Остатки

– Данакт общался с ним, – громче желаемого сказала Сепия, борясь не только с эмоциями, но и с воспоминаниями, отчего Агата поддержала ее, взяв за руку, и присела рядом, давая понять, что она в безопасности. – За несколько часов до смертей Бенджамин связался с ним и срочно попросил прийти в один из домов у Культурной площади. А когда мы почти добрались, то… все и случилось. Мы были там, прямо в центре площади, а потом все эти люди упали. – Сепия до сих пор не верила в случившееся.

– С того момента вы говорили с Бенджамином или кем-то? – Сепия лишь качала из стороны в сторону головой, сжимая губы и борясь с подступающим чувством бессилия. Агата оказала ей всю заботу: обняла и сказала, что здесь она в безопасности. Ей надо помыться, переодеться, покушать и поспать, а за Данактом они приглядят.

– А как же мой брат? Он ради нас остался там! – Влажными глазами она искала ответ у Ильзы и Рамзи.

– Сейчас армия наводит порядки, нас туда просто не пустят, – ответил кратко и твердо Рамзи, выступив самым безэмоциональным из всех.

– Сепия… – Ильза чуть приблизилась, вглядываясь в ее глаза, начиная этакий допрос по журналистской привычке. – А перед тем как Данакт потерял сознание, он что-то говорил? Что мы должны сделать – или, может быть, он знает…

– Он просто сказал привезти его сюда, – кратко и быстро отрезала Сепия, найдя второе дыхание, продолжив так, как доказывают свою правоту, желая оставить тему и снять с себя подозрения: – Мы лишь через два дня стали приходить в себя, прячась в том заброшенном доме, куда звал Бенджамин! Данакт почти не разговаривал, все время думал и что-то от нас скрывал. Словно пытался защитить. Потом мы начали искать еду и возможность добраться сюда, но его внешность привлекла разных уродов, обвинявших науку во всех смертях, а меня чуть не… Мужчины бывают жестоки. Пару раз мы разделились против своей воли, но все же смогли не потерять друг друга, а потом Данакт что-то будто бы узнал, что-то важное настолько, что за день до вашего прилета он часов десять не двигался, работая у себя в голове над чем-то! Я ничего не знаю, потому что он хотел уберечь нас с братом!

Агата взглянула на Ильзу с претензией, а после увела взвинченную Сепию за дверь и там, когда они отошли чуть дальше по коридору, прежде чем передать ее своей помощнице, по-родительски наставнически сказала:

– Ильза у нас с характером, я долго привыкала к ней, но она неплохая, просто пробивная слишком.

– Я умею общаться с такими.

– Вижу. А еще вижу, что ты уже не ребенок, а значит, поймешь правильно. Данакт делал все ради тебя и твоего брата. Сейчас самый трудный момент нашей жизни, я жду от тебя честности – это самое главное.

– Если бы я еще что-то знала…

– Я не про это. Сейчас мы на очень тяжелом пути, я рассчитываю на твою ответственность. Данакт дорог мне, я приютила его и отвечаю за него, также отвечаю и за тебя. Ты больше не сирота, здесь будет твой дом, как и твоего брата, как и Данакта. Он просил меня помочь вам – это я и сделаю.

Агата умела быть убедительной. Твердость, прямолинейность и несгибаемость всегда были ее ключевыми умениями в достижении любой цели, а с учетом прагматичного ума и таланта холодного нрава равных ей можно было найти мало.

– Не беспокойся, у меня есть свой ребенок и муж, – решила Агата подыграть недоверчивому взгляду Сепии. – И от этого, я надеюсь, ты доверишься моему решению отговорить тебя от скорого бегства за братом.

– Откуда вы узнали?

– На твоем месте, вероятно, я бы так же сделала.

– А вы бы послушали кого-то на моем месте?

– Нет. Но еще я знаю, что вскоре пожалела бы об этом. Поспешные решения имеют свойство вредить. Я думаю, ты понимаешь, Данакт не просто так попросил быть здесь, и когда он проснется…

– Номад – моя семья!

– И мы не можем ему пока помочь. Твое хладнокровие ныне принесет больше пользы, поверь. Сейчас будет лучше, если ты останешься здесь и поможешь Данакту, потому что, когда он проснется, нас ждет работа.

– Вам легко говорить. Но…

– Это то, чего бы хотел твой брат. Или я не права?

Агата обладала высоким убеждением – Сепия даже позавидовала такому таланту. Но все равно принять вынужденную жертву ей было непросто.

– Сепия, сейчас дело не в нас, а в том, как сохранить остатки цивилизации, которая трещит по швам, – ты сама это видела.

Все это было выше Сепии, она вообще не хочет быть частью этой трагедии или ее предотвращения. Но чем больше она разговаривала с Агатой, видя ее сильный характер, тем естественнее в ней пробуждалось приспособление к этому новому миру, где только предстоит найти свое место.

Над ее головой Агата увидела Филиппа.

– А вот, кстати, и он. Филипп, знакомься! Сепия – подруга Данакта, поможешь ей освоиться?

Филипп удивил Сепию одним лишь своим видом добродушного и открытого мужчины, будто бы его и не коснулся Отказ. Но, когда он встал рядом с Агатой, стало ясно, как хорошо они друг друга дополняют, хотя главным в отношениях точно был не он, подметила Сепия.

– Как там наша дочь?

– В пять лет занять ее легко, сидит, играет в приставку. А вы, – Филипп обратился к Сепии, – подростки, чем увлекаетесь сейчас?

– Это не самый уместный вопрос. Я бы лучше поела и… ну, привела себя в порядок.

– Понял. Ты, случайно, не родственница Ильзы?

Агата и Сепия кратко переглянулись, и Филипп понял тщетность шутки, после чего указал ей, куда идти, а сам поцеловал жену. Они обменялись признаниями в любви – и тут Сепия увидела то самое взрослое переживание друг за друга, где именно взаимные чувства и доверие помогают справиться с трудным моментом. Свою мать она помнит пьющей и ругающейся с очередным мужиком, якобы должным стать им с Номадом отчимом. И вот мысли о Номаде и том, как он и где он, загорелись с новой силой, заставив ее быстро привести себя в порядок и придумать, как связаться с ним, дабы поиск прошел успешнее.

В это время Ильза и Рамзи сидели молча в обнимку друг с другом, откидывая любые мысли в угоду простому чувству хоть какого-то временного отдыха, окончившегося в момент возвращения Агаты. Она кратко взглянула на неизменное состояние Данакта и обернулась, готовясь сказать нечто важное и необходимое. Ильза и Рамзи поняли серьезность и внимательно слушали, делая не самые приятные выводы.

– Мы создаем здесь Зеленую зону. Рамзи теперь целиком под моим командованием, набери людей и подготовь группу быстрого реагирования для вылетов в Мегаполис. Ильза – мне нужен доступ ко всей теневой сети. Не надо удивленных глаз, вы видели, во что превратился Мегаполис. Я говорила с генералом, он одобрил, сейчас мы делаем все для создания безопасных границ, а для этого нужны лучшие люди.

– А мы никак не будем обсуждать Отказ, да? – Ильза уже говорила не как журналист, а как нуждающийся друг. – Данакт как-то связан с этим? А может, спросим у генерала, раз он теперь руководит, где Бенджамин? А Итан? Это все как случилось вообще?!

– Я понимаю твои чувства.

– Агата, хоть сейчас, пожалуйста, давай без вот этого вот, хорошо?! Тебе-то повезло, муж и дочь в порядке, да и здесь, как вижу, вообще все еще более-менее обошлось. Ну а я видела те улицы своими глазами, слышала крики людей со всех сторон своей квартиры и… – Рамзи взял ее за руки, стараясь поддержать, глядя на Агату вполне сдержанным взглядом. – А ты чего молчишь?

– Мне тоже непросто. Но мы живы, а это главное.

– Я каждую секунду думаю о семье, Ильза. И каждую секунду живу в страхе. Не тебе меня обвинять.

– Нам всем тяжело! – Рамзи вносил общую мысль, видя холодную жестокость Агаты и раскаленную ярость Ильзы. – Вы должны успокоиться, на нас рассчитывают, работы много. Агата правильно сказала, надо сохранить остатки. Что с Центром развития технологий? – спросил Рамзи, желая все же собрать общую картину.

– Мы не знаем степень их участия. Но если Бенджамина не найдут, как и Итана, кстати, то ЦРТ просто поглотят военные, прибегнув к букве закона. Может, оно и к лучшему.

– Не знаю, как ты, но я не верю, что Бенджамин мог сделать такое. – Ильза ощущала себя тем, кто оправдывает убийцу. Взглянув на лицо Агаты, она не могла не спросить: – Или верим?

– Два великих гения Мегаполиса и ЦРТ, ведомые властью и гордыней, ошибались слишком много. Мы с тобой, Ильза, сами видели последствия неверных решений.

– Это ничего не меняет. – Рамзи привлек все внимание. – Сейчас очень много людей, которым нужна помощь.

– Солнце мое, твоя примитивность…

– Практичность.

– …порой бесит. К тому же, если мы не знаем причину, то как узнать, что подобное не случится вновь? Как жить с чувством…

– Как последний день. Жить так, как последний день! Даже если это из космоса, то я не знаю, как этому помешать, а оттого постараюсь просто не упустить возможный последний момент.

– Обожаю мужскую прямоту. Кстати, насчет космоса – что с Кесслером? Может ли это и правда быть оттуда?

– Я всю жизнь посвятила космосу и скажу, что очень в этом сомневаюсь. А сам Кесслер пока на орбите, помогает нам всем чем может. Кос работает хорошо.

– Кос? Которая Евгения Кос! Та самая, наша Кос. Она еще там?

– Я думала, ты знаешь. Ее, между прочим, вывели из ИО до полноценного директора.

– Странное решение. Уверена, что она справится? После Пилигримов…

– Сейчас уже поздно что-то думать. Но я уверена в ней – будь уверена и ты. Кесслер последние годы скорее на поддержку работает, к Новому Горизонту уже нет ни грузов, ни людей. За семь лет после Пилигримов так ничего и не сдвинулось.

– Тогда Бенджамин меня с Агатой и познакомил. Помогала ей в правильной рекламе. – Обе посмотрели друг на друга особым, прячущим воспоминания о не самом лучшем событии, взглядом, напоминая себе о надобности сохранить тогдашние решения в тайне даже в такой момент. История старая, но последствия простирались далеко, навсегда изменив их жизни. Рамзи подметил это и вновь стал растопителем напряжения:

– Как специалист, скажи – может, дело в солнце или излучении каком-то?

Агата сухо улыбнулась. Несмотря на то что все они были уже взрослыми людьми, пожившими и повидавшими достаточно, каждый ощущал себя маленьким и ничтожным в первую и единственную очередь из-за неизвестной угрозы, равнявшей всех на одного, где как никогда хочется слышать не только надежное объяснение мотива, но и разъяснения способа, пугающего не меньше чуждого замысла.

– Пока что нет ни одного явления, подходившего под такое влияние. Погибшие или убитые… разный возраст, вес, пол и прочие критерии, которые напрочь противоречат любой закономерности. Да и не забывайте, что коснулось это всей планеты и разом, то бишь не было направления на континент или просто область. Это что-то…

– …немыслимое, – закончила Ильза за Агатой.

– Мог ли ЦРТ изобрести что-то, способное на такое?

И вновь особый, полный смысла взгляд Агаты пересекся с таким же взглядом Ильзы. Но все же, благодаря приятной дружеской атмосфере, наслаждение которой дорогого стоило, все они пытались запомнить этот момент в деталях, предчувствуя невозможность повторения подобного в будущем, не чураясь радости, что им повезло больше, чем другим.

5

Когда Ксения Конлон встретила военных, прибывших в загородный дом Бенджамина Хилла для его поисков, она дала себе слово никогда сюда больше не возвращаться. Пять дней в этом месте измучили ее безысходностью, ибо вопреки возможности покинуть эту частную территорию страх перед каждым следующим часом был слишком велик. Пусть осведомленность ее и превышала желаемое, все равно оставался фактор случайности, причем полученные знания не имели проверяемых доказательств. Вот она и сидела, лишь изредка позволяя себе что-то делать, разрываемая в борьбе между знаниями правды и страхом ошибиться в этих знаниях. Большую часть времени ей хотелось поверить в собственную смерть: мол, именно они все умерли, а та треть планеты на самом деле жива, но где-то не здесь, ибо так было бы проще освоиться в новом мире. И вот военные нашли ее: худую, немощную, потерянную и одинокую, в чьих глазах читался гнев, но не от трагедии, а от невозможности забыть предательства Бенджамина Хилла.

– Первым делом мы стали проверять списки выживших, надеясь обнаружить в них не только высокопоставленных лиц правительства, но и тех, кто руководит Центром развития технологий. – Генерал Локк был высоким, лысым, не самым атлетичным, но его лицо, глаза и голос составляли сильнейший характер с тонкой харизмой мудреца. Возможно, не будь он военным, стал бы неплохим учителем истории или философом. – Часть совета директоров выжила, но те внезапно заявили, что более не являются причастными к компании. Оказалось, в тот же день, когда случился Отказ, некая Ксения Конлон получила контрольный пакет акций от самого Бенджамина Хилла.

– Что вы хотите знать? – несколько отрешенно проронила Ксения, все еще блуждая в своих мыслях.

– Начну с главного: где сам Бенджамин Хилл?

– Мертв.

– Где его тело?

– Ваши люди видели лабораторию в его доме – все уничтожено.

– Где Итан Майерс?

– Он был на своей Точке вместе с космонавтами, там, в космосе.

– Его базы нет, и мы не знаем где она.

– Возможно, он погиб, как и многие другие? – Вопрос был искренним.

– Не тот человек! Уж кто-кто, а некогда глава ЦРТ, человек, который умудрился шантажировать правительство и оставил кровавый след в истории Мегаполиса своими разработками, просто так бы не умер!

Чуть подумав, Ксения заговорила уже с большим вовлечением, как бы распутывая и для себя запутанные знания и воспоминания:

– Возможно, Бенджамин знал, что умрет, иначе бы не оставил мне руководство ЦРТ. Гибель людей произошла до того, как он запустил какой-то свой аппарат. Взрыв, вспышка света, шум… и его уже не стало. А я сидела в его доме все следующие пять дней лишь с одной мыслью – почему не я?

Ксения не могла выкинуть из головы тот момент всеобщей скорби после пронесшейся по планете смерти. Перед ней были включены мониторы с передачей новостей, где бесконечная боль и отчаяние оседали в этом мире на долгие десятилетия, а она как никогда осознавала жизнь после смерти.

– Я слишком хорошо знаю, что такое смерть! Сначала мама – вскоре после моего рождения, потом отец из-за несчастного случая в ЦРТ, а несколько лет назад мой муж, сын и мой брат погибли в ДТП, а ведь я тогда должна была быть с ними! Отказ еще и свекровь забрал, а она была последним человеком, пытавшимся вернуть меня к нормальной жизни. – Ксения вытерла слезы и окончательно укрепилась в желании закрыть эту тему, иначе мучения ее так и продолжатся. – Теперь еще и Бенджамин, который вот-вот, как мне казалось, стал другом, тем человеком, который мог меня понять. Я так устала бороться с тем, что все вокруг меня умирают… а я остаюсь жить с этим дальше! А теперь еще и Отказ, и я бы рада увидеть в этом этакое знамение, мол, путь мой определил мою цель или… ну, вы поняли, всякое небеспричинное дерьмо. Но я видела своими глазами, как подобное уверование в свою уникальность делает с человеком и как этот человек лишается сам себя в момент осознания ошибочности этого защитного механизма.

Несколько минут они молчали.

– Я знаю, как умерли люди, как и знаю, кто виноват. – Она сказала это так легко и просто, будто бы нужна была тема отвлечься от личной драмы. Да и, высказавшись вслух о своих жертвах, Ксения чувствовала тягу отпустить и эти знания. – Итан Майерс создал Искусственный Интеллект, но это, я думаю, вряд ли кого-то из нас удивит, человеком он был непростым. Но этот ИИ решил сделать так, чтобы человечество чему-то научилось. Наивности не занимать. Тогда были изобретены нанороботы, которых, что вновь не удивляет, невозможно найти при нашем оборудовании, ведь большая часть поставлялась монополией ЦРТ.

– Искусственный Интеллект. Есть доказательства?

– У меня нет. Но есть тот, кто смог найти доказательства наличия нанороботов. – Генерал со всей серьезностью безмолвно требовал ответа. – Эхо.

Генерал не смог сокрыть удивления, но только не причинами и мотивами, а именно именем. Ксения сразу же это подметила, начав тонуть в слишком плохом предчувствии, но генерал сказал наперед, стараясь прервать ее фантазию:

– Я разговаривал с Эхо час назад. Он предоставил убедительную программу помощи выжившим. – Лицо Ксении исказилось злостью. – Я одобрил. И прежде чем ты начнешь, я напомню: треть населения планеты умерла в четыре часа и две минуты дня. Большая часть из выживших находится в Мегаполисе, и даже если здесь мы сможем навести порядок, то независимые государства, там, справляются с этим инцидентом по-своему. Вся цивилизация разваливается на глазах, и мне нужны любые средства не просто для объединения разрозненных, но и для скорого возвращения к околоестественному быту. Важен буквально каждый налаженный мост, дабы спасти остатки человечества.

Шокировал ее не сам факт сотрудничества с Эхо или ему подобными: ведь и правда, положение ныне самое неординарное, настоящее же потрясение исходило из-за бесполезности всей ее работы по избавлению Мегаполиса от виртуальной секты этого фанатика.

– Ты возьмешь этот проект на себя. – Внутри нее от таких слов начал просыпаться тот самый жестокий нрав, но усталость взяла слишком многое, и она лишь сверлила генерала яростным взглядом. – Именно из-за твоей неприязни к Эхо. Думаешь, я верю ему на слово? Не больше, чем тебе. Вся эта история с Бенджамином меня не впечатлила. Единственное, что я знаю о нем, – это с твоих слов, следовательно, я никак не могу вычеркнуть его из уравнения, как и Итана. А разница между тобой и Эхо в моих глазах слишком мала, уж очень много вы говорите, да только подтвердить не можете, а без этого в нашем положении никак. Я не могу рисковать, все и так держится на честном слове.

– Я смогла подтвердить его исследования нанороботов в его долбаных лабораториях! Все в сети, это случилось…

– Там ничего нет. Возможно, все подчистили, но моя техническая группа пока что подобного не заметила, на чем мы и закончили.

Ксения не знала, что сказать: все было слишком просто, от того и ненавистно.

– Ты не представляешь, какое на меня оказывают давление. Я выделил время и пришел лично лишь по одной причине – ты владелец пакета акций ЦРТ! Ты дашь мне весь доступ и не будешь мешать, потому что иначе мне будет необходимо запереть тебя, дабы взять все силой, а знаешь почему? Мы сейчас в том положении, где ни в коем случае нельзя дать волю кому-либо, кто не разделяет наши цели и идеалы. Ты прекрасно знаешь своенравность ЦРТ все эти годы – более такого не будет.

– Вы собираетесь вводить Железную армию?

– Еще нет. Но меня к этому подталкивают.

– Хорошо. Пока их нет на наших улицах, я поддержу вас.

– Не самые мудрые слова, Конлон. Уж точно не в нашем положении.

– Цените мою честность, генерал.

– Искусственный Интеллект. – Генерал ожидал подтверждения.

– Я все это знаю со слов Бенджамина. Он обвинил Итана в желании создать мировую проблему, которая позволит людям объединиться перед единым врагом в лице ИИ.

– Значит, между ними был конфликт? Один решил за весь мир, а второй был против этого?

– Я точно не знаю. Все это странно. Если и так, то где великий голос диктатора? Или же образ хотя бы? Просто… Итан бы не стал все уничтожать ради уничтожения, такой подход не для него.

– Откуда ты знаешь?

– «Не тот человек».

Генералу не особо понравилась возвращенная фраза.

– Если нанороботы – правда, то в ЦРТ должен быть способ найти их и ликвидировать. Что-то знаешь?

– Да ничего я не знаю! Бенджамина не стало на моих глазах, и я не знаю, чего он добивался. Я осталась одна, там, наедине со всем этим!

– Успокойся.

– А вас, я вижу, и не удивили ни Искусственный Интеллект, ни нанороботы.

– Наличие у ЦРТ ИИ – актуальный вопрос уже лет десять, нанороботы занимают не последнее место в том же списке. Моя работа – не удивляться, а уберечь людей от врага.

– Этот враг может быть среди нас.

– Хорошее замечание. Ответь, почему ты рассказала мне про ИИ и нанороботов?

Этот вопрос удивил ее отсутствием удобоваримого ответа.

– Молчишь? Интересно. Откуда мне знать, что ты не пытаешься дезинформировать меня? Доказательств нет, лишь твое слово. Сейчас я брошу все силы на поиски того, что не знаю ни как найти, ни как обезвредить, а в это время… да, кто знает, что произойдет еще. Понимаешь, к чему я клоню? Ты связана с Бенджамином и Итаном, а они неизвестно где. Отсюда я делаю неприятное предположение – ты можешь быть засланной. Развивать цепочку дальше?

– Не вижу смысла лгать.

– Ты выше этой чуши.

Ксения и правда не находила ответа. Ложь в ее жизни стала столь же привычным явлением, сколь раздражающим. Она и правда могла бы солгать, а то и просто умолчать, но в таком случае… будет ли она нести ответственность за то, что случится из-за лжи?

– Слушайте, – начала она, не скрывая смятения и усталости, – я уже все сказала, а значит, что будет, то будет. Я не стала лгать лишь потому… Не знаю почему. Может, просто устала от лжи, а с учетом того, как при ее наличии или отсутствии все равно происходит что-то ужасное и настигает чувство вины, то какая разница. Я так запуталась в правильном и неправильном, что попросту не вижу разницы, генерал.

– После таких слов я должен тебя уволить или запереть на замок.

– Да. Только сейчас я поняла, что у меня есть одно незаконченное дело, которое я должна довести до конца.

– Эхо?

Подумав, Ксения посмотрела в глаза генералу и сказала с определенной мрачностью и злобой:

– Я слишком хорошо его знаю и в какой-то степени понимаю. Раз уж он теперь в вашей обойме, то… клин клином вышибают. Засранец умеет манипулировать, убалтывать и давить на нужные ему эмоции. Со мной не получится.

Из последних сил она понимала жизненную важность за что-то зацепиться, найти себе задачку или цель, этакую связь с реальностью, дабы не потерять саму себя в бездонной апатии и депрессии. Эхо подошел идеально, ведь с ним у нее и правда незаконченное дело, а злость в его адрес позволяет еще чувствовать себя обычным человеком. Надо двигаться, иначе она повторит судьбу Бенджамина Хилла.

6

Нужда в осмыслении этого бесконечного дня оказалась сильнее желания Эхо увидеться с любимой женой Алиной. Встреча с Конором прошла вопреки ожиданию, а следующий за этим разговор с генералом дался настолько трудно, насколько не хватило сил для простейшего удовольствия от успешной договоренности. Его Семья получила возможность наладить производство с последующим внедрением в массы Коллектива – системы виртуального контроля для лечения психических расстройств, тем самым предоставляя каждому шанс стать лучше. Он искренне хочет прочувствовать этот момент возвышения, ибо всего неделю назад Ксения Конлон почти уничтожила весь его труд. И вот он напрямую сотрудничает с главнокомандующим над созданием глобальной сети. Но Эхо не чувствует радости или гордости, как раз наоборот – он будто бы проиграл, нечто внутри так и вынуждает ненавидеть столь ценный результат, отчего он еще больше уходит в чуждую апатию. Может быть, дело в том, что, несмотря на такой статус, его роль так и осталась отвлекающим внимание лицом да голосом? Будто бы вся его жизнь и вера – лишь игрушка в руках Конора, а теперь и генерала! А ведь так и есть, признает он нехотя, поглядывая в зеркало перед собой, видя в собственных глазах нереализованность и неоцененный по достоинству потенциал. Хотя нельзя отдаваться гордыне: сам Космос оставил ему жизнь именно ради великой цели объединения, а значит, все происходит правильно. «Путь уже выбран – мы его просто расчищаем» – слова его матери были основой, которую порой легко забыть. Осталось, закрепляет мысль Эхо, понять, как расчистить оставшийся путь, ведь раз он здесь, а цель его продиктована Космосом, то разрешение трудностей не может не быть.

Двери переговорной, где ранее Эхо провел встречу с генералом, вновь открылись. Он ожидал кого угодно, даже военную полицию, но тут Ксения Конлон заняла место за столом со стороны входа. Взгляд ее был пропитан смесью презрения и нежелания быть здесь, но все же он сумел прочесть и закравшийся интерес, что и подтолкнуло начать первым:

– Твое благо радует как никогда! – Внезапно он понял, как трудно ему соблюдать казавшуюся естественной добрую наигранность.

– Поздравляю. Генерал одобрил твой Коллектив, будешь промывать людям мозги с полным иммунитетом. Хоть кто-то получил желаемое.

С Отказа он успел и позабыть столь сложные отношения с этим человеком.

– Сейчас слишком много вражды, Ксения, а мы с тобой достаточно пережили и знаем, как разрушителен бывает конфликт. Но я не обвиняю тебя, уж если и есть кто-то, понимающий оставшееся человечество, то это ты, а не я.

– Вот так просто? Я обличила все твои лаборатории и раскрыла людям причину возрастающего за последние несколько лет бесплодия, а ты даже не злишься на меня?

– «Вот-так-просто» – Эхо не хотел злиться, более того, он всерьез осознавал роль Ксении в его долгосрочном предназначении. – Скажи, ты знаешь, почему случился Отказ?

– Известные нам с тобой нанороботы постарались.

– Не «как», а почему?

– Да, знаю. Мне Бенджамин все рассказал, прежде чем умер у меня на глазах. Ты удивлен? Не думала, что ты на такое способен, вроде бы все предрешено твоим Космосом.

– Он был хорошим человеком. Прими мои…

– Ой, да заткнись! Убери это сочувствующее дерьмо, я здесь не за этим! Во-первых, мне плевать, во-вторых, уверена, будет упомянут Космос, а в-третьих, каким бы праведным ты себя ни считал, даже несмотря на… как минимум временное закрытие нашей общей темы, я не позволю тебе свободно создать Коллектив! Я ведь ныне глава ЦРТ, если ты не знал. Бенджамин отдал все мне, а раз Итан – пропавший без вести, да и мало кто будет о нем плакать, то вся власть у меня в руках. И знай: я не хотела ее, но время такое, никого не волнует, чего и кто хочет и не хочет.

Эхо слушал всю ее насыщенную эмоциями речь с самым что ни есть чистым восхищением как характером этой женщины, так и открывающимися возможностями. Смиренно дослушав, он медленно и тактично заговорил:

– Ты рассказала Локку про найденных нанороботов?

– О да. А еще попросила его проверить найденные мною сведения в твоих лабораториях – но, о чудо, в сети нет ни кода, все пропало, будто бы и не было.

– И я знаю причину, как и исполнителя. Его зовут Конор, возможно, имя ненастоящее. – Эхо аккуратно подсадил ее на крючок, любопытство сверкнуло в глазах, осталось за малым. – Когда «Дорога света» оказалась катастрофой, он появился из ниоткуда, предложил сверхвыгодные условия, а выбор у меня, как ты и сама помнишь, был небольшой. Можешь представить его связи с самыми верхами, которые в нынешнее время проредились. В твоих глазах я вижу недоверие, но ты прекрасно знаешь, что сам я слишком мелкая для генерала птица, – меня привели и указали, что и про что говорить. Например, молчать про нанороботов.

– Зачем? – Ксения не хотела верить ему, не хотела даже позволять затянуть себя в болото интриг, но куда больше она не хотела быть слабой.

– Боится, что Локк или кто-то, например, руководство ЦРТ, – Эхо указал на Ксению, – захочет такую технологию.

– Но я уже рассказала генералу.

– И что он сделал? – Ксения задумалась, вспоминая тот момент, как генерал четко и ясно дал понять невозможность в его положении верить неподтвержденному слову. – Прислал тебя следить за мной, но никак не захотел привлечь директора ЦРТ к разрешению столь катастрофической для всех нас проблемы. Пусть он не верит мне, но уж ты не можешь не обладать высоким доверительным уровнем.

– Сдается мне, ты считаешь, что нас просто отодвинули в сторону.

– Генерал очень даже не глуп. Есть причина, почему он не хочет помощи единственного главы ЦРТ в столь кризисный момент, а ведь…

– Меня это устраивает. – Ксении понравилось удивление Эхо. – Я разбираюсь в законах, а не науке, моя польза – не выходить дальше подписания разрешений и допусков. Пусть сделают все правильно, потому что… не знаю, ему я верю больше, чем тебе. Бенджамин вручил мне всю свою власть, вот и пользуюсь ей так, как считаю верным.

– Что, если я скажу… – шероховато начал Эхо, подбираясь к смыслу с заметным трудом, – кем бы ты меня ни считала, я всегда стремился к созидательному единству. Но вот Конор – это человек с большими секретами, чьи желания я попросту не понимаю.

– Если ты так хочешь убрать конкурента, то я не буду помогать.

– Оставь уже личное позади! – Эхо вспылил, но сам пока не понимал, до какого состояния отдаться столь искреннему порыву. – Неужели не видно, как за нашими спинами происходит что-то, чего мы не знаем! Генерал в одном шаге от ввода Железной армии, а это станет окончательной катастрофой, ибо людям нужна свобода для восстановления, а не цепи.

– Как же я устала! Эхо, говори прямо, чего ты хочешь от меня? Чтобы я закрыла глаза на весь твой Коллектив?

– Где производство нанороботов?!

– Я не знаю, как и никто! Это было сотворено…

Но в этот момент, не успела Ксения договорить, начал мигать свет, а после на коммуникатор Эхо и Ксении одновременно пришли сообщения: «держи рядом с ее» – было написано у него, а у нее – «убедись, что вы одни». Они переглянулись, после осмотрелись вокруг и пододвинулись ближе, уткнувшись в ее коммуникатор, пока его лежал рядом. Внезапно поступил звонок, на который сразу же был получен ответ, но только не Ксенией или Эхо, а самим коммуникатором. Ксения уже догадалась, кто виновник:

– У нас мало времени, так что слушайте внимательно. – Голос оказался незнакомым, значительно более молодым, чем у Итана, в нем ощущалась своя доля паники. – Прямо сейчас генерал направил все силы на поиск сигнала Отказа. Когда это случилось, спутники Кесслера зафиксировали его по всей планете. Источник находится в Мегаполисе. Фабрика по производству нанороботов не просто существует, а вполне функционирует! Вам нужно успеть попасть туда до генерала и Конора, который также стремится завладеть ими.

– Итан с тобой?

Недолгое молчание дало понять важность сохранения тайны, наличие которой, разумеется, также остается под вопросом.

– Вы должны спешить.

– Но куда? И как мы…

– Я укажу место, прибыв туда, сообщу новые координаты. Маловероятно, что нас могут взломать или прослушать, но шанс есть всегда.

– Подожди! – Эхо открылся Ксении с иной, более вдумчивой и искренне заинтересованной стороны. – А почему нельзя подключиться к фабрике удаленно? Как-то же нанороботы были активированы.

– Фабрика была автономной, а защита на случай взлома слишком сильная. Все непредсказуемо, с таким мы еще не сталкивались, оттого и нужна ваша помощь, потому что у Ксении есть допуски ЦРТ, а ты, Эхо, прикроешь ее! Это все очень опасно, вы должны понимать, что…

– А как тебя зовут? Голос юный, сколько тебе лет?