Прямые солнечные лучи – 2. Свободное падение

***

Лана лежала на кровати, раскинув руки и вдохновенно глядя в потолок. То, что она чувствовала, не умещалось в слово «блаженство». Это было чересчур, – но и потрясающе органично, словно она много лет носила обувь не по размеру и не подозревала об этом, пока не надела по-настоящему удобную и при этом роскошную.

«Я заслужила. Кто бы что ни говорил, со мной все прекрасно – и я заслужила. Просто другие такого боятся. Слишком сильно».

Эйфория захлестнула Лану с головой, в эйфории растворились бытовые желания – есть, пить, спать, это для слабаков – и посторонние мысли. Работа, еще какие-то дела… разве стоит тратить на них душевные силы?

В этот раз она думала не о Денисе, а о себе. Но когда перед мысленным взором вставало его лицо – этот цепкий взгляд, знакомая ухмылочка, губы, в которые она впивалась своими, – Лана ощущала себя счастливой. Это было не совсем здоровое, пьяное счастье, ну и что с того? Такой дозы хватит надолго.

Придет ли она к нему снова? Вряд ли, она ведь не хочет ни от кого и ни от чего эмоционально зависеть. Это был каприз, способ взять от жизни максимум. Проверить, подействует ли – о да, подействовало. От вялого оцепенения последних месяцев не осталось и следа. Очередное расставание, отсутствие интереса к работе – все это приостановило ее жизнь, погасило ее свет, но теперь…

Лана дотянулась до телефона и включила песню, под которую ехала к Денису. Незатейливая французская песня с задорным мотивом, в припеве внезапно прорывается «why don`t you get it?».

Утро, несколько часов назад. «Следующая остановка…» – объявляет механический голос. Лана сворачивает наушники, кладет их в сумку и встает. По ней не скажешь, что в ее жизни прямо сейчас происходит что-то важное.

Все обычно, обычно, обычно. Девушка с крашеными волосами, каких миллионы. В платье – довольно простом, не коротком, скромного сливового цвета, в таком хоть на работу, хоть на вечеринку. Поверх, к сожалению, куртка – что делать, холодно, в подъезде ее можно сразу расстегнуть. Черные туфли на каблуках – высоких, но не неприлично. Маленькая сумочка. Серебряный браслет-цепочка на левой руке. На губах нет улыбки. Взгляд не полон радостного предвкушения – он обеспокоенный и одновременно сосредоточенный.

Она понимает, чего хочет, но еще не уверена, удастся ли ей. Мало ли… Она собралась и выбежала из дома, пока не передумала. Наспех красилась и говорила себе: может, все это и не потребуется. Вот смешно будет, если я приеду расфуфыренная, а его там нет. Но в глубине души она знала – есть. И так даже лучше – легкий макияж, никакой нарочитости.

Когда она увидела его, ее уже это не беспокоило. В голове было только одно: «Возьми его. Побеждай».

И вот он, вкус победы – над кем, над ним? Наверное. Потому что на сей раз она все сделала сама и именно так, как хотела. Он доволен, но обескуражен, поэтому точно не одержал над ней верх. Ох, какие глупости, они же не играют в игры…

…Песня сменилась другой, более плавной и мелодичной. Лана закрыла глаза, и в голове непроизвольно начал складываться клип с ними в главной роли. Никакой излишней романтики, просто нарезка кадров из недалекого и очень далекого прошлого.

Она видит его впервые, они курят у кафе, она просыпается в его постели, они в машине Олега (все, что было между этими событиями, долой, там тоска и бесполезные страдания, а клип должен быть красивым). Потом – очень грубыми штрихами – ее жизнь год за годом: она на работе в деловом костюме, идет по улице под руку с очередным парнем, отдыхает с коллегой на море, плачет о чем-то в подушку, улыбается у зеркала…

А следующие кадры – и тут, конечно, последний припев – он открывает дверь ей, повзрослевшей и поумневшей, они смотрят друг на друга, она скидывает туфли и бросается в его объятия. Немного утрированно, но Лане нравится. Поэтому она мысленно прокручивает получившийся клип и под третью песню.

***

– Опять тот же оттенок, – поморщилась Нина, разглядывая коробочку из-под краски – с упаковки улыбалась известная модель с короткой эффектной стрижкой. На Лане с ее непослушными волнистыми волосами такая смотрелась бы неаккуратно, а каждый день тратить по часу на укладку она не планировала.

– Я не готова к кардинальным переменам, – усмехнулась Лана.

Нина, по сложившейся традиции, готовилась красить соседку, поэтому надела уже заляпанную краской свободную и длинную футболку и зачем-то собрала свои волосы в аккуратный пучок на затылке. Будто, распущенные, они могли ей помешать.

Начав работать парикмахером, Нина прекратила окрашивать собственные волосы, стала постоянно делать для них маски и при этом реже их распускала, точно защищала. В остальном стиль Нины не изменился: молодежная склонность ко всему блестящему, яркому, ультракороткому.

– Ты никогда не готова к переменам. – Усадив «клиентку» на стул и укрыв ее плечи безразмерной черной накидкой, Нина деловито расчесывала ей прядь за прядью.

Привычка считать приятельницу чересчур правильной и закостеневшей в своих моральных убеждениях не оставила Нину. Историю с Денисом она не знала (хотя с самим Денисом тогда познакомилась), да и вообще ее сведения о жизни Ланы были весьма скудными и поверхностными. Работа, дом и ничего не значащие детали («Люблю утром добавить в кофе молоко, а сегодня оно скисло, я огорчена», «Вчера прибирала на балконе и заметила гигантского зеленого жука, его панцирь переливался на солнце»).

Лана научилась виртуозно вести разговоры ни о чем – навык, которым она раньше не обладала в достаточной мере и оттого часто ощущала дискомфорт при общении с чужими и/или пустыми людьми. Это то, чему учатся с возрастом, учатся механически, как придерживать крышку кувшина, наливая воду.

– Что нового ты сделала за последнее время? Перевела с испанского несколько брошюр о жизни морских котиков?

Нина наносила краску торопливыми мазками, в которых, очевидно, должен был угадываться профессионализм.

Вопрос не подразумевал ответа – тем не менее Лана любезно отозвалась:

– Я купила желтый коврик в прихожую.

– Тоже мне приобретение.

– И, кстати, полотенца. Большие такие, махровые, для душа. А, да, и форму для запекания в духовке. Все со скидкой.

– Ты всегда была домовитой.

– Звучит как ругательство. Это не для нашей квартиры. Я ведь буду жить отдельно.

Нина присвистнула. Лану много лет раздражала ее вульгарная привычка так выражать изумление.

– Ну-ка, и когда ты собираешься бросить меня, а? На новоселье хоть пригласишь?

– Это отдаленные планы. Иногда я присматриваю в интернете съемные «однушки». Но так, на будущее. Надо с чего-то начинать.

– А Вера с Мишей в курсе?

– Конечно, я им говорила.

– Вряд ли они хотели, чтобы ты жила одна. Они, наверное, думали, ты выйдешь замуж. Нет, не выходи замуж, дурная идея. Когда-нибудь я попробую еще раз, но это дико выматывает. Гораздо легче, когда не выясняешь постоянно отношения, а просто живешь. Ох, извини. Сейчас сотру. – Движения кистью стали чересчур резкими и размашистыми, в итоге пятно краски образовалось у Ланы на шее.

– Во всем есть плюсы. Теперь ты больше ценишь свою мать. Вы вечно ссорились, но она так яростно встала на твою защиту, когда ты уходила от него. И так старается тебя оберегать…

Разговор делался более или менее личным. Эта зыбкая почва не понравилась Лане. Нине вроде бы тоже: она ответила недовольным «ага» и хмуро замолчала. Лана свернула беседу в более привычное обеим русло:

– Послушай, эта странная кофейня, которую открыли напротив – там же нет ни одного десерта! Ничего нет, кроме кофе и печений! Кто будет туда ходить? Они скоро разорятся.

– Точно, – подхватила соседка. – И нормальную еду не привозят. Пейте кофе с разными сиропами – и хватит с вас, мы же кофейня, Господи. Не знаю, у меня возле парикмахерской отличная кофейня, где куча еды и даже сигареты продаются. Хотя в заведениях сейчас курить нельзя. До сих пор бесит.

– Кое-где можно летом на открытой веранде.

– Тебе не кажется, что это не совсем законно? Официантки приносят пепельницу с таким видом, будто торгуют «пиратскими» дисками.

– Никогда не думала бросить курить?

– Шутишь? Сигареты – моя последняя радость. Надежная и постоянная. Ни разу не предали и не вынесли мозг. Кстати…

– Не знаю, что такого в этих дымящихся палочках, от которых к тому же засоряются легкие…

– … хочешь покурить со мной? Краску смывать через двадцать семь минут.

– Именно столько?

– Для твоих волос и этой краски я высчитала идеальное время. Не надо ржать. Так как насчет…

– Давай.

Лана встала со стула и осторожно, чтобы не сбросить накидку и не испачкать окружающие предметы, подошла к подоконнику, где лежала пачка сигарет. Нина больше не скрывала от матери свою привычку – после стрессов, которые пережила дочь в замужестве, тетя Люба (так называла ее Лана) во всем оправдывала ее. Иногда Нина явно этим пользовалась. Сегодня она была дома одна, но даже зайди мать внезапно, нужды прятать сигареты и проветривать, как раньше, не было.

Соседка протянула Лане зажигалку. Они закурили. Нина включила старинный радиоприемник тети Любы. По кухне разлилось жизнерадостное: «Well you are the one, the one that lies close to me, whispers hello I miss you quite terribly…».

Припев был взрывной и счастливый – не надо было знать английский, чтобы понять: песня – о беззаботной влюбленности. Лана чему-то улыбнулась и стала подпевать: «I fell in love, in love with you suddenly, now there’s no place else I could be but here in your arms…».

– Когда чертова погода наладится? Опять дождь. Тоже мне апрель, – проворчала Нина.

– Почти май. Да будет еще тепло… всегда все так или иначе налаживается. Правда же?

Нина кивнула, вид у нее при этом был кислый:

– Какая банальность.

Лана вспомнила, как ту же фразу произнес Денис…

Нет, она не будет вдумываться. Ей хорошо, спокойно. Ей отлично. Главное – не зациклиться. Из этого очень сложно выбраться. Она полностью себя контролирует. Даже в состоянии эйфории (да ладно? да, полностью).

***

У Ланы адски болела голова. Впрочем, это не мешало ей пить вино. Подружка по имени Дарина – в прошлом флорист, ныне стилист, для друзей – девушка-не-выпускающая-телефон-из рук – не успела допить и один бокал, а Лана методично приканчивала третий. Так проходило большинство их встреч. Заказанная Дариной лазанья практически остыла.

– Как на личном? – осведомилась подруга, торопливо строча кому-то сообщение одним пальцем (накрашенный иссиня-черным лаком ноготь пятном метался по экрану китайского смартфона).

– Прекрасно.

– Кто-то новенький?

– Ни в коем случае.

Лана в десятый раз за день залезла на страничку Дениса. Он был онлайн.

Она отложила телефон и подцепила вилкой помидор черри из салата, на две трети состоящего из зелени.

– Почему ни в коем случае? – после минутной паузы вопросила Дарина.

– Не хватало новых людей во все это впутывать.

– Во что?

– Э… не суть. Я тут подумываю взять отпуск и уехать. Пока не знаю куда.

На самом деле эта мысль – соблазнительная и обескураживающая своей простотой – родилась у Ланы только что. Она давно заметила, что после даже небольшого количества алкоголя строить планы становится легче.

– Заграница? – Дарина подняла голову от телефона. – Надо же, минуту назад ко мне на разбор гардероба записалась четырнадцатилетняя девочка. Я в ее возрасте носила школьную форму по будням и джинсы с толстовкой в выходной и не помышляла о моде… так что ты говоришь, в какую страну двинешь?

– Да не страну. Слишком много заморочек. Какой-нибудь маленький городок. В прошлый раз я ездила к своей Саше, но у нее ребенок…

– Прошлый раз? Какой прошлый раз?

– После той истории с… пять лет назад. Путешествия здорово от всего отвлекают.

– И с тех пор ты нигде не была?

– Да ну, была, конечно. Но в основном на морских курортах. Хочется где-то прогуляться, что-то интересное увидеть. – Лана, морщась, потерла виски подушечками пальцев. – Как же голова раскалывается, Господи.

– Не выспалась? Метеозависимость? Устаешь на работе? – протараторила Дарина, уткнувшись в телефон.

– От себя устаю. Как насчет того, чтобы поехать со мной?

– Я бы рада, но никак не могу. Столько всего надо успеть…

– Вот у кого голова должна болеть, так это у тебя, – усмехнулась Лана. – А ты легкая, как бабочка.

– А как же. Закажем опять вино?

– Допей сначала то, что у тебя в бокале.

Денис был все еще онлайн. Ничего нового на его странице не появилось. В голове Ланы тоже.

Ее мысли постоянно вертелись вокруг него, но она не смогла бы внятно сформулировать ни одну из них. Это уже не было похоже на эйфорию и волшебство – скорее на нестерпимо яркий свет, который забыли выключить в соседней комнате, когда ты пытаешься уснуть.

Это не давало Лане покоя – в то же время она знала, что если выбросить его из головы (даже если вдруг ей это удастся), станет совсем пусто. Не свободно, как поначалу, а именно пусто.

«О, знакомо, знакомо. Ничего не изменилось за пять лет? Где же твои собственные интересы? Неужели самое крутое, что случилось с тобой за последнее время, – секс с самовлюбленным никчемным парнем?».

Ее сознание не отозвалось на слово «никчемный». Никакого протеста. Есть ли разница, какого цвета гвоздь, который в тебя вбили.

Гвоздь? Неделю назад было счастье, потом – свет, теперь…

Так, вообще не надо об этом думать.

– Погода наконец улучшилась.

Все возможные темы, кроме той, которая действительно волновала Лану, были исчерпаны. До конца встречи с Дариной, по подсчетам Ланы, оставалось полчаса.

«Куда я собиралась с ней ехать, если она неинтересна мне уже через пару часов после встречи? Ладно, я и сама сейчас не лучший собеседник. Да и предложила ей под влиянием момента. Сегодня же выберу себе город и спутника. Вернее, спутницу, конечно».

– Как-никак, май уже на носу.

– Точно. Майские праздники! Мне и отпуск не нужен, – осенило Лану.

Дарина – во второй раз минут за тридцать – подняла голову от смартфона. Ее лицо выражало смесь изумления с недоумением.

– Ты забыла про майские? Их вся страна ждет, наверное, с начала весны! Ну ты даешь.

– Я их не ждала.

Денис вышел из Сети.

***

Нина была на удивление активна, хотя Лана никогда не замечала у нее особой тяги к путешествиям, – если не считать таковыми походы по магазинам. Возможно, она тоже от всего устала и хочет развеяться, подумала Лана, глядя на воодушевленное лицо соседки.

Нина собирала вещи в поездку, предстоявшую им утром. Положила какие-то яркие кофты, средство для ухода за волосами (кто бы сомневался) и, надо же, почти никакой косметики, только пудру. Путешествие предполагалось двухдневное – прогулка по маленькому милому городу, ночевка в нем, поездка в не менее милый соседний и – домой на поезде.

Вначале Лана решила отправиться в мини-путешествие одна и проехать через городок, в котором жила Саша с семьей, но выяснилось, что они как раз уедут на праздники. И Вере с Мишей, как всегда, было бы спокойнее, если бы племянница не бродила в одиночестве по чужой местности. Приятельниц у Ланы хватало, но о ком бы она ни подумала, ее не привлекала перспектива провести с ней два дня подряд.

Как ни странно, только кандидатура взбалмошной Нины, которую Лана раньше могла выносить только в умеренных дозах, не вызывала отторжения. Лану к ней даже необъяснимо тянуло. Наверное, после распада семейной жизни соседка стала спокойнее и с ней легче общаться, сказала себе девушка, хотя сама понимала, что суть не в этом.

Нина быстро согласилась: «У меня как раз не было особых планов, круто». Счастлива была и ее мать – она всегда ценила Лану как «старшего товарища» дочери, считала девушку надежной и рассудительной.

– Очень хорошо, поезжайте. Нечего в праздники дома торчать – погода прекрасная, – в сотый раз повторила мать, заглянув в комнату Нины.

– Мам, дай нам собраться, а. Погоди, не уходи, ты не видела мои черные очки?

– От солнца?

– Нет, блин, я что, ношу какие-то другие очки? – огрызнулась Нина, сосредоточенно перекладывая что-то в сумке.

– Ладно, не бесись, – примирительно произнесла тетя Люба (прежде все обернулось бы скандалом).

– Ты бы лучше помогла, чем дурацкие вопросы задавать, – закатила глаза дочь.

– А ты уже все собрала, Ланочка? – с широкой улыбкой обратилась женщина к соседке.

– Да, еду в дорогу положу завтра перед выходом.

– Я нарежу вам обеим бутербродов, ни о чем не беспокойся. Ты с чем любишь? Сложный – с колбасой, сыром и помидорами – можно?

– Да уймись ты с этими бутербродами, найди очки, мам!

– Любые подойдут, было бы отлично, спасибо, теть Люб.

– Чей-то телефон звонит, не твой, мам?

– Нет, это, наверное…

– Это мой, я его в коридоре оставила. – Лана торопливо вышла из комнаты.

Ее смартфон надрывался припевом Sia – Bird Set Free. Номер был незнакомый. Она нажала «ответить», и телефон захлебнулся самозабвенным «I find myself in my melodies».

– Да.

На шкафу у зеркала валялись какие-то объявления, реклама – может, тетя Люба когда-то забрала из почтового ящика вместе с квитанциями. Взгляд Ланы зацепился за «Вкусные роллы с доставкой на дом всего за полчаса».

– Милана.

– Привет.

– Я думал, вдруг у тебя изменился номер.

– Нет.

– Что делаешь?

– Зашла ненадолго к подружке, мы собираемся…

– Приедешь?

– Что ты сказал?

– Ты приедешь ко мне?

– Прямо сейчас?

– Да.

– За… чем?

Дыхание в трубке.

– Соскучился.

– Пьяный?

– Нет.

– Вино есть?

– Да.

– Сигареты?

– Ты приедешь?

– Да. Да.

– Жду.

Прощаний не требуется – на том разговор и обрывается. Лана рассеянно обновляет страницу Дениса «ВКонтакте» в телефоне, потом, спохватываясь, закрывает окошко и крепко зажимает мобильник в руке.

Она знает, что делает? Ну конечно, знает.

Еще несколько минут – и Нина с тетей Любой, суетные сборы, роллы с доставкой на дом, «сложные» бутерброды – останутся позади. Как быстро иногда меняются декорации. Улица. Расстилающийся над городом сумрак охотно поглотит вместе с городом и ее. Вот и прекрасно.

***

На этот раз играет нечто меланхоличное и в то же время надрывное. «Baby, I wanna touch you, I wanna breathe into your will… See, I gotta hunt you, I gotta bring you to my hell». Лана в такси. Водитель о чем-то спрашивает, она вынимает наушник:

– Простите?

– Как дела?

Девушка недоуменно морщит лоб. Водитель немолод и лысоват, но, кажется, вполне уверен в себе. В темноте и с заднего сидения она едва может разглядеть его внимательнее, да и к чему это.

– Вы сильно напряжены.

– Правда?

– Расслабьтесь. Не пытать же вас там собираются. Ну, там, куда вы едете.

– Да.

– Вы точно туда хотите?

– Я… да.

– У вас дрожит голос.

– Послушайте… – Лана хочет резонно заметить, что это не его дело, но ее тон вдруг смягчается и становится грустно-задумчивым, почти нежным:

– Иногда все бывает очень сложно. И о-очень просто одновременно.

– Любовь?

– Нет.

– Странно. Нет ничего проще и сложнее любви.

– Знаете…

Она едет на ночь глядя к парню, которого хочет (не забыть, что утром рано вставать, так, ладно, это потом), нет никакого завтра, есть только алое, совершенное, хрусткое, как яблоко злой колдуньи, сегодня… а стареющий таксист тут умничает, вещает о любви.

– Знаете, я не в настроении говорить об этом.

Ну а теперь он вдруг тормозит. Лане горячо, все внутри мерзко скручивается, словно выжимают большой грязный половик.

– Приехали. – Таксист миролюбив. – Чего вы испугались?

– Обычно водители начинают расспрашивать, правильно ли поворачивают, куда дальше, можно ли потом выехать через двор… Не ожидала, что мы прямо уже на месте, – сконфуженно бормочет Лана, ковыряясь в кошельке.

Сердце колотится громко и отчаянно. «Вот дурочка, что ты, правда. Подумала, этот мужик разозлился и убьет тебя? Ну и кого потерял бы мир в твоем лице? Так, это что-то пошло нездоровое… нервное, видимо. С чего ты нервничаешь?».

Лана поднимается по темной лестнице – лампочка, очевидно, перегорела, ну или кто-то выкрутил, бывает. Подъезд как подъезд – ее собственный почище и поприятнее.

Если бы она тогда не познакомилась с Денисом, не было первого поцелуя в этом самом дворе, торопливого стука ее каблуков по этим вот ступеням… наверное, она была бы замужем за Димой. Может, у них родился бы малыш. Вера с Мишей с восторгом бы нянчили его и радовались, что племянница, которую они воспитывали как родную дочь, устроила свою судьбу.

Пока Миша деликатно молчит на этот счет – Вера в целом тоже, но в ее фразах иногда проскальзывает что-то такое… многозначительное, слегка даже укоризненное: «Моя коллега на работе, она чуть моложе тебя, ушла в декрет. Это второй ее ребенок» – и пауза. Или: «Ты молодая, какие твои годы. Я в твоем возрасте… ну, впрочем, сейчас все по-другому, реальность другая. Забудь».

Напрямую о личной жизни дядя с тетей Лану не спрашивают. После Димы она не знакомила их ни с одним парнем, хотя не скрывала, что периодически с кем-то встречается.

«Но вот о том, что происходит сию минуту, им точно знать не стоит, неважно, двадцать мне, двадцать пять или пятьдесят», – с усмешкой заключает Лана.

Она не пошла домой переодеваться – решила поехать в том, в чем была у Нины, лишь бы побыстрее. Сообщение Вере о том, что будет поздно (ничего не объясняя), написала уже из такси. Как будто боялась, что кто-то свыше передумает («Ой, самой смешно, какая ерунда, меня что, Нобелевской премией наградили?»). Хорошо еще, зашла к Нине не из дома и не в тапочках, а на каблуках.

Теперь она почти всегда на каблуках, ей нравится. Познакомившись с Денисом, специально старалась выглядеть более женственно, а потом привыкла. Прежние свитера, водолазки и брюки остались для выездов на природу, а на каждый день – узкие джинсы или платьица. С ее фигурой можно себе позволить.

Этим вечером – синие скинни, красная футболка без принта, светлый легкий пиджак и туфли цвета шампанского с открытым мысом. Если бы сегодня решила разрядиться в пух и прах, совсем перестала бы себя уважать. Потому что нет уже никакой интриги.

Лана не очень любила приходить к парням домой сама – вот именно подходить к двери и нажимать на звонок. В те полминуты, что проходили между звонком и звуком отпирающегося замка, чувствовала себя зависимой и чуть ли не пристыженной, как будто ждала подаяния. После такого и занятие любовью казалось ей проституцией. Одного молодого человека она просила под разными предлогами выйти к ней и подняться в квартиру вместе, чтобы всего этого не ощущать.

Но с Денисом можно о таком не думать – он не ее парень, да и блюсти свою репутацию перед ним не имеет смысла. Это же… это же он. Тут все иначе. Не только из-за того, что… но и потому…

Слегка запутавшись в своих мыслях (и почему-то обрадовавшись этому), Лана звонит в дверь. Просто же он все решил. У нее не было порыва с ним связаться – это было бы слишком очевидно, слишком топорно. Как фотографировать линию горизонта на закате у моря. Лана никогда не умела так жить – в этом были и определенная прелесть, и масса недостатков, само собой.

Он подходит быстро, но не настолько быстро, чтобы она не успела подумать: «А вдруг он забыл и ушел тусить?». Нет, не забыл и не ушел, это было бы неорганично.

Правда, по нему и не сказать, что заждался ее. Спокойный, расслабленный. Движения чересчур вальяжные – или так кажется Лане, готовой скорее к бурному сексу на пороге, чем к ленивому «привет, проходи на кухню». Волосы растрепаны и вроде не очень чисты, но это ее не отвращает, даже почему-то умиляет. Он настоящий.

Взгляд равнодушный, ускользающий. Он точно намеренно делает вид, что ему все равно. Сигарета оказывается то в углу рта, то между тонкими пальцами, кочует туда-сюда быстро-быстро.

– Тебя что-то беспокоит? – Лана грациозно – на это она, по крайней мере, надеется – присаживается за стол на деревянную табуретку.

Раньше никогда не задала бы этот вопрос – побоялась бы услышать: «Не твое дело».

– Меня? – Денис притормаживает на пути к холодильнику. – Нет, с чего бы. Я сегодня без воды, в подвале трубу прорвало, перекрыли. Поэтому пью пиво.

Он коротко смеется над собственной шуткой. Лана натянуто улыбается.

На столе валяется – судя по всему, не первую неделю – пустая пачка из-под леденцов от боли в горле. Рядом – набитая окурками, покрывшаяся изнутри плотным серым слоем пепельница. На стене…

– А откуда это красное пятно? Как будто тут были разборки.

– Это пятно? – Нет, она не ошиблась, движения Дениса слишком резки – он явно напряжен. – Вино. Не отмывается. Вот тоже вино. Красное.

Он достает полную бутылку, зажимает ее между коленями, вкручивает штопор и вроде бы лишь слегка тянет пробку вверх, а она уже оказывается снаружи.

– Как ты ловко…

– А-а, опыт.

Следом за элегантной бутылкой Денис триумфально водружает на стол банку пива. Лане хочется рассмеяться, но она удерживается. Стакан, как и в прошлый раз, он ей не предлагает, однако ей нравится – неформально. Закуски нет.

– Как дела?

– У меня?

– Ну а у кого еще. Что нового?

– Э… завтра еду в N.

– Хм. Зачем?

– В туристических целях. Почему бы и нет. Мы выбирали из нескольких городов…

Лана не развивает тему – не уверена, что Денис ее слушает. Блуждающий взгляд, отрывистый тон, замкнутость…

– С тобой точно все в порядке?

– Да, в норме.

– Я удивилась, когда ты позвонил.

– Да? Думала, я стер номер?

– Нет, не так… просто удивилась.

– У меня из старого телефона все контакты перенеслись в новый. Я соскучился.

– Что?

Лана понимает это как «заскучал» и смотрит на него вопросительно и слегка измученно. Он повторяет – с нажимом, без особой нежности:

– Соскучился по тебе.

– Да. И я. – Звучит обреченно, и она добавляет с большим энтузиазмом:

– Рада встрече.

– Надо тебя в соцсетях добавить.

– Да, найди меня. Моя фамилия Ищенко.

– Милана Ищенко… а отчество?

– Зачем? Викторовна.

– Милана Викторовна Ищенко. Очень приятно. А я просто Денис. Не дорос еще…

Парень явно собирается шутливо-церемонно пожать Лане руку, но, сказав последнюю фразу, резко передумывает и тянется за банкой пива. Дернувшаяся было рука Ланы ложится обратно на стол.

– Какая самокритика. Странно для тебя.

– Да я… с работой не ладится особо. Ну, с поисками.

– А кем ты хочешь устроиться?

– С незаконченным высшим в общем не разбежишься. На самом деле я не люблю перетруждаться. Но деньги не помешают. От отца я на этой неделе ничего не дождался.

«Мало того, – продолжает Денис про себя, – он должен был зайти сегодня, предупредил аж два дня назад, и я специально никуда не пошел, прибрал дома – о, пепельницу, кстати, не вытряхнул, – а он и не позвонил. Хорошо хоть время теперь не пропадет».

В последние месяцы уединение стало его напрягать. Лезли мерзкие, назойливые, прорастающие из любой почвы, как сорняк, мысли о собственной никчемности. Все больше друзей получали хорошую должность, заводили выгодные знакомства, переезжали в столицу (как Олег, старый приятель, с которым они столько раз пили в клубе, курили кальян и встречались с девушками пара на пару). Денис же, как и несколько лет назад, мог похвастаться только «своей квартирой», за которую даже сам не платил. В том, что он жил один, его заслуги не было: мать уехала из страны, когда сын был подростком, а отец перебрался к своей пассии. Да и отдельное от родителей жилье в возрасте Дениса было не такой редкостью – это в девятнадцать все считали его баловнем судьбы.

«Ладно. По крайней мере, я хорош собой. У меня нет проблем с девушками». Это был последний козырь. То, чем он себя успокаивал, когда больше было нечем. Секс и – если имелись деньги – алкоголь немного помогали в его ситуации: они занимали время.

В этот раз ему везет – на пиво наскреб, а вино для Ланы случайно уже было в холодильнике. Кажется, кто-то принес. Может, опять эта Оля.

Лана смотрит на Дениса и размышляет. Нет, совершенно не о том, как он «хорош собой» – в этом она отдает себе отчет – и только. Вероятно, если бы он даже расплылся в талии, перестал стричься и бриться, то остался бы для нее притягательным – не потому что она слепа, просто его образ в ее голове сформировался еще пять лет назад.

А думает она, не предложить ли ему помощь. Может, ему нечего есть? Вдруг он и эту бутылку вина (и банку пива, о`кей) купил на последние деньги, надеясь на скорый перевод от отца? И взять неоткуда – неприятно, но всякие же бывают ситуации… С другой стороны, что она ему должна? Он ей друг, родственник, бойфренд? Он сделал для нее что-то хорошее?..

«Нет, я не буду ничего ему предлагать, – решила Лана и испытала легкое сожаление. – Мне есть на что тратиться. Квартира, например. Я же все-таки когда-то собираюсь это сделать…». Мысли о будущем, не подкрепленные действиями, ее успокаивали.

– Ты разорился на вино? – спрашивает она в итоге – излишне заботливым и участливым тоном, самой не нравится.

– Ой, ерунда. Будут деньги. И работа будет. Посмотрю вон объявления сегодня. А, не, не сегодня, сегодня ты со мной. За нас. – Они чокаются своими бутылкой и банкой (а раньше он вроде не любил тосты).

Рука Ланы немного дрожит, на сердце становится тепло и сладко, будто разлили горячую патоку. Ах, нет, не над всем она властна. Но разве это не чудесно? Разве обязательно всегда все контролировать?.. Нет. Все обязано быть… быть…

Дальше она додумать не успевает (да и незачем): Денис через стол тянется поцеловать ее, при этом чуть не опрокидывает бутылку. Успевает поймать, усмехается. Его губы наконец встречаются с губами Ланы.

Радость и приятное предвкушение. Мимолетная смутная досада – эмоции могли быть и сильнее… ну да ладно, она давно перестала понимать… Можно раскусить эту карамель и насладиться яркостью вкуса потом, наедине с собой.

Денис поднимается с табуретки и тащит Лану из-за стола – теперь она роняет банку из-под пива, которая оказывается пустой и с бесполезным гулким звуком скатывается на пол. Когда он все выпил – пока она рассуждала, стоит ли давать ему деньги? Сама она отпила глотка три-четыре, но уже не до того.

Дальше все предсказуемо, однако Денис ведет себя напористее, чем в прошлый раз – в его порывистых движениях и фразах ощущаются властность и агрессия. Фразах, да, он что-то говорит. Банальное, но вроде лестное, хоть и грубоватое. Лана, как ни странно, все пропускает мимо ушей.

Его слова не имеют значения. То, с какой силой он сжимает ее запястья, наваливаясь на нее всем телом, тоже. Имеет ли значение он сам?..

…о да. В спокойной, кажущейся устойчивой эйфории Лана в этом не сомневается. Он – вот этот парень из плоти и крови, который лежит рядом с ней обнаженный, слегка прикрывшись одеялом, и мерно дышит во сне (какие же у него длинные темные ресницы, какая удивительно гладкая кожа) – играет в ее жизни огромную роль. Но это больше и сложнее, чем межполовые отношения.

Так было и тогда, только она не могла этого осознать и выразить и тупо страдала. Полное фиаско. Неужто бессмысленное самопожирание – все, на что она способна? Она ничего не понимает, ничего больше не знает, она совершенно беспомощна.