Читать книгу: «Пустынь», страница 4

Глава 9 Кукла в старике

Старик исподлобья хитро смотрел на меня. Косматые брови скрадывали взгляд, но я чувствовал, что от старика веет чем-то необычным. Свиду – пенсионер, а ощущение – что передо мной человек без возраста. Дряблая кожа, седина на висках, но только это все антураж, декорации… А за старческой внешностью прячется кто-то… Только кто? Мне уже стала в тягость жизнь в тайнах и чудесах. Развлечься разок еще можно, но когда сплошной поток приключений – извините… Я человек со стандартным набором слабостей. Хочу спокойно полежать после работы, выпить и закусить… Да и возраст мой такой, что женщины интересуют, а с этими приключениями я, похоже, обо всем забыл. Вот и сейчас этот пенсионер вывернулся из-за угла и несет околесицу:

– Вам достаточно только согласиться и все ваши проблемы решатся сами собой. Выслушайте и соглашайтесь! Такого шанса больше не представится…

– Да о чем вы говорите? Какой шанс? Я привык всего добиваться сам и не хочу вашей помощи…

– А я вам не помощь предлагаю, а решение всех ваших проблем. Любых-Любых, Только соглашайтесь…

– С чем?

– Ну как, с чем! Я же вам объяснил. Всего и делов-то: выслушать и согласиться…

– Вы так настойчиво впариваете мне счастье, что сомнение берет. Вы же не рекламный агент, чтобы обещать избавление от жизненных проблем. Что-то от меня требуется?

– Сущий пустяк. Вам нужно согласиться, чтобы вас просмотрели. Это недолго, зато потом стабильный рост, достижение высот ну и все, что пожелаете.

– Кого надо выслушать и как это – просмотреть?

– Вам не о чем беспокоиться…

Старик еще что-то блеял, а вокруг меня опять все замерло, и появился Странник. Он возник словно из воздуха. Неторопливо подошел к старику и ухватил того за седые виски, дернул. Кожа на лысой голове разошлась, старческое обличье сползло вниз, как старый комбинезон. Вместо старика передо мной стоял непонятно кто: ни половых признаков, ни лица – вообще ничего. Нераскрашенная заготовка для куклы. А Странник указал на него:

– Видишь, с кем ты разговаривал? Одна форма, а внутри – пусто. Считают, что с тобой и такой безмозглый совладает. Это хорошо, значит, не принимают тебя всерьез.

Я смотрел на Странника, а в голове крутилось:

– Надо было киллера послать…

А он, должно быть, услышал мысль и сказал:

– Это еще проще. Только убьют тело, а то, что в нем уйдет и станет недоступным. Ты им живой и невредимый нужен. Они тебя охранять будут, чтобы ни царапинки не было.

– Да кто они-то? Что вы заладили: они, они… Я что шайба, которую клюшками гоняют?

– Пока мало чем отличаешься. Только и знаешь, что в тебе ключник укрылся. Да и этого хватило, чтобы вокруг каша заварилась!

– Идите вы все с вашими тайнами! Надоело мне! Я обычный и хочу обыкновенного. Денег много, свободы…

– Свободы? Ну-ну! Свобода – это хорошо, только что ты понимаешь под ней?

– Я…

– Да знаю наперед, что ты скажешь! Вы свободы настоящей еще не нюхали, а только говорите о ней. Свободным стать – это значит в себе все сжечь, внутри пустыня чтобы стала!

– Какая же это свобода?

– До оазиса всегда пустыня бывает, но земля в ней благодатная. Дождик прольется и все заблагоухает… А пока ты в болоте. Из него только тиной смердит, да гнилью. Высушишь болото – откроешь пустыню, а нет – так и погрязнешь в топи!

– Умные все. Ну что мне мелиорацию в душе делать?

– Не лезь, куда не просят. Вот и все. С этого начни!

Странник ткнул пальцем нераскрашенную куклу, и та стала оплывать, терять форму, будто детский шарик, из которого медленной струйкой выпускают воздух.

– Родион Петрович! А что вы со мной возитесь? От киллера спасли, теперь вот от этого пенсионера… Чего вдруг?

– Помнишь, тебе киллер рассказывал? Так вот тот человек из прошлого сейчас в тебе прячется. Мне его увидеть надо и заветное слово сказать…

– Зачем же он оттуда сбегал? Вы по временам как по бульвару туда-сюда шастаете, а мне отдуваться приходится.

– Это только, кажется, что по времени так просто ходить. Для этого надо много понять и превзойти. Тот, который в тебе, он по ветке ушел…

– Вот-вот. На пасеке он все время про это говорил.

– Так ты и на пасеке побывал? Ловок, однако!

– Да что там ловок. Сам не знаю, как туда забрел…

– Туда случайно не попадают… А ветка – это потомки его. Ты один из них, и в тебя ему нырнуть было проще, чем прятаться в схронах безвременья.

– Получается, он во мне спрятался, а я сейчас отдуваюсь?

– Уж очень ты просто все понимаешь. Ты ведь не норка, чтобы в тебе прятаться. Он в тебе, и ты сам одновременно. Ты вот злишься, гордыню свою тешишь, потому он и не может в тебе проявиться.

– Да какая гордыня? Я же его не звал. Жил себе и жил…

– Ты-то, может, и не звал, но из всех, кто на его ветке, ты один подходящим оказался. Ты не гневайся, злость плохой советчик. Случилось, так принимай. Это не беда для тебя, а дар великий! В жизни не у каждого бывает, а ты кочевряжишься.

А потом все пропало, и я провалился в небытие без сновидений и звуков. Темнота, и отсутствие переживаний. Словно и нет меня…

Глава 10 Тайна сараюшки

Утром меня разбудил солнечный луч. Он пробился сквозь кудрявую тень деревьев, пятнами лег на пол и пощекотал в носу. Я чихнул и резко сел. На столе, с вечера еще, стояли бокалы с недопитым чаем. Во дворе раздавались размеренные удары, а в комнате было тихо. Я вскочил, быстро оделся и вышел на крыльцо. Тетка колола дрова. С натугой поднимала тяжелый топор над головой и резко била им по чурбаку. Но видно сучок мешал, и топор отскакивал от деревяшки. Я спустился с крыльца и подошел к тетке. Отобрал у нее топор и хотел ударить по чурбаку, но что-то сделалось с глазами. Я смотрел на изрубленный срез и видел, что удары колуна приходились на самые плотные места древесины. А надо было стукнуть всего один раз, чуть в стороне от середины. Не было там никаких черточек или намеков на слабое место. Просто чувствовал его, а, как и сам не знаю. Я поднял колун вверх, а потом с силой ухнул по чурбаку. Целился в то слабое место, которое почувствовал. Не совсем угадал, но даже неточного удара хватило, чтобы чурбак треснул. Я еще раз махнул топором и развалил чурбак надвое. Поставил половинку и снова почувствовал место, куда надо тюкнуть. На этот раз даже не замахивался, так только, приподнял колун и стукнул им по невидимой метке. И половинка распалась…

Я после этого легко переколол кучу чурбаков. Ставил перед собой, смотрел на спил и ощущал куда нужно ударить. А потом даже не размахивался. Тюкал и чурбак распадался на половинки. Тетка стояла рядом и смотрела на меня. Но не с удивлением, а с затаенной радостью. Я увидел, как в глазах светится улыбка. Потом уже, когда все дрова переколол, она погладила меня по спине и сказала:

– И не вспотел почти… Будто играючи дров нарубил… Я бы мучилась полдня…

Я не нашелся что ответить. Приятно, конечно было, что похвалила, но все же за ее словами мне почудилось что-то…

Потом мы снова пили чай. Все было, как всегда, но меня не оставляло предчувствие какого-то события. Все казалось, что откроется дверь, войдет кто-то и скажет заветное слово. Но дверь не открывалась, никто не входил, и мы с тетушкой спокойно чаевничали. Потом она убрала со стола и присела на кровать. Смотрела на меня то ли вопросительно, то ли ожидая вопроса. И я спросил:

– Тетя Нина, ты вчера так и не ответила, откуда Странника знаешь?

Она не отнекивалась, опустила взгляд, будто высматривала на полу что-то важное. Но я не отставал:

– Ты не отмалчивайся, рассказывай! Мне очень нужно понять, что происходит…

Тетушка помолчала еще и проговорила:

– Трудно тебе, Аркашенька, все сразу принять будет. Ты уж поверь, не хотела я тебя тревожить, да так вышло, что меня никто не спросил, и втянули тебя в неведомое…

– Тетя Нина, ты загадки-то мне не загадывай. Я и так понял, что вляпался во что-то. Вот только куда и что теперь делать? Я ведь к тебе не за ответами ехал, а чтобы отдохнуть и в себя прийти после приключений. Думал, что здесь успокоение найду… А оказалось, что и ты во всем этом участвуешь.

– Не торопись, Аркаша! Я ведь не хотела, чтобы ты чего-то заподозрил. Есть у тебя в деревне тетка – вот и оставалась бы для тебя тетушкой… Но видишь, как поворачивается…, придётся тебе показать…

– Да что показать-то? По дороге меня куда-то занесло, потом здесь странности… Хватит уж меня за дурака держать.

– Я же тебе сказала, не спеши… Кто торопится, тот мимо главного проскакивает. Ты же всегда считал, что тетка древняя, лет семьдесят, а то и больше на свете живет. Так оно и есть, для вас-то. Живу давно и состарилась, и мужа похоронила… Но то все для людских глаз картинка, а за ней другая жизнь скрыта. Вот о ней тебе рассказывать и буду. Только сначала пойдем со мной, посмотришь, и тогда легче наш разговор пойдет.

Она встала из-за стола и пошла к выходу из избы. Я – следом. Поросший травой двор, казался нехоженым. Только две тропинки протоптаны: к огороду и дальнему сарайчику. В огороде, понятно, всякая зелень растет, для еды собирать надо. А вот дальний сарай… Я думал, что дядька держал там косы, вилы, грабли всякие. Словом, садовый инвентарь, к которому я никогда интереса не питал. Но однажды, еще пацаном был, я все же заглянул в тот сарайчик. Дверь не заперта, в проушину только сучок вставлен был. Отворил ее, вошел внутрь… И ничего. Пустой был сарайчик. Какие-то палки и доски у дальней стены составлены, а сквозь щели солнышко пробивается. День яркий был… Я посмотрел, вышел, снова воткнул в проушину сучок и больше к сарайчику не возвращался. Интереса не было.

А тетушка повела меня именно к этой сараюшке. Отворила дверь и придержала, чтобы я мог войти внутрь. Все там оставалось, как и прежде: земляной пол, старые палки и доски у дальней стены, только солнышко сквозь них просвечивает. Я уж хотел к тетушке повернуться, да замер. Что-то не складывалось… Только что? И вдруг я понял: сегодня с утра пасмурно, солнце изредка пробивается, а тут яркие лучи сквозь щели …

Тетушка обошла меня и начала убирать от стенки хлам. И пока она складывала в стороне доски, я видел, что с ней происходит непонятное. Согнутая спина распрямилась, грудь поднялась. Когда она убрала последнюю доску и повернулась ко мне, я увидел перед собой статную молодую женщину. Седина с висков исчезла, а темный платок подчеркивал матовую белизну лица. Я вспомнил фотографию из старого альбома. Ну точь в точь, как ее бабушка… Кажется так она назвала ту даму на фото…

Тетушка смотрела мне в глаза и будто спрашивала взглядом: ты готов?

Готов ли я? После всех приключений я был настроен решительно. Или я все пойму, или буду считать себя сумасшедшим.

Тетушка указала рукой на заднюю стенку. Я посмотрел туда и ничего необычного не увидел. Серая, унылая поверхность, хотя… Сквозь серость полыхнул блик, затем другой… Минуты не прошло, как вся задняя стенка полыхала бликами, будто рябь на воде в солнечную погоду. Скоро сверкание успокоилось, и вместо стенки я увидел ярко освещенный вход… Я хотел шагнуть туда, но тетушка остановила. Она заговорила, и я узнал ее прежний глуховатый голос. Правда, сейчас он звучал со всех сторон сразу.

– Не спеши! Я же говорила тебе… Ты у входа, но войти туда не можешь… По своей воле туда не попадешь. Войдешь, когда позовут, а пока смотри…

Я и так пялился во все глаза, но в освещенном провале ничего не происходило. Сиял прямоугольник входа и все. Я даже не понял, что там, за границей: коридор, ступени ли еще что-то…

Но вот свет задрожал, вспыхнул ярче, и я увидел… Как в окно посмотрел. Большая луговина, на дальней оконечности темный лес, а прозрачном воздухе гудят пчелы.

Тетушка сказала:

– Сейчас пчелки уберут время, и тогда войдем, а пока жди…

Глава 11 В зеркале

Пчелиный гуд стал интенсивнее, потом затих, прямоугольник входа коротко вспыхнул и теперь светился как дверь из ярко освещенной комнаты на темный двор. За невидимой чертой, отделявшей наш сарайчик от светлого мира, была пушистая трава. Тетушка показала на нее и сказала:

– Теперь ступай! Ничему не удивляйся, а просто входи и жди, что будет…

Я шагнул в прямоугольник, и ноги погрузились в мягкую упругую траву. Я посмотрел вниз, и мне показалось, что трава раздалась в стороны, а потом, когда моя нога ступила на землю, снова сомкнулась над стопой. Я почувствовал мягкую шелковистость травы и еще успел удивиться: как же я ее чувствую, когда стою обутый… Но ощущение не исчезало. Я снова посмотрел на ноги и неожиданно понял, что обуви нет, и трава обволакивает мои босые ноги. А дальше началось и вовсе странное, и неожиданное: исчезли джинсы, следом пропала рубаха и вместо привычной одежды на мне были белые холщовые порты. Теперь я кожей чувствовал воздух нового мира. И казалось, что сквозь поры в меня вливается неведомая свежая сила. Почему свежая? А впечатление было такое, что ветерок проник под кожу, и продувает меня изнутри. Необычное ощущение, и непривычное… Когда тело обдувает ветер и ласкает кожу – это понятно. Но вот чтобы ветерок обдувал изнутри… Такого переживать не доводилось. А к внутреннему ветру добавилось ощущение, что меня будто ручей наполняет и омывает внутренности, проникает в сокровенные уголки. И сказать ничего не мог. Только оглянулся беспомощно на тетушку и не увидел ее. Я-то думал, что вошел в этот мир через дверь и смогу в любой момент вернуться… Ан нет! Не было ни двери, ни тетушки… Позади расстилалась луговина, а впереди, у близкого горизонта синел лес. Где-то я видел подобное… Но где? И словно молния полыхнула внутри, вспомнил: совсем недавно, на полевой дороге я тоже стоял в нерешительности и смотрел на синеющую кромку леса. Только там за спиной осталась обочина трассы и мой автомобиль. А здесь за спиной – только воспоминания. Я посмотрел вдаль. Зубчатая полоска леса у горизонта, а от меня до леса – луговина с высокой по пояс травой. И пахло странно. Медом, травами и чем-то необычным. Аналогов этому запаху я не смог бы подобрать. В моей реальной жизни такого я не нюхал. «Моей реальной жизни». Я мысленно произнес эту фразу и как-то успокоился. Все более-менее стало ясно: я сейчас в придуманном мире, а тот, в котором жил и что-то делал, остался за пределами фантазии. Не зря же меня называли фантазером. Наверное, сплю, а может и усталость последних дней сказывается. Мозг хочет отдохнуть, вот и представил картину безлюдного лесного мира, в котором все тихо и спокойно.

И только я подумал про покой и тишину, началось невероятное. Сначала едва слышимый шум стремительно усиливался, нарастал, и скоро я увидел огромный обоз. Впереди на конях ехали вооруженные воины. Судя по облачению и оружию, они играли в раннее средневековье. Но лица… Лица с раскосыми глазами, плоские, будто приплюснутые, а на головах лохматые шапки. Обоз двигался медленно, но мне казалось, что он мелькнул мимо, словно ветром сдуло. И снова тишина. А потом новая волна шума и мне показалось, что по луговине на меня движется железнодорожный состав. Да ничего мне не казалось. Именно состав и пронесся мимо. Открытые платформы, на которых стояли укутанные в брезент бесформенные глыбы. Я даже удивиться не успел, как состав пролетел мимо меня и растворился в прозрачном небе. А на луговине ни одной смятой или поломанной травинки. И обоз, и поезд прошли прямо по ней, но не оставили следа.

И снова сбоку послышался шум. Я обернулся и увидел, как на луговину выехал конный отряд. Воины в остроконечных шлемах, с каплевидными червлеными щитами. Ехавший впереди, на белом коне, в пурпурной накидке, указал мечом прямо на меня и отряд с места рванул ко мне. Всадники на ходу выхватывали из ножен мечи и неслись ко мне явно с недружественными намерениями. Я инстинктивно дернулся, хотел побежать, но ноги опутала трава и не смог двинуться. Я испугался… Даже, наверное, сильнее чем тогда, в подъезде, при встрече с киллером. Я сжался в комочек, прикрыл голову руками… Хотя, наверное, от меча мои руки не защитили бы… Отряд мчался прямо на меня и я увидел, как передний всадник в пурпурной накидке привстал в стременах, и замахнулся мечом… Я почувствовал, как хищная сталь клинка врубается в тело… Но… Отряд проскакал сквозь меня как сквозь пустоту. Я ждал гибели, а вместо этого… Да ничего не произошло. Воины проскакали по луговине, и опять на ней не было ни одной примятой или сломанной травинки. Чудеса, что тут скажешь…

Мне показалось, что с той стороны, куда проскакал отряд, донесся шум. Я напряг слух, стараясь уловить хоть какие-то звуки, но ничего не услышал.

Благостная тишина окутывала луговину недолго. Издали послышался рокот. Мне показалось, что идет колонна тракторов. А когда в воздухе появились дымы многочисленных выхлопов, и я разглядел танки. Их было много, очень много. Они катились однообразной зеленой волной навстречу друг другу. Останавливались, стреляли, вспыхивали, сталкивались друг с другом и в сумятице танкового сражения я увидел крохотные черные точки, которые метались между танками. И почти сразу со стороны леса послышался знакомый уже пчелиный гуд. Танки ревут, гром выстрелов и на фоне звуковой какофонии отчетливо слышу пчелиный гуд. В моей бедной голове все это никак не сочеталось, и я перестал вообще что-либо понимать. Просто смотрел на сменяющие друг друга картинки… Я понял, что лично мне они вреда не принесут, и глядел на события, происходившие, по-видимому, где-то рядом со мной. Я слышал пчелиный гуд, но не обращал на него внимания, пока со стороны леса на танки не надвинулась призрачная тень. Пчелиный рой окружил танки, и мне показалось, что картина сражения стала маленькой, а пчелы – наоборот – увеличилась и заслонили от меня битву. Потом я сообразил, что пчелы охотятся за темными точками, что метались между ревущими машинами. Я уж не знаю, как они их убирали: поедали, а может и еще как-то, но темных точек становилось все меньше, а ярость танкового боя затихала. Еще плевались сгустками огня отдельные машины, но армада медленно разворачивалась и откатывалась каждая часть – в свою сторону. Скоро точек вообще не осталось и танки укатили.

Мне показывали видения минувшего, но для чего? Я хотел понять это, но сознавал, что нужно хотя бы сдвинуться с места. Пчелы прилетали со стороны далекого леса, значит там их пасека. А ведь я уже был на ней. И что, снова предстоит встреча с пасечником и тем странным человеком, что без спроса поселился во мне? Я дернулся изо всех сил, чтобы разорвать травяные путы, но, похоже, что меня опутала не только трава, но и сама земля удерживала от первого шага. И скоро я понял – почему. Мне показалось, что прямо из воздуха возникла странная конструкция. Она была похожа и на летающую тарелку, и на самолет с короткими крылышками. Она материализовалась невысоко над землей, на макушке засверкал огонек, испустил мощный луч и тот поплыл над луговиной. Я уже знал, что ничего со мной не случится, и с любопытством смотрел на происходящее. Однако, на этот раз, я ошибался. Луч добрался до меня, осветил и замер. А на тарелке началась какая-то суета. Потом над ее поверхностью поднялась похожая на блюдечко антенна и плюнула в меня дрожащим, прозрачным сгустком. Все происходило как в замедленном кино. Плавно, размеренно сгусток охватил меня почти сразу, как оторвался от антенны. В сознание ворвались шум ветра и волна запахов, раздался тонкий монотонный писк. Я видел, как прозрачный сгусток накрывает меня, но ничего не мог поделать. Только заметил, что от леса ко мне устремился пчелиный рой. Пчелы казались маленькими, но их было очень много… Они облепили сгусток и тот начал стремительно таять. Пчелы высасывали его. Сгусток уменьшался, и сквозь него ко мне прорывалась благостная тишина.

А потом, когда сгусток растаял, возникла легкость в ногах. Ни трава, ни земля меня больше не удерживали. Напротив, мне казалось, что в ногах появилась легкость и меня будто отталкивает поверхность планеты.

Глава 12 Куда привела тропинка?

Луговина подернулась туманом, а когда он рассеялся, я увидел, что к дальнему лесу уводит тропинка. Ничего примечательного, обычная луговая тропка, но что-то в ней было такое, что глаз не мог оторвать. Видение казалось, проросло в меня и не отпускает…

Появилась легкость в ногах, только ноги были босые. Ни носок, ни ботинок, лишь ступни белели в траве… Появилось желание шагнуть на тропинку. Шагнул и босыми ногами почувствовал сухую теплую землю, тонкую, словно мука, пыль… Я стоял на тропе и озирался: куда идти? Тропинка позвала меня, и я пришел. А дальше что? Она в обе стороны убегает, и куда мне?

Пока я соображал, на луговину снова опустился туман. Откуда он взялся безоблачным солнечным днем? Но додумать я не успел. Туман задвигался и стеной перегородил тропинку. Осталось шагать к лесу. Я понял, что меня приглашают туда. Как и в прошлый раз, на полевой дороге: шагнул и оказался у леса. Огромные сосны покрывали тенью ветвей опушку, а кусты отгораживали лес от луговины. Тропинка ныряла в кусты и звала в чащу. Я пошел по ней и скоро оказался в лесных дебрях. Тропинка исчезала под грудами гнилого валежника. Дальше дороги не было. Я хотел повернуть назад, но, оглянувшись, увидел нетоптаную траву. Мгновение назад я шел по тропинке, и вдруг она исчезла.

Неприятное это состояние – понимать, что забрел куда-то и нет пути назад… Холодок пробежал внутри, а потом кто-то мерзко хихикнул, стало пусто и холодно. Явственный смешок показался мне странным. Внутри клубилась холодная хмарь отчаяния, а я хихикаю. Только я ли это? Не мог же я одновременно паниковать и подхихикивать над собой.

– Мог, мог, – услышал я скрипучий голос. Резко обернулся, – но никого… Горы поросшего травой, трупелого валежника, мрачные деревья и тишина. Но там, на луговине она была благостной, приятной, а здесь – предвещала что-то гадкое. Ее глазами на меня смотрела неведомая опасность.

– Кто говорит со мной? Кто? Отзовись!

Но только безжизненное эхо повторило:

…ись… ись…

И снова прозвучал скрипучий голос:

– Дрожишь, это хорошо! Тебе давно пора испугаться.

– Я не испугался, – запальчиво возразил я, а голос скрипнул в ответ:

– Сейчас обомлеешь. Думаешь, спрятался за пчелами и спасся? Нет, от себя не убежишь!

– Да кто ты такой? Чего скрипишь гадости?

– А ты по сторонам-то не зыркай. В себя оборотись, там и меня увидишь…

Я растерялся. Совет вроде правильный. Сейчас много говорят про внутренний мир, но как?

– А ты не мудри. Глаза поверни в себя и увидишь…

Я почувствовал, что мои глаза против воли закатываются под лоб и взор заволакивает темнота. Она становится все гуще и заполняет все пространство видения. В голове образовалась сумятица и мне показалось, что липкая темнота обволакивает меня холодными мерзкими объятиями и утягивает внутрь… Внутрь чего? А я знаю?! Понимал только, что если сейчас не устою, то темнота затянет в бездонную трясину и оттуда мне уже не вырваться. Там конец!

Неожиданно темнота посветлела. Робкая серость появилась где-то на периферии зрения и начала расширяться. Не свет даже, а так проблески и предчувствие утра. Но это уже было что-то. Я потянулся к серой полоске на окраине зрения и почувствовал, как темнота ухватилась за меня, держит основательно. Я задергался, закричал даже, а скрипучий голос во мне протянул:

– Куда… Ты сначала мне в очи погляди, а уж потом будешь дергаться. Ты все увиливал, да теперь-то не уйдешь. Кто в наш мир попал, тому обратно ходу нет…

Мне показалось, что скрипучий голос напрягся, словно преодолевал сопротивление, и я снова задергался. Скрип усилился, и мне стало казаться, что он напрягается все сильнее. Наверное, мои попытки высвободиться давали результат. Я рванулся еще раз и неожиданно почувствовал легкость. Словно после долгой дороги сбросил рюкзак. И сразу серость по краям внутреннего пространства превратилась в ровный спокойный свет. Я метнулся к нему и остановился. Сам себе сказал:

– Ну и чего я трепыхаюсь? Ведь это же только мое воображение и дергаюсь я внутри себя, а так стою себе на полянке…

Скрипучий голос подхватил:

– Вот, вот, на полянке, а мы тебе все кажемся. Попал ты к нам и оттого придумываешь себе всякое…

Не скажи он, что я попал куда-то, я бы, наверное, успокоился и перестал сопротивляться. Но прозвучало это «…Попал» и сразу вспомнилось все. Где я, в каком лесу, на какой полянке… Ведь ничего такого и быть не могло. Приехал к тетке в деревню, отдохнуть хотел, а теперь что?

Скрипучий голос все не унимался:

– Хотел отдохнуть, так входи. Отдохнешь, успокоишься, про все забудешь…

И снова глаза против воли закатились под лоб, будто поворачивались внутрь головы, и меня окружила липкая темнота. Но в этот раз никакого просвета не было. Только тьма и холодная лапа тянулась к сердцу, а я равнодушно наблюдал за тем, как она преодолевает внутренние барьеры и старается ухватить живой огонек в груди. Стало пусто, холодно и на все плевать. Вижу, что лапа тянется к сердцу – ну и что? Коснется его и потушит огонек? Ну и что? Наконец-то все оборвется, перестану метаться и мучиться. Давно пора, да все духу не хватало самому свершить этот шаг. А оказывается, все просто. Нужно только понять, что там, между жизнью и смертью нет ничего страшного. Темнота? Ну, так я каждую ночь в нее проваливаюсь. Усну, только надолго, навсегда. И буду спать, а все житейские проблемы и страдания отвалятся от меня, как высохшая грязь отлетает от одежды. Хватит брыкаться, нужно принять смерть как благость и наконец-то избавиться от опостылевшего мира, от его проблем и необходимости все время чего-то делать. Я готов принять тишину и мертвый сон. Готов! Ты слышишь, я готов!

Скрипучий голос хмыкнул неопределенно и ответил:

– Ты-то готов, а мне как поступать?

Я растерялся. Ведь только что он уговаривал меня уйти в смертную тишину и больше никаких проблем. Только что сулил мне покой и отдохновение… А теперь?

– Эй, ты чего? Я же согласен уйти… Давай, забирай меня…

– Легко тебе – согласился, отказался… А мне потом за тебя отвечать, да? Нет уж, сам решил, сам и делай… А я погодю… Мне от тебя слова нужны были, а не твой уход…

Я слушал скрипучий голос и не мог собраться с мыслями. Как же так? Меня уговаривают, а потом отказываются. Нет, я так это не оставлю… Хотя, чего не оставлю? Идиот я, ей Богу! Меня же умереть уговаривали, а потом отказались. Мне бы порадоваться, а я злюсь, что отказали в смерти… Пока я метался мыслями, вдруг понял, что от былого настроения и следа не осталось. Нет больше желания вечного отдыха, нет и стремления уйти в покой и тишину. Чего я там не видел… Придет время – уйду, а сейчас еще поживу…

Я хотел оглядеться, но понял, что глаза все еще где-то подо лбом. Как закатились, так до сих пор и не вернулись назад. Я попытался восстановить нормальное положение глаз, но понял, что они не слушаются. Внутренним взором я вглядывался в темноту в себе и пытался разглядеть в ней что-то…

Но, ничего кроме темноты увидеть не удавалось. Она была живой и подвижной. Вроде бы все темное, но оказалось, что в ней огромное количество полутонов и оттенков. Я вспомнил, как в детстве мы развлекались. На воду осторожно лили бензин, и когда он растекался по поверхности, добавляли туда разные краски. Причудливые переливы цветов, удивительные цветовые сочетания… Так и внутренняя темнота переливалась, двигалась, смешивалась какими-то непостижимыми темными оттенками… Я бы и подумать не мог, что темнота может быть такой многоликой. Однако… Я видел, но как видел? То ли действительно глазами, то ли еще каким-то непонятным образом?

Я оборвал себя. Какая разница как я вижу. Я опять впал в странное состояние и забыл, где нахожусь. А ведь этот мир не менее фантастичен, чем мои видения. И почти сразу вернулось обычное зрение. Я все также стоял на заросшей полянке. Осмотрелся, но даже намека на тропинку, которая привела меня сюда, не нашел. Как же я попал на эту полянку? Вопрос! Но если я начну его тупо повторять самому себе(а больше задавать его некому) то, скорее всего, сойду с ума. И так психика перегружена проблемами и проблемками, а тут еще такое навалилось… И только я подумал об этом, как снова услышал голос. Не тот, скрипучий, что звал меня в глубины темноты. Другой, молодой и глубокий. Звучал он… Нет, я не смог бы определить источник голоса. Казалось, что воздух на полянке вибрировал, и рождались слова и даже интонации. Причем голос-то не казался безликим. Я небольшой специалист, но мне кажется, что он принадлежал мужчине лет сорока. Вот только обладателя голоса я не видел. Но слышал. А голос спросил:

– Вывернулся от скрипуна?

– Да, – машинально ответил я и сообразил, что отвечаю невидимому собеседнику.

– Ну, раз вывернулся, то сможешь и до нас дойти… На этой поляне твое в тебе оживает и норовит верх взять…

– Как это, мое во мне?..

– Да так вот, ты уже и сам, поди, сообразил, да только не веришь себе…

– Ничего я не сообразил, и куда мне надо добраться?

– Нешто не видишь? – удивился голос. Потом добавил: – Вон сосна раздвоенная стоит? Сейчас солнышко вставать будет, так ты смотри в развилку. Как оно там появится, так сразу и поймешь…

Вокруг было сумрачно, но я думал, что так и бывает в лесных чащобах, а оказывается, солнышко еще не взошло. Значит день впереди и у меня есть время, чтобы разобраться во всем… Значит разберемся…

Солнышко начало всходить почти сразу после слов невидимого собеседника. Над макушками деревьев зарозовело и стало заметно светлее. А потом в развилке сосны появился сверкающий край и следом вверх поплыл ослепительный шар. Я смотрел на него и не мог избавиться от ощущения, что со мной происходит что-то нереальное. Солнце стремительно поднималось вверх. Так бывает только в мультиках. В жизни все происходит гораздо медленнее. Я смотрел, как солнце поднялось в зенит и оттуда начало быстро скатываться за горизонт. Восход и закат занял от силы несколько минут. Эдакого дива я еще не видывал и смотрел на светило с изумлением. И снова прозвучал голос из ниоткуда:

– Ну что же ты не смотрел? Дорожку тебе показали, а ты рот разинул… Сейчас снова восход будет, смотри, не зевай…

Действительно, солнце нырнуло за горизонт, мир погрузился в сумерки, но верхушки деревьев почти сразу порозовели… Я уставился в развилку сосны и увидел, как солнышко поднимается между двух стволов. И дорожку. Нет, не тропинку, как надеялся, а что-то непонятное. То ли затвердевший солнечный луч, то ли сверкающий ручеек от развилки протянулся к моим ногам. И только я заметил его, как время замерло. Солнце остановилось на небе, звуки леса исчезли, и я вновь услышал голос. Только звучал он, казалось прямо в голове.

– Ступай, не бойся. Это для тебя дорожка, не упусти…