Читать книгу: «Криптовалютный роман – Bitru»

Глава 1

Стеклянная стена между мирами была толщиной в три пикселя – ровно столько, чтобы разделить реальный мир и код. Артём знал это. Его взгляд уставился на строку, мигающую курсором на третьем мониторе, самом пыльном. function calculateCartTotal() – еще один кирпичик в чужом и бессмысленном для него цифровом замке. Интернет-магазин «Уютный дом». Молодой человек дописывал скрипт для подсчета стоимости доставки ковриков для йоги.

За окном его однокомнатной хрущевки, на пятом этаже, Москва растворялась в осенних сумерках. Неплотно задернутая штора отсекала вид на гигантскую панельную свечку-соседку, оставляя лишь отблеск гирлянды с витрины первого этажа – розовое пятно на потолке. В комнате пахло остывшим кофе из кружки с надписью «Hello, World!» и пылью, раскаленной от работы системников. Гул двух майнинг-ригов, ютящихся в углу, был привычным саундтреком его жизни. Раньше этот гул означал надежду. Теперь – лишь счет за электричество и напоминание, что его RX 580 давно проигрывают в гонке с современными ASIC-ами.

Пальцы, задубевшие от клавиш механической Kingston, потянулись к мышке. Программист свернул IDE и открыл браузер. Закладки выстроились в ровную колонку: TON Wallet, Getgems, Tonviewer, мем-паблик «Щитпостинг», пустой чат с мамой. Кликнул на кошелек. Портфель горел вежливым, но неумолимым красным. -17.4% за месяц. JVT, купленный на пике эйфории, теперь лежал мертвым грузом. NOTCOIN медленно таял, как лед на подоконнике. Артём был не трейдером, а зрителем на своем собственном финансовом дне.

Парень откинулся на спинку стула, заскрипевшего жалобно. Его взгляд упал на второй монитор, где в терминале бежал лог его ноды. Блокчейн TON жил своей размеренной, неумолимой жизнью, подтверждая чужие транзакции. Собственное существование Артёма напоминало зависшую где-то в мемпуле транзакцию с заниженной комиссией, которую никто и никогда не включит в блок.

Потянувшись за кружкой, он сделал глоток холодной горчащей жижи и снова уткнулся в клавиатуру. «Уютный дом» ждал. Нужно было дописать валидацию для почтового индекса. Забавно. Валидировать цифры в системе, построенной на недоверии, пока его собственная реальность трещала по швам от тотального доверия к неправильным графикам и пустым обещаниям.

Внезапно, поверх всех окон, в правом нижнем углу экрана, всплыло знакомое окно мессенджера «Тон-Клиент» – его личный, зашифрованный островок. Иконка была простой – золотой ключ на черном фоне. Артём ожидал уведомления от одного из пабликов, но вместо этого сердце его дрогнуло и замерло.

Личное сообщение от: Komunato Atoes

Иконка аватара – статичный, глубокий черный цвет, поглощающий свет монитора.

Молодой человек нахмурился. Никнейм был ему незнаком. Ни единого общего чата. Уровень приватности – «Призрак», отображались только первые три буквы публичного ключа. Собирался проигнорировать, списав на спам-бота, но рука сама потянулась и кликнула.

Там был всего один текст. Без приветствия. Без знаков препинания. Просто строка, от которой кровь отхлынула от лица и ударила в виски.

«Время истекло. Будущее зыбко. Ты должен создать BITRU»

Пальцы Артёма зависли над клавиатурой. «Скам. Очевидный скам», – пронеслось в голове привычной, выученной формулой. Но это… это было не про отправку денег. Это было сюрреалистично. «Будущее зыбко». Звучало как цитата из плохого научно-фантастического романа.

«Что это за бред?» – пробормотал он, чувствуя, как раздражение борется с любопытством. Его взгляд упал на пустой холст графического редактора, открытый на соседнем мониторе – давняя попытка нарисовать лого для несуществующего проекта.

Написал в ответ, стараясь казаться невозмутимым:

«BITRU? Это что, новый жетон? И кто вы вообще такой?»

Ответ пришел мгновенно, будто Komunato Atoes только и ждал его вопроса. Текст был длиннее, и Артём читал его, чувствуя, как по коже бегут мурашки.

«В моей хронологии ты – создатель Протокола Событийной Ликвидности. Механизма, который меняет всё. Но линия времени расщепилась. Вероятность твоего выбора упала до критической. Чтобы стабилизировать поле, тебе нужно закрепить якорь. Символ. Жетон. BITRU. Всего 100 000 монет. 15 знаков после запятой для точности квантовых расчетов. Логотип – латинская «b», со встроенным бумажным самолётиком. Символ полёта, который начинается с простого сложения листа.»

Артём сглотнул. В комнате стало душно. Это был не скам. Это было что-то другое. Что-то безумное. Он снова посмотрел на пустой холст. Буква «b»… бумажный самолетик… Его пальцы сами потянулись к мышке, и он сделал несколько набросков. Идея была на удивление изящной и запоминающейся.

Ответил, печатая медленнее, чувствуя, как его рациональное мировоззрение дает трещину:

«Допустим, я поверю в эту сказку. Зачем ВАМ из «будущего», чтобы Я его создал?»

На этот раз пауза затянулась на несколько секунд. Потом в чате появилась новая строка, простая и окончательная.

«Потому что в том будущем, где ты это делаешь, я существую. А в том, где нет – меня стирает. Решай. Создашь BITRU – откроешь дверь. Нет – захлопнешь её. Навсегда.»

Сообщение выглядело как последнее. Артём откинулся назад, и его стул с грохотом отъехал и ударился о батарею. Он не обратил внимания. Смотрел на эскиз логотипа на экране. Простая «b» с крылышком-самолетиком. Ключ. Якорь. Безумие.

И возможность. Та самая, которой так не хватало в его серой, цифровой клетке.

Сидя на полу, прислонившись спиной к раскалённому системному блоку, Артём не замечал времени. Гул майнеров, обычно раздражающий, теперь казался медитативным гулом, звуком самой Вселенной, в которой только что произошел сбой. Его взгляд блуждал от монитора с эскизом логотипа к тёмному окну, за которым медленно гасли огни Москвы.

«Бред. Клиника. Меня просто хотят развести на создание какого-то жетона, а потом вывести ликвидность», – пытался он убедить себя. Но рациональные аргументы разбивались о простой вопрос: зачем? Зачем такая сложная, многоходовая легенда? Зачем вкладываться в психологическую обработку, когда можно просто предложить «выгодный пул»? Нет. Это было нерационально. А значит, либо это гениальный и абсолютно бессмысленный розыгрыш, либо…

Поднявшись, молодой человек подошёл к столу и ткнул пальцем в клавишу Enter, чтобы погасить заставку. Вспыхнул экран. Чата с Komunato Atoes больше не было. История сообщений пуста. Будто ничего и не было. Никаких следов. Только эскиз в графическом редакторе, сохранённый по привычке под именем «bitru_concept.png».

Паника, отступившая на время оцепенения, накатила с новой силой. Лихорадочно открыл логи мессенджера, проверил сетевую активность. Ничего. Ноль байт входящего трафика в тот момент. Сообщение пришло из ниоткуда и ушло в никуда.

Именно в этот момент его взгляд упал на кошелёк TON Wallet. Он всегда был приучен проверять его первым делом, как чайник смотрят на кипяток. И он увидел это.

Входящая транзакция.

Не JVT, не какой-то левый жетон. Обычный TON. Сумма была не астрономической, но… значимой. 10 TON. В текущих ценах – больше тысячи долларов. Для него, считающего копейки на аренду и еду, это был капитал.

Кликнул на хэш транзакции в Tonviewer.

От: EQD…a3f

Тот самый адрес,первые символы которого он видел в нике «Komunato Atoes».

Комментарий (input data):В кодировке HEX, но после расшифровки в стандарте UTF-8 там был простой текст: `«На горючее. Для полёта.»`

Артём медленно выдохнул. Рациональный мир дал трещину, и в эту трещину хлынуло нечто новое, пугающее и безумно притягательное. Это был не просто перевод. Это был ответ на его невысказанную мысль. «Горючее». Для создания жетона нужны были деньги на комиссии сети, на развертывание смарт-контракта в TON. «Для полёта». Прямая отсылка к бумажному самолётику.

Сомнения были роскошью, которую он не мог себе позволить. Перед ним был шанс – единственный, необъяснимый, иррациональный – вырваться. Неважно, откуда он. Важно – куда.

Следующие несколько дней растворились в бешеном ритме. Комната превратилась в командный центр безумного проекта. На стенах, залепленные поверх старых постеров, появились распечатки: спецификации Jetton Standard в TON, схемы механизма дефляции, наброски «Протокола Событийной Ликвидности» – идеи, которая рождалась прямо сейчас, будто под диктовку невидимого голоса. Почти не спал, жил на кофе, заказанном на часть тех самых 10 TON. Следовал указаниям, которые теперь приходили не в чат, а будто бы возникали в его собственном сознании, озарениями.

Писал код. Смарт-контракт для BITRU в FunC. Общее количество: 100 000. 15 знаков после запятой. Функция дефляции – небольшой процент от каждой транзакции сжигался навсегда, создавая искусственную редкость. Вложил в пул ликвидности 8 TON и добавил все 100 000 токенов BITRU, создав пару на децентрализованной бирже в TON. Это был скромный, почти невидимый пул. Капля в цифровом океане.

В момент, когда он нажал кнопку «Deploy» и подписал транзакцию, в комнате воцарилась тишина. Даже майнеры будто затаили дыхание. На Tonviewer появилась запись о создании контракта. BITRU родился.

Создатель жетона откинулся в кресле, чувствуя немыслимую усталость и эйфорию. Он сделал это. Создал не просто жетон. Он создал якорь. Символ. Запустил бумажный самолетик в будущее.

В ту же ночь пришло последнее сообщение. Оно пришло не в мессенджер, а на его почту, с зашифрованного одноразового ящика. Там не было текста. Только картинка. Высокодетализированный, профессиональный логотип BITRU – та самая «b» с бумажным самолётиком, которую он набрасывал, но доведенная до совершенства. И подпись: «Якорь закреплен. Жди. И не забывай.»

Больше от Komunato Atoes не было ничего. Миссия, казалось, была завершена.

А потом, спустя неделю, он встретил Олю.

Это случилось на IT-митапе, куда он заглянул, чтобы вынырнуть из своего цифрового бункера. Митап проходил в модном лофте в центре Москвы. Яркий свет, гул голосов, стеклянные стены – всё это было полной противоположностью его затхлой комнате. Стоял в стороне с бокалом теплого сока, чувствуя себя не в своей тарелке, и наблюдал за толпой успешных ребят в дорогих свитерах.

И вот его взгляд упал на неё. Девушка стояла, смеясь, в кругу друзей. Не айтишников. Была одета в простое, но стильное платье, и её смех был звонким и настоящим, не таким фальшивым, как смех вокруг. Когда она повернула голову, её взгляд скользнул по нему, задержался на секунду, и она улыбнулась – не ему, просто миру, но этой улыбки было достаточно.

Подошёл, не помня себя, и сказал что-то нелепое про то, что её платье того же цвета, что и логотип его нового проекта. Это была ужасная тема для знакомства, но она рассмеялась, не стесняясь.

– Оля, – представилась она, пожимая его руку. Её рука была тёплой и живой.

– Артём. Я… программист.

Не сказал про BITRU. Не сказал про Komunato Atoes. Вдруг все эти тайны и коды показались ему детской игрой по сравнению с этим простым рукопожатием.

Проговорили весь вечер. Забыл про пул ликвидности, про смарт-контракты, про будущее. Существовал только здесь и сейчас, в лучах её внимания. Она была как глоток свежего воздуха после лет, проведенных в пыльной комнате с гулом майнеров.

Проводив её до такси, вернулся в свою хрущёвку. Комната показалась ему вдвое более унылой, пыльной и одинокой. Сеў за компьютер, открыл дашборд пула ликвидности BITRU. Объем торгов был равен нулю. Его жетон был мертв. Но ему было всё равно.

Открыл чат с Олей и написал: «Мне сегодня очень понравилось».

Ответ пришел почти мгновенно: «Мне тоже :)»

Артём улыбнулся. Впервые за долгое время он улыбался чему-то реальному. Закрыл вкладку с биржей. BITRU мог подождать.

Свидание с Олей было на следующий день. Не в пафосном баре, а в маленьком антикафе с полками до потока, заваленными книгами и настолками. Она пришла в ярком свитере, с каплей дождя на щеке. Артём, нервный и выбритый до блеска, заказал два капучино и полчаса объяснял ей основы блокчейна, пытаясь произвести впечатление.

Оля слушала, подперев голову рукой, с лёгкой улыбкой.

– Звучит сложно, – сказала она наконец, ловко рисуя палочкой на пенке сердечко. – Как будто вы все строете какой-то параллельный мир. А в этом… – кивнула в сторону окна, за которым шумел вечерний город, – разве не интереснее?

Он замолчал, сражённый простотой этого вопроса. Весь его цифровой универсум, все его тайные знания о хэшах и смарт-контрактах вдруг показались ему детским лепетом. Она жила здесь. Чувствовала дождь на коже, смеялась над глупыми анекдотами, трогала страницы книг. И он захотел этого. Отчаянно.

Перестал говорить о крипте. Стал говорить о фильмах, о музыке, о своих детских мечтах стать лётчиком – о чём-то настоящем. И Оля отвечала ему тем же. Её глаза сияли, когда она рассказывала о своей работе – организации мероприятий, о том, как она видит красоту в том, чтобы собрать людей вместе и создать им праздник.

Провожал её до дома, и у подъезда она, поднявшись на цыпочки, быстро поцеловала его в щёку.

– Позвони, – сказала она и скрылась за дверью.

Артём шёл домой по ночной Москве и не чувствовал под ногами асфальта. Он парил. Гул города, огни реклам, запах осенней листвы – всё было насыщенным, ярким, настоящим. Зашёл в свою комнату, и её затхлость, мигающие огоньки ригов и пыльные мониторы встретили его молчаливым укором. Сеў за компьютер, но вместо того, чтобы проверить пул BITRU, открыл авиабилеты. Оля упомянула, что через неделю уезжает обратно в Питер.

Импульс был мгновенным и безоговорочным. Купил билет на тот же день, что и она. В один конец.

Переезд был сюрреалистичным кошмаром. Упаковал всю свою жизнь в один потертый рюкзак и коробку из-под монитора. Системники и риги с горечью продал за полцены соседу-геймеру. Процесс напоминал не переезд, а бегство. Когда выносил последний системный блок, его взгляд упал на монитор, где всё ещё висела вкладка с пулом ликвидности BITRU. Объем: 0. Цена: 0. Со щелчком закрыл браузер. «Потом. Разберусь потом», – мысленно пообещал он самому себе и Komunato Atoes, чей призрачный образ уже начал тускнеть в памяти, вытесняемый реальными чертами Олиного лица.

Петербург встретил его пронизывающей влажной прохладой, непохожей на сухую московскую осень. Первые дни были похожи на сказку. Снял комнату в старой коммуналке в районе Чкаловской, с высокими потолками и скрипучим паркетом. Окна выходили в узкий колодец-двор, но ему было всё равно. Он был ближе к ней.

Гуляли по набережным, кормили чаек, прятались от дождя под крышами музеев. Оля водила его по своим любимым местам – маленьким кофейням, куда не ступала нога туриста, книжным с пыльными полками. Смотрел на неё и думал, что это и есть та самая «событийная ликвидность», ради которой стоит жить – полнота каждого момента, проведённого с ней.

Но сказка длилась недолго. Деньги от продажи железа таяли. Нужно было работать. Устроился быстро – в небольшую IT-контору, занимающуюся поддержкой сайтов местных магазинов. Офис находился в бизнес-центре на окраине, похожем на гигантский улей из стекла и бетона.

Реальность работы ударила его по голове с первой же недели. Начальник, Дмитрий, мужчина лет сорока с поджатыми губами и вечно подозрительным взглядом, казался воплощением всего, что Артём ненавидел в айти-индустрии. Никаких инноваций, никакого полёта. Только «исправь баг», «добавь кнопку», «сделай вчера».

– Артём, ты где? – раздавался голос Дмитрия через пол-офиса. – Менюшка на сайте «Цветов у Елены» опять съехала. И шрифт нужно сделать позуметче.

Чувствовал, как его мозг, способный создавать жетоны будущего, медленно атрофируется от правки HTML-кода для сайта про цветы. Коллеги – ребята в дешёвых рубашках – обсуждали кредиты, ипотеки и цены на колбасу. Их разговоры были далеки от обсуждения механизмов консенсуса.

В конце первого месяца задержали зарплату. «Кассовый разрыв, понимаешь? – оправдывался Дмитрий. – На следующей неделе точно всё будет». Кивнул, чувствуя унизительную зависимость. Все сбережения подошли к концу. Стоял в своей каморке в коммуналке и считал мелочь на проезд и еду. Открыл TON-кошелек. 2 TON, оставшиеся после создания BITRU, всё ещё лежали там. Продать их сейчас означало зафиксировать убыток. «Подожду, – подумал. – Вот получу зарплату, и всё наладится».

Но ничего не налаживалось. Оля начала отдаляться. Их свидания становились короче. Звонил ей, пытался делиться своими проблемами, но в ответ слышал лёгкое, почти невесомое раздражение.

– Опять задерживают? Артём, может, тебе просто пойти и поговорить с ними жёстче? – говорила она, и в её голосе звучала не поддержка, а досада. – Все как-то решают свои проблемы. А ты вечно в своих мыслях…

Пытался говорить о своих идеях, о том, что может создать что-то грандиозное, но слова повисали в воздухе, не находя отклика. Её взгляд, прежде такой живой и заинтересованный, теперь скользил по нему, будто ища что-то более существенное и не находя.

Чувствовал, как почва уходит из-под ног. Петербург, прежде казавшийся романтичным и таинственным, теперь давил сыростью и безысходностью. Был чужим в этом городе, чужим на работе, и теперь становился чужим для единственного человека, который делал его жизнь здесь осмысленной. А забытый жетон BITRU тихо пылился в блокчейне TON, как заброшенный артефакт давно проигранной игры.

Тупик. Словно его жизнь уперлась в глухую, сырую стену питерского подъезда, и не было ни двери, ни окна. Работа превратилась в унизительную рутину. Дмитрий, его начальник, словно чувствовал растущую неуверенность Артёма и стал относиться к нему с откровенным пренебрежением.

– Молодой ещё, – бросал он при всех, когда Артём предлагал хоть как-то автоматизировать их допотопные процессы. – Теория – это одно, а реальная работа – другое. Вот сделаешь сто одинаковых сайтов на WordPress, тогда и поговорим.

Зарплату снова задержали. На этот раз – на две недели. Сидел в своей комнате-каморке, уставившись в потолок с осыпающейся лепниной. Был голоден, но идти в магазин было стыдно. Стыдно считать каждую копейку, стыдно покупать самую дешёвую лапшу. Открыл TON-кошелёк. Цена TON снова просела. Те 2 TON, что оставались, теперь стоили ещё меньше. Мысль о том, чтобы их продать, вызывала тошноту. Это была бы капитуляция. Признание того, что вся его авантюра с BITRU и переезд – одно сплошное фиаско.

Написал Оле: «Привет. Как ты? Может, встретимся?»

Ответ пришёл через час: «Занята сейчас. Вечером мероприятие».

Посмотрел на время— было три часа дня.

Пытался заставить себя что-то делать. Открыл код своего смарт-контракта BITRU в TON. Строки кода, некогда казавшиеся ему сакральными, теперь выглядели набором бесполезных символов. «Протокол Событийной Ликвидности»… Какая ликвидность? Его собственная жизнь была абсолютно неликвидным активом. Закрыл вкладку и открыл сайт по поиску работы. Вакансии были такими же унылыми, как и его текущее место. Требовались «разнорабочие на склад», «курьеры», «менеджеры по продажам колбасы». Чувствовал, как его профессиональная идентичность, всё, что умел, растворяется в этом болоте.

Встречи с Олей стали редкими и натянутыми. Она всё чаще отказывалась, ссылаясь на усталость или работу. Когда они всё же виделись, разговор не клеился. Пытался шутить – выходило плоско. Молчал – и чувствовал, как нарастает неловкость. Она рассказывала о своих проектах, о ярких событиях, о интересных людях, с которыми работала, а он сидел и думал о том, как бы вернуть эти несчастные 25 тысяч рублей задержанной зарплаты.

Однажды вечером, когда они пили кофе в её любимой кофейне, не выдержал и начал говорить о своих идеях. Не о BITRU, а вообще – о новом проекте, о стартапе, который мог бы запустить.

– Нужно только время и немного ресурсов, – говорил он, глотая слова. – Я знаю, что могу сделать нечто крутое…

Оля смотрела на него, и в её глазах он не увидел ни восхищения, ни веры. Увидел усталое терпение.

– Артём, – мягко перебила она. – Все говорят. Все хотят сделать «нечто крутое». Но жизнь – она вот. – Провела рукой по воздуху, указывая на столик, на их кофе, на улицу за окном. – Она в том, чтобы платить за аренду, покупать еду, иметь стабильность. Ты живёшь в облаках.

– Но именно те, кто живёт в облаках, и меняют мир! – попытался возразить, слыша, как фраза звучит фальшиво и пафосно.

– Может быть, – пожала плечами. – Но пока они там, в облаках, кто-то другой должен спускаться на землю и решать реальные проблемы. Мне это надоело.

Понял, что это не просто упрёк. Это был приговор. Она видела в нём не потенциального гения, не создателя будущего, а… неудачника. Мужчину, который не может обеспечить даже себя, не говоря уже о ком-то ещё.

В тот вечер шёл домой под мелким, колючим дождём. Вода затекала за воротник старой куртки, промокшие кроссовки хлюпали. Зашёл в первый попавшийся магазин у метро и купил самую дешёвую бутылку виски. В своей комнате не стал включать свет. Сел на пол, прислонившись к двери, и отпил прямо из горлышка. Жидкость обожгла горло, но почти не почувствовал этого. Чувствовал только всепоглощающий стыд. Стыд за свою нищету, за свою несостоятельность, за то, что позволил себе поверить в сказку про девушку и светлое будущее. Стыд за то, что предал того самого себя, который несколько месяцев назад развернул смарт-контракт и запустил в будущее бумажный самолётик.

Достал телефон. На экране – последнее сообщение от Оли, холодное и вежливое: «Артём, мне кажется, нам стоит сделать паузу. Ты сейчас не в своей тарелке. Тебе нужно разобраться с собой».

Отшвырнул телефон на кровать. Сделал ещё один огромный глоток. Алкоголь ударил в голову, притупив остроту боли, но не саму боль. Она разлилась по всему телу тяжёлой, свинцовой тоской.

«Неудачник». Слово звенело в ушах, сливаясь с шумом дождя за окном. Был неудачником здесь, в Петербурге. Был неудачником там, в Москве, пока не пришло то сообщение. Komunato Atoes… Возможно, это был просто голос его собственного безумия. Галлюцинация отчаявшегося человека.

Допил бутылку до дна. Голова кружилась, комната плыла. Поднялся на ноги, пошатнулся и, держась за стену, начал хаотично скидывать вещи в свой рюкзак. Книги, зарядки, немного одежды. Всё остальное – постельное бельё, посуду, тот самый ящик из-под монитора – оставил. Было всё равно.

Вышел из комнаты, не оглядываясь. Спустился по скрипучей лестнице. Вышел в промозглую питерскую ночь. Шёл, не разбирая дороги, пока не увидел огни вокзала. Купил билет на ближайшую электричку до Москвы. На ту, что отправлялась через час.

Сидел на жёстком пластиковом сиденье в зале ожидания, пахшем дезинфекцией и тоской. В кармане лежал билет в один конец. Обратно. Туда, откуда сбежал. Смотрел на грязный пол, и в голове, отравленной алкоголем и отчаянием, стучала лишь одна мысль: «Всё кончено. Всё».

Сидел на чемодане в пустой комнате питерской коммуналки. Утро за окном было серым и слезливым. Бутылка виски, притупившая остроту вчерашнего разговора, оставила после себя лишь тяжёлую голову и горьковатое послевкусие стыда. Но сквозь это похмелье пробивалось странное, почти невесомое чувство – облегчение.

Облегчение от того, что больше не нужно притворяться. Не нужно пытаться вписаться в чужой город, в чужой ритм, в чужую жизнь, которая так и не стала его. Слова Оли болели, да. Но они же и освободили его. Она была права – он был не в своей тарелке. Его тарелка была там, в Москве, заваленная проводами и пахнущая паяльником и пылью.

Не напивался вусмерть. Просто собрал свой рюкзак, оставив на столе в комнате ключи и записку для хозяйки: «Уезжаю. Спасибо за всё». Выходя из подъезда, вдохнул влажный питерский воздух и впервые за долгое время почувствовал не горечь, а лёгкую грусть. Как после просмотра хорошего, но немного печального фильма.

В электричке до Москвы не спал, а смотрел в окно на мелькающие леса и дачи. Мысли, наконец-то, улеглись, перестав метаться от самооправданий к самобичеванию. Да, ошибся. Да, побежал за призраком обычного счастья, предав свой дар. Но разве это конец? Поезд увозил его не к поражению, а к единственному месту, где по-настоящему мог творить. К своей цифровой крепости.

Вернулся в свою московскую хрущёвку. Та же пыль на мониторах, тот же след от круги на столе. Но теперь это не казалось клеткой. Это был его командный центр. Его скафандр. Включил компьютер, и привычный гул системного блока прозвучал как старый добрый привет.

Медленно обвёл взглядом комнату, и его взгляд упал на старый скетчбук, валявшийся под столом. Наклонился, поднял его. На первой же странице был тот самый набросок – буква «b» с бумажным самолётиком. Логотип BITRU.

И тут его осенило. Он же ничего не проверял с тех пор, как уехал. Запустил жетон и… забыл. Забыл, как забывают о посылке, отправленной на дальнюю полку. Сердце ёкнуло. А что, если…

Лихорадочно открыл браузер, нашёл в закладках дашборд пула ликвидности в TON. Ждал увидеть всё те же нули. Пустоту.

Но экран показал нечто иное.

Объём торгов был мизерным, почти смешным. Несколько сотен долларов. Но он был. Цена за один BITRU… присмотрелся. Она была выше той, по которой создавал пул. Ненамного. На доли цента. Но график, который всё это время полз вниз, теперь показывал крошечный, но уверенный зелёный свечной столбик. Кто-то купил. Кто-то, где-то в мире, приобрёл его забытый жетон.

Артём откинулся на спинку кресла. В груди что-то ёкнуло – не боль, а нечто похожее на далёкий радиосигнал, который наконец-то поймали.

Он не вернулся к разбитому корыту. Он вернулся к незавершённому полёту. И кто-то другой, казалось, тоже ждал, когда бумажный самолётик с буквой «b» снова подхватит ветер.

Глава 2. Эффект бабочки

Тишина в московской хрущёвке была иной, нежели прежде. Раньше она была гнетущей, теперь же – сосредоточенной, наполненной едва слышным жужжанием процессора и мерным тиканьем настенных часов. Артём не сводил глаз с экрана. Зелёный свечной столбик на графике BITRU был крошечным, меньше спичечной головки, но для него он горел как сигнальный огонь на далёком берегу.

«Кто?» – единственное слово крутилось у него в голове. Кто мог купить этот забытый всеми, кроме него, жетон? Случайность? Такое совпадение казалось невероятным. Нет, это был знак. Ответ на его возвращение.

Он провёл следующие несколько дней, погрузившись в аналитику. Изучал адрес того самого покупателя – он принадлежал не крупной бирже, а обычному, ничем не примечательному кошельку в TON. Транзакция была единственной, больше никакой активности. Как будто кто-то бросил камень в тёмный пруд и затаился, наблюдая за расходящимися кругами.

Мысли о Оле и провале в Петербурге отступили на второй план, сменившись жгучим любопытством. Komunato Atoes сказал: «Жди». Возможно, это и было тем самым ожиданием – не пассивным, а активным. Нельзя просто ждать у моря погоды, когда ты капитан корабля, пусть и маленького.

Он открыл код BITRU в TON. Взгляд выхватывал знакомые строки, но теперь он видел в них не просто техническое задание от призрака из будущего, а фундамент. «Протокол Событийной Ликвидности»… Что, если это не метафора? Что, если механизм жетона можно заставить реагировать на реальные события? Не на колебания курса, а на что-то большее.

Идея начала обретать форму стремительно, как будто её кто-то диктовал. Он представлял BITRU не просто монетой, а ключом. Жетоном, который даёт доступ к чему-то. Но к чему?

Внезапно его взгляд упал на старый постер с научно-фантастического конвента, висевший на стене – изображение бабочки, взмах крыльев которой порождал ураган в другой вселенной. «Эффект бабочки». Событийная ликвидность… Ликвидность событий. Что, если каждое значимое событие в жизни создателя – или, может, в жизни любого держателя жетона – могло бы влиять на его цену или функциональность? Безумие. Но именно то безумие, в которое он начал верить.

Он принялся за работу, но на этот раз иначе. Это не было слепым следованием инструкциям. Он творил. Дорабатывал смарт-контракт, добавляя в него загадочный модуль, который он назвал «Oracle's Heart» («Сердце Оракула»). Пока что это был лишь каркас, набор функций, которые ничего не делали. Место для будущего механизма, который бы связывал цифровое с физическим. Для этого нужны были данные извне, оракулы. И, возможно, помощь.

Мысль о том, чтобы вернуться в паблики и чаты, где его когда-то знали, вызывала у него нервную дрожь. Он представлял себе едкие комментарии: «О, вернулся наш гений? Как Питер?». Но амбиции и та искра, что зажглась в груди при виде того зелёного свечения, были сильнее страха.

Создатель BITRU зашёл в крупнейший Telegram-чат русскоязычных крипто-энтузиастов. Чат бушевал: обсуждали последний пампинг очередного мемкоина, делились слухами, кидались скриншотами профитов и лоссов. Он набрал сообщение, пальцы потные и непослушные.

«Всем привет. Ищу разработчиков, интересующихся децентрализованными оракулами и пересечением блокчейна с реальными событиями. Есть наработки по проекту BITRU в TON.»

Отправил. И замер.

Сначала последовали стандартные вопросы.

«BITRU? Это что за зверь?»

«А какой токиномика?»

«Ты кто вообще?»

Он терпеливо отвечал, ссылался на контракт в Tonviewer, рассказывал про ограниченную эмиссию и дефляционную механику. Чат отнёсся с прохладным любопытством, пока один из пользователей под ником @CodeSage не написал:

«Погоди. Я смотрю на код контракта BITRU в TON. Там есть любопытный незавершённый модуль. «Oracle's Heart». Это что за дичь?»

Сердце Артёма ёкнуло. Кто-то не просто посмотрел, а вчитался.

«Это… концепт, – осторожно ответил он. – Механизм, который должен сделать жетон не просто спекулятивным активом, а инструментом, отражающим ценность реальных действий и событий.»

Наступила пауза. Длиннее, чем когда-то в диалоге с Komunato Atoes.

Потом пришло личное сообщение от @CodeSage.

«Объясни. Без воды.»

И Артём начал писать. Сначала сбивчиво, потом всё увереннее. Он излагал свою безумную идею о «событийной ликвидности», о жетоне как о якоре и ключе одновременно, о бумажном самолётике, который может изменить траекторию. Он не ждал, что его поймут. Он просто выплёскивал накопившееся.

Ответ @CodeSage пришёл через пятнадцать минут.

«Глупо. Амбициозно. Практически нереализуемо с текущими технологиями. Мне интересно. Я – Лиза. Разрабатываю оракулы для DeFi в TON. Давай обсудим твой «Oracle's Heart».»

Так началось их сотрудничество. Лиза оказалась девушкой его лет, гениальным математиком и криптографом из Новосибирска. Их общение было стремительным и плотным, как сессия программирования на кофеине. Они спорили до хрипоты, бросали друг другу вызовы, сходились в одном и расходились в другом. Лиза была тем критичным и блестящим умом, которого ему так не хватало. Она не позволяла ему улетать в абстракции, приземляя каждую его идею суровой математикой и кодом.