Уникальные рассказы

Бездушный

Его стали часто называть бессердечным и бездушным. Говорили, что у него нет сердца. А он только молчал, и никого не пытался переубедить. Прошло то время, когда это его злило и даже заставляло рыдать.

– И это, – говорил он, прижимаясь к мокрой от слёз подушке, – и есть человек, которого называют бездушной скотиной. – Но, конечно же, он не мог никому рассказать о своих слезах, и боли, которую ему причиняли их слава. По этому, он просто молчал, и ни с кем, ни спорил.

 А всему виной тот вечер, когда он возвращался с работы. Тогда была зима, и на улицах рано темнело.

 Пройдя несколько сот метров, он услышал за спиной чьи-то быстрые шаги и сбивчивое дыхание. Это была их новая сотрудница, – ещё совсем молодая девочка.

– Извините, – послышался робкий, девичий голос.

 Он обернулся, и взглянул на неё своими очень добрыми, но печальными глазами. Может потому и не испугалась она последовать за малознакомым мужчиной.

 Здравствуйте, говорит, и мило улыбается. Мы говорит, работаем вместе. Хотя возможно, что вы меня не замечали. Можно говорит, я с вами пойду. Нам ведь с вами в одну сторону, я знаю. Я ведь вчера тоже за вами шла, да вот только, не решилась подойти.

– Конечно, – отвечает он. И больше не сказал ни слова.

 И они зашагали вместе, оставляя за собой две пары рядом стоящих следов. Шли молча. Он не о чём ни думал и только смотрел вперёд, в темноту. И она тоже шла молча, радуясь что он не спешит, и ей не приходиться торопливо семенить за ним, рискуя поскользнуться.

 Над их головами светили лампы фонарных столбов, покрывая снег приятной теплотой, и подкрашивая медленно падающие снежинки.

 Проходя под уличными фонарями, девушка каждый раз вскидывала вверх голову и улыбалась, глядя на падающие снежинки, мягко ложащиеся на её огненно-ражие волосы.

 Вдруг, ойкнув, девушка оступилась, и повисла на руке своего молчаливого спутника. Даже испугаться не успела, подумала девушка, глядя на его уверенные руки и на печальные глаза. Спасибо, сказала девушка, и хотела было отряхнуть колени, но её чёрные, тёплые колготки даже не запачкались.

 Он ответил, пожалуйста, и ни спросив разрешения, взял её под руку.

Она больше не поднимала глаза на свет фонарей, и не прищуривалась от попадающего в них снега. Опустив взгляд, она шагала спокойным, ровным шагом, зная, что теперь, ей не дадут упасть, даже если впереди окажется преграда из замёрзшей лужи.

 Она вспоминала два последних дня, которые успела отработать на новом месте, и совсем рядом с этим человеком, с которым так хотела познакомится и заговорить. И не смотря на свою робость, она бы это сделала. Да, вот только, другие сотрудники, молодые, симпатичные ребята, заметив её интерес, они стали отговаривать её, говорили, что она совершит ошибку, что он молчун, а от таких, ни жди нечего хорошего.

 И она молчала.

 Молчала даже в этот вечер, всю дорогу пока они шли вместе. Но после того, как его твёрдая, уверенная рука подхватила её, позволив избежать неловкого падения, и увидев его печальные глаза, она больше не могла молчать, и мысленно корила себя за то, что послушалась чужих советов.

 Но едва она открыла рот, как услышала душераздирающий звук. Где-то мяукнул котёнок. Судя по всему, ещё совсем маленький. Девушка остановилась, и чуть не упала, потому что её спутник и не подумал остановиться.

– Что случилось? Вам поворачивать? – с грустью в голосе спросил он. – Нет, – ответила она, и прислушалась. – Здесь где-то плачет котёнок. – Чуть не рыдая, сказала девушка. – Он прислушался, и вскоре тоже услышал мяуканье. – Нам надо идти, – сказал он. – Нет, нет. – Запротестовала девушка. – Ведь там котёнок, ему холодно. Нам надо найти его.

 Девушка всё пыталась подтолкнуть его, и повести на жалобный голос. Но его твёрдая, уверенная осанка, не поколебалась.

– Да помогите же мне, – вскрикнула девушка, отстранившись от него.

– Мне надо идти, – ответил он, и побрёл дальше.

– Как вы можете, – разозлилась девушка. – Это ведь котёнок.

– В мире много котят, – сказал он не оборачиваясь. – Всем не поможешь.

– Но ведь он не все, – крикнула девушка. Но он нечего не ответил, лишь слегка обернулся, когда услышал её поспешные, неуверенные шаги, и увидел, как она шагнула с тропинки и её хрупкую фигуру поглотила темнота.

– Извини, я не могу этого сделать – говорил он мысленно, но не девушке, а котёнку. – Если я тебе помогу, то буду вынужден нести за тебя ответственность, решать что с тобой делать.

 Хорошо, что я не пошёл за ней. Не видел его, не ощутил покрывший его холод, не видел жалобных глаз, от которых ещё долго не мог бы избавиться. Нет, у меня ушло слишком много времени и сил, чтобы укрепить своё чересчур хрупкое сердце.

 Он продолжал мягко ступать, глядя в темноту, и жалея о том, что вокруг слишком тихо, и что нечему скрыть стоящее в его ушах, жалобное мяуканье котёнка.

Дом надежды.

– Посмотри, – сказал Андрейка, указывая куда-то в темноту. – Ты видишь? Там что-то светит. – Но Вова не видел, он слишком устал и замёрз. – Пойдём, –  сказал Андрейка и взял Вовку за руку.

 Уставший Вова уже не чувствовал под собой ног, и шёл лишь благодаря твёрдой руке Андрейки. А тот, боялся сомкнуть глаза хоть на мгновение, рискуя заснуть прямо на ходу, или упустив слабый огонёк, повернуть не в ту сторону, и снова уйти в глубь леса.

 Сгустившийся темнота и жуткая усталость, делали происходящее похожим на кошмарный сон, если бы не страшный холод и жажда.

– Смотри, смотри, – закричал что есть сил Андрейка. – Это же дом. – Но ставленый без движения Вовка, уже спал тяжёлым сном, свернувшись калачиком на влажной земле.

 Он уже не видел как Андрейка бежит к небольшой, угловатой избушке, как на его крики открывается скрипучая дверь, и на пороге появляется грузная, окаймлённая светом фигура, с чем то длинным в руках.

 Очнувшись, Вовка обнаружил себя обнажённым, лежащим на широкой кровати, и по шею укрытым мохнатым одеялом, а рядом, спиной к нему, стоял мужчина,  и торопливо стаскивал с его брата мокрую и грязную одежду.

 Страх за себя и брата снова закрался в маленькое сердце Вовки, и собрав все силы, он как мог твёрдо спросил:

– Дяденька, кто вы? Что вы с нами сделаете?

Мужчина обернулся, посмотрел на Вовку, но нечего не сказав продолжил помогать Андрейки снимать мокрые носки.

– Не волнуйся Вовка. Он хороший, – сказал Андрейка, улыбаясь посиневшими губами. Вова почему то сразу ему поверил, и успокоившись заснул.

 Когда он проснулся, то ещё не открыв глаза, услышал как где-то неподалёку просыпается, наполняясь жизнью лес, а совсем рядом, потрескивают влажные дрова.

– Проснулся? – услышал он голос Андрейки, и почувствовал как на лоб легла его ладонь. Послышался одобрительный смешок. – Ты смотри-ка, и ты не заболел. Крепкие мы с тобой парни, целый день протоптать по лесу, попасть под дождь и не заболеть. Хотя конечно… – чуть понизил голос Андрейка. – Если бы не дядя Веня, не выбраться нам с тобой из леса.

– А где он? – спросил Вовка оглядевшись вокруг. Уже давно согревшийся и обсохший, он всё не решался снять с себя тёплое одеяло, боясь, возвращения того страшного холода.

– О нас сообщить отправился. – сказал Андрейка. – Садись, поешь. Это он нам оставил. И вот твоя одежда. Совсем сухая. Держи.

 Присев за небольшой, деревянный стол, Вовка утолил жажду парой глотков тёплого молока, и откусив хлеба, огляделся вокруг.

– А что он здесь делает, этот дядя Веня? Охотник?

– И охотник тоже, – пояснил Андрейка, вгрызаясь в жареный кусок кабаньего мяса. – А ещё рыбак. Живёт он в общем тут.

– А ты всё это откуда знаешь?

– Ну так, это ты сразу отрубился. А я ещё успел пообщаться с ним. Поблагодарить за нас обоих. Хороший он мужик, только одинокий, у него вон, кроме кошки Дуси и нету никого, даже собаки, говорит в дом её не запустишь, кошку ведь гонять будет, а на улице дожди часто, да зимой холод лютый. Ты ешь, ешь.

– А далеко мы от дома забрели?

– Очень далеко. Дядя Веня говорит, что не поверил сначала, увидев меня бегущего из леса, – Андрей чуть посмеялся. – Говорит, что решил сначала будто спятил от затворничества. Ему ведь и самому, чтобы до людей добраться, приходиться час на лодки плыть. Скоро значит уже вернуться должен.

 М-да, подумал Вовка. Такой небольшой домик, легко ведь могли мимо пройти. А если бы Андрейка свет огня не увидел. Да и что там, если бы не этот человек, решивший оправиться жить в глубь леса, не дожить бы тогда до утра.

Экзамен

Войдя в аудиторию, я поздоровался с ребятами, но ответная реакция была вялой, или отсутствовала вовсе. Люди готовились к экзамену.

 Некоторые из ребят, как и я, рассчитывали на обещания преподавателя: Дмитрия Николаевича, поставить всем зачёты автоматом. Хотя бы на оценку удовлетворительно. Но как оказалось, не все верили, что он сдержит, или просто-напросто не забудет своего обещания. И поэтому усердно потели над подготовкой.

 Наш профессор, Дмитрий Николаевич, был нам уже хорошо знаком. И хотя мы были только на первом курсе и к тому же заочниками. Мы ещё на первой сессии заметили странное поведение нашего преподавателя. Он был уже в годах, лет шестьдесят, шестьдесят пять. А может и старше. И быть может по этой причине, был очень забывчив. Часто начиная новую пару, с того же материала, что мы уже прошли.

 А может, это было из-за того, что он часто уходил в воспоминания. В те годы, когда он был ещё совсем молод, но уже имел студентов, и готовился к принятию кафедры. Он рассказывал, что мир тогда казался ему таким же сложным и не понятным, как и нам сейчас. Но он чувствовал в себе силы, и был готов достойно преодолеть все трудности. И как любой, молодой, здоровый парень и к тому же преподаватель, он не забывал развлечься: пофлиртовать, и даже немного выпить с хвостатыми студентами.

 В минуты таких воспоминаний, на его полноватом, но добродушном лице, всегда появлялась улыбка, а взгляд устремлялся куда-то, сквозь оштукатуренный потолок. К сожалению, эту улыбку всегда сменяла гримаса разочарование. И тогда, потрясая своим вторым подбородком, он говорил нам, как не справедливо, тяжело и позорно, живётся сегодня профессорам, и как низко их ценят.

 А ведь не смотря на забывчивость и частые уходы в грёзы, он и правда был очень образован, умён, и владел больным жизненным и профессиональным опытом. И если и вспоминал, какие-то события давно минувшие дней (что совсем не редкость у пожилых людей) то его воспоминания были больше похожи на здравый анализ знающего человека, чем на брюзжания разочарованного старика.

 Но к сожалению для нас, в его отрывистых лекциях, было очень мало того материала, который мы должны были усвоить. И как мне думается, именно поэтому, ведь как я уже сказал, человек он далеко не глупый, он пообещал поставить всем нам зачёт автоматом. Правда не больше четвёрки, и то лишь при желании купить у него одну или две, хороших, не дорогих книжечек.

 Разложив на парте свои тетради, в которых было расписано не больше половины, хотя это был уже второй семестр. Я бросил попытки выудить, что-то из пустот своих знаний. И возложив все надежды на память и честное слово профессора, стал просто глазеть по сторонам, и на своих одногруппников.

 До начала экзамена, оставалось ещё минут сорок, и профессора ещё не было. Но из десяти студентов, по-настоящему готовились лишь двое. Остальные, как и я, или смотрели по сторонам или в свои телефоны.

 По правде говоря, мой взгляд блуждал по одной простой причине; девчонка, которая мне очень нравилась, ещё не пришла. Вот она придёт, и мой взгляд тут же найдёт свой покой, на её спине, плечах и тёмных, коротких волосах. Спине, потому что взглянуть ей в лицо, я так и не решился.

 Профессор вошел к нам, за десять минут до начала. Как всегда опрятный, в галстуке, но на этот раз без пиджака. День был жаркий. Попреветсвовав нас, и заметив что ещё не все собрались, он глядя на наши сосредоточенные лица, похвалил наши старания, и пообещав скоро вернутся, вышел в коридор.

– Пипец. Опять небось за чаем попёрся. – сказала Ольга. – Как думаете, он помнит про своё обещание?

Все промолчали. И только Алина, не отрываясь от своей тетради, тихонько хмыкнула. Она отличница, и не привыкла полагаться на авось или обещания.

– Ну мы чего, идём бухать сегодня? – обратилась к нам Ксения.

– Надо Сергея подождать. Но думаю да. – ответила Женя.

 Тут вскоре появился и сам Сергей, наш староста. И в его сторону тут же посыпались всё те же вопросы и жалобы. На один из которых он ответил – Откуда я знаю. А на второй – Конечно идём.

 Наш староста, и большая часть группы, довольно легко и быстро сдружились, ещё в первые дни установочной сессии. Я думаю это из-за того, что они живут в одном городе, а я приезжий. И к тому же, излишни скромный. И по этому, сейчас, как и почти всегда, оставался в стороне от их дискуссий, поглядывая на дверь, в ожидании Наташи, или хотя бы профессора.

 К счастью для нас, профессор не забыл своего обещания, хоть и пожурил нас своей мальчишеской ухмылкой.

– Ну что, хотите автомат?! – спросил он нас. – И что же, вас вполне  устраивает, что знаний у вас ноль?

– Я конечно знаю, что в этом есть и моя вина. Но меня неприятно удивляет, то как много из вас, готовы проехать на тройке. Сколько кстати из вас, готовы со спокойной душой, поднести мне на роспись свою зачётку. Поднимите руки?

 Мы переглянулись. И тут мне показалось, что кисти рук, даже у самых отчаянных лодырей, в этот момент буквально приросли к своим партам. Уверено поднялась, лишь рука Наташи. Она только что вошла в класс. Но успела услышать вопрос профессора, и не имела нечего против такого предложения. К счастью, профессор её жеста не заметил. Или сделал вид, что не заметил. А за тем, вызвав старосту и выдав ему для прочтения книгу. Предупредил, что мы будем отвечать по ней, и снова ушёл.