Любовь, граничащая с безумием

ПРОЛОГ

За двадцать лет до событий, описывающихся в книге.

Эдит Дельмас с улыбкой смотрела на внука, который вновь засиделся с ней в библиотеке. И теперь она провожала его по темному коридору в комнату. Несколько раз графиня просила малыша не шуметь, дабы не потревожить родителей. Но что мог понять двухлетний ребенок?

Миновав покои дочери, Эдит замерла. Из-за двери донесся крик ее девочки и тут же утих. Немедля графиня поспешила к двери, подумав, что, возможно, что-то случилось с ребенком, которого Габриэль носила уже почти пять месяцев.

Женщина толкнула дверь и замерла, проглотив возглас ужаса. Ее бедная дочь лежала на постели полностью обнаженная. А ее супруг навис над ней, сжимая в руках кинжал. Тело Габриэль было покрыто кровоточащими порезами, а лицо перекошено от боли.

Время словно остановилось. Эдит, задыхаясь от страха, смотрела, как острое лезвие приближается к округлому животу дочери. Опомнившись, графиня воскликнула:

– Остановись, там же твое дитя! – ее голос эхом отразился от каменных стен замка и раскатом вернулся назад.

Две пары глаз устремились на графиню. Одни – полные страха и слез, другие – сверкающие безумием. Тело женщины оцепенело, а сердце билось так, словно пыталось порвать корсаж. Эдит увидела, как дочь произнесла без звука одними губами:

– Уведи сына.

Обернувшись, графиня посмотрела на внука с побелевшим от страха лицом. Схватив Мишеля, женщина прижала дрожащее тело мальчика к себе и помчалась прочь. Крупные слезы градом катились по пылающим щекам. Она не могла полностью осознать того, что увидела. Поспешно вручив малыша няньке, графиня покинула детскую. Эдит, не помня себя, шагала по коридору, судорожно думая, как помочь Габриэль. Но новый крик дочери заставил действовать, не раздумывая. Схватив подсвечник со стены, графиня ворвалась в комнату и ударила им зятя по голове. Джозеф, не издав ни звука, мешком повалился на постель, а белые простыни мгновенно окрасились алым.

Эдит прижала плачущую дочь к себе и мутными глазами посмотрела на зятя, подумав, что если он мертв – это его наказание.

– Ты убила его, мама? – всхлипнула Габриэль и попятилась к изголовью кровати.

– Даже если так, – без капли сожаления произнесла графиня, – это твое избавление.

– Он безумен, мама, – в ужасе прошептала девушка, прижимая белую сорочку к кровоточащим ранам на своем теле. – Что же теперь будет?

– Ничего! – уверенно заявила Эдит. – Он упал, ударившись головой о подсвечник…

1 глава

Опустив голову, белокурая девушка сосредоточенно изучала перепачканный подол своего серого шерстяного платья. Она остро чувствовала, как в нее вонзаются, словно колючие шипы, десятки изучающих глаз. Эти наглые и высокомерные взгляды скользили по волосам, лицу и телу. Даже наличие одежды не спасало от их похотливого любопытства. Ссутулившись, Кэтрин перевела внимание с выцветшей ткани на грязные босые ступни. Только бы не глядеть на толпу, собравшуюся перед невольниками. Ее щеки пылали, и даже то, что она уже давно привыкла к унижениям, не спасало от мерзкого ощущения. Сердце колотилось, в панике напоминая, что свобода все дальше и дальше от нее. Единственная надежда оставалась на то, что девушку не заметят и вскоре ей удастся бежать. И, желая стать как можно меньше, Кэтрин втянула шею в плечи, почти перестав дышать.

– Эта! – из толпы донесся хрипловатый женский голос, а потом ударом в спину Кэтрин вытолкнули вперед.

Девушка невольно подняла взгляд и встретилась с серыми, выцветшими глазами. Пожилая женщина внимательно изучала ее лицо. А потом морщинистые губы старухи искривились в довольной ухмылке. Она отличалась от присутствующих: гордо вскинутая голова и прямая осанка говорили о знатном происхождении. А ее дорогое черное платье, сшитое по последней моде, «кричало» еще и о достатке. Странно, насколько было известно Кэтрин, господа никогда не занимались покупкой прислуги, это слишком низко для их достоинства. Но пожилая дама сама лично выбрала девушку и теперь терпеливо ожидала, когда к ней подведут новую «покупку».

– Покажи зубы, – брезгливо произнес сопровождающий той женщины, и в ответ Кэт небрежно оскалилась. Ее все же выбрали. Да и на что она надеялась, когда юная девушка явно выделялась среди этого грязного отребья?!

– Сколько хочешь за нее? – обратилась старуха к торговцу. Тот назвал цену, которая явно была завышена. Однако пожилая дама не стала торговаться, а швырнула ему кошелек, который торговец даже не удосужился поймать. Озираясь по сторонам, этот мерзкий тип упал на колени и двумя руками вцепился в свою ценность. Сжав грязными пальцами кошелек, он потряс им, проверяя тяжесть, и ощерился, оголяя гнилые зубы. Да, вряд ли ему удалось бы столько заработать, продай он сегодня всех рабов.

Кэтрин, видимо, отличалась от остальных невольников юным возрастом, свежим цветом лица и не совсем поношенной одеждой. Как девушка оказалась среди них? Уж точно не по своей воле. Сбегая из поместья, в котором родилась и работала все свои восемнадцать лет, она не учла, что далеко без бумаги, подтверждающей свободу, ей не уйти. Так и случилось. В первый же день после побега на пути Кэт повстречались торговцы людьми. Негодяи тут же заприметили девушку и не поверили ее рассказам о том, что она якобы гостила у сестры, а теперь возвращается домой. В ответ они потребовали назвать фамилию хозяина, которому та принадлежит, но девушка не могла этого сказать. И впрямь Кэтрин не знала, что ее больше пугает, – оказаться невольницей среди рабов или же в постели графа Даррелла. До недавнего времени девушка прислуживала в поместье, не гнушаясь тяжелой работы. Но все изменилось, когда граф обратил на нее внимание. Да, старый кобель не упускал возможности увлечь в свою постель очередную молоденькую горничную, и об этом знали все. Впервые Кэт услышала о пристрастиях хозяина от матери в тот же момент, когда узнала, что он – ее отец. Мама девушки открыла страшную тайну, лишь находясь на смертном одре, строго наказав ни одной живой душе не рассказывать об этом. Граф не только не любил детей, но и не удосужился обзавестись наследниками с покойной женой. И в придачу жестоко истреблял внебрачных. Стоило ему заподозрить, что одна из его любовниц беременна, он тут же отправлял ее к повитухам. А некоторые, зная об отсутствии наследника, пытались навязать ему своих чад в надежде на лучшую жизнь. Только Даррелл заявлял, что ублюдки ему не нужны, и с детьми странным образом случались несчастья. Матери Кэтрин удалось чудом уберечь дитя. Женщина до последнего скрывала о своей беременности, а затем придумала легенду о том, что «понесла» от кузнеца из соседней деревни. Она не претендовала на титул и наследство, хотела лишь, чтоб дочь жила. Но девочка росла и становилась на редкость красивой, что было некстати рядом с похотливым господином. Как и подозревала мать, граф обратил внимание на Кэтрин, только матери уже не было на белом свете. Да если и была бы, вряд ли смогла защитить бедную дочь. С того дня девушка только и думала о том, как избежать домогательств отца. И это ей удавалось до тех пор, пока Дарреллу не надоели игры. Одним осенним вечером он приказал Кэтрин незамедлительно явиться в его покои. И она не могла не подчиниться, зная, что за непослушанием последует жестокое наказание.

Кэт прекрасно помнила, как тогда граф разорвал лиф ее платья, пыхтя от нетерпения. Опуская веки, она все еще видела его черные глаза, сверкающие похотью. И тогда, в отчаянии, с ее уст чуть не сорвалось: «Пустите, я ваша дочь». Чудом ей удалось умолчать, до крови прикусив язык, а в голове эхом звучал голос матери: «Он никогда не должен знать, кем ты ему приходишься. Поклянись, дочка». Она поклялась, не зная, каким тяжелым грузом станет для нее эта тайна. И в один момент, не смея ее раскрыть, Кэтрин подпишет себе смертный приговор.

Вырываясь из объятий Даррелла, Кэт схватила попавшуюся под руки вазу и со всего размаха ударила его по голове. Он осел, но отключился не сразу, по виску покатилась тоненькая струйка крови. Метнув на девушку свирепый взгляд, мужчина прорычал:

– Я убью тебя, сука.

Тем же вечером Кэтрин бежала без оглядки. Страх, что граф в любую секунду придет в себя, не позволил задержаться, даже чтобы взять вещи.

Девушка никогда не покидала пределов поместья, лишь изредка ходила в деревню неподалеку. Она не знала, какая жизнь протекает за пределами дома, не понимала, какие трудности ее ждут. Продрогшая, она бродила всю ночь по темному лесу, сходя с ума от страха и слыша вой волков. И лишь к утру смогла найти тропу, но и здесь Кэтрин поджидали неприятности.

– Идем, – небрежно бросила пожилая дама и, больше не глядя на девушку, прошествовала сквозь расступающуюся толпу. Кэт последовала за новой госпожой, мысленно гадая, что ее ждет. Она озиралась по сторонам, ища лазейку, но народ провожал их внимательными взглядами.

Дама гордой походкой направлялась к карете, на двери которой красовался герб. Кэтрин, немного отстав, следовала за ней, подавляя желание разрыдаться. Девушка за последние сутки так размечталась о свободе, что даже чувствовала, как у нее за спиной выросли крылья. А теперь эта свобода на тех же крыльях упорхала далеко-далеко.

Слуга открыл дверцу кареты и, согнувшись в неуклюжем поклоне, протянул руку пожилой женщине со словами:

– Ваша светлость.

Не удостоив мужчину и малейшим взглядом, дама, облокотившись на его руку, исчезла в экипаже. А сопровождающий указал рукой Кэтрин, чтобы та следовала за хозяйкой. Оказавшись внутри, девушка на секунду залюбовалась. Ей никогда раньше не приходилось ездить в каретах, тем более в таких шикарных. Все стены там были обиты алым бархатом, а на окнах висели тяжелые занавески в цвет. И сиденье казалось таким мягким и удобным, что Кэт захотелось закрыть глаза и насладиться приятной атмосферой. Последние сутки ей не удавалось посидеть ни на чем, мягче земли, и теперь тело девушки непроизвольно расслабилось. И лишь толчок, оповещающий о том, что карета сдвинулась с места, вернул Кэтрин к реальности.

– Я графиня Эдит Дельмас, – представилась сухо старуха, чего точно от нее не ожидала Кэт. – С этого дня ты будешь служить в моем доме.

Девушка махнула головой, пытаясь не обращать внимания на высокомерный тон женщины и интерес, с которым та принялась снова изучать Кэтрин.

– Как твое имя, дитя?

– Кэт… Кэтрин, – растерянно ответила девушка, смутившись от такого внимания.

– И сколько тебе лет, Кэтрин? – продолжала любопытствовать графиня.

– Восемнадцать, – почти шепотом выдавила Кэт, сосредоточив взгляд на худых пальцах госпожи, мирно покоящихся на коленях и украшенных увесистыми перстнями.

– Прекрасно, – произнесла Эдит Дельмас. – А теперь слушай меня внимательно.

Кэтрин напряглась и на секунду подняла глаза, не решаясь смотреть графине в лицо.

– В моем доме есть свод правил, – начала женщина, сощурив глаза, и в их уголках собрались глубокие морщины. – Беспрекословное подчинение не обсуждается. Помимо этого, тебе никогда и ни при каких обстоятельствах не позволено покидать замок. И все, что ты увидишь и услышишь в его стенах, строго запрещается обсуждать с кем-либо. Запомни это хорошо, – в ее голосе прозвучала жестокость. – Я знаю обо всем, что происходит в моем доме. И строго наказываю за непослушание!

Кэт посмотрела на графиню и почувствовала, как по спине побежали мурашки. Женщина смотрела на девушку не моргая, и взгляд этих тусклых холодных глаз пугал Кэтрин не меньше темного леса, по которому она, сходя с ума от ужаса, бродила пару дней назад.

2 глава

Вымотанная тряской, Кэтрин прикрыла глаза и задремала. Она и не подозревала, насколько устала за последние дни, находясь вне дома. Да и было ли поместье Дарреллгтон ее домом? Девушка родилась и выросла в тех краях, с младенчества приучена к различной работе. Но чувствовала себя там своей, лишь когда была жива мать. А после смерти той поместье стало для нее чужим и полным опасностей.

Недолгий сон выдался тревожным. И, разлепив тяжелые веки, туманный взор Кэт не сразу сосредоточился на обстановке. Тело ныло, а напряженные мышцы болели, и тряска превращала поездку в пытку. Она из-под ресниц посмотрела на графиню, а та величественно откинулась на подушки и, посапывая, дремала. Ее массивная шляпа покоилась рядом на сиденье, а большое пушистое перо на ней развевалось в ритм едущей карете. Теперь Кэтрин видела полностью седые волосы дамы, по-простому зачесанные назад. Прическа госпожи явно не соответствовала положению, но, возможно, это можно списать на преклонный возраст.

Даже спящей эта чопорная женщина пугала девушку. Бледная кожа графини казалась неестественно белой, словно та никогда не бывала на солнце. А черный наряд придавал ей холодную серость. И если бы Кэт не знала наверняка, что Эдит Дельмас жива, подумала бы, что с новой хозяйкой произошло несчастье. Подстегнутая дурными мыслями, девушка затаилась и прислушалась, но между ритмичными постукиваниями колес она лишь слышала тихое дыхание дамы.

Стараясь больше не подглядывать за спящей графиней и не гадать о своем туманном будущем, Кэтрин попыталась задремать. Она опустила голову на спинку с мягкой обивкой, но заснуть так и не смогла. Глаза слипались, а мысли бежали вперед экипажа. Девушка осторожно приоткрыла штору и посмотрела на пожелтевшие бескрайние поля. Солнце медленно опускалось к горизонту, окрашивая небо в розово-фиолетовые оттенки, но тяжелые тучи быстро заволокли яркие краски. И теперь все казалось серым, так напоминающим лицо хозяйки. Задернув штору, чтобы больше не взирать на угнетающую картину, Кэт снова прикрыла глаза.

Гул голосов ворвался в сновидения Кэтрин, и она медленно пробудилась, чувствуя болезненную пульсацию в затылке. Первое, на что наткнулся ее взгляд, – это сверкающие в темноте глаза графини. И, охваченная инстинктивным порывом, девушка неосознанно вжалась в сиденье.

Но пугающее уединение тут же нарушила раскрывшаяся дверь кареты, и в нее проник оранжевый свет лампы. В дверном проеме появился слуга и с превентивной улыбкой произнес:

– Приехали, ваша светлость.

Он подал графине руку, и, тяжело облокотившись на нее, дама покинула экипаж. Следом за ней выскользнула Кэтрин, присутствия которой никто и не заметил. Но Эдит Дельмас не забыла о новой прислуге и, не оборачиваясь, усталым голосом произнесла:

– Эйбут, устрой новую служанку, а завтра дай распоряжения.

Сразу же рядом с девушкой возник невысокий старичок и с любопытством посмотрел на Кэт. После внимательного изучения ее внешности он невнятно пробубнил:

– Идем.

Следуя за мужчиной, Кэтрин отметила, что графиню ждали, несмотря на позднее время. От парадного выхода до кареты выстроилась прислуга, освещая путь лампами, от которых в прохладном осеннем воздухе витал запах гари. «Да, – подумала девушка, – здесь явно не экономят на освещении», чего нельзя было сказать о поместье Дарреллгтон. Там такое количество лам зажигали лишь по великим праздникам, а сами праздники хозяин не любил, поэтому это происходило очень и очень редко. Да и сам замок приятно удивил Кэтрин. Внутри было на редкость тепло и не пахло сыростью. Похоже, и на отоплении здесь не экономят. На каменных стенах, увешанных гобеленами, повсюду висели зажженные лампы, освещая коридоры. И, несмотря на ночь, в замке было достаточно светло. Даже полы были устланы идеально чистыми коврами, а на каждом шагу стояли тумбы с живыми цветами. Мебель же казалась ухоженной и совершенно новой. Все убранство замка говорило о немалом состоянии владельцев. Даже цветы в нынешнее время были роскошью. С приходом ранней осени все растения увяли.

Мысленно Кэт понадеялась, что и крыло прислуги будет не хуже. Увлеченная обстановкой, девушка не обратила внимания на пристальные взгляды, которые на нее бросают слуги, встречающиеся на пути. А когда заметила, то сразу возжелала поскорее оказаться в той комнате, которую ей отвели.

Крыло для прислуги, конечно же, проще, но там было чисто и на удивление светло. Несколько ламп освещали длинный коридор, в котором оказалось немного прохладней, чем в остальной части замка. Но Кэтрин это не смутило, ибо она не привыкла к теплу. Граф Даррелл вообще не беспокоился об удобстве прислуги, и в отведенной им комнате постоянно царил дикий холод и веяло сыростью.

Пожилой слуга остановился и толкнул массивную дверь. Та со скрипом раскрылась. Комната была достаточно просторной. Вдоль стен стояло пять кроватей, а застелена была одна, но и она пустовала. На стареньком столе виднелась лампа, которую старик, не теряя времени, зажег.

– Выбирай кровать, – произнес мужчина. – Свободны все, кроме той. Я скажу Клейм, она принесет тебе постель.

– Спасибо, – поблагодарила девушка и присела на твердый матрас, подумав, что все лучше, чем солома.

Оставшись в одиночестве, Кэтрин посмотрела на тусклые блики лампы, скользящие желтоватым светом по серой стене, словно тени невидимых привидений, вылезших из укрытий в ночи. «Возможно, здесь не так и плохо, – подумала с грустью Кэт. – И пропади пропадом свобода, неизвестно как там все могло обернуться». А здесь она под крышей, да и с голоду не помрет. Невольно взгляд упал на рваное грязное платье, и с тоской девушка вспомнила, что все вещи оставила в поместье. И среди тех вещей остались дорогие ее сердцу: вышивки мамы и куклы, которые та мастерила для дочери. Слезы подступили к глазам, но, зажмурившись, Кэтрин прогнала их, не позволив пролиться. Она сильная, справится, не время горевать о былом, главное – выжить сейчас.

В ответ ее мыслям со скрежетом распахнулась дверь, и в комнате появился некто, чье лицо Кэт не смогла разглядеть за огромной грудой белья в руках. Вошедшая взгромоздила подушку и одеяло рядом с Кэтрин и, выдохнув, произнесла:

– Велели принести тебе. Я – Клейм.

– Кэтрин, можешь называть Кэт, – улыбнувшись, ответила девушка. – Спасибо.

– Не за что, – отмахнулась Клейм и села на единственную застеленную кровать. – Будем соседями.

– Угу, – пробубнила Кэт и поинтересовалась: – А почему ты здесь одна? В доме мало прислуги?

– Нет, – помахала головой соседка. – Прислуги невпроворот, просто все комнаты заняты, и меня пришлось поселить одну. Но это и к лучшему, тишина, да и я сама себе хозяйка хоть по вечерам.

– Но теперь твое уединение нарушила я, – произнесла Кэтрин, изучая лицо девушки. Довольно красивая, только широкий шрам, пересекающий щеку, немного портит внешний вид.

– Ну, выбирать не приходится, надеюсь, поладим, – ответила собеседница и принялась раздеваться. – Как попала сюда? Сама устроилась?

– Нет, – тихо бросила Кэтрин. – Меня купили.

– Неудивительно, меня тоже.

– У меня нет никаких вещей, Клейм, да и помыться бы не мешало, – грустно пробубнила Кэт.

– Платье прислуги выдадут завтра, а ночнушку могу пока одолжить свою, – улыбнулась соседка, но улыбка казалась неживой, потому что изуродованная сторона лица словно не шевелилась. – Вот с тем, чтобы помыться, будет сложнее. В конце коридора купальня для прислуги, но там вряд ли сейчас есть теплая вода.

– Спасибо, – ответила Кэтрин, испытывая зарождающуюся симпатию к девушке. – Я чувствую себя такой грязной, что и холодная вода – спасение.

3 глава

Кэтрин распахнула глаза, ощущая себя отдохнувшей, как никогда прежде. Через маленькое окошко у потолка пробивались первые лучи солнца. Сладко потянувшись, девушка осмотрелась и заметила Клейм, полностью одетую.

– Поднимайся, сонная принцесса, я тебе платье принесла, – произнесла та и указала на стул возле кровати.

– Благодарю, – ответила Кэт, нехотя выскользнув из-под тяжелого одеяла. И от прохладного воздуха по коже сразу же побежали мурашки, уж очень она облюбовала теплую постель. И теперь замерзла.

Боясь опоздать, Кэтрин торопливо натянула платье, которое оказалось ей слишком велико и ко всему коротко. Но выбирать не приходилось. Подумав, что позже сможет его ушить, если, конечно, найдет нити, девушка туго подпоясалась передником, тем самым, немного скрыв лишнюю ткань.

У двери Кэт помедлила, дожидаясь соседку, и когда та поравнялась с ней, девушка удержала ее за руку:

– Клейм, подскажи, как мне лучше себя вести?

– Думаю, старая графиня тебе все уже рассказала, – почти шепотом ответила Клейм. – Не суй нос не в свои дела и поменьше разговаривай.

Девушка отвечала нехотя, и Кэтрин, пожав плечами, собиралась уйти, но соседка задержала ее и, наклонившись к самому уху, прошептала:

– Я все же дам тебе совет – не высовывайся, а еще лучше – не попадайся на глаза младшему внуку госпожи.

С самого утра из головы Кэт не выходили слова соседки. Она хотела спросить ее, почему ей стоит избегать внука графини, но не успела. Клейм быстро ушла.

Девушке в первый день поручили непыльную работу – управляющий велел следить за чистотой в парадном холле. Но там и без Кэтрин царила чистота. Поэтому полдня она усердно делала вид, что смахивает несуществующую пыль. А потом натирала до блеска и без того идеально чистый камин.

В замке стояла тишина, даже разговоров прислуги не было слышно. Они напоминали мышек, боящихся высунуться из нор. Все строго занимались своими делами, и лишь изредка слышался голос Эйбута, отдающего распоряжения.

К концу дня Кэт заскучала, подумав, что на новом месте не так плохо, как она думала, но все же девушка привыкла к труду. И от безделья Кэтрин находила себе любую возможную работу, даже не поленилась вычистить камин, снова запачкав его сажей. Да и сама измазалась вся.

Она стояла на коленях, тщательно оттирая пятна с белого мрамора, оставшиеся от ее рук. И, услышав тяжелые шаги у входа, вздрогнула. За ее спиной раздался гул мужских голосов:

– Эйбут, где бабушка?

Кэтрин поддело любопытство, и она украдкой повернула голову, тут же отругав себя за глупость, потому что ее глаза наткнулись на любопытный взгляд незнакомца. Молодой человек, облаченный в дорогие одеяния, заметил присутствие Кэт и теперь задумчиво рассматривал ее. Он был высок и хорошо сложен, а лицо… Девушка подумала, что никогда не видела настолько привлекательных людей. И, залюбовавшись незнакомцем, вздрогнула, услышав:

– Кажется, у нас новенькая.

И только теперь Кэтрин заметила рядом с незнакомцем еще одного мужчину. Тот был выше и коренастей. Он скользнул по Кэт небрежным взглядом и направился к лестнице, по которой уже величественно спускалась графиня. Лицо старой дамы сияло, а наряд, как и прежде, оставался кипельно-черным. Она протянула худые руки к мужчине и произнесла:

– Мишель, мальчик мой, как я рада тебя видеть.

Тот поклонился графине и, поцеловав ее руку, удалился. А лицо парня, который продолжал сверлить глазами Кэтрин, расплылось в улыбке, и он немедля двинулся навстречу Эдит Дельмас.

– Бабушка, – произнес молодой человек, обнимая старуху, – я так скучал.

– Габриель, – ответила с улыбкой графиня и исчезла в объятиях внука.

Кэт, украдкой наблюдавшая за этой сценой, подумала, что это, видимо, и есть внуки госпожи. Но какой из них младший? Кому стоит не попадаться на глаза? Габриэль? Да, парень ниже ростом и худее, только разве это показатель? Невольно Кэтрин отметила, что братья совсем между собой не похожи. Правда, Мишеля ей не удалось рассмотреть, но даже то, что тот брюнет, а Габриэль блондин, говорило о различиях.

Решив больше не таращиться на семейное воссоединение, девушка с еще большим усилием принялась натирать камин. Но краем уха все же прислушивалась к разговору за спиной:

– Надеюсь, вы с Мишелем задержитесь? – с хрипотцой спросила графиня.

– Я думаю, задержусь дома на пару месяцев, – ответил бархатным голосом Габриэль, и Кэтрин с трудом поборола неожиданный порыв обернуться. – А Мишель уедет через пару дней.

– Неудивительно, – вздохнула угнетенно старуха, – у него вечно дела.

Кэт возвращалась в свою комнату около полуночи. Ноги девушки еле плелись. Тяжелая работа не утомляла так, как ее отсутствие. Сил не оставалось даже на то, чтобы раздеться, поэтому Кэтрин рухнула на кровать в платье. А утром, когда проснулась, почувствовала, что вовсе не отдохнула.

Сегодня девушку отправили на кухню. И эта работа ей нравилась больше. Беспрекословно Кэтрин выполняла указания кухарки и не замечала, как быстро течет время за готовкой. В просторной комнате витал пряный аромат жаркого, а также можно было насладиться сладким запахом сдобы, которую пышнотелая женщина выпекала с особой тщательностью. К основной работе кухарка с забавным именем Кайша не подпускала Кэт. Давала девушке лишь мелкие поручения: нарезать овощи, принести воды, помешать суп. И даже за выполнением этих, не столь ответственных заданий следила со всей строгостью. Но Кэтрин не обижалась, наоборот, это ее веселило. Кайша – добродушная женщина, и как бы ни хотела важничать, выглядела лишь забавно. А позже, когда кухарка достала из печи ароматную выпечку, Кэт почувствовала, как засосало под ложечкой. И женщина взяла пышную, румяную булочку и, разломив пополам, протянула девушке со словами:

– Угощайся.

Наслаждаясь сладкой сдобой, Кэтрин чуть не замурлыкала от удовольствия. Давно она не пробовала ничего подобного, нежная мякоть прямо-таки таяла во рту. От смакования булки девушку отвлек недовольный голос Кайши:

– Ступай, девочка, на конюшню и поищи там Шерилин. Скоро кушанья подавать, а она пошла выносить помои и пропала. Опять, поди, на лошадей залюбовалась.

Кэтрин, проглотив последний кусочек, поспешила выполнить поручение. Она не знала, где находится конюшня, ей вообще не приходилось бывать во дворе. Но долго искать не пришлось – девушка спросила у работника, сгребающего сено на заднем дворе. Подойдя ближе, Кэт услышала ржание лошадей и восхитилась размерами конюшни. Она была огромная, а загон рядом, казалось, не имел конца и края. Кэтрин невольно засмотрелась на маленьких коняшек, резво прыгающих на лугу. Но, быстро себя одернув, вошла в ворота и, дождавшись, когда глаза привыкнут к мраку, крикнула:

– Шерилин.

Ответом ей была тишина, а потом из другого конца послышался звук возни. И Кэт показалось, что она услышала всхлип. Сделав несколько неуверенных шагов вперед, девушка снова позвала:

– Шерилин, ты здесь? Тебя требуют на кухню.

И действительно, навстречу ей выскочила девочка, глаза которой даже в темноте блестели от слез. Всхлипнув теперь уже громче, она промчалась мимо Кэтрин, совершенно не посмотрев на нее. А сама Кэт застыла столбом, не понимая, что происходит. И поняла лишь тогда, когда перед ней возник взъерошенный Габриэль. От неожиданности девушка попятилась назад и, оступившись, чуть не упала. И чем ближе она подходила к выходу, тем сильнее свет падал на лицо парня. И теперь Кэтрин видела, что его голубые глаза сверкают от злости, а губы скривились в ухмылке.

– Простите… я… я не знала, – промямлила девушка, пытаясь оправдаться, и только она хотела убежать, как Габриэль схватил ее за руку.

– И чего же ты не знала? – спросил он, всматриваясь ей в лицо.

– Что вы здесь… – выдавила растерянно Кэт и почувствовала, как его пальцы до боли сжали локоть.

– И что бы изменилось, если знала?

– Я… я… не знаю, мне пора, – прошептала она, пытаясь освободить руку.

– Нет, дорогуша, ты явилась как нельзя вовремя, – одним рывком он дернул Кэтрин к себе, и она чуть не разбила нос, впечатавшись лицом в его каменную грудь.

– Пустите, – промямлила Кэт, чувствуя страх, нарастающий внутри.

– Отпущу, когда сочту нужным, – прошипел хрипло Габриэль.

– Габриэль, ты там? – с улицы донесся мужской голос. И Кэтрин, воспользовавшись заминкой, вырвала руку и помчалась прочь. Яркий свет во дворе ослепил, и девушка даже не заметила человека, в которого врезалась плечом, и, лишь вздрогнув, со всех ног побежала дальше.

4 глава

После происшествия в конюшне Кэтрин ходила и постоянно оглядывалась. Она озиралась по сторонам в темных, безлюдных коридорах замка. Ей казалось, будто за ней кто-то следует по пятам, и стоит расслабиться, как она тут же угодит в капкан.

Тем же вечером Кэт пыталась расспросить Клейм и узнать побольше о Габриэле, но та, шикнув на нее, наотрез отказалась отвечать. Лишь шепотом предупредила, чтобы держалась от него как можно дальше. Именно это и делала Кэтрин последние несколько дней. Она намеренно просилась работать на кухне, стараясь не выходить оттуда без особой надобности. Еще помощницей там была Шерилин. Правда, девочка всячески избегала Кэт, даже когда они оставались одни, она то и дело отводила взгляд или вовсе сбегала.

От кухарки Кэтрин узнала, что Шери (так ее называла женщина), всего четырнадцать лет и она сирота. Мать девочки померла несколько лет назад от чахотки, а отца и вовсе не было. Кэт сразу же почувствовала симпатию к Шерилин, и сочувствие к ней сливалось с ее собственной скорбью. Она прекрасно понимала, что испытывает та, оставшись сиротой, ведь примерно в таком же возрасте и она сама лишилась матери. Но как бы девушка ни пыталась найти подход к Шери, девочка всячески старалась держаться от нее подальше. И Кэт все гадала, почему?,Ведь она не сделала ей ничего плохого.

Рок настиг Кэтрин уже следующим вечером. И наверное, последующие события станут для девушки действительно судьбоносными, потому что отныне ее жизнь в корне изменится. И пусть она еще не знала, что ждет ее впереди, но сразу же почувствовала нехорошее, услышав, как управляющий ледяным голосом произнес:

– Кэтрин, ступай немедленно в покои господина Габриэля и наведи там чистоту.

Руки девушки тут же замерли, и она чуть не выронила блюдце, которое только что с таким усердием вытирала. Кэтрин подняла глаза и вздрогнула, неожиданно наткнувшись на взгляд Шерилин, полный ужаса. Девочка таращилась на нее не моргая и внутри у Кэт зародился невольный страх.

– Но у меня еще гора немытой посуды,– возразила девушка дрожащим голосом, пытаясь спастись,– Возможно кто-то из прислуги менее занят…

– Ты глухая?– недовольно пробубнил Эйбут.

– Нет, – виновато опустив глаза ответила Кэтрин.

– Ты получила распоряжение?

– Д-д-да,– сквозь зубы выдавали Кэт.

– Так выполняй, да поживей,– рявкнул управляющий, собираясь, уходить.

– Но я даже не знаю, где находятся покои господина,– жалобно пропищала девушка. И в эту минуту совсем некстати распахнулась дверь кухни, на пороге которой появилась Клейм.

– Клейм тебя проводит,– бросил ей вслед Эйбут и немедля зашагал прочь.

В голове Кэтрин крутились самые дурные мысли. Она медленно, на ватных ногах, поднималась по лестнице, следуя за провожатой. Та же молчала, нахмурившись, совершенно не обращая внимания на свою спутницу. И лишь в темном коридоре, там, куда не падал свет от ламп, она остановилась и резко обернулась к Кэтрин. После чего схватила девушку за плечи и с невероятной силой прижала к стене.