Электрику слово!

© Николай Васильевич Филиппов, 2019

ISBN 978-5-4490-8059-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Давно зрело желание написать что-нибудь по теме электроэнергетики. Поэтому я взял, да и произвел на свет эту повесть.

Ни в коей мере не претендуя на идеальность и всеохватность, все же считаю, что некоторые моменты в книге вышли довольно-таки неплохо.

Все персонажи, места и события выдуманы с художественной целью, и не существуют в реальности.

Если же читателю так не кажется, то это лишь от его чрезмерно развитой впечатлительности и подозрительности. Уверяю такого сердечного читателя: в случае настоящего произведения ему так только кажется.

Ну мало ли что может привидеться, когда пробираешься сквозь темный лес метафор и прочую дребедень? За которые вы уж простите со всем великодушием скромного автора настоящего труда.

Глава 1

Михаил поднимается по лестнице. Завиднелся нужный этаж.

«Почти на месте», – думает он. На полпути к площадке замечает интересную фигуру и скучную униформу синего цвета.

Спиной к нему шатенка. Русые волосы, как это обычно и бывает у жещин-электромонтеров, в пучке.

«Сережек нет – уже хорошо», – решил Михаил.

Подошва прекрасно глушит шаги. Незаметно подбирается с тыла.

С тыла, где можно вдоволь насладиться ее волнами. Волнами ее смягченных, – должно быть шампунем смягченных, – волос.

Мятными волнами, которые слегка обдувают его мускус. Волнами нежного тела, отдающими уксусом.

Волнами мыслей, заряжающих напряжением. Волнами энергии, такой притягательной в работе.

Пушок белых, почти седых волос, обрамляет желтый водопад, покрывает гладкую, в линиях, волокнах и бугорках шею.

Его дыхание замедляется, углубляясь. Ноздри расширяются. Ее же попеременно то поднимаются, то сжимаются с чуть заметным дрожанием.

Смело решается обойти с фланга.

Проявляются белые покатости подбородка, яблочные впадины тонких щек, нос и его горбинка чуть повыше глянца.

Узкая охра поднята кверху. Глазницы в полутени. Глаза ходят по щиту, ресницы послушно мерцают.

Бледно-розовый блеск ее губ. Нижняя с припухлостью. Валики сжаты до мелка.

«Да, она на своем месте. Соображает. Это видно даже по губкам. Да и глаза почти не закрывает. Внимательна. Сработаемся с милашкой», – рассуждает Михаил.

Ее легкое, с задержкой, дыхание щекочет ему нервы.

Взглянула диагональю. Незаметное мгновение, и ступор. Вздрогнула:

– А, м…

Резко развернулась. Глаза цвета дождевых облаков.

Открыла было рот, но парень опередил. Плоской ладонью прижал ее губы. Зашептал сначала в одно ухо:

– Здравствуйте. Меня послали к вам.

Потом в другое ухо:

– Я электромонтер. А вы мой наставник. Или наставница. Конечно, если согласитесь взять такого неуча, как я.

В ответ:

– Уф. Ты так меня напугал! Слава богу, не маньяк. А то где-то слышала… Как поняла, ты еще не устроился?

– Нет, но собираюсь, – сказал он.

– Где учился?, – спросила она.

– В частной конторе, где за пару месяцев ты уже электромонтер с удостоверением, – ответил он: – Потом на заводах, всяких частных лавочках. Хочу набраться разного опыта. Поэтому долго не задерживаюсь на одном месте. Конечно, не всегда по своей воле не задерживаюсь…

– Ясно! Пьешь, куришь? – спросила она.

– Только по праздникам, и только минералку, – ответил Михаил.

Смешок.

– Хорошо, – ответствовала она: – Нам такие и нужны. Почти все из-за пьянки уходят раньше срока. Ты им передай, чтобы взяли тебя. Если что, пусть позвонят мне на телефон. Кстати, меня зовут Полина.

– А меня Михаил. Можно просто Миша.

– Приятно познакомиться, Миша – сказала она.

– Взаимно. А ты неплохо выглядишь, – парировал он.

Смешок. Взаимный на этот раз.

Глава 2

Первый этаж «брежневки». Подъезд в моднейшем стеклопластиковом стиле. Михаил открывает и проходит искусственную дверь.

Его окружает, а точнее, опрямоугольничает, помещение с естественным освещением. На потолке цилиндры люминесцентных ламп за матовыми квадратами плексигласа.

По уже год как не новой привычке он начинает считать и смотреть ворон. Воронами, правда, выступают не летящие, а довольно приземленные создания: розетки, квадраты светильников, однополюсные выключатели, и прочее электрохозяйство.

Не забывает осмотреть он и богатство электропотребителей, необходимое в любом мало-мальски приличном жилищно-коммунальном хозяйстве: электрочайник, трехкамерный холодильник, микроволновую печь, компьютерный перебор, фен, золотистый планшет и плойку с прилипшими к ней волосами.

Видит, что в углу стоит бессмертная этажерка пастельного цвета из древесно-стружечных плит. За столом «под дуб» восседает дубом начальница.

Как всякий руководитель должен иметь солидную комплекцию, так и всякий начальник ЖКХ должен иметь солидную коллекцию. Поэтому для соблюдения приличий был накуплен десяток-другой телефонов.

Трубки расположилось на столе, под столом, на шкафу и, кажется, даже в чьем-то узком брючном кармане.

Еще один стол, уже более скромных габаритов, «под сосну». Над ним блестели скучающе-умного, несколько нелепого вида очки в роговой оправе. Нелепыми они показались ему, наверное, вследствие чрезмерностей пластиковых стекол.

Поскольку с целью пожарной и личной безопасности был установлен «ветер», то он и подул звонком вместе с влетевшим внутрь ветром обычного, – летом пыльного, а зимой холодного, – типа.

Первое, что увидел Михаил, войдя в это серьезное учреждение, была все-таки не система потолочного освещения за пятьдесят тысяч, а простой, за полрубля, лист бумаги: четвертого формата, с недорогой, за пять-десять рублей, ксерокопией ксерокопии какого-то закона.

Неслышно подойдя к объявлению, прочитал, что «Оскорбление должностных лиц ведет к административной ответственности в размере…».

Уяснив и крепко вдолбив закон себе в голову, обратился с особенным расположением духа к начальствующей матроне:

– Здравствуйте, Виолетта Степановна! По вашему указанию сходил к моему наставнику, Полине Серовласовой. Она готова взять меня к себе на обучение. Можно мне здесь у вас устроиться?

– Пьешь, куришь? Надолго собрался устраиваться? Правила учреждения знаешь? Допуск к работе под напряжением и высоте имеешь?

– Не пью и не курю, Виолетта Степановна! Устраиваюсь надолго, мне так хочется работать с профессионалами дела! Для молодого специалиста это так важно, вы ведь понимаете. Правила поведения мне объяснили благодаря вашему заботливому участию. Все необходимые допуски есть.

– Значит слушай, Миша, – сказала Виолетта Степановна. Сейчас тебе наш секретарь, Мелитта Степановна, передаст обходной лист. Пройдешь с ним по месту прописки медосмотр, пожарную регистрацию, отметишься в военкомате. Там всё на листке написано, и кабинет, и все требования. Когда всё оформишь, приходишь с оригиналом и копиями своих документов к нам. И начинаешь работать под руководством Полины Серовласовой. Ты меня понял, Миша?

– Понял, Виолетта Степановна. У вас, не подумайте за лесть, есть такой редкий в наше время дар объяснять всё непонятное легко и понятно.

– Да что вы, что вы… Ты главное о нас-то не забывай. Ведь как мы для вас стараемся, как стараемся о вас! А потом начинается: забыл, или еще что-нибудь в этих противных словах. А мы-то стараемся! Поэтому все мы в нашем коллективе должны жить дружно и мирно. Понимаешь, как нехорошо бывает поступать не по правилам, забывать что-то?

– Понимаю, Виолетта Степановна. Будем стараться!

– И правильно, если будешь стараться. Как это у нас говорят, Мелитта?

Благозвучный сопрано Мелитты Степановны:

– Долг перед ближними – превыше всего!

– Во-во! Всегда нравилась эта жизненная поговорка, – шариком от стены отскочили слова Виолетты Степановны: – Ты иди, иди! Побыстрее пройдешь – скорее перейдешь к нам на работу.

– Действительно, время с таким интересным собеседником как вы, летит так незаметно! Мудрое замечание. Побежал на медосмотр. До свидания!, – как можно вежливее сказал Михаил.

– Хорошо пройти осмотр!

Прозвенел «ветер». Следом ворвался обычный ветер, загибая закон о хорошем поведении. Кнопка-дартс держала листок крепко.

– Какой вежливый молодой человек! А, Мелитта, неплох-то наш электрик в обращении?! И уважает старших!, не то что эти юнцы, которых еле-еле на месяц хватает, и то с грехом пополам. Какая до ужаса жадная пошла молодежь! Неужели их так воспитывают в этих их школах, верситетах?

Глава 3

Сидит в приемной больницы. Скучает. Люди вокруг тоже скучают. Веером лежат на столе гламурные журналы.

Все ждут. Опять ждут. И снова ждут. У кого-то не выдерживают нервы.

Один начал беспокойно крутить костяшками в ладони с упорностью, достойной применения при бурении сверхглубокой.

Оставалось удивляться, почему покрасневшая кожа у крутуна до сих пор не воспламенилась. Даже дымка, кроме как от сигаретного перегара, не появлялось на протяжении сеанса трения.

Другой тревожный человек начал аккуратно так, мелкими шажками подрывать обложку. В расход пошли сначала стройные ноги, потом гордо-романтическая осанка, вконец и фальш-улыбка.

Рядовые терпят от садиста то же, что и генерал: рвутся, тянутся бесчисленные рекламные страницы с косметикой, одеждой, обувью и прочими женскими важностями.

Уже на многие тысячи, если не на миллионы деревянных, испортил товару извращенец. Но уничтожение чужого добра никого, кажется, тут не трогает.

Раздается приглушенный, а с открытием створки, полнозвучный смех. Серый провал красных губ раскрыт – поставщик продовольствия для веселого пира среди понурости голов.

Колокольчиком прозвенел голос прощания. Взгляд хозяйки голоса равнодушно скользнул по запятым людей.

Поближе к материнскому сердцу рука прижала початый пакет с печеньем. Так сладость и ушла, отстукивая твердой каблучной походкой.

В этом заведении, надо отметить, что ни врачи, то обязательно модели. И обязательно в себе уверенные модели. И все на подбор, как для подиума.

Исходят, вероятно, из того, что пациентов эффективнее лечить не только лишь внутренними, инвазивными методами, но с обязательным добавлением процедур и для зрения. Словом, приятность и лекарственность должны быть во всем.

В коридор вслед за уходом первой модели выглядывает еще более равнодушное лицо второй модели. Модель №2 называет фамилию с именем.

Тут же трогаются все. Один трогается совершенно: дрогнул, подскочил, и откатил от дивана с маленьким беленьким с розою пакетом.

Поклажа, похожая своей округлостью на ядро для битья стен или арбуз для битья голов, скрылась покачивающейся манерой за дверью с многослойной макулатурой на ней, что копится, видимо, от самого основания этого почтенного, но всё еще бодрого здания поликлиники.

Может, это для делопроизводства, для показа того, что «вот сколько труда переделано за этими стенами»? Точный ответ не знает никто.

Даже главный врач, которого Михаилу уже неделю никак не удавалось найти. И это притом, что везде только и говорили, что он или она «где-то рядом».

Но найти ее или его рядом, к сожалению, так и не удалось. Оказалось, неправильно понял выражение «где-то рядом». Здесь оно означает, что врач «вышел в отпуск», или «ушел по важным» и непременно «срочным делам».

Простояв скромных, – по местным меркам, – полчаса в очереди, любопытство Михаила наконец было удовлетворено. Правда, не в полной мере. Но как у нас говорят в подобных случаях, и на том спасибо.

Выяснилось, что «в отпуск» обычный или в отпуск «больничный» (что у медицинской братии и сестрии вроде как одно и то же, и употребляется как одно и то же, и с одинаковой притом периодичностью как «полезное мероприятие для всеобщего блага и здоровья») «главврач пока не вышел, но обязательно скоро выйдет».

Поскольку квест не обещал быть особо удачным, решено было ретироваться, покинуть ставшие почти родными пенаты.

Михаил вышел вместе с больными, и только начинающими болеть после посещения оздоровительных кабинетов, на улицу.

Вот идет он под чистым и ровным небом по грязному и разбитому асфальту (что нисколько его не расстраивает, как могло бы показаться иному читателю, ибо такой неописуемый антураж создает ощущение чего-то родного, того, что почти любовно ощипывает сердце обывателя).

Скоро видит шикарное, с малахитовыми колоннами, здание стоматологии. Почти по соседству замечает еще более шикарное здание банка.

Несущая конструкция – сталь, стекло и серебро. Чуть ли не сусальным золотом покрыта эмблема под фронтоном, заботливо скопированным у древних греков.

Кто-то выпархивает из финансового учреждения. И засверкал тут в глаза Михаилу наишикарнейший деловой костюм по талии.

Глаза прилипли и облепили своей влажностью следующие предметы: крокодиловые сапожки до колен, сумочку с бриллиантовой цепочкой до лодыжек, и прочее, что подобает одевать лишь приличной и благовоспитанной даме бальзаковского возраста.

Через макияжный грим угадывается что-то знакомое. «Не родственница ли? Кажется, нет. Но кто эта царица, и куда идет?», – думает Михаил.

Оказалось, идет туда, откуда идет он сам. «Чего интересного она там нашла? Уж не мираж ли, не галлюцинация ли это?», – продолжает думать Михаил.

Кто-то позвал царевну. Послышались знакомые имя и отчество. «Кажется, припом…», – подумал Михаил.

Обозначил себя, и не только себя, известными словами. Уже хотел повернуть назад, но как-то не смог.

Объясняется данный феномен логически просто. Как известно из уроков физики, сила инерции при возвращении домой гораздо непреодолимей таковой при хождении на работу, или в места, которые не сильно возбуждают интерес.

Поэтому ноги по закону физики инерционно шагали и дальше домой. Одновременно, и они же, по закону мышления ментально шагали в обратном направлении – в больницу.