БОЖЕНЬКА для советского народа. Житие Владимира Ульянова-Ленина, том 1

Замысел Гапона состоял в том, чтобы объединить широкие рабочие массы и поднять их на борьбу за свои человеческие права, за свои экономические и политические интересы.

Гапон безусловно не проповедовал революционную идею освобождения рабочего класса, путём вооружённого восстания, поэтому подпольная партийная деятельность ему не требовалась. Он стремился создать легальную организацию рабочих по легальному плану, для улучшения их социального и материального положения. Гапон желал стать своего рода «апостолом пролетариата». Собрав в обществе несколько десятков, а, может быть, и сотен тысяч рабочих, можно было организовать такую пролетарскую армию, с которой правительству и заводчикам придётся считаться и будет возможность улучшить социальное положение рабочих. С весны 1904 года, по мере нарастания экономического кризиса, рабочие стали вступать в «Собрание» массами, и численность «Собрания» в короткое время возросла до нескольких тысяч.

По договорённости с «Союзом освобождения» в отделах «Собрания российских рабочих» стали распространяться либеральные газеты «Наша жизнь» и «Наши дни», «Сын отечества». Газеты читались на рабочих собраниях, а руководители «отделов» давали им соответствующее толкование и разъяснение. «Газетная тактика» привела к резкой политизации «Собрания», что проявилось в быстром росте его численности. В декабре 1904 года «Собрание» насчитывало уже 9000 членов, а в начале января 1905 года количество членов возросло до 20000.

Биография: «1905 год начался крупными историческими событиями. 3 января в Петербурге, на Путиловском заводе вспыхнула стачка, в которой участвовало тринадцать тысяч рабочих. Путиловцев поддержали рабочие других предприятий города, и 7 января стачка стала всеобщей… Будучи тайным агентом охранки, Гапон по заданию последней предложил рабочим организовать шествие к царю… Большевики предупреждали о безрезультатности подобных обращений, но видя, что не могут воспрепятствовать шествию, решили идти вместе с рабочими, в их рядах. Уже днём 9 января в рабочих районах Петербурга стали строиться баррикады. Народ начал подниматься на борьбу с царизмом».

3 января, 1905 года, у министра финансов Коковцова состоялось совещание заводчиков и фабрикантов, на котором обсуждались меры по прекращению рабочей забастовки. По итогам этого совещания Коковцов написал доклад на имя императора, который был подан ему 5 января. В докладе Коковцов утверждал, что требования рабочих незаконны и невыполнимы для промышленников, а исполнение некоторых из них могло бы нанести тяжёлый урон российской промышленности. В частности, установление 8-часового рабочего дня на Путиловском заводе, выполнявшем ответственный заказ для Маньчжурской армии, могло бы привести к непоправимым последствиям на военном фронте и потому вообще недопустимо. Коковцов также обращал внимание царя на то, что забастовкой руководит, допущенное властями «Собрание» во главе со священником Георгием Гапоном и сообщал, что обратился по этому поводу в Департамент полиции. Император ознакомился с докладом.

4 января Георгий Гапон во главе депутации явился к директору Путиловского завода Александру Смирнову и зачитал ему список экономических требований. По поводу каждого пункта требований Гапон давал объяснения и возражал на замечания, делаемые директором, причём неоднократно обращался к сопровождавшим его рабочим со словами: «Не так ли, товарищи?». Смирнов в очередной раз отказал в удовлетворении требований, указав основания, почему они неисполнимы. На следующий день забастовка была распространена на другие заводы СПб, и рабочими этих заводов были также предъявлены широкие экономические требования.

5 января Гапон ходил с депутацией в правление акционеров Путиловского завода и убедился, что требования рабочих не будут удовлетворены. 6 января, он отправился к министру внутренних дел Святополк-Мирскому, но тот отказался его принять. После того, как стало ясно, что все экономические средства борьбы исчерпаны, Гапон решил перейти на путь политики и обратиться непосредственно к царю.

6 января Гапон приехал в Нарвский отдел «Собрания» и произнёс зажигательную речь, в которой призывал рабочих обратиться со своими нуждами непосредственно к царю. Сущность речи состояла в том, что на рабочего не обращают внимания, не считают его за человека, правды нигде нельзя добиться, все законы попраны, и рабочие должны поставить себя в такое положение, чтобы с ними считались, как с людьми. При этом Гапон призывал всех рабочих, с жёнами и детьми, идти в воскресенье 9 января, в 2 часа дня к Зимнему дворцу.

В тот же день Гапон составил текст петиции на имя царя. «Не откажи в помощи Твоему народу, выведи его из могилы бесправия, нищеты и невежества, дай ему возможность самому вершить свою судьбу, сбрось с него невыносимый гнёт чиновников. Разрушь стену между Тобой и твоим народом, и пусть он правит страной вместе с Тобой», писал царю Георгий Гапон. В кратком заключении Гапон от имени рабочих выражал готовность умереть у стен царского дворца, если просьба не будет исполнена.

6, 7 и 8 января текст петиции читался во всех отделах «Собрания», и под ним собирались тысячи подписей. По подсчёту самого Гапона, подписей было более 100 тысяч.

В «Собрании», при чтении «петиции» царила атмосфера мистического экстаза. Люди складывали пальцы крестиками, показывая, что эти требования для них святы и их клятва равносильна присяге на кресте. Популярность Гапона в эти дни достигла небывалых размеров. Многие видели в нём пророка, посланного Богом для освобождения рабочего народа. Женщины подносили к нему для благословения своих детей. Люди видели, с какой лёгкостью останавливались огромные фабрики и заводы, и приписывали это «силе» Гапона. Возле Гапона начали появляться представители боевой организации эсеров, они подготовили свой проект перерастания «Крестного хода» к императору в вооружённое восстание, большевиков рядом с Гапоном не было, рядом с ним были эсеры.

Предвидя, что царь не захочет выйти к народу из опасения за свою жизнь, Гапон потребовал от руководящего кружка рабочих поклясться, что они гарантируют безопасность царя ценой своей собственной жизни. Если, что-либо случится с царём, я первый покончу с собой на ваших глазах, говорил Гапон. По распоряжению, Гапона изо всех отделов «Собрания российских рабочих» были выделены особые дружины, которые должны были обеспечить охрану царя. Их было до 1000 человек, и они наблюдали за порядком во время мирного «Крестного шествия». Попытки эсеров во время шествий в колоннах скандировать лозунг «Долой самодержавие» и развернуть красные знамёна, рабочими-охранниками пресекались.

8 января, выступая перед рабочими, Гапон уже высказывал мысль, что царь может не выйти к народу и выслать против него войска. В таких случаях он заканчивал свою речь словами, «И тогда у нас больше нет царя!», и вся толпа отвечала хором, «Нет царя…». Накануне шествия вожаки движения уже не верили, что царь примет петицию. Все хорошо знали, что в демонстрантов будут стрелять.

Утром 9 января, Гапон во главе Нарвского отдела «Собрания» двинулся в направлении Зимнего дворца. С ним шло не менее 50 000 человек. Другие рабочие шли от своих отделов, рассчитывая соединиться на Дворцовой площади. Перед выступлением Гапон обратился к толпе со словами, «Если царь не исполнит нашу просьбу, значит, у нас нет царя». Из ближайшей часовни были взяты четыре хоругви, иконы и священническая епитрахиль, в которую облачился Георгий Гапон. Впереди шествия несли портреты царя и большой белый флаг с надписью, «Солдаты! Не стреляйте в народ!». Когда толпа приблизилась к Нарвской заставе, её атаковал отряд кавалерии. Гапон скомандовал, «Вперёд, товарищи! Или смерть, или свобода!», после чего колонна сомкнула ряды и продолжила движение.

Но солдаты в народ стреляли, по командам офицеров, были обстреляны все колонны, двигавшиеся из фабричных районов к Дворцовой площади, много людей погибло, в том числе уличных зевак, подростков и женщин. На колонны наскакивали казаки, били демонстрантов и зевак шашками. Рабочие, вооружённые палками били казачьих коней по задним ногам. Шли столкновения, колонны двигались вперёд, несмотря на залпы, упорно стремились к Зимнему дворцу.

Когда шествие вышло на Дворцовую площадь, по толпе были произведены ружейные залпы, и первые ряды повалились на брусчатку. Залпами были убиты ближайшие соратники Гапона, рабочий Иван Васильев и телохранитель Матвей Филиппов, шедшие рядом с ним. Сам Гапон получил лёгкое ранение в руку и был повален на землю, шедшим рядом с ним Пинхасом Рутенбергом, эсером-боевиком.

Для общего руководства восстанием, если оно возникнет после расстрела «Манифестации», накануне эсерами был избран особый комитет из трех членов, облеченный неограниченными диктаторскими полномочиями. Георгия Гапона эсеры использовали «в тёмную», без его ведома. Диктаторский «триумвират» никакой роли в последующих событиях роли не играл.

После последнего залпа задние ряды обратились в бегство, и шествие было рассеяно. Этот день вошёл в историю под названием «Кровавого воскресенья».

В воскресенье, 9 января, «Царь Николай II предал свой народ, разорвал нравственную связь со своим народом», как писал в «Послании» Георгий Гапон, в последствие, народ не стал защищать императора и его семью от уничтожения большевиками.

После расстрела демонстрации, Гапон был уведён с площади эсером Петром (Пинхасом) Рутенбергом, его земляком с «полтавщины» и мастером Путиловского завода, с которым он активно сотрудничал по делам «Собрания российских рабочих». По дороге, в ближайшей подворотне, Рутенберг остриг Гапона ножницами из своего раскладного ножа и переодел его в одежду, отданную одним из рабочих охраны, которые их сопровождали. Волоса постригаемые у Гапона, сопровождавшие их охранники-рабочие не дали выкинуть, все забирая себе и повторяя при этом, «свято, свято».

Рутенберг привел Гапона на квартиру Максима Горького на улице «Знаменской» (ныне Восстания). В это время на квартире у Горького находился его приятель, Савва Морозов. Увидев остриженного и переодетого Гапона, Горький, который сам участвовал в шествии и видел Гапона недавно в ризах и с хоругвью, заплакал, обнял его и сказал, что «теперь надо идти до конца». Гапон причитал, «спрячьте меня, спрячьте меня».

Сначала решили Гапона загримировать. Обстриженный и не в рясе Гапон выглядел комично и отвратительно. Савва Морозов отвёл Гапона в художественный театр, который был рядом, в гримёрку, где из Гапона сделали неузнаваемого человека, похожего на парикмахера. Савва привёл его обратно на квартиру. Тут же, на квартире у Горького, Гапон написал «Послание к рабочим», в котором призывал их к вооружённой борьбе против самодержавия, прокламацию тут же унесли в печать. Процессом начали руководить эсеры. Приехал за Гапоном Анненский, один из руководителей предполагаемого восстания и отвёз его в здание Вольного экономического общества, где собрались руководители заговора и активисты.

В своём «Послании» Гапон писал, «Родные товарищи-рабочие! Итак, у нас больше нет царя! Неповинная кровь легла между ним и народом. Да здравствует же начало народной борьбы за свободу!». Это было призывом, который «зажёг» вооружённые выступления в России, «революцию» 1905 года. Руководитель большевиков Ульянов-Ленин, ничего не подозревая о произошедших событиях, проживал в Швейцарии. Рабочие стали основной массой участников вооружённых выступлений и их основной жертвой.

Это была первая акция массового неповиновения трудового народа Российской империи режиму самодержавия, прошедшая в столице империи, в СПб. Акцию «курировали» и сопровождали «социалисты-революционеры», эсеры. Владимир Ульянов-Ленин занимался строительством «своей партии», проживая в эмиграции. Он узнал о прошедших событиях в России из швейцарских газетных новостей.

Выступать перед собравшимися в здании Вольного экономического общества, Гапон отказался и к ним не вышел, ему было невозможно предстать перед заговорщиками, так у него изменился внешний вид и моральное состояние после переодевания и обстрижения. Гапон был уведён и спрятан на квартире у литератора Батюшкова. Здесь он написал ещё несколько «Посланий к рабочим» с призывом к восстанию. Эсеры эффективно использовали организаторские и проповеднические таланты Георгия Гапона для разжигания всенародного восстания.

10 января, утром, Владимир Ульянов-Ленин узнал о произошедшем в СПб из утренних швейцарских газет, о десятках тысяч убитых и раненых. Телеграф работал и разносил новости по всему свету со скоростью, день в день. После опубликование официальных данных в СПб, число убитых сократилось до 130 человек, число раненых и получивших травмы, обратившихся за помощью, составило около 800.

Ульянов-Ленин вместе с Надеждой Константиновной пошли на общее собрание, которое собиралось в эмигрантской столовой Лепешинских. Все собравшиеся были очень взволнованы. После митинга запели, «Вы жертвою пали…», всех охватило радостное чувство, «революция уже началась». В этот же день Ульянов-Ленин написал статью для швейцарских газет, под заголовком «Революция в России». В статье он писал, «Сила против силы. Кипит уличный бой, воздвигаются баррикады, трещат залпы и грохочут пушки. Льются ручьи крови, разгорается гражданская война за свободу. К пролетариату Петербурга готовы примкнуть Москва и Юг, Кавказ и Польша. Лозунгом рабочих стало: смерть или свобода!». Фантазия Владимира Ульянова вырвалась на свободу и не имела границ, чем больше в статье знаков, тем больше гонорар.

Григорий Гапон явился зачинателем пролетарских революционных выступлений, но при этом он боролся за улучшение материального положения рабочих, а не за «долой самодержавие», и тем более не за «ручьи крови», которые живописал в своих статьях Владимир-Ульянов в швейцарских газетах, разогревая интерес обывателей и зарабатывая на жизнь.

10 марта 1905 года, Правительствующий Синод по представлению митрополита Антония Вадковского от 4 марта, лишил Георгия Гапона сана священника и исключил его из духовного звания. Гапон перестал быть «попом» и стал светским человеком.

В начале февраля 1905 года Гапон, ещё не лишённый сана, прибыл в Женеву, главный центр зарубежного проживания российских революционеров. В это время о священнике-революционере писали все европейские газеты, и имя его было у всех на слуху. В короткое время Георгий Гапон приобрёл за границей такую славу, какой в прошлом не пользовался ни один русский революционер. Не зная иностранных языков, Гапон зашёл в Женеве в русскую библиотеку и назвал своё имя библиотекарю. Библиотекарь, который оказался социал-демократом, немедленно отвёл его на квартиру Георгия Плеханова.

Плеханов встретил Георгия Гапона с распростёртыми объятиями и устроил ему чествование, на которое были приглашены главные лидеры социал-демократической партии, Засулич, братья Аксельрод, Потресов, Дан и другие, Владимира Ульянова-Ленина в числе приглашённых не было, не входил он в лидеры.

Гапона, «взяли в плен» и несколько дней подвергали обработке, пытаясь обратить в «правоверного» социал-демократа. В разговоре Гапон высказал свою симпатию к социал-демократическому учению, и на следующий день в газетах появилось сообщение, что Гапон объявил себя социал-демократом. Однако Гапон не проявил стремления к теоретическим знаниям, и вскоре сблизился с эсерами-боевиками, которых считал «практическими» людьми.

Перебравшись к эсерам, Георгий Гапон поселился на квартире одного из лидеров движения, Леонида Шишко (Батина), начавший свой революционный путь из народовольцев, «чайковцев». Здесь с ним познакомились главные деятели партии эсеров, Чернов, Савинков, Брешко-Брешковская, Гоц, Азеф, Русанов и другие. Эсеры окружили Гапона почитанием, за всё хвалили и познакомили с видными французскими политиками, Жоресом и Клемансо. В это время Гапон активно готовился к новому революционному выступлению, в котором рассчитывал сыграть главную роль. Готовясь встать во главе восстания рабочих, Гапон учился верховой езде, стрельбе из пистолета и искусству изготовления бомб. В беседах с эсерами Гапон говорил, что поклялся отомстить за расстрел манифестантов 9 января, и готов использовать для этого любые средства. Чтобы подготовить народ к восстанию, Гапон писал революционные воззвания, которые печатались эсерами и нелегально ввозились на территорию России. В своих воззваниях он призывал к самым крайним методам борьбы с самодержавием. Шла активная подготовка к вооружённым выступлениям. Владимир Ульянов-Ленин в это время строил свою революционную пролетарскую партию.

В начале февраля Георгий Гапон встретился с Владимиром Ульяновым-Лениным. По воспоминаниям Надежды Крупской, «накануне встречи, Ильич не зажигал у себя в комнате огня и шагал из угла в угол». Гапон был вождём нараставшей в России революции, человеком, тесно связанным с рабочими массами, беззаветно верившими ему, и Владимир Ульянов обдумывал какие возможности даёт эта встреча. Скорей всего Ульянов-Ленин прикинул какую сумму денег можно «занять» у Гапона. Слава о том, что Гапон охотно одалживает деньги «на революцию» уже распространилась среди «революционеров».

Встреча Ульянова-Ленина и Георгия Гапона состоялась «тет-а-тет», наедине, в кафе, и прошла успешно. Ульянов-Ленин с Гапоном подружился, это он умел, когда было надо подзанять, и Гапон «одолжил» Ленину «деньги на революцию». Гапон всегда был при деньгах и раздавал их «в долг» пачками при первой же просьбе, не считая. Лично Георгий Гапон вёл жизнь аскета. Получаемые деньги всегда тратил на нужды рабочих. Николай Аненнский, один из основателей «Партии Народных Социалистов», общавшийся с Гапоном за границей, писал, «И в Женеве, и в Лондоне Гапон жил скромно, и если тратил иногда лишний рубль, то только на телеграммы, галстуки и разъезды во втором классе железной дороги». О бедной обстановке, в которой жил Гапон после возвращения в Россию, вспоминал журналист Петр Пильский и многие другие. В непритязательности к условиям личного существования Гапон и Владимир Ульянов были схожи.

Ульянов-Ленин, в беседе с Георгием Гапоном горячо поддержал идею объединения с «Собранием рабочих» и, как и всем, обещал Гапону отдать «занятые» деньги в ближайшее время, и выступить с «идеей объединения» на предстоящем съезде РСДРП. По итогам встречи Ульянов-Ленин написал статью «О боевом соглашении для восстания», в котором приводил текст «письма-воззвания» Гапона и выражал ему поддержку.

Биография: «В июне-июле 1905 года Ленин написал книгу „Две тактики социал-демократии в демократической революции“. В начале августа она вышла в свет в Женеве. В этом труде дано гениальное теоретическое обоснование решений III съезда, стратегического плана и тактической линии большевиков в революции… Вместе с тем он подверг уничтожающей критике тактическую линию меньшевиков, принятую в решениях их женевской конференции».

Выступая на фракционной встрече 24-своих сторонников по РСДРП в 1905 году в Лондоне, которую позже переименовали в III съезд РСДРП (большевиков), Владимир Ульянов-Ленин мог критиковать меньшевиков как угодно, ответить они не могли в силу своего отсутствия, так как они были заняты в Женеве принятием решений по объединению всех революционных сил России для разжигания революционных восстаний, используя в качестве причины для мщения, расстрел «Крестного хода» рабочих с петицией к царю в СПб.

Самого Георгия Гапона, Владимир Ульянов характеризовал как, «человека безусловно преданного революции, инициативного и умного, хотя, к сожалению, без выдержанного революционного миросозерцания», слишком заботился Гапон о благополучии жизни рабочих, о том, что он получил у Гапона «денег в долг» на революцию, не сообщал.

21 человек, из приехавших «на съезд», а фактически на «встречу единомышленников», были объявлены делегатами от различных российских комитетов РСДРП, а Ульянова-Ленина «записали» делегатом с мандатом от Одесского комитета. В это время социалисты-революционеры, плехановцы-меньшевики, собрались в Женеве и составляли план мероприятий по объединению всех революционных движений и по подъёму вооружённой борьбы с самодержавием в России, а Владимир Ульянов-Ленин работал над созданием «круга третьего» своей диктатуры, партии диктатуры пролетариата.

В феврале 1905 года, Гапон выступил с инициативой созыва «межпартийной конференции», которая должна была объединить все революционные партии России в деле подготовки и проведения вооружённого восстания. Идея такой конференции принадлежала финскому революционеру Конни Циллиакусу. Циллиакус предлагал деньги на приобретение оружия для предстоящего восстания. Как было установлено позже, деньги Циллиакуса на вооружённое восстание имели якобы японское происхождение, но получил он их от Давида Соскиса, российского революционера, натурализовавшегося в последующем в Англии. Эта инициатива, по созыву межпартийной конференции исходила и от социал-демократов, «плехановцев» и фактически конференция стала съездом всех революционных партий, за исключением фракции сторонников «диктатуры пролетариата», которую Ульянов-Ленин покинул на второй день съезда с группой других национальных партий, не согласных с программой съезда. Все партии входили в состав II Интернационала.

Гапон с энтузиазмом схватился за это дело, и 7 февраля, он обратился с «Открытым письмом к социалистическим партиям России», в котором призывал их объединиться в борьбе с самодержавием. Письмо было отправлено в «Международное социалистическое бюро» и разослано всем заинтересованным организациям. Чтобы обеспечить представительство «революционных» партий, Гапон вёл предварительные переговоры с их лидерами. Гапон встречался с представителями «социал-демократов», Бунда, «Союза освобождения» и различных национальных партий.

Женевская «межпартийная конференция» состоялась в апреле 1905 года. На неё съехались представители 11 революционных партий России. «Большевики» на этой конференции, в лице Ульянова-Ленина, присутствовали только первый день, и на следующий день он на ней уже не появился. Ульянов-Ленин, по версии биографии, собрал свой III съезд РСДРП (б), в Лондоне.

Председательствующим на «Конференции» был избран Георгий Гапон, секретарём, эсер Николай Аненнский. На уход с «Конференции» Владимира Ульянова-Ленина внимания никто не обратил, с его стороны это было в порядке вещей, когда он понимал, что трибуны ему тут не видать, к этому уже все привыкли. «Конференция» дала ценные практические результаты, по её итогам были приняты две декларации, в которых провозглашались общие цели собравшихся партий, «вооружённое восстание», созыв «Учредительного собрания», провозглашение «Демократической республики» и «Социализация земли». На «Конференции» было достигнуто соглашение о создании «Единого боевого комитета», «ЕБК», который должен был руководить подготовкой восстания. Кроме самого Гапона, в состав комитета вошли Брешко-Брешковская и князь Хилков.

Назначение «Единого Боевого комитета» состояло в том, чтобы увеличить моральную силу революции, создать веру в единство революционных сил и облегчить «боевые соглашения» между партиями внутри России.

Поселившись в июле 1899 года в Женеве, где находилась его семья, Хилков сотрудничал с «социал-демократами» Владимиром Бонч-Бруевичем и его сожительницей Верой Величкиной. Сотрудничал в «толстовском» издании «Свободная мысль» и участвовал в издании плехановского» журнала «Жизнь». Сотрудничал он и в газете «Искра». Одновременно сотрудничал с религиозным изданием евангельских христиан «Беседа». Начиная с сентября 1901 года, Хилковым стала издаваться серия противоправительственных брошюр под общим названием «Народные листки». В числе их была брошюра, им самим составленная, «Об уличных беспорядках. Мысли военного», призывавшая к вооружённой борьбе с правительством. Хилков советовал формировать «десятки» и боевые дружины для вооружённой борьбы. В 1902 году Хилков перешёл уже к прямой пропаганде «массового террора», заявляя, что каждый «революционер» должен стать террористом.

В 1903 году Хилков вступил в партию «социалистов-революционеров», входил в заграничный комитет эсеров. Активно участвовал в конспиративной работе их боевиков. Тактику Хилкова приняли на вооружение эсеры в восстаниях 1905 года.

Ульянов-Ленин, кооптированный через три месяца после II съезда РСДРП, в состав ЦК РСДРП, продержался в нем чуть больше года, и в начале 1905 года он был выведен из состава ЦК. Правда, через пару месяцев, в апреле, на встрече фракционеров-большевиков в Лондоне, который они назвали III съездом РСДРП(б), его «избрали» в ЦК, но об этом ЦК в то время знал только он. Социал-демократы в Лондоне не присутствовали, в это время в Женеве проходила их «межпартийная конференция» в которой Ульянов-Ленин давал обещание участвовать Георгию Гапону, но с «конференции» уехал на второй день, не был готов возвратить «одолженные» деньги.

В мае 1905 года Гапон на короткое время вступил в партию социалистов революционеров, эсеров. Инициатором его вступления был Пётр (Пинхас) Рутенберг. Как следует из мемуаров Рутенберга, эсеры надеялись, что партийная дисциплина свяжет Гапона и удержит его от попыток проводить самостоятельную политику. Гапону было предложено заняться изданием «Крестьянской газеты». Однако у самого Гапона были иные планы. По словам Аненнского, Гапон попытался подчинить всю партию «эсеров» и руководить всеми её делами. Едва вступив в партию, он потребовал, чтобы его ввели в Центральный Комитет и посвятили во все конспиративные дела. В этом ему было отказано, и Гапон остался недоволен, не будучи в состоянии смириться с положением рядового члена партии.

Виктор Чернов характеризовал Гапона как крайнего анархиста, не способного сговариваться с другими.

Гапон после ознакомления с деятелями разных революционных партий давал им свои характеристики. Социал-демократов Гапон называл «талмудистами» и «фарисеями», а про эсеров говорил, что его не удовлетворяет их программа и тактика. Сам он решил организовать «Рабочую Партию», на основе своего «Собрания рабочих» в СПб.

Инициатива Гапона по созданию «Рабочей Партии» была активно поддержана легальным марксистом Петром Струве. В июле 1905 года в письме к Прокоповичу, Струве писал, «Следует, не теряя времени, приехать за границу для переговоров и соглашения с Гапоном и основания совместно с ним „Рабочей Партии“ и начертания плана компании. Это станет крупным делом и его нужно как можно скорее подвинуть вперёд».

Идея «Рабочей Партии» была поддержана и Максимом Горьким, который в том же месяце писал, что «в СПб быстро и крепко сливается новая партия, исключительно рабочие, бывшие члены «Гапонова общества», и определял их численность в 30 000 человек. По утверждению Гапона, Горький обещал пожертвовать на счёт «Рабочего Союза» 100 тысяч рублей, однако впоследствии отказался от этой идеи, под влиянием других «революционеров».

Летом 1905 года Гапон переехал из Женевы в Лондон, где познакомился с местными русскими эмигрантами, анархистами и народниками, князем Петром Кропоткиным, Николаем Чайковским, Феликсом Волховским и другими. С Петром Кропоткиным, из рода Рюриковичей, у Гапона установились наиболее дружеские отношения, к нему он относился с большим уважением и ставил его выше всех русских «революционеров», как анархисты они быстро поняли друг друга. Под влиянием Кропоткина, Гапон увлёкся идеями анархо-синдикализма и продолжал интересоваться этим учением и после возвращения в Россию. Кропоткин, со своей стороны, говорил, что Гапон, это «большая революционная сила», и защищал его от нападок местных партийных «функционеров». Кропоткин познакомил Гапона с лидерами английских тред-юнионов, которые заинтересовались положением рабочих в России и обещали пожертвовать крупные суммы денег на гапоновский «Рабочий Союз».

Проживая в Лондоне, Гапон получил от английского издательства заказ на написание своей автобиографии. Для работы над книгой Гапону предложили услуги «журналиста» Давида Соскиса, который был родом из Бердичева, эсер, он писал под диктовку Гапона на английском языке. Фактически Давид Соскис россиянин по рождению, пройдя революционный путь в России, натурализовался в Великобритании, был сотрудником британских спецслужб. Через несколько месяцев книга была готова и вышла большими тиражами под заглавием «The Story of My Life», «История моей жизни». Впоследствии книга была переведена на многие языки мира, включая русский. Деньги, заработанные литературным трудом, Гапон жертвовал на нужды «Рабочей организации». Последняя глава книги называлась «Будущее русской революции» и заканчивалась следующими словами, «…По всему этому я могу с уверенностью сказать, что борьба идёт быстро к концу, что Николай II готовит себе судьбу одного из английских королей или французского короля недавних времён, что те из его династии, которые избегнут ужасов революции, в недалёком будущем будут искать себе убежища на Западе», у Гапона, как у проповедника был и дар провидца.

Тем же летом Гапон, по просьбе «еврейской общины» Лондона, написал небольшую брошюру против «еврейских погромов в России». Брошюра вышла под названием «Послание к русскому крестьянскому и рабочему народу от Георгия Гапона». В «Послании», написанном в стиле церковной проповеди, Гапон писал, что «царские власти сознательно натравливают бедный народ на евреев, чтобы отвратить его от борьбы со своими истинными врагами, чиновниками, помещиками и капиталистами». Послание заканчивалось следующими словами, «Русский народ, народ православный, народ христианский! Как думаешь ты, если бы Христос Спаситель наш явился теперь в Своём земном виде в нашу Русь святую, то не заплакал ли бы Он ещё горше вторично, видя, как ты празднуешь светлое Его воскресение (Пасху) великими погромами Его народа любимого, бедноты еврейской? Подумай и ответь – не мне, а себе, в сердце своём…».

Брошюра была издана тиражом в 70 000 экземпляров и нелегально распространялась в России всеми революционными организациями, за исключением фракции большевиков.

При возвращении в Россию, Гапон по участвовал в предприятии по доставке оружия для вооружённого восстания в Санкт-Петербурге. Инициатива предприятия принадлежала финскому революционеру Конни Циллиакусу, который пожертвовал на него большую сумму денег. Деньги были распределены между российскими «революционными» партиями и потрачены на закупку оружия. Для транспортировки оружия в Россию, в Англии была зафрахтована яхта «Джон Графтон». Главную роль в приобретении и погрузке оружия сыграли эсеры, но для приёмки и распределения большого количества оружия в России у них не было достаточных возможностей, рабочих рук. Тогда-то и было решено привлечь к делу Гапона с его «Рабочей организацией». Предложение Конни Циллиакуса, Гапон встретил с восторгом и решил сам ехать в Россию для сдачи и приёмки оружия. С помощью рабочего Петрова Гапон убедил Циллиакуса, что питерские рабочие уже готовы к восстанию и единственное, чего им не хватает, это оружия. Замысел Гапона был таков, «Десять или двадцать тысяч рабочих собираются к одному из портовых причалов, поблизости от Санкт-Петербурга, и захватывают его. В это время он, Гапон, подходит к причалу на корабле, нагруженном оружием. Рабочие разгружают судно и вооружаются, а он во главе вооружённого отряда двигается на Санкт-Петербург».