Белая роза

III

Маргарита Йоркская, вдовствующая герцогиня Бургундская, приходилась сестрой Эдуарду IV, отцу несчастных убитых детей, сестрой Ричарду III Йоркскому, герцогу Глостеру, их убийце, и сестрой герцогу Кларенсу, убитому своими братьями. Ее выдали замуж за бургундского герцога Карла Смелого, одного из самых могущественных вельмож своего времени, и в результате из лона семьи, погрязшей в насильственных преступлениях, несчастная Маргарита попала ко двору, для которого кровопролитие и война были делом обычным. Она была воспитана в ненависти ко всему французскому, и это чувство всегда руководило ею во время военных советов, созываемых ее мужем. Карл Смелый и сам был непримиримым врагом короля Франции и, возможно, победил бы его, не будь Людовик XI таким хитроумным политиком и не обладай он талантом избегать войны со столь грозным соперником, своевременно подставляя под удары герцога других своих опасных врагов.

При жизни Карла Смелого и даже после его смерти Маргарита, сестра короля (Эдуард IV еще правил в те годы), считалась в Европе одной из самых влиятельных вельможных дам королевских кровей. Ее вынудили уступить Марии Бургундской, дочери Карла, владения покойного герцога в Бургундии, но она сохранила за собой прекрасные владения во Фландрии, доставшиеся ей по наследству от мужа. Она также сохранила титул принцессы и пользовалась поддержкой своей семьи в Англии. Когда Эдуард IV умер, королем стал Эдуард V, его сын. В результате Маргарита стала теткой правящего короля. От этого ее влияние только возросло. Правда, в результате вероломного покушения Ричарда на своих племянников Эдуард V потерял и корону, и саму жизнь. Но убийца стал королем – Ричардом III. Он, конечно, был настоящим чудовищем, но, тем не менее, оставался братом Маргариты. И он реально правил в Англии, поэтому траур в семье Йорков нисколько не уменьшил могущества герцогини Бургундской. Йорки и их эмблема, Белая роза, по-прежнему сияли на английском троне.

Но внезапно на политической сцене появилось новое действующее лицо. Объявленный вне закона граф Ричмонд Ланкастер высадился со своей армией на английской территории и начал военные действия, стремясь лишить Ричарда III его трона. В результате тиран сгинул в долине Босворта. Ричмонд был коронован и занял трон под именем Генриха VII. И вот теперь Йорки низвергнуты, и королевская власть в Англии перешла к Ланкастерам. От прошлого у Маргариты остались одни лишь воспоминания. Спрашивается, к чему были все эти убийства, насильственный захват власти, всякого рода зверства, позволившие Йоркам вознестись столь высоко? Выходит, Ричард III ради своего единоличного правления собственной рукой оборвал на Белой розе все лепестки. И на английском пенни теперь гордо красуется Алая роза Ланкастеров.

Теперь, после всех свалившихся несчастий, Маргарита вынуждена признать, что от ее прошлой жизни остались одни руины. Людовик XI благодаря своему терпению в итоге забрал Бургундию у внука Карла Смелого. Нынешний король Франции, Карл VIII, и знать не знает, что когда-то существовала самостоятельная Бургундия. В Англии Генрих VII только тем и занят, что копит золото, которое он боготворит. Он правит, не ведая забот, ведь его враги, Йорки, сгинули безвозвратно. И только последний отпрыск некогда блестящего рода незаметно прозябает в сумраке Лондонского Тауэра. Это один из сыновей герцога Кларенса, который принадлежит к роду Уорвиков. Народ любит его, но никто не верит, что он еще жив.

Кроме того, имеется еще дочь Эдуарда IV. Но этот ловкач Генрих VII женился на ней, и Елизавета Йоркская стала королевой Англии. Народ с восторгом приветствовал союз двух роз в надежде, что после долгой и кровопролитной гражданской войны наконец воцарятся мир и согласие.

Что же касается Маргариты, герцогини Бургундской, то она теперь тетка королевы, и ее последние надежды связаны с тем, что королева когда-нибудь вспомнит, что в ее жилах течет кровь Йорков.

И вот теперь с ловкостью, какой всегда славились бургундские политики, Маргарита затевает интригу в отношении своей племянницы Елизаветы, надеясь получить точные сведения о ее чувствах и намерениях. Она вступила в переписку со своей невесткой, вдовствующей королевой Англии, вдовой Эдуарда IV. Быть может, эта дама королевского рода, которая потеряла все – мужа, детей, корону – поймет страстное желание Маргариты выйти из тени былого величия. Если эти три искушенные женщины вступят в тесный союз, то они, без сомнения, добьются очень многого, и тогда перспективы Йорков уже не будут выглядеть столь безнадежными, несмотря на все понесенные ими утраты.

Маргарита удалилась в свои владения во Фландрии и начала раскручивать невинную, по ее мнению, интригу, казавшуюся ей лишь бледной тенью тех славных дел, которым она предавалась в свои лучшие годы. И вот теперь, куда ни глянь – везде ее послы и лазутчики. О чем просит герцогиня? Она хочет иметь право возвращаться в Англию, когда ей становится скучно на просторах Фландрии. Также она хотела бы получить свою долю во владениях дома Йорков, полностью конфискованных Генрихом VII. А вот когда она будет обеими ногами стоять на английской земле вместе со всем народом Англии, когда она вступит во владение родовыми поместьями, удвоив тем самым свои богатства, тогда у нее будет достаточно сил, чтобы встряхнуть весь мир до основания. На склоне лет в нее вдруг вселилась душа Карла Смелого. Туманными ночами во Фландрии к ней является тень неистового бургундца и взывает к решительности и мести. При этом Маргарита вообще ничем не рискует, ведь у нее нет ни родины, ни любви, ни детей.

Годы проходят, и бездеятельность становится невыносимой пыткой для этой отчаянной натуры. Чтобы создать иллюзию деятельности, она много путешествует. Герцогиня заводит информаторов в Савойе и в Германии. Ее щупальца дотягиваются даже до Шотландии, где правит молодой король Яков IV, который выдвигает территориальные претензии Генриху VII и ждет лишь удобного случая, чтобы расширить свои владения. Маргарита богата, ведь она всегда умела копить и приумножать богатства, и если ей удастся найти надежного союзника, чтобы надавить на Генриха VII, то этому монарху придется быстро удовлетворить все ее требования.

А время неумолимо движется вперед. И Маргарита, уставшая ждать своего часа, уже инициировала немало темных дел. Чего стоит одно только дело самозванца Ламберта Симнела, который пытался выдать себя за Уорвика, сбежавшего из Тауэра. Благодаря делу Симнела герцогиня убедилась, что народ Англии по-прежнему любит Йорков. Симнел потерпел неудачу и был унижен прощением Генриха VII, а все интриганские усилия Маргариты оказались тщетными. Но ведь Генриху VII пришлось принять вызов и вступить в борьбу, которая, по существу, была борьбой против национального духа англичан. И если в тот раз удача была на его стороне, то почему бы ей не отвернуться от него при других обстоятельствах? А если его убьют в какой-нибудь схватке, как Ричарда III, тогда его жена Елизавета – а она из рода Йорков! – станет единственной правительницей Англии.

Значит, надо действовать, непрерывно и тайно сотрясать трон, занятый этим Ланкастером. В этом и заключается политика герцогини Бургундской. В результате такой политики либо падет сам Генрих VII, либо из его короны прямо в руки Маргарите выпадут несколько драгоценных камней, а уж она-то готова их подхватить.

Всё, пора действовать, больше никаких передышек! Шотландия прислушивается к предложениям герцогини Бургундской. В своем дворце должна активизироваться вдова Эдуарда IV. Елизавета, жена Генриха VII, ждет лишь, когда ее коронуют, и тогда она начнет решительно действовать в пользу Йорков. Вот уже двенадцать лет народ проливает слезы, едва услышит рассказы об убийстве детей Эдуарда. Люди так любили эту семью, что даже преступления Ричарда не смогли сделать ненавистным имя Йорков.

Что касается Генриха VII, то он, конечно, всемогущ, это правда, но не популярен. Его терпят, потому что он женат на Елизавете и потому что у Белой розы нет отпрысков мужского пола. Если представится случай, то вспыхнет искра, и тогда взрыв и пожар не заставят себя ждать.

Маргарита уже расставила свои ловушки. Если не в одну, так в другую неуязвимый Генрих VII обязательно попадет. Если он полностью перейдет на сторону Йорков, тогда возвращение Маргариты в Англию и ее воссоединение со своей племянницей станет и для него благим делом. Но если он будет сопротивляться и упорно склоняться на сторону Ланкастеров, тогда он вызовет по отношению к себе такую ненависть, что поневоле начнет оступаться и рано или поздно упадет.

Какие же ловушки герцогиня заготовила для короля? Во-первых, тайный союз с вдовствующей королевой, которую народ обожает в память о двух ее зарезанных сыновьях. Вторая ловушка – это возможный триумф Елизаветы Йоркской, жены короля и племянницы Маргариты. И, наконец, ловушкой может оказаться вечно неспокойная Шотландия, постоянно ожидающая дурных вестей из ненавистной Англии и готовая принять у себя любую армию, собирающуюся напасть на ее главного врага. Послы герцогини при ее тайных союзниках ежедневно передают информацию обо всех легкомысленных поступках Генриха VII и о настроениях в народе. Герцогиня подписала договор с Савойей, достигла соглашения с Францией и теперь ждала подходящий случай, надеясь, что где-то вспыхнет искра.

Но как ни торопилась Маргарита, она все же не рассчитывала на быстрое осуществление своих планов.

IV

После более чем суточного перехода герцогиня и думать забыла о странной встрече в горах с сыном умершего торговца.

Даже в седле неутомимая Маргарита либо читала сама, либо требовала, чтобы кто-нибудь ей читал. Она отправляла и принимала курьеров, расспрашивала встречных людей и делала остановки, чтобы написать письма. Покойный Уорбек и его полумертвый и наполовину сумасшедший сын больше не занимали мыслей герцогини. По возвращении во Фландрию Маргарите предстояло произвести расчеты с вдовой крещеного еврея, служившего денежным мешком для большинства коронованных особ Европы. Она была заинтересована в том, чтобы осчастливить мать, вернув ей ее сына, поскольку семейство Уорбеков было богатым и охотно давало деньги в долг. Но все эти обстоятельства давно стали незначительными деталями ее генерального плана, и она больше о них не вспоминала. Главным для Маргариты было неуклонно продвигаться вперед в осуществлении ее замыслов.

Горы давно остались позади, и уже была пройдена долина Мозеля. Их группа находилась неподалеку от Нанси, приближения к которому герцогиня всячески избегала. Она опасалась, что ее узнают, когда она с отрядом появится на земле Лотарингии, и не желала видеть стены, у которых пал Карл Смелый. Но тут герцогиня неожиданно получила послание, по прочтении которого у коней, казалось, выросли крылья, а во всадников вселилась дьявольская прыть.

«Один друг, – было написано в депеше, – ожидает вас в Суассоне. У него важные новости из Лондона и Шотландии».

В арьергарде у герцогини остались все повозки и тяжеловооруженные всадники. Она оставила на их попечение карету с больным юношей, а сопровождающим дала обещание явиться в Турне к матери больного в один день с ними. Затем во главе отряда, состоявшего из десяти наиболее приближенных дворян, она совершила длительный переход и, наконец, после бешеной гонки добралась до места, указанного в послании.

На подходе к французской границе дворяне незаметно исчезли, и сопровождать Маргариту остался лишь старший офицер, капитан, опытный английский военный, побывавший во всех битвах вместе с покойным герцогом. Маргарита в пути сменила платье и теперь выглядела, как простая горожанка. До Суассона они добрались без каких-либо затруднений.

В те времена главным событием во Франции стал отъезд короля Карла VIII в Неаполитанское королевство. По всей стране собирали воинские контингенты, запасы продовольствия и вооружений и направляли их в Дофине, где был назначен общий сбор французской армии. Поэтому ничто не мешало герцогине в осуществлении ее планов и перемещениях по стране.

О каком друге шла речь в послании? Если это был один из ее агентов, то вряд ли он осмелился бы использовать слово «друг» в отношении гордой особы королевских кровей. Но и ошибки быть не могло, так как послание содержало секретный знак, используемый в переписке герцогини с королем Шотландии. Маргарита в нетерпении быстро покоряла пространство и при этом страстно желала, чтобы и время также бежало быстрее.

Когда она в сопровождении капитана въехала в городские ворота Суассона, уже наступил вечер. День был праздничный, и все жители, словно пчелы, вьющиеся вокруг ульев, прогуливались вокруг больших городских башен. В церкви сияли оконные витражи, а из открытых дверей храма вырывался запах ладана и смешивался с запахом роз, которыми дети усеяли церковную площадь.

На главной улице Маргарита отпустила поводья. Она не подавала виду, но постоянно ощущала, что от самых въездных ворот за ней кто-то неотступно следит. Неожиданно чей-то голос тихо произнес:

– Поверните налево.

Она послушно двинулась в указанном направлении. По пустынной и темной боковой улочке добрались до небольшой площади, и голос невидимого сопровождающего произнес:

– Это здесь.

Тут же герцогиня заметила, как ранее не видимый человек вышел из тени и открыл ворота во въездной арке. Заскрипели мощные петли. Лошади, привлеченные соблазнительным запахом корма, весело вбежали в раскрытую арку. Маргарита спешилась во дворе, утопающем в виноградных лозах и бутонах распустившихся роз. Уже совсем стемнело. Провожатый тихо свистнул и появился лакей, осветивший для герцогини ступени небольшого каменного крыльца, где ее ожидала какая-то женщина. Она стояла на пороге комнаты, стены которой были обтянуты фламандской кожей.

Маргарита вошла в комнату, и лакей немедленно исчез, закрыв за собой дверь. В этот момент незнакомая дама вскрикнула и бросилась в объятия герцогини, которая тут же распознала ее свежее лицо, лучезарную красоту, аромат молодости и шотландский акцент, столь милый ее уху и ее сердцу.

– Катрин Гордон! – воскликнула герцогиня вне себя от радости, – это ты, моя графиня, дитя мое, это ты, ты!.. Ах! Впервые за столько лет мое сердце так забилось от счастья! Катрин!.. моя шотландская роза, моя дорогая крестница!.. О, ну что же ты… обними меня еще раз!

Суровая герцогиня держала в объятиях юную девушку и покрывала поцелуями ее лицо. Она вся трепетала, рыдания вырывались из ее груди. Сердце Маргариты было настолько переполнено воспоминаниями о семье и любимой родине, что она с готовностью отдала бы любой город в своих владениях, если бы это помогло с потоком слез излить накопившуюся боль.

Катрин тоже испытывала огромную радость и волнение. В свои шестнадцать лет девушка была чиста и нежна, словно ангел. И вот теперь она смеялась и плакала одновременно.

– Как же так! – сказала герцогиня, усадив, наконец, девушку подле себя, почти себе на колени. – Как же так, ты явилась сюда прямо из Шотландии!.. Одна проделала столь долгое путешествие?.. Дитя мое!.. Видно, что ты нашей породы, за наружностью нимфы скрывается львица! И король Яков отпустил тебя одну?.. Какая неосторожность!.. Сразу видно, что он так же молод, как и ты.

– Он сам отправил меня к вам, дорогая крестная.

– Но этим он подверг тебя большой опасности.

– Наш любимый Яков знает, какая я храбрая, и только такой смелой и надежной душе он мог доверить то, что я должна вам сказать.

– Ты привезла важные новости, дитя мое? – нежным голосом спросила герцогиня, сжимая в своих руках холодные руки Катрин и заглядывая в самую глубь открывшейся перед ней чистой души.

– Вам судить, насколько они важны… Но сначала скажите, не слишком ли вы устали с дороги? Ваши покои готовы. Я жду вас уже два дня. Пожалуйста, распоряжайтесь здесь, как в собственном доме.

– Я совсем не устала, и ничто, имеющее отношение к этой жалкой жизни, меня не заботит. Я думаю только о тех словах, которые ты собираешься произнести. Видишь, как я бледна… Моя душа там, в Англии. Катрин, скажи же, наконец, что я вновь увижу родину. Скажи, что мы увидим, как Йорки одержат верх, и тогда за одну минуту ты мне доставишь столько радости и блаженства, сколько не получишь и за десять сроков царствования.

Катрин слегка покачала головой. Взгляд ее светлых лазоревых глаз вдруг словно затянуло тучей, вроде тех, что вызывают сильное волнение на голубых озерах Ирландии.

– Дорогая крестная, – грустно прошептала она, – пока я вам этого сказать не могу! И я не говорила, что привезла хорошие новости. Те новости, что я собираюсь вам сообщить, очень серьезны и, скажем так, связаны с весьма важными событиями.

– Ну, значит, несчастья падут на нас, – вздохнула герцогиня. – Но несчастья, о которых дитя сообщает дрожащим голосом, души избранных, то есть королевские души, упорством и трудом могут обратить в счастье, иными словами, в успех. Говори, любимое мое дитя. Говори, видишь, я готова услышать самые страшные вести. И минуты довольно, чтобы радость сменилась отчаянием и безнадежностью.

– Пока не все так безнадежно, мадам, – сказала Катрин. – Но я видела, что король Яков очень опечален. И кстати, вы не спрашиваете, одна ли я прибыла из Шотландии во Францию.

– Я не спрашиваю об этом, Катрин, потому что знаю, что это невозможно. К тому же я знаю, как дружен король с верным Гордоном. Король наверняка направил с тобой свиту, способную где угодно постоять за тебя.

– Я прибыла в сопровождении лишь двух человек, – сказала девушка с невинной улыбкой, при виде которой Маргарита содрогнулась.

– Двух человек… – прошептала она. – Уж не рыцари ли они Круглого стола?

– Нет, это моя кормилица и секретарь, который сроду не держал в руке шпаги.

– От твоих слов меня бросает в дрожь. Кто он такой?

– О, вы никогда не догадаетесь.

– Так не томи меня… Кто этот непобедимый герой, которому король доверил наше самое ценное сокровище?

– Это очень преданный человек. Он рисковал жизнью в этом путешествии, и теперь, когда мы в безопасности, он умрет, если вы не проявите готовность взять его под свою защиту.

– Назови его имя.

– Фрион.

– Этот француз? Личный секретарь короля Англии? – воскликнула герцогиня, и ее глаза вспыхнули от удивления и радости.

– Он самый, – сказала Катрин.

– Столь важный перебежчик… И он готов выдать нам секреты своего хозяина?

– Все!

Герцогиня была так довольна, что даже захлопала в ладоши. Но внезапно в ее глазах промелькнула озабоченность.

– Погоди, – проговорила она с волнением в голосе. – А вдруг это ловушка. Уж не Ланкастер ли послал нам этого человека?

– Вы не поверите, что такое возможно, когда выслушаете Фриона. Во всяком случае, король Яков в это не поверил. Да и тот, кто ставит такие ловушки, сам же первый в них попадает.

– Объясни, что ты имеешь в виду, девочка моя.

– Вот, что поручил мне передать вам король Яков. Король Англии отказывается короновать свою жену Елизавету, потому что боится ее популярности. В народе отмечается большое недовольство. Шотландия намеревается выступить против Ланкастера и собирает армию.

– А какой имеется для этого повод, дорогая Катрин? – серьезным тоном произнесла герцогиня. – Не хватает повода. Ведь Генрих VII сильный политик, если он решит ублажить свой народ, то потом сдерет с него за это двойную цену. Если на него немного надавят, то он коронует Елизавету, и тогда народ Лондона воздвигнет в его честь триумфальные арки. Он играет с именем Йорков, словно кот с дохлой мышью. Ему слишком хорошо известно, что он может больше не опасаться этого имени!

Сказав это, Маргарита тяжело вздохнула.

– А если вы ошибаетесь? – тихо проговорила Катрин, и в ее глазах засверкали радостные искры. – Если все обстоит как раз наоборот, и гонения Генриха VII на женщин дома Йорков объясняются его новыми опасениями.

– Как я только что тебе говорила, дорогая Катрин, для этого нужен повод.

– А если повод найдется, и он будет таков, что воспламенятся вся Англия и вся Шотландия?

– Дитя!.. такого рода пожары очень быстро гаснут, а заливают их всегда нашей невинной кровью.

– Ну, так знайте, дорогая крестная, – сказала Катрин, понизив голос, – что среди приближенных короля циркулируют слухи, и от этих слухов минуты бессонницы короля становятся для него нескончаемой пыткой. Говорят, что появился некий принц, принадлежащий к дому Йорков, один из моих юных кузенов, которому удалось избежать смерти в Лондонском Тауэре.

Герцогиня грустно покачала головой.

– Об этом уже слишком много всего наговорили, девочка моя. Для Генриха VII эта страшилка больше не опасна, а для нас и для народа такие слухи перестали быть поводом для радости.

– Однако, когда эти слухи дошли до короля, он страшно разгневался, и у него было объяснение с женой, которое переросло в бурную сцену. Говорят также, что вдовствующая королева была вызвана во дворец. Свидетели утверждают, что ясно слышали угрозы Генриха VII, а также рыдания и проклятья несчастной матери.

Маргарита прижалась лбом к горячим ладоням. Она внимательно выслушала крестницу, но слова Катрин пока ее не убедили.

– Кто-то что-то говорит, – произнесла она едва ли не насмешливым тоном. – Свидетели что-то утверждают, и этого достаточно для короля Якова IV? Для тебя, конечно, этого достаточно, ведь ты веришь в то, во что тебе хочется верить. А кто сочинил всю эту историю? Фрион? И ее он представил королю Шотландии? Если и сюда он привез только эти, с позволения сказать, «новости», тогда вряд ли ему здесь сильно обрадуются.

Едва герцогиня произнесла эти слова, как ее внимание привлек тихий звук, который послышался за занавеской из тяжелой ткани, закрывавшей вход в соседнюю комнату.

– Занавеска дрогнула, – сказала Маргарита. – Нас подслушивают.

– Там Фрион, – ответила девушка, несколько смущенная недоверчивым и властным тоном герцогини.

– Как! Тебе следовало предупредить меня, – воскликнула Маргарита. – По твоей милости я так неосторожно говорила в присутствии подозрительного человека, француза, который, возможно, и испытывает к нам добрые чувства, но, тем не менее, предал своего господина.

Тут занавеска поднялась, и герцогиня увидела человека, стоящего на коленях в полутемной комнате. Голова его поникла из-за только что перенесенного унижения.

– Если я предал вас, мадам, – сказал человек взволнованным голосом, – то вам не придется долго искать меня, чтобы назначить мне наказание. Я отдаюсь в ваши руки. Вы, конечно, можете подвергнуть сомнению мою честь, но, полагаю, вы излишне поспешно ставите под сомнение проницательность короля Шотландии. Этот властелин отличается не только благородством и смелостью, но также и немалой осторожностью, и он никогда не послал бы меня к вам, если бы не признал важности моих сообщений.

Пока Фрион произносил свою речь, герцогиня внимательно рассматривала его. Эта женщина привыкла распознавать истинную сущность любого человека, за какой бы маской он ни скрывался. Сейчас перед ней стоял на коленях зрелый мужчина в полном расцвете сил, лицо которого, отмеченное печатью незаурядного ума, поражало исключительно тонкими чертами. Что касается выражения его лица, то оно привлекало смесью решительности, почти граничащей с наглостью, и искренности, которую, впрочем, было непросто разглядеть из-за характерной формы его рта и вызывающего взгляда. Такие натуры отличаются одновременно взвешенностью и безрассудной храбростью, и они способны творить великие дела. Герцогиня сразу поняла, с кем имеет дело. В оценке людей она никогда не ошибалась. В итоге Маргарита сочла, что этот мужчина весьма энергичен и заслуживает ее внимания.

– Ну, хорошо, – сказала она более мягким тоном. – Вы доставили королю Шотландии важные сведения. Но где доказательства?

– Надеюсь, ваша светлость и в мыслях не допускает, – спокойно ответствовал Фрион, – что я осмелился предстать перед очами столь проницательной принцессы, истинного гения нашего времени, бурлящего интригами и смелыми идеями, не имея на руках документов, безоговорочно подтверждающих мой дар предвидения и мою преданность.

Герцогиня приблизилась к нему. Фриону показалось, что он уже наполовину выиграл эту партию.

– Вы ведь только что услышали, что мне сообщила Катрин? – поинтересовалась Маргарита.

– Госпожа графиня вполне доверяет мне с тех пор, как милостивый король Шотландии приказал мне сопровождать ее. Я все слышал. Но я должен подчеркнуть, что слышал я лишь то, о чем сам сообщил королю Якову. Так что некоторая бестактность с моей стороны не так уж и велика. Что касается слов, произнесенных вашей светлостью, то я ожидал, что услышу их, ведь именно поэтому я и появился здесь. Я приехал именно для того, чтобы услышать эти слова, мадам, а что касается ваших чувств, то они и так хорошо известны всей Европе. Как только у вас созревает какой-либо план, или идея, или надежда, они сразу становятся мне известны не хуже, чем вам самой.

– Что ж, говорите вы весьма смело, – сказала Маргарита, которую, впрочем, смутило спокойствие, с которым было сделано это заявление. – Обычно мои планы известны лишь тем, от кого зависит их успешное выполнение. А для посторонних знакомиться с моими планами весьма опасно.

– Никто лучше меня не поможет вам, мадам, в осуществлении ваших планов, – проговорил Фрион. – Именно в сотрудничестве со мной вас ждет успех.

– Хочу задать вам два вопроса, – перебила его герцогиня. – Что побудило вас предать своего хозяина?

– Отвечу вам, как на духу: его скупость.

– Человек вашего ума должен уметь превращать скупого в щедрого расточителя.

– Никогда щедрость короля Генриха VII не будет соответствовать моим желаниям и амбициям, – ответил Фрион без пафоса и без тени смущения. – Все три года, что я был секретарем его величества, я оказывал ему очень ценные услуги. А он платил мне лишь презрением или обещаниями. Так вот, я желаю либо сколотить большое состояние, либо умереть молодым. Участь человека находится в его собственных руках.

– Вы любите деньги?

– Очень люблю.

– А знаки почтения, восхваления?

– Я их страстно люблю.

– Что бы вы хотели получить от меня?

– Все, что только пожелаю, потому что со мной вы одержите полную победу, так же, как и я с вами. Тот, кто хочет приобрести все, должен быть безгранично щедр, и лишь тот, кто желает сохранить приобретенное, обычно скареден и расчетлив.

– Так что вы привезли для меня?..

– Бесспорные доказательства борьбы, которая разворачивается между Генрихом VII и обеими королевами, его женой и его тещей, по причине появления на сцене одного из сыновей покойного короля Эдуарда.

– Покажите… Кстати, не желаете ли с самого начала обозначить цену ваших услуг?

На лице Фриона показалась тонкая улыбка.

– Сейчас мне ничего не надо, – сказал он, – потому что сегодня я не могу дать вам все то, что вы в дальнейшем получите от меня, и лишь последующие события могут принести мне то, чего я ожидаю от вашей светлости.

Сказав это, он вытащил из пояса пряжку очень тонкой работы, которая раскрылась после того, как он нажал скрытую пружину. Внутри металлической пряжки лежала записка. Эту записку Фрион протянул герцогине.

– Вашей светлости знаком этот почерк? – спросил он.

– Это писала моя невестка Елизавета!.. королева-мать… Да, конечно, знаком!..

– Тогда извольте прочитать, мадам, – почтительно сказал секретарь с нотками самодовольства в голосе.

«Дорогой друг, дорогая сестра, – прочитала Маргарита, вдруг почувствовавшая сильное волнение. – В моей жизни произошла настоящая революция. Вчера случаю оказалось угодно, чтобы передо мной предстал человек, которому прежде я не могла бы посмотреть в глаза, не умерев при этом от боли и гнева. Этот человек, этот убийца, ставший причиной всех моих несчастий, не смог выдержать тяжести моего взгляда. Он бросился к моим ногам… Он сказал мне: «Сохраняйте надежду, несчастная мать!.».

В этом месте Маргарита прервала чтение. Она конвульсивно приложила руку к сердцу, которое забилось так, словно было готово выскочить из груди.

– О каком человеке упоминает моя сестра? – прошептала она, устремив вопрошающий взгляд на Фриона.

Секретарь умоляюще взглянул на нее и знаком попросил продолжить чтение. Маргарита повиновалась.

«О!.. Если Бог пожелал, чтобы злодея замучили угрызения совести, если он пожалел страдающую женщину из рода Йорков, то он не допустит, чтобы случилась ошибка или предательство, чтобы слова Брекенбери вновь обернулись преступлением…»

– Брекенбери, – воскликнула Маргарита. – Это был Брекенбери, комендант Тауэра, исполнитель преступной воли Ричарда III, убийца несчастных детей!

– Все говорит о том, мадам, – заговорил Фрион, – что Бог внял мольбам несчастной королевы. Говорят, что этот Брекенбери до такой степени мучается угрызениями совести, что многие даже видели, как он с безумным и несчастным видом бродит по Лондону в окрестностях Тауэра… Именно там его и повстречала королева-мать. А он бросился к ногам той, кого обрек на вечную муку, и встреча с которой является для него самым страшным наказанием.

Маргарита опять с жадностью схватила письмо и продолжила чтение.

«Я испустила такой крик, я билась в таком исступлении от сумасшедшей радости, что сбежались люди. Король захотел узнать о случившемся. Меня едва ли не пытали, но я ничего не сказала. О, мой друг! Вы могущественны, вы свободны, ищите его по всему миру, вырвите у этого человека тайну, которой буквально пылали его глаза. Я схожу с ума, сестра моя».

– Сестра моя! – изумленно произнесла Маргарита. – О какой сестре идет речь? Кому адресовано это письмо?

– Вам, мадам, – сказал Фрион.

– А как оно попало в ваши руки?

– Король собирался перехватить его. Он всегда так поступает с письмами своей жены и тещи. Мне было поручено это осуществить. Я всегда верно исполнял подобные поручения. Но на этот раз, как я уже вам объяснил, мадам, мое терпение подошло к концу, и я не стал показывать письмо королю, а сохранил его у себя. И вот, с этой бесценной гарантией моей безопасности в кармане я сбежал в Шотландию. Король Генрих не дождался ни меня, ни этого письма и по этой причине испытал двойной гнев, но я уже был для него недосягаем. Король Яков выслушал меня и спросил, что я собираюсь делать дальше. Я объяснил ему, что вы – единственный человек, который способен меня понять и с пользой служить делу Йорков. Прошу заметить, мадам, что я мог бы обратиться к королю Карлу VIII, к моему королю Франции, и он дорого заплатил бы за возможность спровоцировать потрясения в Англии. Но я выбрал Маргариту Бургундскую, достойную дочь рода Йорков. В итоге король Яков приказал посадить меня на корабль, капитан которого уже ждал приказа поднять паруса. При этом я не знал, что леди Катрин Гордон также отправилась в путешествие. Когда я высадился в Кале, эта дама передала мне приказ сопровождать ее в Суассон. Я повиновался. Теперь решение за вами, ваша светлость. Должен предупредить, что от этого великолепного письма, о котором не знает никто, кроме короля Шотландии и меня, еще до того, как я передал его вам, мадам, начало исходить нечто, напоминающее запах надежды и возрождения, и запах этот уже распространился по всей Англии. Говорят, что король Генрих VII взбешен до потери разума. Идут повальные аресты, проводятся расследования, и чем больше тиран душит своих недругов, тем быстрее растет их число. Все это напоминает бурю, которой охвачены уже две трети территории страны.