Ислам и мир: восток глазами классиков

Нурали Латыпов

В заключение хотелось бы отметить, что пушкинские «Подражания Корану» явились для современников поэта настоящим откровением на пути к свободе. «Мужайся ж, презирай обман, / Стезёю правды бодро следуй».

В этой связи нельзя не вспомнить, что Рылеев писал Пушкину в апреле 1825 года, за восемь месяцев до декабристского восстания: «Лев прочитал нам несколько новых твоих стихотворений. Они прелесть; особенно отрывки из Алкорана». И с этим трудно не согласиться. Но как всё-таки много самых невероятных пересечений в истории – декабристы за месяц до знаменитого восстания слушают пушкинские «Подражания Корану». Что-то в этом есть метафизическое, находящееся за гранью культурно-исторических и социально-политических процессов.

Исмагил Шангареев

«Подражания Корану», как все великие произведения – вне времени и на все времена. И словно к нам сегодня обращены пушкинские строки о мудрости и милосердии Всевышнего: «Он милосерд: он Магомету /Открыл сияющий Коран. / Да притечём и мы ко свету, / И да падёт с очей туман».

Диалог II. Молитва Михаила Лермонтова

Исмагил Шангареев

Уважаемый Нурали Нурисламович, я предлагаю придерживаться мусульманской литературной традиции, которая восходит к сказкам «1001 ночи», когда тема не прерывается, а плавно перетекает в новый сюжет. Духовную эстафету Пушкина продолжил его великий современник – Михаил Лермонтов. Начиная с известного всем стихотворения «На смерть поэта» и заканчивая стихами, несущими в себе духовные смыслы ислама и обращением к своим татарским корням.

Нурали Латыпов

Можно сказать, что смерть не прервала работу мысли великого поэта над текстами Корана. Благодаря тому, что эстафету духовных исканий принял современник Пушкина, который прожил ещё более короткую, но не менее яркую жизнь. Речь идет о ярчайшем даровании русской культуры – Михаиле Лермонтове, который, по моему глубокому убеждению, является недооцененным не только своими современниками, но и многочисленными историками литературы наших дней. Недооценка, в данном случае, главная причина непонимания его духовных исканий, а нередко просто откровенной хулы всего того, что он хотел сказать Богу.

Так, Дмитрий Мережковский – известный русский писатель, поэт и, что важно в нашем случае, религиозный философ, писал: «Лермонтов всегда и со всеми лжет». – Лжет, чтобы не узнали о нём страшную истину. Звери слышат человечий запах. Так люди слышат в Лермонтове запах иной породы…»

Исмагил Шангареев

Сказано жёстко, как говорят – «не в бровь, а в глаз». Однако за этой, я бы сказал, эпатажной жесткостью, кроется глубокий анализ творчества Лермонтова, попытка сказать правду о поэте, вопреки сложившемуся о нем общественному мнению. Кстати, это вполне в духе самого Лермонтова. И всё-таки, что имел в виду Мережковский?

Нурали Латыпов

Отвечу словами известного историка русской литературы Михаила Синельникова: «Выговаривая правду прямо и до конца, надо признать, что автор самых проникновенных и чистых православных стихов был отчасти мусульманином». Вот вам пусть не полный, но ответ на то, что имел ввиду Мережковский, говоря, что Лермонтов скрывал свою истинную сущность. Но это только «одна сторона медали».

Есть и иная причина мотивации к скрытности – это татарские корни Лермонтова. Помните, как у Булгакова точно сказано: «…вопросы крови – самые сложные вопросы в мире!… Есть вещи, в которых совершенно недействительны ни сословные перегородки, ни даже границы между государствами». Однако, думаю, нам надо поступить, как в предыдущей беседе, и разбить наш разговор на части, чтобы не смешивать религиозные предпочтения Лермонтова и «вопросы крови».

С чего начнем?

Исмагил Шангареев

Давайте с последнего, поскольку именно «вопросы крови», с моей точки зрения, во многом предопределили обращение Лермонтова к духовным смыслам ислама.

«Вопросы крови»

Исмагил Шангареев

Сразу хочу оговориться: подымая вопросы крови, я имею в виду не только Лермонтова, но общую тенденцию формирования российского этноса в направлении «От Руси к России». Так называется известная книга Льва Гумилева, который очень тонко подметил, что: «Татары – народ не рядом с нами, они внутри нас, они в нашей крови, нашей истории, нашем языке, нашем мироощущении». В свете сказанного Михаил Юрьевич, скорее, не исключение, а правило.

Нурали Латыпов

Не столько правило, сколько тенденция, которая имела место быть в истории государства Российского. В этой связи важно отметить большую созидательную роль татарского рода Гиреев, чьи славные представители почти 350 лет занимали в разные годы престолы Казанского, Астраханского Крымского и Касимовского царств, управляли землями материковой Таврии, Кубани, Поволжья, Джемболука, Едисана и Буджака. Известно, что Лермонтов имел прямое отношение к династии Шан-Гиреев по линии матери – Марии Михайловна Арсеньевой.

Исмагил Шангареев

Как представитель этого славного рода хочу заметить, что вероятным основателем русского рода Шан-Гиреев, предков не только Лермонтова, но и Григория Сковороды, является казацкий полковник времен Богдана Хмельницкого – Шагин Иван Гирей (Шан-Гирей).

Надо сказать, это не единственная в роду Лермонтовых тюркская ветвь. Согласно имеющимся документам, бабушка Шан-Гирея Екатерина и бабушка Михаила Лермонтова Елизавета происходили из рода Аслан-мурзы Челебея, который в 1389 году вместе со своей дружиной перешел, из Золотой Орды на службу к великому князю Димитрию Донскому.

Всё это позволяет сделать вывод, что по линии матери Лермонтов принадлежал к самым знатным и влиятельным татарским родам.

Нурали Латыпов

Интересно, а он сам об этом знал?

Исмагил Шангареев

Разумеется, должен был знать, как и всякий дворянин, знакомый со своими фамильными гербами. Известно, что у Арсеньевых в гербе два скрещенных ятагана, стрела, подкова и полумесяц, свидетельствующие о исламских корнях их родословной. Кроме того, Лермонтов в Москве часто общался с потомками бывших крымских ханов – Гиреями, среди которых, в частности, были Розенов – русский офицер Бота Шамурзаев и государственный чиновник высшего класса, поэт Айбулат-Розен. Это те, о которых доподлинно известно. Думаю, татарский круг знакомых Лермонтова был гораздо шире.

Нурали Латыпов

Интересно услышать о роли Пушкина в формировании особой атмосферы вокруг рода Гиреев. Ведь незримые нити между ними существовали, хотя встреча их так и не произошла.

Исмагил Шангареев

Начнем с того, что в новую русскую литературу Гиреев «ввел» Пушкин, сделав героем поэмы «Бахчисарайский фонтан» Крым Гирея. О любви Пушкина к Анне Гирей сказано уже достаточно. Хотя и этот факт можно рассматривать как нить судьбы от потомка рода Гиреев Лермонтова к Пушкину, мечтавшему связать свою жизнь с Анной.

Впрочем, если говорить о переплетенье судеб Пушкина и Лермонтова, то последние годы, благодаря кропотливым исследованиям литературоведов и историков литературы Владимира Казарина и Марины Новиковой, было установлено, что оба поэта во время пребывания на Кавказе принимали участие в одном из главных мусульманских праздников Ураза-Байрам в ауле Аджи. Это в пяти километрах от Пятигорска.

Нурали Латыпов

Надо только иметь ввиду, что в реальном времени они разминулись, но в пространстве творчества их взгляды сошлись в одной точке.

Однако давайте обо всем по порядку. Летом 1825 года Лермонтов находился на лечении «водами» в Пятигорске. Там юный поэт имел возможность посетить главный мусульманский праздник – Большой Байрам или Ураза-Байрам. Есть упоминание, что Пушкин с Раевскими за 5 лет до этого, 3 июля 1820 года тоже были в этом же ауле и являлись гостями на праздновании Ураза-Байрама. Как вам такой вариант событий? И главное, не переплетаясь их судьбы шли по близким орбитам! Как у звёзд!

Исмагил Шангареев

Так они и есть звёзды. Были и есть. И орбиты их не случайны, как не были случайны их визиты в селение Аджи на празднование Ураза-Байрама.

Нурали Латыпов

И всё же, в чём смысл пребывания их в Аджи, всего лишь в совпадение орбит, когда оба поэта географически недолго присутствовали в одном месте?

Исмагил Шангареев

География здесь ни при чём. При оценке подобных фактов важны не внешние условия, а понимание того высшего духовного начала, которое присутствует в творчестве великих поэтов. Я специально подчёркиваю – «великих», вкладывая в это слово свое значение – «отмеченных Всевышним».

Если реально отталкиваться от их творческих исканий, пойти как бы в глубь вопроса, то выясняется, что оба поэта не просто были участники одного и того же мусульманского праздника, но как бы соучастники некого культурно-исторического действа, которое открывалось только их взгляду, давало пищу только их воображению.

Я бы сегодня не побоялся утверждать, что, находясь в мусульманской среде, в отличие от других гостей, они приобрели и усвоили бесценный опыт соприкосновения с мусульманской культурой, исламскими обычаями и традициями. Хочу подчеркнуть, что сказанное мной не просто предположение. Об этом говорят их бессмертные произведения и, прежде всего, пушкинская поэма «Бахчисарайский фонтан» и лермонтовская поэма «Измаил-Бей», где вы найдете отражение тех впечатлений, что были получены во время празднования Ураза-Байрама в Аджи.

Нурали Латыпов

Вы сейчас говорите о том общем, что поразило обоих поэтов на празднике в Аджи, но были и какие-то особенности?

Исмагил Шангареев.

Да, и эти особенности имеют в нашем разговоре принципиальное значение. Лермонтов, в отличие от Пушкина, проявлял глубокий интерес не только к мусульманской тематике, но и к татарскому языку, стихам и песням татарского народа.

Как я уже говорил, Лермонтов оказался на празднике Ураза-Байрам спустя 5 лет после Пушкина. Многие историки литературы, исследователи жизни и творчества Лермонтова отмечали, что уже в отроческие годы он обладал феноменальной памятью. Если говорить о мусульманском празднике в ауле Аджи, то он запомнил все его мельчайшие детали: как в этот день творили молитвы, как проходили конные состязания со стрельбой, сопровождаемые «весельем, ликованьем». Но для нас важно, что самое большое впечатление произвело на юного Лермонтова творчество певца-ашика – стихослагателя, аккомпанировавшего себе на трёхструнном сазе.

Нурали Латыпов

Да, несомненно, здесь Лермонтов идет дальше Пушкина, концентрируя впечатления от праздника на творчестве певца-стихослагателя. Это ещё один срез реальности тех лет, но открылся он только для Лермонтова.

Исмагил Шангареев

Хочу обратить ваше внимание, что ашик – стихослагатель, чьи песни несли в себе всю мощь и красоту Духа татарского народа! Таким подлинно народным певцом предстал перед юным Лермонтовым 15 июля 1825 года Султан Керим-Гирей.

Нурали Латыпов

Остается только удивляться, что до сих пор в достаточно обширном лермонтоведении практически отсутствуют специальные исследования о влиянии образа Султан-Гирея на восприятие Лермонтовым мира Востока, его культуры и религии.

Исмагил Шангареев

Тогда в Аджи молодой поэт с упоением слушал редкой красоты песни. Нет сомнения, что рядом были те, кто, пересказал пытливому отроку содержание этих песен, одну из которых в 1832 году он включит в свою поэму «Измаил-Бей» вместе с ярким и детальным описанием праздника Ураза Байрам.

Образ Султан-Гирея в этой поэме приобретает присущие ему черты подлинно народного певца – поэта, отмеченного печатью благочестия и преданности духовным идеалам ислама.

Поводя итоги первой части нашего разговора о «вопросах крови», хочу заметить, что и Пушкин, и Лермонтов в своих поэмах «Бахчисарайский фонтан» и «Исмаил бей» выводят образы двух представителей династии Гиреев. Пушкин правителя Крым Гирея, Лермонтов повествует о «богоданном» своему народу певце, раскрывая поразивший его в отрочестве образ Султан Керим-Гирея. Последнее обстоятельство имеет для нас особый смысл, так как Лермонтов сам принадлежал к династии Гиреев, которая известна не только своими славными правителями, но и, это мне представляется важнее, династией поэтов.

Нурали Латыпов

А в чём всё-таки конкретно проявлялась тяга Лермонтова к своим корням? Где «вопросы крови» проявляются так, что никаких сомнений быть не может?

Исмагил Шангареев

«Вопросы крови» тем и интересны, что дают такие ответы, от которых нельзя просто отмахнуться. Открываю четвертый том собрания сочинений Лермонтова, на странице 113 читаем: «Начал учиться по-татарски, язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим как французский в Европе…». Это фрагмент письма, написанного рукой Лермонтова. Поэт не только обращался к истории, культуре и традициям татарского народа, но к самым его корням – татарскому языку. И это не только намерение, поэт использует тюркские слова в шестой речи Печорина (его герой тоже учился говорить по-татарски) и Максима Максимовича в романе «Герой нашего времени».

Вопросы веры

Нурали Латыпов

В начале нашей беседы я приводил слова известного историка русской литературы Михаила Синельникова о том, что Лермонтов «был отчасти мусульманином». Думаю, что вопрос, так ли это, отнюдь не праздный и заслуживает специального рассмотрения.

Исмагил Шангареев

К огромному сожалению, когда речь заходит об исламе в жизни классиков отечественной литературы, даже самые пытливые исследователи или замалчивают эти темы, или стараются в них не углубляться. Синельников нашёл в себе мужество ответить честно на весьма непростой вопрос. Я отвечу как мусульманин, если хотите, как потомок славного рода Гиреев: мусульманином – нельзя «быть отчасти». Это духовный выбор. Выбор сердца, которое ты должен положить к стопам Аллаха.

Вместе с тем, как видно из предыдущей части нашего разговора, не вызывает никакого сомнения, что Лермонтов, как никто из русских поэтов, был на пути к своим восточным корням. В разговоре с известным издателем Андреем Краевским поэт отмечал: «Я многому научился у азиатов, и мне хотелось проникнуть в таинство азиатского миросозерцания, зачатки которого и для самих азиатов до сих пор мало понятны. Но поверь мне, там, на Востоке, – тайник богатых откровений». Такое впечатление, что это говорит европеец по культуре и складу ума.

Нурали Латыпов

Полагаю, что это обманчивое впечатление, и вот почему. Нам сегодня надо принять ту простую истину, что евразийское начало было заложено в структуре сознания всех народов Российской империи. Главный смысл Двуглавого орла в том, что в он равной степени взирает в Европу и Азию. В этой связи важно понять, что как человек европейской культуры Михаил Юрьевич, и, как он сам пишет, с «русскую душой», в то же время не может жить без «тайных откровений» азиатского мира, которые восходят к Корану.

С точки зрения европейских особенностей творчества Лермонтова нельзя не упомянуть идеи романтизма, декабризма, политического прогресса. Азиатские особенности заключаются в его тяге к татарским корням, языку, мусульманским мотивам в поэтике произведений поэта.

Думаю, что постановка вопроса, был ли, хотя бы отчасти мусульманином Лермонтов, вообще не должна иметь место. Важно – другое: понять, как на уровне духовных откровений его душа устремлялась к сурам Корана. Как вслед за Пушкиным он создал бессмертные произведения, несущие идеи Корана, отражающие духовные смыслы ислама.

Исмагил Шангареев

Для начала важно определить, если можно, так сказать, основной вектор лермонтовских исканий.

 
Не веры я ищу – я не пророк,
хоть и стремлюсь душою на Восток.
 

Нурали Латыпов

В этих словах Лермонтова проявляется его мятежный дух, «дух сомненья». Вы полагаете, что это ключевая фраза для понимания духовных исканий поэта?

Исмагил Шангареев

Безусловно. Лермонтов в этих словах, из знаменитой поэмы «Сашка», позволяет нам заглянуть в «святая святых» своего внутреннего мира в переломный период его творчества (1835–1836 гг.), когда он словно вырастал из рамок романтизма. Именно в эти годы он скажет «стремлюсь душою на Восток». И это будут не просто слова. Он начнёт изучать татарский язык и всей душой устремится к духовным смыслам ислама. И в сущности, повторит путь Пушкина к «Подражаниям Корану.

Нурали Латыпов

Нет, не думаю… Здесь, скорее, ясно проявляется его неповторимый путь, в котором важна не внешняя схожесть смыслов, а попытка передать некое непостижимое содержание Корона, его способность затронуть самые тонкие струны человеческой души. Его зрелые стихи выражают непреклонную волю путника, жаждущего вернуться на родину и смиренно молящегося Аллаху:

 
Но сердца тихого моленье
Да отнесут твои скалы
В надзвёздный край, в твоё владенье,
К престолу вечному Аллы.
 

Исмагил Шангареев

И всё же, согласитесь, что Путь к престолу Аллаха пролегал для Лермонтова через освоение основ татарской культуры, изучение татарского языка, обычаев и традиций, которые невозможно отделить от исламских.

Ссылка Лермонтова оказалось дорогой на Восток, где он погружается в мир исламских энергий:

 
И вижу я неподалёку
У речки, следуя Пророку,
Мирной татарин свой намаз
Творит, не подымая глаз;
А вот кружком сидят другие.
Люблю я цвет их жёлтых лиц,
Подобный цвету ноговиц,
Их шапки, рукава худые,
Их тёмный и лукавый взор
И их гортанный разговор.
 

И вот отсюда, от этой пропитанной духом Востока среды, вырастает интерес к духовности ислама:

 
Быть может, небеса востока
Меня с ученьем их Пророка
Невольно сблизили…
 

Нурали Латыпов

Известно ли, какие переводы Корана были основой для его «Подражаний»?

Исмагил Шангареев.

Вы правильно определи стихи Лермонтова, написанные под влиянием чтения Корана – «подражания». И вот почему. В своих знаменитых «Подражаниях…» Пушкин старался придерживаться буквы первоисточника, в то время как Лермонтов более свободно работал с текстом, пропуская как бы через себя духовные смыслы Корана. Если сравнивать их подходы, то Пушкин создает нечто ближе к переводу, Лермонтов более импровизирует.

Читать Лермонтов мог известный французский перевод Корана, сделанный с арабского языка Андрэ дю Рие ещё в 1647 году. По отельным моментам мог консультироваться у своего учителя основ тюркского языка, известного азербайджанского просветителя Мирзы Фатали Ахундова.

Нурали Латыпов

Вы говорите об импровизациях на тему конкретных сур Корана?

Исмагил Шангареев

Да, и их немало. Остановимся на наиболее характерных.

Импровизации смыслов, восходящих к суре 52 «Гора» и суре 91 «Солнце», мы находим в лермонтовских строчках:

 
Клянусь я первым днём творенья,
Клянусь его последним днём,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством.
Клянусь паденья горькой мукой,
Победы краткою мечтой;
Клянусь свиданием с тобой
И вновь грозящею разлукой.
 

Знаменитая «клятва» стилистически связана с высокой риторикой и внутренней силой ранних мекканских откровений. Да и называется как 72 сура «Аль Джинн»:

 
Клянусь я первым днём творенья,
Клянусь его последним днём,
Клянусь позором преступленья
И вечной правды торжеством.
 

Эти четыре строчки, словно из пушкинских «Подражаний…». Но далее вступает Лермонтов, в его ни с чем не сравнимой устремленности к Аллаху:

 
Хочу я с небом примириться,
Хочу любить, хочу молиться,
Хочу я веровать добру.
Слезой раскаянья сотру
Я на челе тебе достойном
Следы небесного огня;
И мир в неведенье спокойном
Пусть доцветает без меня!
 

Нурали Латыпов

Действительно, поразительные по своей духовной устремлённости слова. И вот что ещё здесь важно. Всё демоническое в поэзии Лермонтова в этих стихах как бы подавляется кораническим устремлением к Богу. Именно это подавление и прозрение лермонтовского демона позволяет расширить рамки его удивительной поэзии до масштабов небесных смыслов. Коран, прорываясь сквозь языковые барьеры, наполняет творчество Лермонтова, вдохновляя его на самые яркие и глубокие поэтические откровения.

Исмагил Шангареев

Пророк Мухаммад становится для Лермонтова идеалом справедливости и милосердия. Поэт называет Мухаммада «великим», наделяет «святого пророка» чертами, подлинного избранника Аллаха:

 
Того, кто презирал людей и рок,
Кто смертию играл так своенравно,
Лишь ты низвергнуть смел, святой пророк!
 

А вот в «Стансы к Д***» Лермонтов говорит о том, что всё связанное с именем Мухаммада не имеет цены:

 
Так за ничтожный талисман,
От гроба Магомета взятый,
Факиру дайте жемчуг, злато
И все богатства чуждых стран —
Закону строгому послушный,
Он их отвергнет равнодушно!
 

Нурали Латыпов

Образ пророка в поэзии Лермонтова – это не только новый взгляд на историю ислама. В его потрясающий интерпретациях заложены глубочайшие смыслы, которые особенно актуальны сегодня. Лермонтов, как никто глубоко, раскрыл тему воздаяния тем, кто путает религиозные и политические цели, отступая от заветов пророка.

В поэме «Аул Бастунджи» он предупреждает, что есть грехи, которым нет прощения на небесах:

 
Когда придет, покинув выси гор,
Его душа к обещанному раю,
Пускай пророк свой отворотит взор
И грозно молвит: «Я тебя не знаю!»
Тогда, поняв язвительный укор,
Воскликнет он: «Прости мне! умоляю!..»
И снова скажет грешнику пророк:
«Ты был жесток – и я с тобой жесток!»
 

Мы знаем, что заступничество – одна из божественных привилегий пророка. Лермонтов очень ярко и образно показывает, что поступавший вопреки высоко духовным заветам Корана мусульманин лишается заступничества пророка перед Аллахом.

Исмагил Шангареев

По воле Аллаха Лермонтов оказался связанным с событиями, которые привели к прозрениям, позволяющим сегодня поставить его в один ряд с теми, кто создавал мосты для диалога культур и цивилизаций на евразийском пространстве. Находясь в пространстве русской культуры, он был также близок народам мусульманского Востока, как мыслители-гуманисты Китаб Коркуд, Манас, Ахмет Ясави, Алишер Навои, Махтумкули, Абай, Мухтар Ауэзов, Чингиз Айтматов и др.

Нурали Латыпов

Исмагил Калямович, мы начинали наш разговор с жёсткого определения Мережковского о том, что Лермонтов был не тем, за кого себя выдавал. Хотелось бы в конце беседы, после стольких фактов, после столь детального анализа творчества поэта, подвести некий итог и хотя бы вкратце ответить, в какой мере Лермонтов всё-таки был связан с исламом.

Исмагил Шангареев

Вы знаете, а пусть вам ответит сам Лермонтов:

 
Не обвиняй меня, Всесильный,
И не карай меня, молю,
За то, что мрак земли могильный
С её страстями я люблю;
За то, что редко в душу входит
Живых речей Твоих струя,
За то, что в заблужденье бродит
Мой ум далёко от Тебя;
За то, что лава вдохновенья
Клокочет на груди моей;
За то, что дикие волненья
Мрачат стекло моих очей;
За то, что мир земной мне тесен,
К Тебе ж проникнуть я боюсь,
И часто звуком грешных песен
Я, Боже, не тебе молюсь.
Но угаси сей чудный пламень,
Всесожигающий костер,
Преобрати мне сердце в камень,
Останови голодный взор;
От страшной жажды песнопенья
Пускай, Творец, освобожусь,
Тогда на тесный путь спасенья
К Тебе я снова обращусь.
 

Лермонтов был на Пути в Богу. Он был ещё совсем молод. И если бы не пуля Мартынова, кто знает, какие вдохновенные «Подражания Корану» Михаила Лермонтова увидели бы свет.