Нетрезвой походкой я вывалился за двери, не упустив случая поддеть Линду. В дверях, прощаясь с другом, во всю глотку заорал: Курица не птица, женщина не человек. Моя провокация возымела эффект, девочка тут же выскочила из комнаты и начала крыть меня благим трехэтажным матом, Македон чуть не съездил мне по роже, но другого он вряд ли ожидал от меня, так что смерил свою агрессию в честь нашей долгой и крепкой дружбы и просто послал нахрен.

Уже за дверью мне стало стыдно, возможно в первые за пять лет. Я было хотел постучаться и принести свои глубочайшие извинения, но вспомнил остервенело лицо Линды и раскаяние сменил мой ужасный смех. Я ржал как конь, буквально ненавидя и обожая себя одновременно. Это кстати не понравилась соседям, которые не преминули мне об этом сообщить, открыв двери и начав высказывать свое недовольство в очень нелицеприятных выражениях.

Пришлось ретироваться очень быстро.

Наконец то свежий воздух. Глотнув сладостного кислорода, пропитанного выбросами мимо проезжающих машин, мне по- Настоящему стало стыдно и плохо от содеянного мною (или же здесь больше вины выпитого алкоголя, кто знает?). В придачу еще захотелось ужасно курить. Такое со мной бывает крайне редко, я сигареты терпеть не могу, хотя очень редко и выкуриваю одну чуть ли не раз в год и только когда пьяный. Выйдя из двора, я заметил, как раз курящего человека.

– Извините, у вас не будет сигареты.

– Будет.

Он достал какую-то красную пачку и вытащил оттуда очень толстую, на мой взгляд, папироску.

– А можно еще прикурить.

Быстро подпалив сигарету и поблагодарив доброго самаритянина, я отошел к краю дома. Легкие наполнись отравляющим дымом. Кашель последовал незамедлительно, отрава начала действовать, вскружив немного голову. Сделав еще буквально затяжек пять, я бросил сигарету на асфальт и затушил ботинком. Какой отвратный вкус остался после нее во рту. Как люди могут годами его терпеть? Никогда этого не понимал.

В этот момент я услышал музыку. Через дорогу шумел ночной клуб, молодые словно ручьем стекались к его дверям. Эх, молодость. Конечно мои 34 то же еще не старость, но горячесть и бодрость духа давно меня покинула. Годы бегут и забирают свое, мой образ жизни и в особенности работа лишь ускоряют этот весьма печальный и угнетающий процесс. Наверняка там толпятся такие же студент какими были мы: пьяные, твердо верящие что им море по колено, ищущие девушку на ночь и готовые отрываться до самого рассвета, чтобы после придти к часам 7-8 утра, брюкнуться на кровать и забыться во сне до вечера, после чего встать как ни в чем не бывало, с новыми силами пуститься в разгул. По крайне мере так было у нас.

Может стоит повторить, тряхнуть старинной так сказать, зайти на час, посмотреть, поменялось ли что-то за десять лет, пропустить бокальчик рома?

В итоге, сам того, не заметив я уже оказался у входа. Здоровый амбал-охранник пробежался по мне с верху вниз взглядом, обыскал и сказал проходите.

Меня встретил средненький холл с кассой и гардеробом. Билетами служили браслеты на руке. Я расплатился, протянул руку чтоб наклеили этот самый браслет, сдал вещи и вошел на поле действия.

Клуб был средних размеров с двумя так сказать залами. В одном, что поменьше, располагался огромный бар, сюда приходят чтоб перевести дух и соответственно выпить. Другой был гораздо больше, тоже с баром, но поменьше и огромной танцплощадкой по середине. Народу столько, что яблоку не где упасть, не удивительно суббота, ночь только начинается. Все танцуют, музыка орет на всю катушку, еще постоянно херачат дым машины с лазерами. (Никогда не понимал этой фишки с дымом, кому он сдался.)

Танцевать, я конечно не собирался, ведь заглянул я сюда чисто с познавательной точки зрения, так что прямиком направился в бар.

– Здорово, можно мне куба-либру- Сказал я бармену.

– Тридцатка.

– Вот, сдачи не надо.

Достаточно в эффектной манере, жонглируя бутылкой, он налил мне мой коктейль. Заняв наблюдательную позицию, на своем форте- Стуле возле барной стойкий, я начал свое наблюдение. Конечно, было глупо предполагать, что что-то поменялась. Лишь одежда стала более несуразной, музыка не много испортилась, а коктейли наоборот, стали только лучше. В общем хоть что-то в этом мире не именно в своей основе.

Я заказал еще один стакан, быстро его осушил и тут мой мочевой пузырь наполнился до предела, потребовалась срочная разгрузка резервуара.

Зайдя в туалет, мне представилась обычная картина. На раковине остатки дороги, сигаретный дым, раздолбанные кабинки. Вот тут точно ничего не изменилось, все ровно так, как и было в наше время.

Удовлетворив нужду, я прошел обратно в бар. Заказал шот водки (На этот раз бармен обошелся без выпендрежа и просто налил в рюмку водку и рэд бул), опрокинул залпом и тут заиграл Marlin Manson. Я честно говоря был удивлен. Музыка ну вообще не формат. Видимо ди-джея тоже задолбала хрен пойми какая музыка, сварганенная за пять минут на коленки, лишь бы народ прыгал.

Я был пьян вдребезги, последние стаканы были лишними, но это не помешало моему телу пуститься в пляс, не поинтересовавшись моим мнением. (У нас всегда с ним много разногласий, особенно по вопросам танцев.). Ладно, немного потанцевать не будет лишним. Клуб же.

Ди-джей не на шутку разошелся-led zeppelin, sum 41, blink-182 и rob zombie продолжили волну Мэнсона. Народ конечно заметно сбавил в танце. Не все выкупали такой своеобразный выбор, даже начали свистеть. Меня же все устраивало.

– Смотрите, дед молодость вспоминает – Донеслось до моих ушей с право, ближе к большому бару. Я обернулся посмотреть на этот неопознанный объект. Какой-то пацан лет 20-22 на вид с кампанией из 4 человек.

– Иди в жопу, мудак – Крикнул я ему, сопроводив слова достаточно понятным жестом.

Это было уже лишнее, но алкоголь решил, что я достаточно крепок и могу себе позволить послать пятерых здоровых парней. Какая ошибка.

Парень, видимо слишком обиделся на меня и грозно направился в мою сторону. Похоже мои габариты сегодня мало кого пугают.

– Че ты сказал, песочница?

– Говорю иди в жопу мудак. – У самого уже ноги задрожали, предательски выдавай страх. Но в этот раз разум решил отречься от тела, возможно в наседание, и гнул свою линию дальше.

– Ты не охерел ли ублюдок. Давно в больничке не был?

– Только сегодня оттуда, кстати врач просил передать соболезнования, там как раз сдохла твоя мать.

Судя по всему, моя дипломатичность слегка перетрудилась, парень не на шутку рассвирепел. Не важно. В ход пошли кулаки при чем очень быстро. Я даже среагировать не успел, а уже получил по носу. Действительно старею.

– Вали нахрен гондон, пока я тебя не убил.

Я быстро сгруппировался и пока он трендел, все же умудрился зарядить со всей дури ублюдку в живот. Тут сразу подлетели его подружки. Одному успел дать в харю, но скорее больше вреда нанес своей левой руке не жили ему, другого пнуть в пах и харкнуть еще на кого-то из них. К сожалению силы, были не на моей стороне. Кто бы сомневался? Они повалили меня на землю и начали запинывать. Благо охрана подлетела быстро. Взяла их за шиворот и выкинула нахрен из клуба. Меня правда тоже, но через черный ход (Видимо понимали, что перед входом драка будет продолжена и решили пресечь ее на корню, дабы избежать жертв в моем лице и лишнего внимания правоохранительных органов.)

– Ты в черном списке – Бросил мне на прощание охранник. Как будто я еще припрусь сюда.

Асфальт был мокрый. Похоже дождик прошелся пока я был в этом гадюшнике. Полежу ка я еще пять минут, небо уж больно красивое. Эти урод разбили мне бровь и нос, да еще все тело отбили, но вроде все в порядке, дышать могу, кровью не харкаюсь и голова не кружится.

Забавно, сколько было драк в моей жизни. Вроде бы с возрастом надо быть умнее пытаться их избегать. А тут чуть ли не сам спровоцировал. Плевать. За то очень хорошо. Странное чувство, но так спокойно на душе, умиротворенно и кажется я полностью протрезвел. Ладно пора идти домой. Я обогнул дом и вышел на дорогу. Такси здесь катаются всю ночь, поймал первое попавшееся и поехал в свою обитель, зализывать раны.

Дома еще раз проверил нос, он точно оказался не сломан, на скорую руку обработал бровь, предусмотрительно выпил таблетку от головы и улегся спать. В этот вечер, сейф остался без моего внимания, прогресс.

Глава 11

Чертов будильник. Сколько время? Почему он звенит?

На часах было 9 утра, воскресенье. Твою мать точно!

Мы с матерью каждое воскресенье ходим в церковь. Так заведено с детства. На протяжение 30 лет. В бога я конечно не верю с 15, но для мамы это не аргумент. Да и приобрело это чисто семейный обряд. Даже с тех пор как я съехал мы продолжаем эти крестовые походы на землю обетованную, настойчиво не замечая абсурдности ситуации.

Черт, почему так болит все тело? Ах да точно. Надеюсь синяк на пол лица не вышел. Я взял зеркало с прикроватной тумбочки и лицезрел огромную гематому над глазом и немного под ним. Выгляжу как изуродованная боксерская груша, которую били на протяжении десяти лет.

Деваться некуда, нужно собираться, если я не буду у дверей храма божьего в 11, мать меня убьет. Слава богу есть время помыться, хоть не много привести себя в человеческое состояние.

Дерьмо, еще и шишка от падения начала кровить, а только ведь наложили швы. За один день отработал десяти летнюю норму по увечьям. Сегодня воцерковленное воскресенье или кровавое?

Да еще живот от голода сводит. Ладно сначала помоюсь пока кухонный болванчик будет варганить. Главное еще раз не брякнуться в душе, а иначе матери даже убивать меня не придется.

Что ж на этот раз прием душа прошел в порядке вещей, без отключения воды и падений. Электронный шеф повар выдал неплохие макароны со стейком и даже остались глаженные рубашки. Еще бы что-то с лицом сделать было бы просто прекрасно.

Так как девушек я у себя не держу, то и тоналкам соответственно тоже не откуда взяться. Скрыть вчерашние приключения не представляется возможным. Уже нужно выходить. На автобусе как раз успею. Удачи мне.

– Еще чуть-чуть и ты бы опоздал. Господи, что с лицом? Такое чувство что тебя отколошматила ватага цыган. – Увидев мое прекрасное лицо, залепетала мама.

– Национальность я определить не успел, но они мне показались больше похожими на французов, слишком много картавых среди них было.

– Не ерничай, что случилось?

– Да молодость решил вспомнить, заглянул в клуб, вот итог. Бог не уберег.

– Не богохульствуй. Нос не сломан?

– Нет, с ним все нормально, вроде.

Ладно пойдем, после проповеди заглянем в больницу.

– Мне туда только через неделю. – Не подумав, брякнул я.

– Почему? – Мать серьёзно насторожилось. Ее лицо исказила подозрительная гримаса.

– Швы снять.

– Хватит мяться как школьник! Отвечай уже что за швы и откуда они взялись!

– В душе вчера утром упал.

– Как ты умудрился, за один день так поизмываться?

– Сам не понимаю.

– И ведь еще умудрился дожить до своих лет, ох бедный мой сыночек. Ничему тебя жизнь не учит. Ладно бедолага. Одень очки. – Мать вытащила из сумки солнцезащитные очки, судя по всему моего драгоценного папа. – Повезло тебе, что отец твой вечно забывает забрать их у меня.

Не споря я напялил очки, они были мне мелковаты и не прикрывали синяк, но в них я почувствовал себя комфортнее. Похмелье дает о себе знать, солнечный свет разъедал глаза.

– Лучше не стало, но что поделаешь, пошли, святой отец вот-вот начнет.

Храм конечно вызывал разномастную палитру чувств, начиная от жалкого раболепия перед каменной махиной и заканчивая презрением к столь властной душевной каменюке. Монументальное строение 18 века, в готическом стиле, с присущими ему разнообразными горгульями, острыми башенками и витражами, изображающими библейские рассказы. Все в этом здании просто говорит какой ты ничтожный по сравнению с богом, но он разрешает тебе войти в свой дом, он милосерден и примет любого под святыми сводами. Внутренности ни в чем не уступают наружности. Сводчатые арки как будто столбы, что держат небосвод. Пол выложенный черно белой плиткой в шахматном порядке, мозаичные фрески украшают стены, скульптуры святых и Христос, распятый на кресте, взглядом встречающий всех входящих. Мурашки сами охватывают тело. Любой верующий просто впадает в экстаз, а любой атеист просто обязан высказать дань уважения прилежной дотошности, с которой архитекторы прошлого выстраивали столь неповторимо- Конвейерное архитектурное и духовное строение. Церковь не жалеет денег на свои точки продажи свечей.

Мы с матушкой сели на третью скамью от алтаря. Народу не сказать, чтобы много, но человек 30-40 наберется. В моем детстве обычно приходило под 150. Свободных мест не было, люди стояли и внимали проповедям. То ли они они поднадоели, то ли наука поработила с умами и душами или всех достали выходки неблагонадежных святых отцов, но факт на лицо, прихожан становится все меньше.

Пастор, читающий проповеди не плохой мужик, всегда готов выслушать прихожанина, на проповеди уделяет вниманию главам, где бог предстает во всем своем милосердие, вместо того, чтобы зачитывать строки о нечеловеческой строгости вседержителя и как все наши думы грешны, а души попраны современностью. Иногда даже помогает людям. В его приходе любой нуждающийся найдет кров и пищу за работу на благо храма. Поговорить с ним правда больше не о чем. Очень богобоязненный человек, хотя если вспомнить старый анекдот – «если ты разговариваешь с богом это молитва, а если бог с тобой, то это шизофрения» и по мне так пастырь часто ведет беседы с выше стоящим начальством, о чем не применит сказать в личном разговоре.

И вот главное событие начинается. Проповедник взобрался на свою проповедальню. Достал дрожащими руками рукописные листочки (Отче болен, у него тремор. Весь приход об этом знает и всячески пытается помочь, но болезнь коварна, а попытки тщетны.) и по залу прокатился его могучий баритон, нежно ласкающей уши всех присутствующих:

– Братья и сестры мои помните, бог любит нас. Когда вы створяете грех, что отягощает ваши души, господь все видит и скорбит. Но бог милосерден, если человек истинно раскаивается, он готов отпустить грехи. В наше время очень много соблазнов. Лукавый не дремлет. Он терпеливо выжидает момента, чтоб очернить душу. Не нужно ему потакать. С ним нужно бороться, во имя света божьего. Как противостоять тьме? Очень просто, помогай ближнему своему, не бросай его душу на растерзание в гиену огненную, укажи путь к свету, молись о нем, как за себя и своих родных. Так мы обретем спасения для наших душ. «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» говорится в священном писании. Аминь. «Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерден» …

Двадцать минут продолжалась его пламенная речь, но исход был точно такой же, как и всегда: “Откройте писание и найдите «Исход», 34 главу. Пять раз все вместе прочтем 6 стих. «Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий правду и являющий милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех…»

Весь зал достал книжечки с кармана впереди стоящих скамеек и начал читать этот стих. Конечно ответом им всегда будет молчание, если они не психи. Долгое, раздражающие, сжирающее изнутри. Сколь бы не был милосерден их бог, как бы не истово вы не молились всегда будет тишина. Он всегда в не нас, где-то далеко, в иных измерениях, может быть изредка до него доносится наши крики, но он не обращает на них внимания.

Эта отстранённость, пожалуй, и есть тот самый величайший дар, дар свободы, о котором твердит библия. Конечно это так же и не хилая лазейка для него. Зачем ему вмешиваться, тем самым фактически оскверняя свои заветы. Мне кажется если там кто-то и есть, создавший нас по- Своему образу и подобию, даровавший свободу выбора, то вряд ли ему интересно смотреть за нами, отвечать на тысячи глупых бесполезных и лицемерных молитв. Я его понимаю. Всем всегда интересно смотреть на что-то более зрелищное, чем одинаковые как две капли воды будни, завязших в ежедневной бытовухе, обычных потребителей. Любой предпочтёт посмотреть веселый сериал, взамен до боли похожей на свой обычный день фильм. Мы все давно пленники вещей, денег, комфорта. Уютные дома всего лишь тюрьмы, работа и семья оковы, поводок не дающий сбежать из этого унылого театра. Ты вынужден отыгрывать роль Пьеро, тащить его лямку, и всем насрать на то что ты хочешь играть жизнерадостного Буратину с копной путешествий за плечом, потому что таких не существует. Что бы родились подобные веселой деревяхе, нужно с младенчества прививать антипотребительские ценности, он не должен быть привязан к чему-то кроме всего мира. А это отнюдь невозможно. Цепи прочно срослись с плотью, стали неотделимы. Попробуй отбери у нас квартиры, машины, телефон, бумажник и все, человека уже как бы и нет, его не существует для мира и мир ему не станет заменителем всего, просто не сможет. Он обречен сгинуть на улице, изнемогая от голода. Таковы мы, таково наше время, даже наша сущность. Это все появилось не сегодня, хоть и получила огромный толчок именно в наше время. Все это уходит корнями в самые древние времена, когда люди разделились. Поделили мир на своих и чужих, что и разорвало связь со всеобъемлющим «Миром». Но эта связь является для нас основной, без нее невозможно существовать, вот мы и создали себе ложную привязанность, а для оправдания еще и в придачу выдумали лже- Идолов, что поддерживают вековую борьбу наших против других, со временем так же преобразившуюся, принявшую иную форму, не только религиозную, но и финансовую, идеологическую и прочее (Хотя это все некое подобие религиозности, просто в иной интерпретации и может не настолько лицемерное, но все равно противоестественное нашей природе.) А самое обидное, жизнь все равно идет. Мы бессмысленно тратим время, часто не находя себя в этих инородных порядках и вопреки здравому смыслу идем по проторенной тропе, прямиком в бездну, болото, оседаем там, рожаем новое поколение и так же направляем его по своим стопам. Бесконечный цикл перерождения во тьме!

И поверьте мне, если все же бог существует, то он точно не намерен наблюдать за всем этим двадцать четыре на семь, без выходных, надбавок и отпусков.

– Аминь – Подытожил пастор и закончил свою проповедь.

– Ну что мам, ты достаточно зарядилась божественной энергетикой на неделю вперед.

– Хватит уже подтрунивать. Бог и так тебя наказал, посмотри, что сделали с твоим лицом.

– Да ладно, не первый раз. Заживет.

– Это точно, сколько раз ты приходил после школы побитый. И вспомнить то все разы трудно. Каждый раз казалось, что останутся шрамы или ты точно что-то сломал. Но нет за пару дней уже бегал без единой шишки.

– И правда, заживает на мне все как на собаке.

– Подожди меня у выхода, мне надо переговорить с Пастером.

– О чем же?

– На следующей неделе день всех святых. Мы прихожанами хотим устроить маленькое торжество. Каждый должен что-то приготовить. Вот я и хочу уточнить что именно мне сготовить.

Мама пошла узнавать насчет святой обжираловки. Я вышел из церкви, предварительно выпил стаканчик святой водички (естественно, чтобы изгнать злых демонов, а не потому что у меня сушняк). От запаха курильни у меня всегда кружится голова, так что дольше чем нужно я там не задерживаюсь.

Погода была не плохая. Как раз время обеда.

– Решено, я приготовлю индейку и свои фирменные бутерброды. – Вышедшая, спустя несколько минут, сказала мать.

– Что ж появился настоящий смысл придти в следующее воскресенье.

– Ты не исправим. Проголодался?

– Очень сильно, я знаю тут не далеко новая кафешка открылась. Пошли в нее для разнообразия, а не в этот польский надоевший ресторан.

– Тебе же там нравится.

– Нет, я просто готов был там есть, но кухня, увы не впечатляет, да и интерьер уж слишком какой-то поношенный.

– Хорошо, веди.

Вести то правда было не куда. Тут пройти минут 7 от силы и вот он.

– Ну дизайн не плохой по мне. А тебя настраивает на еду, в отличие от польского?

– Мама ты же сама говорила прекратить ерничать и подаешь такой пример.

– Маме можно! Нусс чем тут балуют.

Кафешка представляла из себя обычный набор межконтинентальных забегаловок. Светлые тона, много света, окна во всю стену. Привязки к определенный кухне, естественно отсутствуют. В меню бургеры, сэндвичи, пасты, цезари.

– Хм, какой сложный выбор между одним дерьмом и другим дерьмом.

– Когда ты так говоришь, я лишний раз удостоверяюсь что я не приемный. А вот эти фразочки не идут в разрез с волей божьей?

– Я столько сделала для бога, что могу себе это позволить, в отличие от тебя.

– А я и не претендую на место святоши, мне и во грехе неплохо живется.

–30 лет прошло, а бестолочью остался. Надо было тебя заставлять читать библию, а не надеется, что сын сам вырастит хорошим христианином, как заверял меня твой отец.

– Да ладно мам, за то я хороший человек. Этого мало?

– Если б еще был порядочным верующим тебе бы цены не было. А так среднестатистический хорошняк.

– Хах, меня такая характеристика устраивает.

– Так что будем? Мне что-то ничего не прельщает желудок. Закажи ты, доверюсь твоему вкусу.

– Хорошо. Официант можно вас.

– Да, я слушаю.

– Нам два цезаря, пасту по- Итальянски, бокал вина и бутылку пива.

– Хорошо.

– Зачем тебе бутылка пива?

– Понимаешь ли мама, у вчерашнего веселья есть не только внешние ну и внутренние последствия. А бутылка пива их быстро устранит.

– Может прекратишь так нализываться и не нужно будет похмеляться.

– Я бы с радостью, но понимаешь, как недавно выразился один мой товарищ, кстати порядочный семьянин, бутылка сама меня находит.

– Так тебя быстрее цироз найдет.

– Не исключено, но я честно пытаюсь завязать.

– Ага, вижу я.

– Ну мама, поддержка мне не помешает.

– Мы не в клубе анонимных алкоголиков сына. Не строй из себя ранимую целку. Если б захотел бросил.

– Эх тебя не проведешь. Уговорила с этого дня исключаю все тяжелые высокоградусные напитки. Остается только вино, мартини, шампанское, пиво.

– Да, жестоко ты себя ограничил.

– Вот ваши блюда.

– Спасибо. Да действительно я тоже считаю, что это жестокие меры, но и времена не простые, а как известно они требуют действенных мер.

– Ешь давай, а то остынет.

Единственную характеристику какую я могу дать этому обеду – он съедобен. Все. Даже чертовы поляки готовят лучше. Я прокололся, а это значит у мамы появился повод произнести свое коронное «я же говорила».

– Ну как тебе мам?

– Вино не плохое, а про еду, ну я вижу по твоим глазам впечатление от нее, у меня такие же.

– Да, надо было идти к братьям славянам.

– Соглашусь. Ну бог с ними. Как дела на работе. Количество кретинов не убавилось?

– К сожалению, нет. Кампания держится.

– Сынок, может тебе стоит наконец уволиться. Ты обеспеченный, молодой, умный мальчик. Зачем ты губишь себя в этом болоте?

– Видишь ли, всю свою профессиональность я так сказать давно утопил в клоаке этого офиса и вообще веру в нормальную работу. А если уволюсь, то просто сойду с ума.

– Может тебе стоит попутешествовать, посмотреть мир, забыть на время о работе, не много смерить характер, глядишь девушку найдешь и заделаешь мне наконец внуков.

– Что я там, в этих ваших мирах не видел? Все тоже, что и у нас. Такие же люди с двумя ногами и руками, вкалывающие на работе днем, а вечером сидящие перед телевизором, наверное, с бутылочкой и ждут заветных выходных. А про внуков, ну уж нету ж. Такова добра мне не надо.

– Ну ты же у нас известный любитель архитектуры, съезди хоть ради этого.

– Не знаю, не хочется, да на работе вроде как завал.

– Ты за все время работы был в отпуске один раз и то, когда заболел, и мне пришлось сидеть с тобой. У тебя наверняка скопился целый год выходных. Они будут обязаны тебя отпустить. Понимаешь тебе нужно развеется. Я вижу, как ты медленно тонешь, глаза скоро утонут в мешках от недосыпа, пузо начинает лезть вперед, а ты ведь не молодеешь, поверь мне, я точно знаю. Отдых пойдет тебе на пользу. В конце концов есть Лондон. Ты обожаешь футбол, да и пиво. Не вериться, что именно я тебе это говорю, но скатайся туда посмотри матч, посиди в баре. В конце концов, “выгуляешь” свой английский, что мы зря с отцом столько денег платили за репетиторов? Посмотри на другую жизнь, другую культуру, может это по- Настоящему вернет тебя к жизни.

– Я, наверное, первый человек которого уговаривают взять отпуск, да еще и собственная мать, так еще и фактически разрешает уйти в запой в другом городе.

– Ты меру то знай сына, сходить в бар это не значит уйти в запой.

– Хорошо я подумаю.

– Подумай подумай, а я тебе пока билеты закажу.

– Не надо, я сам.

– А ты справишься?

– Мам мне 34, справлюсь.

– Угу, вот и чудненько, кстати придешь в четверг на ужен? Отец приедет с командировки.

– Не знаю, вряд ли, работа сама понимаешь.

– Ты не виделся с ним месяц!

– Ну от четырех дней мало что изменится. Ты же по любому потащишь его на праздник в воскресенье, чтоб он заодно и исповедался за весь месяц отсутствия.

– Ладно, тогда в воскресенье, но после церкви пойдем к нам. Отказы не принимаются. Заодно и расскажешь о впечатлениях после поездки.

– Я еще не решил.

– Зато я все решила, впрочем, как и всегда. Мне по- Настоящему надоело стоять в сторонке и смотреть как ты губишь себя. Давай так, если и это не поможет, то больше и пытаться не буду. Хорошо?

– Хорошо, официант счет.

Спорить с ней было бесполезно и честно говоря не хотелось.

Я расплатился наличными, оставил парню немного на чай, и мы с матерью покинули это обыденное заведение.

– Тебе поймать такси?

– Нет, я сама.

– Ну тогда до воскресения.

– Да, чтоб был как штык!

– Обязательно мэм, пока.

Дома я собрал все вещи, нуждающиеся в стирке, и отнес их в прачечную удобно расположившуюся прямо на первом этаже. Обожаю свой жилой комплекс, он один из немногих во всем городе, что сделан был людьми для людей.

Вечер же обещал быть тихим и спокойным. Открыв бутылочку хорошего вина, я пристроился на диване перед телевизором. Сначала посмотрел футбол, а после начал бездумно щелкать кнопками на пульте. Тут мне на глаза и попалась передача про путешествия, выпуск как я понял был про какой-то маленький городишко из Англии. Сам не знаю почему, но я его посмотрел целиком и что-то екнуло внутри, захотелось самому куда-нибудь выбраться за пределы своего болота. Может это все из-за матери, ее дневных рассуждений о давно заждавшихся переменах в моей жизни, не знаю. Все что меня окружало в один миг стало отвратительным, наскучившим. Взять чемодан, набросать в него наскоро нужные вещи и отправиться куда-то, без разницы, лишь бы подальше. А ведь я могу так поступить, меня ничего не держит. Но это была ложь, работа, моя ненавистная работа, моя спасительная клетка держит меня. За годы повторения утренней мантры в моем сознание плотно укоренилось понимание, что именно ей я и должен. Сам же фактически и привязал камень к ногам, что утащит под воду.

С другой стороны, я и не видел ничего кроме нее. Может есть в мире иное, что сможет заменить или снять наложенное самим на себя проклятье. Ладно, пусть все решит случай, не банальная монетка, а именно случай, отчасти судьба. Если завтра меня выбесят больше чем обычно, то беру недельный отпуск и еду куда захочется. Пора наконец выйти из специфической зоны комфорта.