БОЖЕНЬКА для советского народа. Житие Владимира Ульянова-Ленина, том 1

Глава 2.
Переезд в Самару. Сдача экзаменов экстерном
в СПб Университете. Начало «трудового» пути.
Участие в революционном движении

Биография: «в начале мая 1889 года семья Ульяновых выехала в Самарскую губернию, на хутор близ деревни Алакаевка, а осенью поселилась в Самаре. Вскоре после её отъезда жандармам удалось напасть на след казанских революционных кружков. В июле был арестован и заключен в тюрьму Н. Е. Федосеев, были арестованы также некоторые члены кружка, в который входил Ленин. Таким образом, лишь благодаря счастливой случайности – отъезду из Казани – Ленин избежал ареста… В течении мая-июня он помещал в «Самарской Газете» объявление: «Бывший студент желает иметь урок. Согласен в отъезд. Адрес: Вознесенская ул., дом Саушкиной, Елизарову, для передачи В.У. письменно».

В конце 1888 года, Мария Александровна приобрела хутор, близ деревни Алакаевка, купленный Марком Елизаровым по её доверенности. Марк числился в женихах у Анны Ульяновой. Хутор находился близ деревни Алакаевка, Богдановской волости Самарской губернии. Представлял хутор из себя 83,5 десятины земли или 91 гектар по метрической мере, большей частью непахотной, имел мельницу, сдававшуюся в аренду местному крестьянину Алексею Евдокимову. Прежнему владельцу хутора, золотопромышленнику Серебрякову, было уплачено 7 тысяч 500 рублей серебром, то есть все деньги, вырученные от продажи дома в Симбирске, и часть накоплений. В сегодняшних ценах эта сумма соответствует 11,4 миллиона рублей. Поместье для покупки Марк Елизаров приискал по поручению Марии Александровны недалеко от Самары, где он после сватовства с Анной и потерей работы в СПб, нашёл для себя работу.

Мария Александровна, покинув Казань и переехав в своё вновь приобретённое имение, надеялась прервать двухгодичное безделье Владимира и оторвать его хоть какими-то делами от чтения «революционных» книжек. Мария Александровна решила, что отъездом из Казани избавляет Владимира и от нежелательных знакомств с «социалистами» и рассчитывала отвлечь его от «революционного движения» работами по сельскому хозяйству. Но не тут то было, Владимир проявил явное нежелание к постоянному напряжённому труду, тем более в сельском хозяйстве, он объявил что будет заниматься подготовкой по университетскому курсу для сдачи экзаменов экстерном.

В отдалённом углу хуторского сада Владимир Ульянов устроил себе «кабинет» и сюда, после утреннего чая, уходил с кучей книг и тетрадок и оставался там дотемна, обед ему подавали в «кабинет».

Кроме того, рядом с Алакаевкой, в трех верстах от хутора было поселение земледельческой коммуны под названием «Борская колония». На участке в 100 десятин земли, трудились поселенцы из бывших студентов, участников народовольческой организации «Чёрный передел», которые «пошли к крестьянству». Некоторые стали захаживать к Ульяновым в гости к семье повешенного государственного преступника, количество знакомых «революционеров» у Владимира только добавилось.

Семейные дела в Кокушкино закончились полным разделом наследства отца и выделением для Марии Александровны денежной доли, её счёт в банке пополнился.

Семья Ульяновых на пароходе приплыла из Казани в Самару, и с ними няня Марии, Варвара Сарбатова, где их встретил жених Анны, Марк Елизаров. Затем всё семейство с речной пристани переехало на железнодорожный вокзал и на поезде Самара-Сызрань доехало до станции Кинель. Здесь их ждал кучер с пролёткой, в которую была впряжена лошадь Буланка, их собственность, купленная вместе с хутором. Все прибывшие были доставлены таким способом в хуторскую усадьбу. Переезд в Самару из Алакаевки планировался позднее, «частями», на квартиру, которую снял Елизаров. Пока переехали туда Владимир с Дмитрием, Марией, няней Марии и Ольгой. Мария Александровна с Анной, перебрались в Самару позже, так как надо было оформлять особое разрешение на переселение в Самару для Анны, срок «ссылки» у которой ещё не закончился, и она прибыла в Алакаевку с «проходным свидетельством» как «гласно-поднадзорная».

С Александром и Анной Ульяновыми Марк Елизаров, выходец из зажиточных крестьян Сызранского уезда, познакомился ещё в СПб, когда он учился там в Университете на математическом факультете. Марк вышел из «крестьянского» сословия, после окончания университета. В 1886 году, окончив университет, Марк проработал год в СПб в Казённой Палате, а в 1887 году был уволен, как «неблагонадёжный», за знакомство с Александром Ульяновым и Анной, и переехал в Самару, где получил должность помощника секретаря Самарского мирового съезда. Познакомился с Анной Марк в СПб при посещении им Александра Ульянова.

И вот теперь, после приобретения хутора в Алакаевке, для исполнения ранее поданного «Прошения о замене ссылки в Восточной Сибири» для Анны, Марк и Анна обязаны были оформить брак и устроить венчание Сама Анна не желала брака с Марком, но по настоянию матери она согласилась на брак, порешили «с терпится, с любится».

28 июля в селе Тростянка, недалеко от Алакаевки, в 15 километрах от хутора, в церкви прошла процедура венчания-бракосочетания, Владимир Ульянов присутствовал на их венчании в храме, в качестве свидетеля-поручителя. Как свидетель-поручитель при заключении брака, Владимир Ульянов должен был выполнять и соответствовать многочисленным церковным требованиям, как-то наличие православия, крещения, посещение церкви, причащение и прочее. При проведении бракосочетания всё соблюдалось строго, требовалось представление письменных свидетельств, как того требовало законодательство Российской империи.

Надежды Марии Александровны на спокойную сельскую жизнь в Алакаевке так и не оправдались. Беспросветная нужда крестьян, живших в Алакаевке, неизбежно порождала конфликты вокруг земли, в количестве около 100 гектаров, принадлежавшей Ульяновым. Пасущаяся деревенская скотина постоянно заходила на «хуторские посевы» Ульяновых, а судиться и ругаться с крестьянами за потравы никому из Ульяновых не хотелось. Мать Мария пыталась, чтобы Владимир занимался хотя бы этими делами, но не получалось, у Владимира была уважительная причина, «подготовка к экзаменам экстерном». В хозяйстве Ульяновых имелись лошадь, корова, посеяли пшеницу, гречиху, подсолнух. Всем этим занимался Марк, выходец из крестьянской семьи. Но дела не заладились, у Марка была своя работа, он зарабатывал деньги и стал нести деньги по содержанию семьи Ульяновых. А когда у Ульяновых «пропала» корова, так как за хуторским хозяйством никто не приглядывал, то решили, что с этим «фермерским опытом» надо заканчивать, и на следующий год Мария Александровна сдали всю землю в аренду некоему Крушвицу, оставив за собой дом и сад, как дачу. «Дача» вместе с землёй была продана только в 1897 году крестьянину Данилову.

Уйдя от полицейского надзора в Казани, семья Ульяновых так и не избежала его в Самаре. Из сообщения Самарской жандармерии в Департамент полиции, «4 минувшего мая, прибыла состоящая под гласным надзором полиции дочь действительного статского советника Анна Ульянова на хутор при деревне Алакаевка. Вместе с ней прибыли ее мать, сестры Ольга и Мария, брат Владимир, состоящий под негласным надзором полиции, и бывший студент, сын крестьянина, Марк Тимофеевич Елизаров, человек сомнительной политической благонадежности. У Ульяновых Елизаров состоит в качестве доверенного по делам и управляющего их хозяйством».

Главным «поднадзорным» лицом в сообщении выступала Анна, были в сообщении и неточности, о дате прибытия Анны и матери, отсутствовал в сообщении брат Дмитрий, по малолетству.

Биография: «Не имея возможности поступить в университет ни в России, ни за границей, Владимир Ильич старался получить разрешение сдать экзамены за университет экстерном. Ему отказали и в этом. Лишь весной 1890 года он получил такое разрешение… в то время в Самаре действовало несколько нелегальных кружков революционно настроенной, главным образом учащейся молодёжи. Большинство этих кружков придерживалось народнического направления».

Маме Марии Александровне во всем приходилось принимать самое активное участие, чтобы «решить вопрос» с получением разрешения на сдачу экзамена экстерном.

28 октября 1889 года, не в первый уже раз, Владимир Ульянов пишет министру просвещения Делянову «Прошение» с просьбой, «разрешить ему сдавать экстерном экзамены при любом российском высшем учебном заведении», ссылаясь при этом на крайнюю нужду в каком-либо занятии, «чтобы поддержать своим трудом семью, которая потеряла кормильца».

Фактически «семья» и все в неё входившие, включая маму Марию Александровну, вплоть до её кончины в 1916 году, помогали Владимиру, регулярно высылали ему денежные переводы и дополнительные деньги по его завуалированным «под великую нужду» просьбам и всегда с его заверениями, «возвратить в ближайшее время», как только получит причитающиеся ему гонорары, заверения эти никогда не выполнялись, а их выполнения никто и не требовал. Высылавшие свои деньги для Владимира члены семьи стали для Владимира Ульянова «кругом первым» его диктатуры.

«Прошения о допуске к экзаменам» направлялись по положенной форме, со всеми титулованиями лица, к которому обращаешься и всегда были подписаны, «потомственный дворянин Владимир Ульянов». Министр отклонил «Прошение», в очередной раз, и в конце декабря 1889 года Самарское полицейское управление вручило очередной отказ потомственному дворянину Владимиру Ульянову.

Тогда Мария Александровна решает подключить для подписания разрешения свои родственные связи в СПб. В мае 1890 года она едет в СПб, где подает «Прошение» в Департамент полиции и добивается личного приема у министра просвещения.

19 мая, министр Делянов пишет на «Прошении» поданном Марией Александровной резолюцию, «Можно допустить к экзамену в Университетской комиссии», а в конце июля приходит и разрешение на сдачу экзаменов экстерном, при СПб университете.

Владимир Ульянов, хотел закончить курс юридического факультета одновременно со своими бывшими казанскими однокурсниками. Сдавать экзамены экстерном в Казанском Университете, где заканчивали обучение его однокурсники, Владимир Ульянов не стал, несмотря на то, что в финансовом плане была бы хорошая экономия денежных средств семьи. Официальные биографы Ульянова-Ленина, объясняют это тем, что близкий его знакомый по Самаре, Аполлон Шухт, дал ему адреса марксистов в СПб, чтобы через них запастись марксистской литературой, но было и много бывших соратников Александра Ульянова, которые имели «подходы» к членам экзаменационной комиссии в СПб, в частности Василий Водовозов, а в Казани «подходов» не было.

Со всей энергией, присущей его неуёмному темпераменту, Владимир Ульянов взялся за подготовку к экзамену. Для этого надо было освоить за год тот объём знаний по программе Университета, который его однокурсники усваивали за четыре года обучения. Активные занятия в летнем кабинете в Алакаевке длились не долго, три недели, в конце мая, Владимир переехал в Самару на квартиру, которую снял Елизаров, вместе с Дмитрием, Марией, няней Марии и Ольгой. Потом «летний кабинет» посещался Владимиром во время его редких приездов в Алакаевку.

В Самаре, семья Ульяновых два раз меняла съёмные квартиры по разным причинам, поселилась семья окончательно в доме купца Рытикова, на первом этаже которого была лавка, а семья заняла комнаты второго этажа. Марк Елизаров, ставший супругом Анны Ульяновой, с конца июля этого же 1889 года, после венчания стал проживать вместе с семьёй Ульяновых, молодым были отведены два помещения, кабинет и личная комната. Супружество Анны с Елизаровым было необходимо по условиям судебного приговора Анны и для получения ей разрешения на проживание в Самаре. Вместе с Ульяновыми, в квартире проживал и племянник Марка, из его родной деревни, учившийся в Самарской гимназии. Пока Анна не получила разрешения на проживание в Самаре, племянник Марка поселился у него в комнате. Прожили здесь Ульяновы-Елизаровы до 1893 года.

Марк Елизаров материально заботился о вновь обретённой семье, кроме основной работы он стал давать и платные уроки, стал кормильцем семьи, в том числе и для Владимира Ульянова, Марку в этом помогал и его отец, состоятельный крестьянин деревни Бестужевка, Сызранского уезда.

Так уж в то время повелось, что Самара была излюбленным местом поселения «высланных политических», после отбытия «ссылки» здесь проживали многие из видных народовольцев и часто скрывались в Самаре всякого рода нелегалы и беглые с каторги. Здесь в это время жили такие ветераны «народовольцы», как Иван Краснопёров, пытавшийся поднять крестьянское восстание в Казанской губернии в 1863 году, Николай Долгов, осужденный по «Нечаевскому делу» в 1871 году, Василий Филадельфов и Александр Ливанов, привлекавшиеся по известному «процессу 193-х» в 1878 году, Григорий Клеменц, проходивший по «делу 1 марта 1881 года», Мария Голубева-Яснева, входившая в группу «якобинцев» Зайчневского. Здесь же скрывался и народоволец Михаил Сабунаев, сбежавший с каторги.

Появление в Самаре семьи повешенного государственного преступника Александра Ульянова, вызвало в этой народнической революционной среде всеобщее сочувственное внимание и приязнь к членам семьи. Ульяновы сразу же произвели на местных, «протестующих против самодержавия», большое впечатление, которое усиливалось ореолом мученичества, который окружал «казненного повешением» в 1887 году Александра Ульянова, и этот ореол распространился и на семью казнённого, в которой уже была «поднадзорная» Анна Ульянова, Владимир Ульянов этого ещё не заслужил.

Время Владимира тратилось теперь не на подготовку к сдаче экзаменов экстерном, а на хождение по «революционным» собраниям.

Уже в августе 1890 года, вместе с сестрой Ольгой, Владимир едет в СПб. Ольга поступает на Высшие «Бестужевские» женские курсы, а Владимир «по месту» наводит справки о порядке сдачи экзаменов. Ольга, по поручению Анны, знакомит Владимира Ульянова с Василием Васильевичем Водовозовым, в свое время сотрудничавшего с Александром и Анной Ульяновыми по делам «Террористической фракции Народная Воля», но благодаря связям отца прошёл «по мягким статьям обвинения». Василий проживал в СПб, его отец Василий Водовозов, сын вязниковского купца из Владимирской губернии когда-то обосновался в СПб, стал педагогом и имел обширные связи в высшем обществе столицы через своих учеников и учениц, «решать вопросы» было через кого, «барашки в бумажке», взятки для исполнителей-чиновников помогали, дело без них всё равно не обходилось.

Нужные справки-информацию и контакты с экзаменаторами Владимир Ульянов от Василия Водовозова получил, и он провёл Владимира на экзамены экстерном для ознакомления с процедурой сдачи. На экзамене присутствовала большая толпа народу, человек больше трёхсот, Ульянов затерялся в ней и просидел несколько часов слушая, запоминая и делая пометки, шёл ему уже 21 год, схему сдачи экзаменов он разработал и успешно осуществил.

Близкий знакомый Владимира Ульянова по Самаре, Аполлон Шухт, дал ему адреса и связи с марксистами в СПб, чтобы через них купить марксистскую литературу, кроме этого были восстановлены связи и с бывшими соратниками Александра Ульянова, которые помогли получить «подходы» к членам экзаменационной комиссии.

5 сентября, Ульяновы всей семьёй переезжают на жительство из хутора в Самару, где была Марком Елизаровым снята и приготовлена квартира для всех, включая молодожёнов. Надо было учиться в гимназии брату Дмитрию и сестре Марии. В Самаре количество знакомых «революционеров» у Владимира Ульянова начинает прибавляться с каждым днем.

20 сентября 1889 года Марк Елизаров получил разрешение Министерства внутренних дел о переезде его жены Анны Ульяновой-Елизаровой в Самару, для чего венчание-бракосочетание и совершалось.

Было в Самаре много и народнической молодежи, студентов, высланных за участие в беспорядках, среди них стали появляться и «марксята», как их называли «народовольцы». «Ветераны» народовольцы в Самаре «ворчали на молодежь» и по-своему были правы. Молодежь, как всегда, действительно была уже «не та», не как они. В конце 80-х годов, опыт хождения в народ, аресты и ссылки, уже не вызывали энтузиазма в сторонниках народничества. «Народники» к этим годам успели разочароваться в «прирожденной преданности» крестьянства коммунистическим идеям. Чувство неудовлетворенности народничеством, характеризовало настроения революционной молодежи этого времени.

Но что-что, а уж ворчание «ветеранов» менее всего пугало Владимира Ульянова и его одногодков, они принадлежали к числу тех, кому «лезть за словом в карман», не приходилось. В двадцатых числах декабря 1889 года, в Самаре появился находившийся в бегах, «ново-народоволец», как он сам себя называл, Михаил Васильевич Сабунаев, по кличке «лысый», который занимался собиранием сил разгромленной царским правительством «Народной воли», для продолжения «революционных действий». Для встречи с Михаилом Васильевичем, которому уже исполнилось 45 лет, собралось человек 12—15 самарской молодежи. Сабунаев зачитал им проект программы «Союза русских социально-революционных групп», получается «эсеров» и пояснил, что «ново-народническую» партию надо считать переходной или, вернее, партией, объединяющей народовольцев, народников, социал-демократов и прочие оппозиционные группы в единое целое для борьбы с царским правительством. А поскольку, их практическая программа действия среди фабрично-заводских рабочих нисколько не разнится от программы марксистов, социал-демократов, то они готовы сгруппироваться и под знаменем марксизма. Для чего надо было бороться с царским правительством, на этом особо не останавливались.

По официальной «партийной биографии», главным оппонентом Михаила Сабунаева на этой встрече выступил Владимир Ульянов. Он решительно отверг возможность объединения народников с марксистами на столь неопределенной платформе, хотя он лично ещё ни одной из этих платформ не изучил, и ни к одной из них не принадлежал и в их деятельности никак не участвовал. Сабунаев знал, что «хозяин и руководитель» у обеих «платформ» один и тот же, «руководящий центр» в Англии, поэтому в прения с неофитами не вступал.

В Европе «народники» и «марксисты» уже были на единой платформе, которую стали называть «социал-демократической», поэтому и на Россию распространилось это же «объединительное» движение.

Владимир Ульянов попал в город, где постоянно шли разговоры, обсуждения и споры по разнообразным вопросам теории и практики разнообразных «революционных учений» по свержению самодержавия в России, включая и терроризм. Принимал ли в них участие и Владимир, постепенно формируя свою «марксистскую» платформу, мало вероятно, членом ни одной из «антигосударственных» организаций он не состоял и посещая разношёрстные собрания предпочитал слушать других.

В разговорах-спорах, в которые он пытался войти, если собеседник пробовал опровергать его «точку зрения», Владимир Ульянов «зажигался», включался его «неуёмный темперамент» и он переходил к оскорблениям спорящего с ним. В качестве оскорбления, он награждал спорящего с ним именем какого-либо отрицательного персонажа из русской литературы. Как правило, собеседник предпочитали уйти от «темы», закончить разговор с ним. Если Владимиру попадался в разговоре такой же тип с «темпераментом» и делал ему аналогичные оскорбления или просто призывал «соблюдать приличия, а не то…», Владимир Ульянов сразу сникал и начинал вести себя «ласково, соглашаться».

По «биографии» Владимир часто и много говорил о «захвате власти», это была излюбленная тема у «самарских революционеров», бывших террористов-народников. При этом, Владимиру Ульянову объясняли, что власть захватывает не «народ», что «народ» не есть нечто цельное и однородное, что «народ» состоит из классов с различными интересами. Такая тематика разговора в разнородных сборищах представляется невозможной, у полиции кругом были осведомители, сразу попадёшь в список политически неблагонадёжных. С самарских времён у Владимира Ульянова остались несколько долговременных революционных связей, его свояк, Марк Елизаров, который с ним не спорил и помогал ему деньгами, Аполлон Шухт, познакомивший его с «марксистами» СПб и семья Гиршфельды, родственники Шухта по жене.

Шухт Аполлон Александрович, 1860 года рождения, потомственный дворянин и его жена Шухт Юлия Григорьевна, в девичестве Гиршфельд, имели наследственную усадьбу в Царском селе. Родители Шухта входили в круг прислуги Императора, и были знакомы лично с Императором. Сам Аполлон, учился в Царскосельском лицее, на что имели право только «столбовые дворяне». Проучившись в лицее 4 года, он выбывает из него в Николаевское кавалерийское училище, из кавалерийского училища переходит на учёбу в строительное училище. В 1887 году, за участие в студенческой организации «террористическая фракция народной воли», организации, в которой принял участие и Александр Ульянов, Аполлон Александрович, по повелению императора Александра III, был сослан в Западную Сибирь, под надзор полиции. После окончания ссылки, в 1890 году, и в связи с запрещением Шухту жить в Царском Селе, семья остановилась на жительство в Самаре, и поселилась в доме у родственника жены, присяжного поверенного Иосифа Гиршфельда.

В доме Гиршфельда часто собиралась самарская молодёжь на «собрания» под видом вечеринок, проводились и вечеринки, с устройством спектаклей и маскарадов. Стал бывать на этих собраниях и вечеринках и Владимир Ульянов, где он завёл дружеские отношения с Шухтами-Гиршфельдами. Бывал на этих «вечеринках» и присяжный поверенный Хардин, который был сильным шахматистом и учил Владимира Ульянова премудростям шахматной игры.

Шумных молодёжных сборищ с танцами, с бесконечными разговорами на политические революционные темы, заканчивавшиеся пьянками, Владимир избегал. Он не употреблял алкоголь, не заводил он и «романтических отношений» с девицами. Уже в эти годы юности, у него стала проявляться вполне определенная черта, Владимир Ульянов избегал всякой коллективной публичности, не поддерживал фривольные разговоры, грубые шутки были невозможны в его присутствии. У него выработался конспиративный, «скрытный характер». За это Владимир Ульянов получил своё первое прозвище, «Старик».

Была у Владимира Ульянова в этом возрасте и попытка «хождения в народ», к пролетариату. В Самаре, летними вечерами, на спусках к Волге, разжигались костры. Бурлаки, грузчики, рабочие, прихватив «пол диковинную», так называли в народе четвертинку водки, и пива ужинали арбузами, воблой, варили уху. К такой компании рабочих, можно было подсесть и чужому, прохожему человеку, вступить в разговор, а если поставишь ещё «на стол» и от себя, сразу станешь «своим». Однажды такой поступок и совершил Владимир Ульянов. Благо от дома, где они проживали до Волги было рядом, буквально 500 метров. Познакомился он с каким-то рабочим, которого начал «пропагандировать». Рабочий был уже в «хорошем» настроении, после «пол диковинной» с пивом, слушал рассказ Владимира об «эксплуатации и угнетении» и согласно кивал ему головой. Владимир Ульянов привел его к себе на квартиру, чтобы рабочему прочесть одну брошюру. Попили чаю, Владимир читал брошюру и отлучился в другую комнату за новой брошюрой. Когда он вернулся к знакомцу с новой брошюрой, то не нашел уже его в комнате, он ушёл. Вместе со знакомцем «ушло» и пальто Владимира с вешалки в прихожей, так Владимир Ульянов получил свой первый опыт общения с «пролетариатом».

Биография: «в 1891 году Ленин в весеннюю и осеннюю сессии сдаёт экстерном государственные экзамены за юридический факультет при Петербургском университете. Он один из всех экзаменовавшихся получает высшие оценки по всем предметам. Ему присуждают диплом первой степени. Поездки в Петербург для сдачи экзаменов Владимир Ильич использовал и для того, чтобы связаться с марксистами столицы, через них запастись марксистской литературой.

Адреса петербургских марксистов Владимиру Ильичу дал его близкий знакомый А. А. Шухт, в то время после отбытия сибирской ссылки проживавший в Самаре».

Сдача экзаменов экстерном представляла немалые трудности. К «экстернистам» профессора относились с особым недоверием и предубеждением, спрашивая и пытая их гораздо пристрастнее, чем студентов, кроме того, «экстерны» не могли знать хорошо местных требований профессоров, и им для одинакового со студентами ответа надлежало проделать гораздо большую работу, чем студентам. Экзамены все были платные. Экстернам редко-редко удавалось получать при сдаче оценку «весьма удовлетворительно» что было высшим баллом.

4 апреля 1891 года, сдав предварительное письменное сочинение по уголовному праву и уплатив 20 рублей в пользу испытательной комиссии, Владимир Ульянов является на экзамен «по истории русского права». Его билет, «Положение холопов обельных, то есть полных, по „Русской правде“ и холопов всех других категорий времён московской Руси». Оценка за ответ, «весьма удовлетворительно», в то время высший балл.

На следующий день, экзамен по государственному праву, «Сословные учреждения дворянства и крестьянское самоуправление». И опять оценка, «весьма удовлетворительно». Экзамены для него, оказываются очень лёгкими. Сказывались результаты подготовительной работы, проделанной осенью 1890 года совместно с Василием Водовозовым. Обедать Владимир ходил каждый день к сестре Ольге, о чём она сообщала в своих письмах к маме, успокаивая её «как обстоят дела».

10 апреля, экзамен политическая экономия и статистика. Вопросы, «О формах заработной платы и о германском статистике и государствоведе Генрихе Конринге», учёном конца XVII века.

17 апреля, через неделю, экзамен «по энциклопедии и истории философии права». Вопрос, «Сочинения Платона о законах».

24 апреля, экзамен «история римского права». Вопрос, «Законы, издаваемые выборными властями». И по каждому из этих предметов вновь высший балл. На этом весенняя сессия закончилась.

20 мая, скоропостижно скончалась сестра Ольга. Владимир Ульянов хоронит свою младшую сестру Ольгу, курсистку женских Бестужевских курсов, которая умирает от болезни, с диагнозом «от брюшного тифа». Единственное объяснение, привычка домашнего житья в Симбирске и в Самаре, употребление некипячёной воды и некипячёного молока. В Симбирске воду пили сырую, волжскую или ключевую, молоко, парное, от соседки-молочницы. В Петербурге же, и того, и другого, делать было нельзя, надо было всё пить после кипячения.

Жизнь продолжалась. Похоронив сестру, Владимир Ульянов, вернувшись в Самару, продолжил подготовку к экзаменам. Новая сессия экзаменов началась в сентябре.

После письменного сочинения на тему из области права, первым устным экзаменом было «Уголовное Право». Владимиру достались вопросы, «О защите в уголовном процессе, о краже документов». Следующий экзамен, через неделю, из римского права. Вопросы, «О дарении, отношениях, из него вытекающих, и о влиянии времени на происхождение и прекращение прав».

В октябре, третий и четвертый экзамены, по гражданскому и торговому праву, вместе с судопроизводством. Вопросы, «Об исполнении, купле-продаже, поставке, то есть о видах передаточных договоров и о торговых книгах». Пятый и шестой экзамены, по полицейскому и финансовому праву. Вопросы, соответственно, «О науке полиции и ее содержании» и «О государственном бюджете и его составлении, и исполнении».

В ноябре состоялись два последних экзамена, по церковному и международному праву. Вопросы, «Об истории русского церковного законодательства» и «О праве нейтралитета». За сочинение и все устные экзамены этой сессии Владимир вновь получил высшие оценки и из 134 экзаменовавшихся, кончил первым в этом выпуске «экстернов». Василий Водовозов всегда находился поблизости.

Где проживал Владимир Ульянов в СПб, весной и осенью 1891 года, официально не установлено, можно предположить, что проживал в доходном доме Волькенштейна на улице Широкой, рекомендацию к которому ему выдал Аполлон Шухт.

С конца января 1892 года, Владимир Ульянов был зачислен в Самарской коллегии помощником присяжного поверенного, по поручительству самарского присяжного поверенного Андрея Николаевича Хардина, знакомца Владимира Ульянова по вечеринкам-собраниям в доме Иосифа Гиршфельда в Самаре.

Российская интеллигенция, занимавшаяся «революционной» деятельностью, чтобы не попасть в разряд «неблагонадежных», под надзор полиции, всегда прикрывала эту свою «деятельность» какой-нибудь «службой». После получения университетского диплома юриста эту проблему надо было решать и Владимиру Ульянову. Это необходимо было для него и по его официальному статусу, «кормилец семьи», чтобы иметь освобождение от воинской службы, призыв на которую проводился в царской России с 21 года, с возраста совершеннолетия, и предстоял для него в 1892 году. Освобождение от воинской службы он получил, так как был единственный «кормилец семьи», регулярно получая от мамы деньги на свои личные расходы и не рубля не заработав для семейного бюджета.

В свое время, получив «генеральский чин», действительного статского советника, отец Владимира Ульянова Илья Николаевич сшил для официальных визитов фрак. Подобных визитов оказалось немного, и после его смерти этот, почти новенький фрак, продолжал висеть в шкафу. Теперь мама извлекла фрак оттуда, примерила, отец был фигурой пониже сына Володи, в котором росту было 162 сантиметра, но фрак для отца шили «с запасом», то и Владимиру Ульянову он пришелся впору. Направляясь в окружной суд для выступлений, в качестве помощника присяжного поверенного, он каждый раз облачался в генеральский фрак отца. Но у Владимира была только частная практика, казённой службы Владимир Ульянов так и не получил, так как был в списке лиц, запрещённых к приёму на государственную службу. Кроме того, государственная служба плохо сочеталась с «революционной» деятельностью, на неё надо было являться каждый рабочий день и на «революцию» времени не оставалось.

5 марта 1892 года Владимир Ульянов впервые занимает место за адвокатским столиком в суде.

В присяжные поверенные принимались лица возрастом старше 25 лет и надо было уже иметь, перед этим приёмом в присяжные, стаж судебной работы не менее 5 лет, помощником присяжного поверенного или в судебных органах, при наличии высшего юридического образования. Помощник присяжного поверенного, был адвокат-стажёр, который должен был покупать свидетельство «частного поверенного» у суда, и мог быть отстранён судьёй от ведения дела, в случае каких-либо нарушений законодательства со стороны помощника присяжного. Помощник присяжного поверенного занимался гражданскими делами общей юрисдикции, не являлся чиновником, и вносил взносы со своих вознаграждений в фонд той коллегии помощников присяжного поверенного, в которую он был принят. Помощник поверенного выполнял функции частного поверенного.