Водитель подыскивает нужную точку под домкрат.
СТЕПАН (из-под автобуса): А за что Воронёнком-то окрестили парня?
НИКОЛАЙ: Так он на ворона похож. Взгляд, знаешь, такой острый, сам чёрный, носатый, ну чистый клюв.
СТЕПАН: Носатый говоришь? Знать бабы-то его любят?
НИКОЛАЙ: Ты погодь, про баб после. Заходит этот Воронёнок, значит, навстречу Митьке. А сам уже хорошо поддатый. И заходил, об порог запнулся да на пузыри с самогонов как брякнется. Прямо на глазах хозяина все заготовки растеклись по полу. Ни одной посудины целой не оставил, как специально.
Степан выползает из-под автобуса, с интересом глядит на собеседника.
НИКОЛАЙ (с памятной горечью): Как народ взбунтовался…
СТЕПАН: Пошутить в этот раз не успел, надо полагать, ваш Воронёнок?
НИКОЛАЙ: Какой там, сразу стали бить. Но, немного ему клюв подправили, а дальше что делать? Он всё равно ничего почти не чувствует, сидит, улыбается, ему то уже хорошо, а всем остальным ни салат в горло не лезет, ни картошка не мила без разогреву.
СТЕПАН: Так не уж то в деревне ни у кого поблизости не было больше «горючего»?
НИКОЛАЙ: Те, у кого были рядом – те принесли, их пузыри рядом разбитые лежали. Пол залит, стекла куча. Ароматы избу застили, а толку, с полу слизывать не будешь. Есть, конечно, у тех, что подальше, как в деревне без этого. Есть, конечно, есть, но мороз на улице, говорю же. Лишний раз идти не охота никому. А коли пойдёшь, так к чему возвращаться, закусь и дома найдётся. Все это понимают. Сидят, дуются, на Воронёнка поглядывают. Я тоже там сидел. Ох, зол на него был, помню. А рядом со мной сидел кум.
– А давайте, – говорит, – разденем его догола и пустим по деревне, будет знать, как над людьми издеваться!
СТЕПАН: И что, раздели?
НИКОЛАЙ: Ой, народ идею на ура воспринял. Злоба-то никуда не делась, обида только копится с каждой ложкой сухомятки. Раздели его и пинком под зад на мороз. Мы к окнам, а ничего не видно. Позамёрзли окна-то. Со щелей дует, тут же замерзает, подтаивает и опять замерзает. Сквозь наледь не видать ничего. Минут через пять сжалились, за ним подались, а его и след простыл. А в этом году несколько Воронят в селе родилось у разных баб. Чёрненькие такие же, носастые. Вот и думай! Это ты про баб спрашивал. У Воронёнка, понимаешь, не только нос длинный. Пригрели его видать в нескольких домах в тот день, приютили. Но он и сам знал, куда путь держать в таком наряде. Мозги-то на морозе быстро работают.
СТЕПАН (кряхтя, скидывая колесо): Интересно.
НИКОЛАЙ: Да уж. Интерес весь в том, что у одной из рожениц муж в это время сидел у Надьки на гулянке. Догадайся о ком речь?
СТЕПАН (немного промешкав): Не уж-то куму отомстил?
НИКОЛАЙ (радостно): В яблочко!
Хохочут оба.
СТЕПАН: Ловок, ваш Воронёнок, ловок.
НИКОЛАЙ: Да уж, яркий персонаж в нашем селе. Куму всё невдомёк. Он в тот вечер дома догнался как следует, не помнит ничего. Только смотрит порой на дитя и думает, в кого это он такой чёрненький уродился…
На сцену выходят Люба и Тамара.
Степан многозначительно кивает и обращает внимание на пассажиров, которые начинают собираться у автобуса, пуская свои заинтересованные взгляды в район снятого колеса.
ЛЮБА: Дела идут?
СТЕПАН: А-то… дело мастера боится!
Тамара ничего не говорит, подходит поближе к Степану, с интересом и трепетом наблюдает за ходом работ, деликатно оценивая не столько деятельность, сколько самого мужчину.
НИКОЛАЙ (дамам): Я предлагал помощь, вы не думайте, но меня отшили. Сказали что с такими руками только в жо…, в общем, сижу, байки травлю, но я предлагал помочь, если что!
СТЕПАН (устанавливая запаску): Предлагал – предлагал, не спорю. А вот на счёт рук – это уже была не моя интерпретация. Ну что, есть ещё, что в ассортименте занятного?
НИКОЛАЙ: Есть, завсегда есть, но они как-то все… не для женского уха. Я вот тут успел одну кое-как. Спешил, между прочим, специально рассчитывал время, такт, расстановку!
Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: