МиГ-29».

Он уже видел его сегодня.

Это не «такой же».

Это – тот самый.

Пилотка стояла, выпучив глаза и открыв рот.

– ВНИМАНИЕ!!! – раздался многократно усиленный громкоговорителями голос.

Савелий вздрогнул. В другой ситуации Кровник, возможно, даже рассмеялся бы – такое комичное удивление проступило на лице человека с парашютом.

Савелий обернулся.

– БРОСАЙТЕ ОРУЖИЕ!!! – он, этот искаженный голос – был снаружи и внутри. Он доносился и из-за занавески. Из рации в пилотской кабине и скрытых динамиков под потолком багажного отсека.

«МиГ» был настолько близко, что Кровник видел шлем пилота. Различал, как тот шевелит губами:

– У ВАС НА БОРТУ НАХОДИТСЯ НЕЗАКОННЫЙ ГРУЗ!!! НЕМЕДЛЕННО ИЗМЕНИТЕ КУРС И СЛЕДУЙТЕ ПО УКАЗАННЫМ КООРДИНАТАМ НА БЛИЖАЙШИЙ АЭРОДРОМ РОССИЙСКИХ ВВС!!! ПОВТОРЯЮ!!! БРОСЬТЕ ОРУЖИЕ И НЕМЕДЛЕННО ИЗМЕНИТЕ КУРС!!!

Их самолет тряхнуло. Пилотка стояла, вцепившись в переборку, и бешеными глазами смотрела на происходящее.

Савелий разжал кисть и выронил свой пистолет.

«Сейчас», – подумал Кровник.

Он сунул руку в карман и, достав «стечкин», выстрелил в ближайшее к нему крепление троса. Прямо в большой, не знакомый ему узел.

Кровник ожидал чего угодно, но то, что произошло дальше, удивило даже его: трос лопнул, взвился под потолок и выбил пистолет у него из рук. Он выскользнул из петель в полу и, щелкнув, словно хлыст, сбил Савелия с ног.

Савелий упал на бок и даже сделал попытку перевернуться на живот.

В этот момент самолет снова тряхнуло. Ящики, которые больше ничего не держало, с грохотом посыпались на пол и, ускоряясь, заскользили в хвостовую часть.

Савелий отчаянно вскрикнул и тут же острый металлический угол ударил его в голову. Прямо в височную кость.

Его обмякшее тело, покатившееся по трапу, ящики, летящие за Савелием следом, перекошенное лицо в кабине «МиГа» и клуб огня, возникший в раскрытом зеве люка:

– БАХ!!!

Взрывной волной Пилотку бросило на Кровника.

«МиГ» взорвался, лизнув своим реактивным пламенем их хвост и швырнув их воздушное судно в сторону. Самолет стал ощутимо заваливаться набок.

Пилотка, заработав локтями и коленями, отпихнула от себя Кровника, покатилась в сторону кабины, вскочила на ноги и влетела в занавеску, сорвав ее с петель.

В иллюминаторы по правому борту Кровник увидел лес и реку, приближающиеся под необычным углом.

Он услышал, как взвыли двигатели, как заскрипели в полу, корпусе и крыльях механизмы и тросы, приводящие в движение рули и закрылки.

Самолет чиркнул днищем по мохнатым верхушкам сосен, стоявших на высоком берегу, и Кровник скривился, ожидая удара о воду.

Почти зацепив водную гладь, и даже подняв рябь на ее поверхности своими винтами, Катруся нехотя ушла выше, выравниваясь.

Он лежал, вжавшись спиной в переборку рядом с пианино, и обеими руками крепко держался за мешок. Девочка забилась между двумя стальными коробами, привинченными к полу. Они смотрели друг на друга.

Кровник услышал, как загудел какой-то механизм, и увидел, что люк поднимается.

Он дождался, когда тот закроется до конца, поднялся на ноги и нашел на полу свой «стечкин». Проверил его и сунул в карман. Вытащил из мешка «калашников». Заглянул в патронник. Вставил первый попавшийся магазин. Разложил приклад. Посмотрел в иллюминаторы по правому борту. Перешел к левому.

Лес внизу.

Облака вверху.

Небо чистое.

Уловил движение позади себя и обернулся.

– Песец! – Пилотка смотрела на автомат в его руках, – Тебе тоже нужен мой груз???

Кровник опустил «калаш» стволом в пол.

– Успокойся, – он кивнул на девочку. – У меня свой груз, и остальное меня как-то не…

– Успокойся??? – завопила Пилотка, – Да мне просто песец!!! ПЕ!!! СЕЦ!!!

Она взялась за голову:

– Меня убьют!

– Нет, – сказал Кровник, – Никто тебя не убьет.

– Не «нет» а «ДА»!!! – она кивнула на его автомат, – Ты на свою пушку особо не надейся. У того кому я везла груз все с такими ходят с утра до вечера и под подушку на ночь кладут…

Она смотрела на него.

– Автопилот у тебя нормально? – спросил Кровник, кивнув в сторону кабины, – Не боишься его одного за рулем оставлять?

Пилотка отпустила голову и всплеснула руками.

– Я дурею, ты фокусник! – воскликнула вдруг она, и потрогала ствол «калашникова», – Это ты что его незаметно достал и выстрелил? Где ты его прятал? В штанине?

Кровник засмеялся.

– Оружие есть? – спросил он. Пилотка кивнула.

– Обрез, – сказала она, и добавила задумчиво: – В кабине спрятан…

– Ух!.. – она посмотрела на свои ладони, – Не успела я его достать… Отстрелила бы я Савелию яйца.

– Не Савелий он, – сказал Кровник. – Я так думаю.

Пилотка смотрела на него.

– Слышь? – глаза ее сверкнули, – А «МиГ» реально взорвался?!

– Да, – Кровник еще раз быстро проинспектировал иллюминаторы по обоим бортам. – Нам просто охеренно повезло.

Пилотка улыбнулась, но тут же снова стала серьезной. Тряхнула головой. Достала из кармана сигареты. Щелчком выбила одну из пачки.

– «МиГу» песец, грузу песец и мне песец, везет мне! – она прикурила и выдохнула дым. – Везет же мне!

– Спокойно, – сказал Кровник, отстегнул магазин от «калаша», сложил приклад и спрятал автомат обратно в мешок, – Никому тут не песец.

– Ты просто не представляешь как я впухла, – Пилотка смотрела в иллюминатор. – Дядя, которому я везла эти ящики, ооочень большой человек… когда он узнает, что…

Она повернулась к Кровнику:

– А Савелий и те, кто с ним, наверно на всю голову отмороженные, если решили себе проблем на жопу с этим дядей заиметь…

– А «МиГ»? – спросил Кровник.

– «МиГ»?! – воскликнула она, – Ты меня спрашиваешь?! «МиГ» это вообще на голову не натянешь!!! «МиГ» – это я ваще не понимаю!

Пилотка смотрела на него большими глазами.

– Он точно взорвался? – спросила она.

– Точно, – сказал Кровник. – А у тебя там точно груз был? А то может тебя сразу хотели подставить? Сразу так придумали? Савелия этого и…

– Ты его репу видел? – Пилотка прикурила вторую сигарету от первой, – Он же сам явно охерел от всех этих раскладов…

Пилотка смотрела на него, кусая губы.

– Слушай! – сказал Кровник с нажимом. – Здесь я никто. Здесь я просто мужик с пушкой и девочкой. Но в Москве я реально смогу тебе помочь. В Москве я…

Она прервала его взмахом руки.

Кровник услышал громкий электронный писк. Пилотка швырнула сигарету под ноги и кинулась в сторону кабины. Кровник побежал следом.

Пилотка, нахмурившись, осматривала приборную доску: несколько мигающих красных лампочек.

– Что? – спросил Кровник. – Автопилот барахлит?

– Топливо! – она защелкала тумблерами. – Почти на нуле!

– Как? – Кровник крутил, головой озираясь, – У тебя же дополнительные баки!

– А кто в них керосину залил?! Ты!? – Пилотка зыркнула на него. – У меня в штатном баке все нормально было!.. Заправилась на туда-обратно под завязку!

Она постучала пальцем по одному из круглых циферблатов:

– Керосин вытекает! Это если из… – она вдруг осеклась и опрометью кинулась обратно в салон. Кровник побежал следом.

Пилотка стояла на коленях.

– Вот! – Кровник увидел небольшую дырку. Отверстие. Место, где в корпус самолета вошла его пуля.

– Песец! – сказала она, – Это же ты придурок мне топливную систему продырявил!!!

Она вскочила на ноги и, матерясь, побежала обратно в кабину. На этот раз Кровник не последовал за ней. Он сделал пару шагов и грузно опустился на один из ящиков, за которыми все еще сидела девочка.

– Нормально, – сказал Кровник. – Все нормально.

Он услышал, как Пилотка стала что-то кричать в рацию, но не смог разобрать ни слова.

Девочка блестела глазами в своем убежище.

– Все нормально, – повторил он и поманил ее рукой, – Вылазь…

Девочка шевельнулась. Через пару секунд она стояла рядом с ним.

Кровник достал из мешка аптечку, разорвал упаковку ваты, похожую на невесомую сардельку и, вырвав большой белый клок, аккуратно стер пятно серебристой пыли с ее скулы.

– О! – сказал Кровник. – Тебе лучше, да?

Молочная бледность уходила. Проступали на ее щеках розовые пятна. Глаза из черных дыр снова превращались в спелые вишни.

Кровник улыбнулся и подмигнул ей. Затрепетала ресницами.

Пилотка опять закричала в рацию, и опять Кровник не смог разобрать ни слова. Он замер повернув ухо в сторону кабины. Вслушался.

Наконец понял, что она говорит с кем-то по-китайски.

Самолет, задрав нос, стал забираться выше, Кровник взял ребенка за плечо, и тут наступила тишина.

Он почувствовал, как пропала вибрация.

Увидел, как замедлились и замерли огромные винты по обоим бортам.

Услышал тонкий свист ветра в пулевой пробоине.

– Эй ты! – Пилотка кричала из кабины.

– Я?!

– Да! Ты! Вы! Оба идите сюда! – голос ее был совсем рядом, за перегородкой.

Она сидела, вцепившись в штурвал.

Край солнца тонул в огромном облаке где-то прямо по курсу.

– Что? – спросил Кровник. – Все? Керосин нихт?

– Керосин не нихт, керосин экономим, – Пилотка смотрела на приборы. – Я повыше забралась, будем планировать и ждать товарища Ли Чжэньфаня с его волшебным китайским примусом.

– В смысле? – спросил Кровник, – Заправщик? Китайский? Его же ПВО собьют на границе! Сначала их, а потом наши вдогоночку!

– Семь тысяч нарушений государственной границы за последний год, – сказала Пилотка. – Из них пятьсот по воздуху, из них десять мои. Если считать туда и обратно…

Она тряхнула головой:

– Тебя это вообще не должно волновать дядя! Тебе в Москву надо?

Кровник кивнул.

– Можешь начинать платить за проезд, – сказала она. – У меня денег с собой ноль, а товарищ Ли Чжэньфань за бесплатно не заливает.

– Мы летим в Москву? – спросил Кровник.

Они смотрели друг другу в глаза.

– Сначала мы заправляемся, – говорит Пилотка.

– А потом мы летим в Москву?

– Потом мы ремонтируем Катрусю у Васи Микки Мауса. До него минут тридцать лететь. Даже если керосин течет, с полными баками дотянем… Вася нас быстро чинит – надеюсь очень быстро – и мы двигаем на Москву.

– Точно? – спросил Кровник.

– Точно. Если я останусь, меня вылюбят, высушат, убьют и закопают. Я против если че…

Пилотка дернула щекой и посмотрела на девочку.

– Эй! – сказала она, вдруг улыбнувшись. – Смотри-ка, а нас уже не тошнит, да? Ты как, красавица? Испугалась?

Девочка молча рассматривала человека за штурвалом.

– Тебя как зовут? – спросила Пилотка.

Молчание.

– Немая что ли доча твоя? – она повернулась к Кровнику.

– Можно сказать и так.

– Понятно… – Пилотка посмотрела на приборы. – Как звать?

Кровник прикрыл глаза.

– Маша.

– А тебя?

– Миша, – сказал он.

Кровник вздрогнул: двигатели взревели, и почти моментально винты за бортами опять превратились в смазанные овалы с острыми краями.

Пилотка быстро защелкала тумблерами, мяукая что-то в шлемофон по-китайски.

Кровник почувствовал тень на своем лице и тут же сквозь стеклянный потолок увидел огромный, черный самолет.

Заправщик.

Тяжелый, старый, без опознавательных знаков. Нависающий, словно большая туча.

Летит тем же курсом, в одной скорости с ними.

Пилотка проквакала что-то в микрофон и стащила наушники с головы.

– Теперь очень быстро! – закричала она и вскочила с кресла, – Двигай за мной!

Рычаг бокового люка плавно ушел вниз. Они вдвоем потянули большую толстую дверь из авиационного алюминия на себя и с усилием втащили ее в салон. Зафиксировали у борта внутри. Ледяной ветер свистел, хлеща их по лицам. Кровник увидел в проем, как от большого черного самолета отделилась черная макаронина топливного шланга.

Пилотка распахнула узкий шкафчик, который он не заметил ранее, и выхватила из него пояс монтажника-высотника. Молниеносно затянула его на Кровнике. Защелкнула карабин короткого страховочного троса в одном из такелажных креплений на полу.

– Ну?! – она бешеными глазами смотрела на Кровника, – Поймай его и втащи сюда! Я буду рулить! Командуй мне! С Богом!!!

Она побежала в кабину. Черный шланг слегка извивался метрах в пяти от раскрытого люка.

Кровник, вцепившись обеими руками в скобу у дверного проема, смотрел на него.

Сделал шаг назад. Почувствовал, как натянулась страховка. Нащупал рукой крепление троса у себя на пояснице.

– Блин… – сказал он себе под нос и не услышал себя.

– Левее!!! – заорал он что есть мочи, – Левее!!!

Самолет плавно качнулся и придвинулся к шлангу на пару метров.

Лес медленно проплывал где-то внизу.

Клочья облаков с бешеной скоростью летели совсем рядом – прямо над головой.

– Левее!!! – он чувствовал, как ледяной воздух врывается в горло, как стынут его голосовые связки, – Левее!!!

Самолет качнулся. Шланг исчез из виду и заскрежетал по обшивке.

– Вперед!!! – завопил он. – Твою мать!!! Вперед!!!

Он вдруг увидел черную горловину с металлическим наконечником. Прямо перед собой, по ту сторону дверного проема. Словно большой черный червяк осторожно заглядывал внутрь, стесняясь войти.

Кровник отлепил одну руку от скобы и, нагнувшись, схватился за краешек. Ветер ударил в глаза, высекая слезы, хлестнул по руке, выхватил шланг.

Сжав зубы и зарычав, Кровник вцепился в него обеими руками и рванул на себя всем телом. Он втащил шланг в салон.

– Все!!! – заорал он. – Все!!!

Спустя секунду – Пилотка рядом с ним.

Она делала все очень быстро: откинула крышку в полу, схватилась за шланг, одним движением воткнула наконечник в отверстие.

– Пять баллов!!! – она показала ему раскрытую ладонь и сразу убежала. Кричать в свою рацию.

Кровник нагнулся и отстегнул страховочный трос. Снял пояс и бросил себе под ноги. Сел на лавку у борта. Тут же встал. Прошелся по салону в хвост. Постоял, держась за борт.

У капитана Кровника было ощущение, что он махнул стакан водки и запил его литром кофе. Он никак не мог надышаться. Сердце оглушительно ухало в барабанных перепонках, с бешеной скоростью перекачивая кровь.

Он потрогал свой лоб.

Пилотка перемещалась даже не бегом – стремительными большими прыжками. Только что была у входа в кабину и – хлоп(!) – уже около него. В руках у нее он увидел капсулу пневмопочты похожую на большой футляр губной помады.

– Все!!! – она протянула руку, – Давай деньги!!!

Кровник вытащил пачку из внутреннего кармана:

– Сколько?

– Три сотни!

Он отсчитал три бумажки:

– На!

Она свернула банкноты в трубочку и сунула в капсулу. Быстро завинтила крышку и тут же оказалась у люка.

Кровник увидел, как она отсоединила шланг, пристегнула капсулу и выбросила все получившееся за борт. Это заняло у нее не больше трех секунд. Он подоспел как раз к тому, чтобы помочь ей захлопнуть большую алюминиевую дверь.

Пилотка провернула рычаг в положение «закрыто».

В салоне наступила относительная тишина.

– Все нормально? – спросил Кровник.

Она кивнула. Улыбнулась:

– Ай да мы! Да?

– Да, – Кровник улыбнулся ей в ответ. – Никогда не слышал о такой системе дозаправки.

– Ясен пень! – она развела руками, – Но этот самолет другой не оборудован!

– Чем он еще не оборудован?

– Противомудацкой защитой, – сказала она. – И антигондонной.

Кровник захохотал.

Они стояли и, улыбаясь, смотрели друг на друга.

– Что у тебя карты на хвосте означают? – спросил Кровник.

Пилотка подобрала с пола пояс со страховкой и повесила его обратно в шкафчик на крючок, закрыла длинные узкие дверцы.

– Ну, тут я обычно говорю, что выиграла Катрусю в карты, – сказала она.

– А на самом деле?

– На самом деле не скажу… – она вытерла ладони о задние карманы джинсов.

– А Катруся, почему тоже не скажешь?

– Неа.

– Но «Катруся» это же имя?

– Ага.

– Это воздушное судно и у него есть имя?

– А я его капитан! – сказала она. – И хватит об этом! Ты мне лучше вот что скажи, ты…

Самолет тряхнуло. Еще раз. Кровник услышал, как забуксовал и чихнул левый двигатель.

Пилотка побледнела и метнулась к иллюминатору.

Мгновение – и она поскакала в кабину.

Кровник услышал, как закашлял правый движок.

– Сууукааа!!! – взвыла Пилотка.

– Что такое?

– Этот урод мне паленой херни какой-то залил, падла!!!

Она схватила шлемофон и защелкала рацией, быстро передвигая бегунок по шкале:

– Ноль сто первый! Утя! Слышишь меня? Дядь Жень?! Есть там кто?! Ноль сто первый!

Самолет тряхнуло. Пилотка скривилась как от зубной боли.

– Сссукааа! – простонала она, – Движки спалим!

– Ноль сто первый! – закричала она в микрофон, – Слышишь меня? Слышишь?! Ох, мля без ля-ля, дядь Жень! Полоса свободна?! Я щас на тебя упаду! Потом все объясню!

Она вцепилась в штурвал и повернулась к Кровнику.

– Все! – сказала она, как показалось ему радостно, – Молимся!

Почти до самого конца он не мог понять, куда она собирается садиться.

Кровник был уверен – врежутся.

Она просто выпустила вдруг шасси, направила самолет вниз, и они понеслись к земле под таким углом, что стало понятно – врежутся. Прямо в деревья. Всмятку. Верхушки сосен приближались с бешеной скоростью. Замелькали в трех, в двух, в метре от стеклянного пола под ногами.

– Ой-ей-ей! – только и сказал он.

И деревья вдруг кончились. Кровник увидел широкую просеку под ногами.

– Держись! – заорала она.

Все время пока они катились по посадочной полосе, она хохотала. Хохотала, пока разворачивались. Хохотала, пока подруливала к большому навесу, спрятанному среди деревьев.

– Ха-ха-ха! – кричала она. – Видел бы ты свою рожу!

Лысый как колено мужик в точно таком же, как у Кровника брезентовом дождевике, стоял, опираясь на палочку, и рассматривал троицу, идущую к нему от самолета.

– Охренеть! – воскликнул он, как только они ступили под навес, – Я слушай, думаю, где ты там летишь?! И тут Катруся просто камнем с неба! Чисто вписалась! Красава!

– Спасибо! – Пилотка кивнула. – Ура мне!

Кровник увидел деревянное крыльцо за спиной мужика и только потом понял, что там – за его спиной – целый дом. Деревянный сруб из крупных бревен, плотно укутанный маскировочной сетью, утыканный поверху ветками.

Широкая низкая изба с покатой крышей и несколькими небольшими оконцами. И не различишь ее сразу. Не то, что с воздуха – с тридцати шагов можно не заметить.

Под навесом Кровник увидел большой компрессор, пару верстаков, несколько бочек, голубые баллоны с кислородом, какие-то ящики.

Мужик внимательно осматривал Кровника.

– Это кто? – спросил он.

– Пассажиры, – Пилотка крутила головой по сторонам. – А где Утя?

– Какие пассажиры? – мужик стоял не шевелясь. Пилотка скривилась.

– Не грузи, дядь Жень! – сказала она, приложив руку к груди. – Мля стока всего сегодня! Мне вон китайцы дерьмо какое-то залили, чуть не навернулась!

– Кто именно?

– Товарищ Ли Чжэньфань, прикинь?!

– Иди ты!

– Я сама охренела! Таких косяков за ним ваще не помню! – она кивнула на самолет. – Слей эту хрень по-быстрому и залей мне новый керосин, да полетела я дальше…

– Ну конечно! – сказал дядя Женя саркастически. – Уже бегу! Ты мне торчишь за две крайних заправки и задний руль!

Пилотка показала на Кровника.

– Вот, – сказала она. – Мужчина сегодня платит за даму. Да, мужчина?

– Сколько? – спросил Кровник.

– В юанях? – дядя Женя рассматривал мешок за его плечами. – Или в рублях?

– В долларах.

Дядя Женя поднял левую бровь.

– Шиссотписят! – выпалил он.

Кровник кивнул.

– О! – воскликнул дядя Женя, – Другой базар!

Он повернулся к Пилотке:

– Ну, так че там? Говно слить, нормального керосину залить… Все?

– Еще заделай мне топливопровод… под днищем дырка… вытекает все… и быстрей, быстрей дядь Жень! Вечер уже скоро! Не хочу я тут у вас ночью торчать, не люблю я тут у вас… – она завертела головой, – Где Утя! Пусть тебе поможет уже, блин! В темпе, в темпе!

Кровник посмотрел в небо.

– Утя в город уехал… – дядя Женя, взяв с верстака чемоданчик, прихрамывая, пошел в сторону самолета. – Повез посылочку для…

Он глянул на Кровника.

– Вернется, короче, скоро…

– Когда скоро?

– Ну, через час где-то…

– А тебе сколько времени нужно… ну на все? – спросила Пилотка.

– Мне ж сначала посмотреть надо! – Дядя Женя остановился и раздраженно взмахнул чемоданчиком, – А не трындеть тут с тобой!

– Все! – она зашила рот невидимой иглой.

– В дом идите, не торчите тут! – пробурчал он и потопал к Катрусе.

Они поднялись по ступеням.

Пилотка потянулась к дверной ручке.

– Чш, – тихо сказал Кровник. Он достал пистолет из кармана:

– Теперь пошли.

Первое, что увидел Кровник – рацию в окружении автомобильных аккумуляторов.

На большом самодельном столе прямо посреди комнаты в клочках промасленной бумаги какие-то запчасти. Пахнет едой, солидолом, оловом и припоем.

Русская печь в углу потрескивает дровами.

Две одинаковые двери, ведущие куда-то дальше вглубь дома.

Кровник поставил мешок на пол.

– Там что? – негромко спросил он.

– Спят они там… – Пилотка пожала плечами.

– А там? – он кивнул на другую дверь.

– Там у них ванная…

Кровник приоткрыл правую дверь: две кровати в полумраке. Занавешенные окна.

Приоткрыл левую.

Действительно, ванная комната. С самой настоящей чугунной ванной.

– Это я им подогнала, – Пилотка стояла у него за плечом. – Тяжелая, зараза… Не знаю как они ее сюда заперли…

Пахнет мылом и мокрым деревом. Полотенце на гвозде, вбитом прямо в стену.

– Не гони… – сказала она. – Че ты тут ищешь?

– Ничего…

Он раздувает ноздри – запах немытого тела. Его запах.

– Да все нормально, – Пилотка взяла большую железную кружку и стала наполнять мятый алюминиевый чайник. – Это ж дядя Женя.

– А тот был дядя Савелий.

Пилотка поставила чайник на печь.

– Ты лучше оружием тут не свети, – сказала она, – Они на это дело тут очень нервные.

– Да?

– Да. И так, тут тебя притащила… – она выглянула в окно, прищурилась. – Че он там копается, черт хромой… быстрее валить надо, а он копается…

Кровник убрал пистолет в карман.

– Не нравится тебе здесь? – он усадил девочку на лавку, присел сам и понял, что суставы ног, каждая мышца и даже, кажется, кости ноют от усталости. Между лопатками и в поясницу вбили по большому раскаленному гвоздю.

– Неа… Не нравится…

– Чего?

– Того! – она оседлала лавку напротив него. – Плохие тут места.

– А там, откуда мы прилетели хорошие?

– Там тоже не фонтан, но здесь – вообще беда. Тут народу пропало – просто тьма! И никого не нашли.

– Дааа? – протянул Кровник. – Никого-приникого?

– Ваще никого. Кто здесь пропал – тот с концами. Тут деревня одна была, километрах в десяти отсюда… там однажды, перед войной еще, вообще все исчезли… вместе с детьми… вечером, говорят к ним артисты приехали, агитбригада какая-то с концертом… кино крутить собирались… а утром почту им привезли – нет никого… хаты пустые… клуб настежь… и весь пол в крови засохшей.

Ее передернуло.

– Фффу! Жутко тут… Ты вот не чувствуешь, а мне тут как-то аж плохо… Особенно ночью… Разок тут ночевала… Всю ночь кто-то вокруг дома ходил… Я с утра этим двум говорю, они мне «не выдумывай»… Раньше здесь несколько деревень было. Но как люди стали пропадать, так народ отсюда весь быстро слился… дома за собой жгли.

– Зачем?

– Ну… – она помолчала. – Говорят, чтоб в подполе нечисть всякая не селилась…

– Нечисть?

Пилотка отклонилась на лавке чуть назад и, задрав подбородок, выглянула в оконце. Вернулась в прежнее положение.

– Этот гондон Ли Чжэньфань, пить как все китаезы ни хера не умеет – сказала она. – Как-то пьяный тер мне, что в конце тридцатых сюда по железке эшелон ночью пришел, на рудники… мол, с врагами народа… только охрана у эшелона были не вохра, а волкодавы с автоматами.

Пилотка достала сигарету и прикурила от зажигалки, лежащей на столе.

– Разгружали, говорят, его странно. Загнали этот состав прямо в шахты, под землю и там бросили… а выход взорвали…

Она выпустила дым в потолок.

– Так вот, товарищ Ли Чжэньфань говорит – месяца через два и у них народ стал пропадать… тут же места женьшеневые… корень самый тот растет, что надо… раньше китайцы здесь все разрывали… все выкапывали… погранцы их наши замонались гонять… а щаз тишина… уже давно никто не шмыгает… боятся.

– Кого?

Пилотка смотрела со своей стороны лавки расширившимися зрачками.

– Говорит, с нашей стороны через границу к ним по ночам диша стали приходить…

– Диша?

– Типа бесы. Только еще хуже. Говорит, мертвяки они… из могил повылазили… землей от них пахнет… они сами мертвяки и людей в мертвяков ходячих превращают…

– В диша?

– Ну, да…

– Как?

Она пожала плечами.

– Говорит, кусают человека и хоп – он тоже становится таким же диша… и убить, говорит, их нельзя… потому как они уже мертвые… всю ночь говорит, бродят, гнилоголовые… живых ищут… как найдут – набросятся и кровь всю высосут… а под утро в могилы свои возвращаются…

– Гнилоголовые?

– Китайцы их так называют.

– Веришь?

– Я ж тебе говорю – китайцы очкуют тут даже днем появляться. Только товарищ Ли Чжэньфань и еще парочка, и то по воздуху… а он еще с детства пуганый…