Читать книгу: «Постоянная времени», страница 4

– Любимый мой, я же пошутила! – воскликнула она, хватая его за рукав. – Я никуда вас не отпущу!

Граф обернулся. Он колебался.

– К тому же королевский приказ отдан, и он должен быть непременно исполнен, – жарко прошептала она, прижавшись к нему. – Разве не так?

– Ну, в общем-то… – промямлил Грильон.

– И потом, это может быть весьма забавным. А вдруг мне понравится? Тогда я, пожалуй, возьму свои слова обратно. Но только те, что касаются лично меня, – замурлыкала она.

– Тогда я, пожалуй, останусь, – слегка улыбнувшись, передразнил герцогиню граф.

– Приказывайте, мой повелитель! – страстно воскликнула она.

– Начнем, думаю, вот с чего. Представьте: я предводитель разбойничьей шайки, настигшей ваш экипаж в глухом лесу…

 
                                                          ***
 

Следующим утром Грильон, отпустив поводья и клюя носом после ночных забав с герцогиней де Бурбон, возвращался из Версаля к себе домой. Необычность и масштабность предприятия несколько обескураживали его. Как же подступиться к столь мудреному делу?

Прежде всего, необходимо как следует выспаться. Это даже не обсуждается.

Итак, первым делом нужно собрать как можно больше информации об этих самых вампирах. Придется опять тащиться к Симону.

Через несколько дней Поншартрен пришлет бумаги, нужно их прочесть. Он сказал, что будет много. Интересно, много – это сколько?

Затем – нанести визит начальнику полиции: канцлер прав, у д’Аржансона обширная агентурная сеть, пригодится.

Да, потребуются еще помощники. Была бы обычная вылазка, никаких бы проблем не возникло: среди его соратников сколько угодно отважных и преданных дворян, проверенных в боях и походах. Но благородные рыцари не очень-то подойдут для борьбы с нечистью. Кто тогда?

Остаются простолюдины, среди них нужно отыскать лихих людей, которые не боятся ни бога, ни черта. Стало быть, придется вербовать в свой отряд отпетых уголовников. Не слишком приятно, но деваться некуда. И здесь тоже без помощи д’Аржансона не обойтись.

 
                                                          ***
 

За полчаса до полуночи Грильон постучал в неприметную дверь на окраине Парижа. Сюда пускали только тех, кто знал условный сигнал – два сильных удара, затем двойной потише и еще один сильный. Через несколько минут дверь приоткрылась, и он с трудом протиснулся внутрь. За спиной лязгнул засов.

– А, так это вас, мессир де Грильон, нечистая сила принесла в столь позднее время, – хмуро проворчал одетый в черную мантию высокий старик, отведя в сторону руку со свечой.

– Что-то ты не особо радушен сегодня, Жюльен, – усмехнулся граф. – Никак монеты завелись?

– Да какие там к дьяволу монеты! – раздраженно воскликнул алхимик. – Все эти проклятые опыты сжирают! Реактивы дорожают, реторты бьются, что за проклятие… Извините, – спохватился он, – сегодня я не в духе, не клеится ничего с утра.

– Так прервись – может, завтра повезет.

– Господин граф, не суйтесь туда, где ничего не понимаете! – гордо изрек старик. – Если бы все было так просто! Пойдемте вниз, мне нужно за реакцией приглядывать, а то как бы чего не вышло.

– Жюльен, давно хотел спросить тебя, – поинтересовался Грильон, спускаясь по добротной каменной лестнице. – Объясни, как тебе удается услышать стук в дверь из своего подземелья?

– О, сударь, есть такая наука о распространении звука, «акустика» называется, – довольно захихикал старик, настроение которого обычно менялось с поразительной скоростью.

Они вошли в просторный подвал, большую часть которого занимал огромный деревянный стол, весь уставленный разномастными колбами, замысловато соединенными стеклянными трубками. Под несколькими сосудами полыхали горелки, в колбах булькали разноцветные жидкости, а из открытых емкостей поднимался белый пар.

Грильон закашлялся.

– Что-то сегодня у тебя слишком тяжелый воздух, – пожаловался он.

– Aqua Regia или царская водка, – радостно ответил алхимик. – Реакция идет уже четыре дня, но пока без толку, – тут же помрачнел он. – Но я доведу ее до конца! – в словах звучала неприкрытая угроза, как будто эти химикаты способны были испугаться. – Так как ваши книги? – спохватился Симон.

Он занимался в частности тем, что доставал для Грильона различные редкие фолианты, и всегда интересовался, насколько доволен остался заказчик. В прошлый раз это были старинные японские руководства по фехтованию. Граф серьезно увлекался различным оружием и, хотя сам был превосходным дуэлянтом, не стеснялся периодически брать уроки у известных мастеров шпаги и кинжала. И теорией тоже не гнушался.

– Ерунда, – поморщился он. – Все это давным-давно безнадежно устарело.

– Право, я не виноват, сударь, – заканючил старик. – Вы просили – я достал. А что дорого – так посмотрите, какие накладные расходы! Отыскать, втридорога переплатить, потом транспортировка. А перевод? А срочность? Три монаха два месяца не ели и не спали, чтобы эти книги побыстрее оказались у вас.

– Все нормально, – успокоил его Грильон. – Да и не то чтобы совсем уж бесполезно. Там оказалась одна любопытная книжица – искусство извлечения оружия из ножен. Здесь, в Европе, первой фазе боя уделяется мало внимания, а на Востоке это самостоятельный раздел фехтования. И сейчас я его усиленно осваиваю. Так что в итоге я очень доволен приобретением. В Париже этим можно многих изрядно удивить, – рассмеялся он.

Интерес к восточным боевым искусствам возник у Грильона после того, как тот же самый Симон добыл ему невесть откуда металлическую полоску, выкованную в незапамятные времена мастерами Страны восходящего солнца. Граф отнес ее оружейнику и получил таким образом единственную во всем Париже шпагу из японской стали, которой невероятно гордился. Хотя эфес не имел никаких украшений, стоило это оружие не меньше, чем иное парадное, сверкающее крупными драгоценными камнями. Но таков уж был принцип графа: он делал ставку на надежность и безотказность в сражении и поединке.

Клинок этот был поистине удивительным. Он представлял собой узкое лезвие односторонней заточки, с едва заметной кривизной и обоюдоострым концом. Упругий подобно хлысту, гибкий словно побег ивы и острый как бритва. До этого Грильону приходилось постоянно приспосабливаться к ситуации. На войне он предпочитал длинную и широкую шпагу, способную разрубить доспехи врага. А в мирной жизни не расставался с гораздо более легкой и подвижной рапирой, значительно лучше подходившей для поединка с противником, не защищенным латами. Но этот странный конгломерат шпаги и сабли, который японские самураи почему-то называли мечом, был способен с успехом работать везде: по чуткости и скорости он не уступал рапире, и вместе с тем рубил не хуже палаша.

С тех пор любимым развлечением Грильона на дуэли было использование жестких и даже рискованных фехтовальных приемов, когда клинки соперников сталкивались на излом. Японская сталь с честью выдерживала такое испытание, оставляя противника безоружным. Это выручало Грильона, если он был вынужден драться, не желая причинять сопернику вреда.

Граф полагал, что в стране, где изготовлен такой шедевр боевого искусства, наверняка должны быть хорошие традиции и в части его использования, то есть в фехтовании. Но он ошибся: современная французская школа имела значительное преимущество перед древней японской. Если не считать кое-каких тонкостей. Развитие огнестрельного оружия сделало бесполезным применение доспехов, что, в свою очередь, дало неоспоримое превосходство колющим ударам по отношению к рубящим.

– Замечательная книга, я очень доволен, – повторил опять Грильон.

– Рад служить вам, месье, – поклонился старик. – А что интересует вас на этот раз?

– Вампиры, – коротко ответил граф.

– Н-да, – нахмурился алхимик, – плохи, видать, наши дела, если такие важные господа озаботились подобными вещами.

Но Грильон не расположен был развивать эту тему.

– Итак? – вопросительно посмотрел он на ученого, бросив на стол тяжелый кошелек с деньгами.

– А что вас конкретно интересует?

– Все.

– Хорошо. Это не особенно сложно. Вот, возьмите пока, – Жюльен Симон подошел к полке, заставленной книгами, мягко провел рукой по кожаным переплетам и извлек объемистый том. – Очень толковый трактат! Здесь все описано: откуда они взялись, по каким признакам их распознать, чем можно отпугнуть и даже – как уничтожить.

– Отлично, – обрадовался Грильон. – Я даже и не надеялся, что такие раритеты есть у тебя под рукой.

– Ну, месье, – обиженно проговорил старик. – Только скажите мне, вас вампиры в общем и целом интересуют или как?

– Или как, – твердо ответил граф.

– Тогда этого недостаточно, – вздохнул алхимик. – Я разыщу для вас старинные фолианты, там тоже могут быть интересные вещи. К тому же некоторые нюансы при переписывании порой искажаются.

– Я рад, что ты меня правильно понял, Жюльен, – со значительностью проговорил Грильон. – Да, и денег не жалей.

– Хорошо бы вам побеседовать на эту тему с другими людьми. Есть у меня на примете двое ученых, которые неплохо разбираются в вопросе, может, что-то еще посоветуют. Один из них живет в Лионе, а другой – в Гренобле.

– Я обязательно побываю у них, Жюльен. Вот только книгу надо прежде прочитать.

– Господин граф! – торжественно заявил, гордо распрямив плечи, старик. – Себе я не возьму из этих денег ни единого су.

 
                                                          ***
 

Генерал-лейтенант парижской полиции Марк-Рене д’Аржансон был человеком громадного роста с грубыми, топорными чертами лица. Обычно он носил огромный черный парик и длинный, до самых пят, черный плащ. Запоздалые прохожие, завидев в переулке ночного города мрачную фигуру начальника полиции, в ужасе шарахались в сторону, а маленькие дети, едва взглянув на него, начинали горько плакать даже при свете дня.

Родился будущий блюститель порядка в Венеции, и окрестили его в честь покровителя этого города – святого Марка. Некоторые даже полагали, что громадный парик свой маркиз носит в подражание гриве грозного символа апостола – льва.

Как бы то ни было, д’Аржансон внушал страх и ненависть всем парижским преступникам. Он был поразительно работоспособен и лично вникал буквально во все дела – от ликвидации бандитских шаек до невинных бытовых склок. Впрочем, ореола бессребреника над генерал-лейтенантом тоже не наблюдалось: поговаривали, что он немало заработал на поставках продовольствия в неурожайные годы.

– Господин д’Аржансон, соблаговолите прочесть, – протянул Грильон начальнику полиции королевский приказ. – Не хочу, чтобы вы подумали, что мой визит носит личный характер.

Граф совершенно сознательно не употребил слово «маркиз», поскольку прекрасно знал, что генерал-лейтенант не любит пользоваться пожалованным ему Людовиком XIV титулом.

– Я очень рад, что это дело поручили именно вам, граф, – ответил д’Аржансон, мельком взглянув на бумагу. – Вы подошли к нему чрезвычайно обстоятельно.

– Какое дело? – удивился Грильон.

– Вампирское, разумеется, – не моргнув глазом, ответил начальник полиции.

– Я знал, что у вас прекрасная агентура, маркиз, но даже не подозревал, насколько, – изумленно промолвил граф, от неожиданности совершенно забыв о неуместности титулов.

– Спасибо за лестный отзыв, господин де Грильон, но все же не настолько хороша, как вы это себе только что представили, – улыбнулся д’Аржансон. – И потом, я не имею привычки шпионить за королем. Все гораздо проще. Дело в том, что это моя идея.

– Вот как?

– Месяц назад я предложил его величеству создать специальный орган, который занимался бы исключительно вампирами.

– В таком случае я не понимаю, почему король поручил это мне, а не вам самому?

– Полагаю, из Версаля виднее.

– Пусть так, – согласился Грильон. – Однако в настоящее время я не располагаю какими бы то ни было ресурсами. Могу я просить вас о том, чтобы ваши люди собирали и передавали мне информацию по вампирам?

– Да, конечно, я буду присылать вам все, что касается этого дела.

– У меня есть к вам еще одна просьба, господин д’Аржансон, – продолжил Грильон. – Мне нужно знать места, где можно отыскать матерых уголовников.

– В тюрьме, – сурово ответил начальник полиции.

– Это само собой разумеется, но вы меня не поняли. Мне нужно завербовать для этого предприятия закоренелых преступников. Честно говоря, я не очень представляю себе моих драгун, гоняющихся за вампирами. Хотя и неясно, насколько можно доверять бандитам, другого выхода я не вижу. Что скажете?

– Еще раз убеждаюсь в мудрости его королевского величества, – без тени улыбки ответил д’Аржансон. – Он подыскал прекрасную кандидатуру для этой сложной миссии. Вы на верном пути, граф, осталось только довести мысль до логического конца.

– Вы имеете в виду… Вот дьявол, как же я сразу не догадался?! – выругался Грильон. – Не просто преступники, а преступники, сидящие в тюрьме! А еще лучше – приговоренные к смертной казни!

Начальник полиции слегка поклонился, маскируя ироничную усмешку. Но Грильон, обычно самолюбивый до болезненности и не терпящий даже намека на превосходство в отношении своей персоны, на этот раз не заметил неприкрытого сарказма.

Покидая особняк д’Аржансона на Вьей дю Тампль, Грильон невольно бросил взгляд на соседний дом маршала д’Эффиа, где жил когда-то бедняга Сен-Мар, миньон Людовика XIII, казненный в возрасте двадцати двух лет. Потом он двинулся в противоположном направлении, спустился по улице Барр мимо церкви Сен-Жерве к Сене и свернул на набережную. Стоял чудесный летний день, и граф, несмотря на то что торопился, непроизвольно замедлил шаг. Пройдя по течению реки мимо апофеоза французского правосудия и главного центра развлечений черни – Гревской площади, он приблизился к кварталу, от которого шарахался каждый здравомыслящий парижанин. В середине зловонного царства скотобоен, неопрятных таверн и грязных узких улочек, где случайного прохожего запросто могли зарезать вместо поросенка даже белым днем, стояло массивное четырехугольное здание, внушающее обывателям настоящий ужас, – тюрьма Шатле.

Незавидна судьба человека, попавшего в эти мрачные стены. Большое мужество требуется невиновному, чтобы не признаться в чем угодно после жестокой пытки водой или, как ее еще называли местные остряки, «пытки питьем». Когда-то здесь, готовясь к смерти, написал свою «Балладу о повешенных» приговоренный по ложному обвинению к этой унизительной казни Франсуа Вийон.

Развеет ветер нас. Исчезнет след.

Ты осторожней нас живи. Пусть будет

Твой путь другим. Но помни наш совет:

Взглянул и помолись, а Бог рассудит.¹

По счастью, покровительство тогдашнего парижского прево спасло от неминуемой гибели этого блестящего поэта, бродягу, магистра искусств, уголовного преступника и философа. Да будут здравствовать меценаты!

– Месье де Грильон!

Высокий молодой человек, весь обвешанный оружием, преградил ему дорогу. А, это шевалье де Кревкер, бретер и забияка. Только его сейчас не хватало!

– Вот так встреча, граф, я не видел вас уже сто лет!

– Мое почтение, сударь. Я с удовольствием поболтаю с вами в другой раз, а сейчас очень спешу.

– Полноте, господин де Грильон, перекинуться парой слов не займет много времени. Вот смотрю я на вас: вы ведь великолепный стрелок, но почему-то при одной только шпаге.

– В Париже я не ношу с собой пистолетов, – нетерпеливо ответил граф.

– С каких это пор?

– С тех самых, как один мой знакомый герцог, по понятным причинам я не могу назвать его имени, отстрелил себе детородный орган, забираясь в окно к любовнице.

– Вечно вы шутите, граф! – рассмеялся шевалье.

– На этот раз я говорю совершенно серьезно.

– Слово дворянина?

– Слово дворянина!

– Что-то я не слышал ничего подобного, – с сомнением в голосе протянул де Кревкер.

– Неудивительно, кто же будет распространяться о таких вещах?

– А как же тогда узнали об этом вы?

– Я лез в соседнее окно, – скромно потупился Грильон.

– Вот это да! Везунчик вы, сударь!

– И в чем же состоит мое везение, позвольте узнать? В том, что эта участь не постигла меня самого? – усмехнулся граф.

– Ну как же, такое приключение!

– Честно говоря, я предпочел бы обойтись без приключений. Ведь вместо свидания с обольстительной красоткой мне пришлось тащить несчастного герцога к хирургу.

– Хорошо, но ведь там были дамы! – сообразил вдруг шевалье. – Невозможно даже представить, чтобы они не разнесли столь пикантную новость по всему Парижу!

– Это был монастырь, – пояснил Грильон.

– Я так и знал, сударь, что встреча с вами принесет мне огромное удовольствие.

– Взаимно, господин де Кревкер. А сейчас разрешите откланяться.

– Позвольте полюбопытствовать, куда вы теперь направляетесь.

– В Шатле, – уже на ходу ответил ему граф.

– В таком случае сегодня нам с вами не по пути, – засмеялся ему в спину шевалье.

 
                                                          ***
 

Парижский прево Шарль Буше, сеньор д’Орсэ, рассеянно вертел в руках королевский приказ, предписывающий оказывать подателю сего, графу де Грильону, всемерное содействие в любых вопросах.

Мысли прево были далеко от Гранд Шатле. Как надоели ему убогие тюремные камеры, как опостылели неопознанные трупы выловленных из реки утопленников и убитых ночью горожан, которые свозили сюда каждое утро. Эта грязная работа никого не прославит в веках. А на противоположном, левом берегу Сены затевалось теперь грандиозное строительство, которое Людовик поручил возглавить лично ему. Предстояло облачить в камень новую просторную набережную, расчистив мерзкий Лягушатник, расположенный прямо напротив великолепного дворца Тюильри. И король даже хочет назвать эту набережную его, Орсэ, именем! А тут приходится заниматься такой ерундой…

Граф де Грильон сидел напротив прево и уже четверть часа терпеливо пытался изложить суть своего дела.

А дело было весьма странным. Грильон требовал немедленно освободить пятерых приговоренных к смерти преступников, причем не мог даже толком объяснить, кто же конкретно ему нужен.

Имена, клички? Не знает. Может быть, конкретные воровские профессии? Это ему совершенно безразлично. Тогда что?

– Мне нужны люди решительные, тертые и, желательно, не самые подонки, для одного очень опасного, но важного предприятия, – уже в который раз повторил одно и то же граф.

– Так что, «отправители»? Это на их жаргоне означает – убийца, – никак не мог взять в толк прево. – Решительнее не сыщите.

– Пусть будут убийцы, не суть. Мне нужны люди, на которых можно положиться. Встречаются такие среди уголовников?

– Несомненно, граф, – со знанием дела ответил Буше. – Нередко даже у самых отъявленных негодяев имеется ярко выраженный кодекс чести. Только понятия эти, как бы вам сказать… Несколько своеобразные.

– Это не так важно. Главное – чтобы были хоть какие-то. Господин д’Орсэ, тут ведь вы гораздо лучше меня понимаете что к чему. Я всецело полагаюсь на вас. Да, кстати, есть ли среди них бывшие солдаты? Наличие военной подготовки было бы большим плюсом.

– Так бы сразу и сказали, – обрадовался прево, получив хоть какую-то зацепку. – Сейчас посмотрим.

Он подошел к шкафу и стал перебирать уголовные дела.

– Вот, взгляните. Ну, фальшивомонетчики и шулеры вам не нужны, не так ли?

Граф согласно кивнул головой.

– Кидалы и взломщики, наверное, тоже.

– А кто такие – кидалы?

– Те, что продают фальшивые драгоценности.

– Ну, взломщик, возможно, мне бы и пригодился, отложите одного.

– Могу предложить отличный экземпляр – Жильбер Фурнье, один из лучших в своем деле. Только он приговорен не к казни, а сослан на галеры. Подойдет?

– Вполне.

– Что у нас дальше… Братья-близнецы Мерсье, утопили в реке королевского сборщика податей с двумя стражниками. Но налоги здесь ни при чем – за сестру, кажется, мстили. Точно, – с удовлетворением заметил Буше, полистав бумаги.

– Хорошо.

– Мишель Венсан, наемник, зарезал двоих в пьяной драке, – прево вопросительно посмотрел на графа.

– То что надо, – кивнул Грильон.

– А вот и бывший солдат, как по заказу. Жак по кличке «Кривой», фамилия неизвестна, говорит, что потерял глаз в битве при Стейнкерке. «Бретонец», то есть вор. Возможно, и убийца. Но то, за что его приговорили сейчас, – прево брезгливо передернулся, – нет, на Жака это не похоже.

– Отлично, месье д’Орсэ. Пока достаточно, если будет нужда – наведаюсь к вам еще раз. А этих я забираю.

– Хорошо, граф, пишите расписку, – прево пододвинул Грильону бумагу и чернильницу.

Потом он несколько раз дернул за шнур колокольчика. Никакой реакции не последовало. Прево раздраженно позвонил еще. Граф старательно переписывал фамилии из приговоров. Наконец Буше не выдержал, поднялся и высунулся из двери.

– Капрал, бесовское отродье, где тебя носит?! – оглушительно закричал он.

Коридорное эхо разнеслось чуть ли не по всей тюрьме. На зов прибежал испуганный надзиратель.

– Быстро приведи сюда Фурнье, обоих Мерсье, Венсана и Кривого, – рявкнул прево.

– Так ить Жака вешают сейчас, – пролепетал капрал.

– Где? – Грильон вскочил, бросив перо.

Чернила замысловатыми кляксами расплылись по тексту.

– Так ить там – во дворе.

– Чертов де Кревкер! – в сердцах воскликнул граф.

Со всех ног он бросился в коридор. Стражники на выходе в тюремный двор преградили ему дорогу. Грильон, не желая тратить времени на то, чтобы отдубасить их как следует, что он непременно бы сделал в другой ситуации, просто нырнул под растопыренные руки. Сбитая шляпа покатилась по полу, но поднимать ее было некогда.

Выскочив из сумерек каземата на улицу, залитую ярким солнцем, граф понял, что немного опоздал. Прямо на его глазах палач ударом ноги выбил бочонок из-под пороха, на котором стоял осужденный. Бывший солдат, а нынешний вор, в натянутом на голову черном капюшоне и со связанными руками, рухнул вниз и задергался на перекладине.

Но Грильон был не из тех, кто легко смиряется с поражением. Чаще всего веревка сразу же ломает повешенному позвонки, но у этого проходимца шея, похоже, довольно крепкая, так что можно еще побороться.

– Именем короля! – прогремел он, подняв в воздух стаю жирных ворон, с любопытством наблюдающих за экзекуцией.

В мгновение ока граф пересек тюремный двор, неуловимым движением выхватив шпагу, и молниеносным ударом разрубил веревку, рискуя отсечь висельнику макушку.

Осужденный шлепнулся на землю, тяжестью своего тела разломав на куски бочонок и извиваясь в жестоких конвульсиях. Грильон с трудом снял веревку и сорвал капюшон.

– Ну, прямо Диоген, – усмехнулся он, отпинывая в стороны обломки бочки. – Интересно, что бы сказал в таких обстоятельствах древний философ? Наверное, не стал бы сетовать, что я заслоняю ему солнце?

Нестерпимо яркий свет обрушился из могильной темноты на приговоренного к смерти; вонючий от его собственных испражнений воздух сказочной амброзией ворвался в разрывающиеся от удушья легкие. Он подумал, что уже находится в раю, не может же ад пахнуть так чудесно. Хотя странно, ведь преисподняя – самое подходящее для него место за все его прегрешения. Так всегда ему говорил священник.

Первое, что увидел перед собой «бретонец», с трудом разлепив веки, – это непостижимо красивое лицо с клиновидной бородой, небольшими аккуратными усами, длинными, ниспадающими прядями вьющихся волос и огненным нимбом над головой.

– Господь, – прошептал потрясенный Жак. – Ты пришел ко мне! Хвала тебе, Иисусе! Я невиновен, ты ведь знаешь!