Post-apocalypse now

Табличка под безрамной, несуразного вида, картиной содержала следующее название: «Post-apocalypse now in Russia». На картине, мираточащей пост-модернизмом, в серых тонах был изображен типичный пейзаж российского города: серый, разбитый асфальт проспекта, простершегося под застигнутыми мгновением грязными машинами,  серые хрущёвки, юродиво глядящие магазинчиками, парикмахерской и прочими нежилыми помещениями первых этажей на идущих по серым же и грязным тротуарам пешеходов. А прикрывает весь этот невеселый натюрморт серое, опять же, небо; прикрывает нехотя, как-бы брезгливо, словно безмолвно сетуя на то, что ему – отражению вечности – приходится нависать и вот над этой грязью и серостью тоже.

Рассмотрев пейзаж получше, он понял, что это вовсе не вычурная серая картина, а просто черно-белая фотография низкого качества, сделанная в неизвестном городе. И художественной ценности в снимке Фёдор, как ни искал, найти не смог. Снимок как-будто был сделан просто для иллюстрации, доказывающей существование некоего населенного пункта. Как если бы работника отправили в командировку в этот город, именно на эту улицу, и он обязан был, как говорили недавно, зачекиниться в этой местности, доказывая, что он  был именно там. Хотя тут больше подошло бы селфи.

Рассматривая фото со всех сторон и примеряя его ко  всем своим знаниям,  эстетическому вкусу, ко всей эрудиции, Фёдор все же никак не мог сообразить – что вообще в этой серости есть такого, что позволило ей висеть здесь на выставке. На выставке, где демонстрируются произведения искусства (какого-никакого), картины, в которых  идея, вызов, глубина, или хоть намёк на все это. А здесь? Просто фотография грязной, осенней улицы, какую можно встретить в каждом российском городе. Наверное ещё и именуется она оригинально – улица (или проспект) Ленина. А название картины? Что там, «Россия после апокалипсиса» или как? Ну и где здесь…