Фантастические миры. Сборник 2

Поднявшись, я повернулся к Тому. По нему было видно, что он сильно напуган – кровь отхлынула от его лица.

– Боги, помогите мне! – запричитал хозяин магазина и бросился ко мне. – От чего он… она… оно умерло? Это ведь был всего лишь парализатор!

– Он опасен для сердечников, – ответил я.

Схватив меня за плечи, Том заорал мне прямо в ухо:

– Но в наше время не бывает проблем с сердцем! Генетики проверяют эмбрионы! Прошу вас, помогите мне! Я не хотел! Я защищался! Я не хочу в тюрьму!

От его визга головная боль возобновилась и подкатила к вискам. У меня свело скулы, и на глаза опустилась пелена. Я оттолкнул его от себя и тихо сказал:

– Во-первых, и генетики могут ошибаться, а, во-вторых, он мог быть рожден естественным путем.

– А биор?

– Куплен на черном рынке, – я начинал терять терпение. – Вы лучше скажите, где взяли парализатор? Только правду.

Том закивал головой и быстро заговорил:

– Я взял у отца, а тот у своего. Когда мой папа умер, я стал носить его при себе. В наше время безопасность не помешает. Смотрите, он так похож на обыкновенный брелок! Никто и не догадывался. Вы поможете мне? Я ведь помог вам… Вас тоже могли убить…

Я молчал. Он снова приблизился ко мне и шепотом предложил:

– Давайте избавимся от него. У меня есть небольшой автобус. Перевезем тело куда-нибудь и выбросим там…

Идея мне понравилась.

– Хорошо. Подгоняйте мобиль.

– Только никуда не уходите, – жалобно попросил Том, – я скоро.

– Не уйду, – пообещал я.

Как ловец, я обязан был доложить о произошедшем в департамент, но во мне боролись два желания: деньги и Лизи. Я хотел получить кучу кредитов, но не хотел отдавать им мисс Зарин.

Пока Том бегал за своим автобусом, я снова вошел в программу камер слежения через виркомовский браслет нетрадиционщика. Как полезно иногда напиваться с Лоренцом. Можно узнать столько интересного. На одной из таких попоек он выложил код доступа в программу. Теперь я мог не только управлять камерами, где бы они ни находились, но и удалять из их памяти любую информацию, что я и сделал. Теперь никто не узнает, что Лизи была в «Доме Забвения» и разговаривала со мной. Впрочем, как и то, что мы провели некоторое время в чайном магазинчике. Чтобы не оставлять следы своих пальцев, я аккуратно вытер браслет подолом платья.

Том подогнал свой автобус вплотную к дверям и полностью загородил вход в магазин не только от камер наблюдения, но и от посторонних глаз. Запихнув тело в одну из больших коробок, мы затащили ее в салон автобуса, после чего я аккуратно перенес и Лизи. Том пристроился около коробки, а я, превозмогая головную боль, сел за руль и нажал на газ…

Глава 7.

У меня было странное видение: большая черная воронка, вращающаяся со страшной силой. Было очень страшно и я, падая в нее, знал, что там меня ждет конец… И тут из ниоткуда появилось лицо Лизи. Она улыбалась и смотрела так ласково… Я слышал шепот, но не понимал ни одного слова. Потом ее лицо приблизилось к моему, и она меня поцеловала – сначала в лоб, затем в подбородок, щеки и глаза. И мне стало так хорошо…

Нет, это не поцелуи. Я явно ощущал на лице чей-то влажный язык. Хвост. Конечно, это же мой Хвост вылизывал меня. Учуяв, что я пришел в себя, он заскулил, и его пушистый хвост заработал в бешеном ритме. С трудом разлепив веки, я приподнялся на локтях. Странно, но я находился дома и лежал на своей любимой тахте. Мой пес стоял рядом и, виляя хвостом, преданно смотрел мне в глаза. Протянув руку, я погладил его по голове. Хвост в ответ лизнул мою руку.

– Как я здесь очутился? – спросил я у него, с трудом поднимаясь на ноги.

Хвост протянул:

– Ве-ече-ерр… Бо-олно-о… У-упа-ал…

Я ничего не помнил. Вернее, помнил, как с трудом доехал до ближайшего транспортного портала и, проехав через него в какой-то отдаленный уголок, выкинул коробку с трупом в ближайший овраг. Меня сильно рвало, голова раскалывалась, но я нашел в себе силы и довез всех обратно. А дальше провал в памяти…

С кухни доносились приглушенные голоса. В сопровождении Хвоста я буквально ввалился на кухню. За большим столом сидели Анна, Альберто и Лизи, укутанная в теплое одеяло. Увидав меня, Анна с причитаниями бросилась ко мне. Альберто еле поспевал за ней. Они помогли мне добраться до стула, и я, усевшись на него, рассеянно посмотрел вокруг себя. Анна подала мне чашку горячего бульона.

Я отхлебнул немного, обжегся, поморщился и, посмотрев на Лизи, спросил:

– У меня только один вопрос: как я оказался дома?

Анна, смахнув с глаза слезинку, затараторила:

– Вечером примчался Хвост. Он был так взволнован, что не мог ничего сказать. Но мы поняли, что с тобой произошла беда.

Ее перебил Альберто:

– Прибежали к тебе домой. Тебя рвет в ванной, рядом лежит эта женщина и задыхается. Ты, когда нас увидел, пытался что-то сказать, но речь была невнятная. Анна вызвала Андре – нашего младшего. Ты должен его помнить.

Я кивнул головой, хотя абсолютно не мог вспомнить, как выглядит их сын.

– Андре ведь врач, и хороший врач, – продолжал старик. – Он обследовал тебя и сказал, что ты чем-то отравился. А после того, как наш мальчик ввел тебе какие-то препараты, ты сразу отключился. Андре и подруге твоей помог.

– Почему ее лихорадит?

– Такая реакция на лекарство, – вмешалась Анна. – Софи, скажи, ты балуешься наркотиками? Как те, что боятся жизни?

– Нет, – успокоил я стариков. – Меня ударили, сильно болела голова и мне дали обезболивающее.

Альберто и Анна вздохнули с облегчением.

– Поэтому у тебя на голове такая шишка? – Анна нежно погладила меня по затылку. – А кто ударил?

Ойкнув от прикосновения, я попытался пошутить:

– Один добрый самаритянин.

– Ты бульон попей, тебе сейчас восстановиться нужно, – попросила Анна.

Я слабо улыбнулся и выполнил ее просьбу.

– Раз с тобой все в порядке, – сказал Альберто, – мы пойдем. Скоро внуки проснутся.

Он поднялся и, бережно поддерживая жену под руку, повел ее к двери. Я тоже встал, чтобы проводить супругов. То ли бульон помог, то ли их сын действительно оказался отличным врачом, но я твердо стоял на ногах и – самое главное – у меня не болела голова. Поцеловав на прощание Анну, я выпустил Хвоста и вышел следом за ним во внутренний дворик. Прижавшись спиной к стене дома, я прикрыл глаза и позволил прохладному ноябрьскому ветерку, впитавшему в себя запах моря, омыть меня своими ленивыми порывами. Я наслаждался его прикосновениями к моей разгоряченной коже, и у меня было ощущение, что он словно очищает мое тело от какой-то серой массы, облепившей меня за последние двое суток. Едва слышное шевеление сбоку заставило меня открыть глаза. Я повернул голову и увидел Лизи. Она стояла в проеме двери, и ее по-прежнему потрясывало.

– Хочешь кофе? – спросил я ее.

– Я не люблю кофе, – ответила она, кутаясь в одеяло. – Я никак не могу согреться. Можно, я приму душ?

– Да, конечно. Пойдем, я тебя провожу…

Ее не было целый час. Когда она, наконец, вернулась, я допивал уже четвертую чашку кофе с джемом. Хвост, развалившись у моих ног, громко сопел. По тому, как раскраснелись ее лицо и руки, я понял, что она долго стояла под струями горячей воды, а зачесанные назад влажные волосы придавали ей трогательность.

– Я заварил тебе чай. Будешь?

– Спасибо, – она села за стол напротив меня. – А где другая женщина?

– Кто? Анна?

– Нет, другая, из магазина, – сказала Лизи, наблюдая, как я наливаю чай в чашку.

– Умерла.

– Жаль.

– Это как сказать…

Лизи как-то странно посмотрела на меня, но промолчала.

Я придвинул к ней чашку:

– Могу я спросить тебя?

Лизи кивнула головой.

– Ты вчера сказала, что отец купил тебе биор. Это правда?

– Да.

– Но ведь все биоры на учете.

Она помотала головой:

– Нет, не все. Есть неустойчивые биоры. Их еще называют хамелеонами. Они могут спокойно сосуществовать с биором, что дается человеку при рождении.

Я был поражен.

– Откуда у тебя такая информация? – осторожно спросил я.

Обняв ладонями чашку с чаем, Лизи ответила:

– От отца. Их давно выпускают. Для разведчиков, политиков, некоторых ученых.

– Расскажи подробнее, – попросил я.

– Если кратко, то эти биоры можно запрограммировать таким образом, что каждые две-три недели они будут самостоятельно менять имя и номер регистрации владельца.

– Значит, твой отец купил себе такой биор?

– Нет. Моему отцу такой биор вживили. А для меня он купил. У одного человека в Центральной Америке. Тот работал в инкубаторе, и у них умерла малышка. Вот ее биор мне и достался.

– Ясно… Скажи, а ты, случайно, не помнишь, как мы сюда добрались? Ты не поверишь, но я ничего не помню. Провал полный.

Лизи слегка нахмурилась:

– У меня самой мутные воспоминания. Но, насколько я помню, ты принес меня на плече.

– И что было дальше?..

– Ты внес меня в ванную, положил на пол, что-то крикнул своей собаке, и она убежала. А потом нас нашли старики. Еще я помню, как ты кому-то звонил…

Я взял со стола пачку сигарет и закурил. Лизи посмотрела на меня и тоже взяла одну. Сделав глубокую затяжку, она сказала:

– Я давно не курила настоящие сигареты. Откуда они у тебя?

– Альберто выращивает табак.

– Вы не боитесь, что кто-нибудь донесет? Разрешены только паровые, да и то не везде.

– Не боимся, – ответил я и задал еще один вопрос: – А ты не помнишь, с кем я разговаривал?

Лизи пожала плечами:

– Я плохо помню, но, кажется, ты называл его Лоренц.

Лоренц? Интересно, а зачем я звонил шефу?

И тут Лизи меня поразила.

– Ты накричал на него и назвал мерзавцем.

– Как? – оторопел я.

– Ты слышал, – отрезала Лизи.

– Должна же быть какая-то причина…

– Прости, но я не в курсе.

Потушив сигарету, я поднялся и направился в комнату. Куда я мог деть свой браслет? Его нигде не было видно. Я вернулся в кухню.

– Хвост! – скомандовал я.

Пес тут же вылез из-под стола.

– Я куда-то дел вирком, – сказал я.

– По-оте-ерря-я? – уточнил он, склонив голову на бок.

– Посмотри в ванной комнате, – подсказала Лизи.

Хвост выбежал из кухни. Через пару минут пес вернулся – его хвост был задран кверху, а в пасти он держал мой браслет.

– Умница! – похвалил я его и потрепал по холке.

Усевшись за стол, я посмотрел на Лизи:

– А ты не помнишь, откуда я звонил Лоренцу?

– С моего виркома, – сказала Лизи. – А кто такой Лоренц?

– Мой шеф, – ответил я и добавил: – Думаю, что после вчерашнего – бывший.

– Он плохой человек?

– Нет. Нормальный.

– Скажи, за мое задержание была назначена премия?

– Да, – ответил я.

– Сколько?

– Миллион кредитов. Лоренц наверняка забрал бы себе процентов семьдесят, но и триста тысяч большие деньги. Я мог бы взять отпуск на несколько месяцев.

Увидав, как Лизи побледнела, я замолчал.

– И что ты собираешься делать? – осторожно поинтересовалась она.

– Ничего. Можешь идти куда хочешь.

– А что будет с тобой?

– Он меня точно уволит, еще и жалобу подаст в департамент о неподобающем поведении, и мне запретят работать ловцом, а это единственное, что я умею делать. Так что ни работы, ни денег…

– А если я компенсирую твою потерю?

– Ты? – я взглянул на Лизи и расхохотался.

– Что смешного? – она с удивлением посмотрела на меня. – Да. Компенсирую. Ты получишь тот самый миллион кредитов. Устроит?

Я перестал смеяться.

– Какой насыщенный событиями день, – сказал я. – Кстати, ты заметила, как мы с тобой легко перешли на «ты»?

– Это так важно? – удивилась Лизи.

– Откуда у тебя столько денег?

– Не важно. Я готова прямо сейчас перевести их тебе.

Я перестал улыбаться.

– Ты это серьезно?

– Разумеется, – ответила она.

Я посмотрел на часы. Восемь утра. Надо еще раз выпустить Хвоста, дать ему покушать, принять душ… Один миллион… Мои самые дерзкие мечты стали приобретать очертания. С такими деньгами можно не работать. Вложить их куда-нибудь, а самому сидеть дома с собакой и наслаждаться тихой деревенской жизнью. Буду брать уроки живописи у моего соседа-художника.

Я поднялся и достал из шкафа собачьи консервы. Открыв банку, я вывалил все содержимое в миску. Хвост с довольным урчанием тут же потянулся к еде. Все это время Лизи внимательно наблюдала за моими действиями. Поймав на себе ее взгляд, я решил пошутить:

– Кого я должен буду убить за такие деньги?

– Никого. Я их тебе дарю, – ответила Лизи.

– Кстати, у меня скоро день рождения. А если серьезно?

– Будем считать, что это плата за мою свободу.

– Это довод, – согласился я. – Переводи!

Она что-то набрала на своем виркоме и сказала:

– Мне нужен номер твоего биора.

Я назвал.

Выполнив еще несколько действий, дочь профессора взглянула на меня:

– Готово!

Мой браслет пикнул – это пришло сообщение из банка, подтверждавшее поступление средств на мой счет. Мое сердце истошно заколотилось в груди. Целый миллион! Я никогда не думал, что буду владеть такой суммой. Чтобы успокоиться, я подошел к стенному буфету и достал из него небольшой графинчик с виски. Вернувшись к столу, я спросил:

– Хочешь выпить?

– Нет, – покачав головой, ответила Лизи.

– А я выпью.

Плеснув виски в чашку, где еще оставалось немного кофе, я залпом выпил пахучую янтарную жидкость и только после этого смог здраво мыслить.

Несмотря на ссору с Лоренцем, я должен был предупредить его, что не выйду на работу. Я набрал его номер. Мне ответила Эдит. Немного помявшись, я все-таки сказал:

– Привет, Эдит. Передай Лоренцу, что я тут немного приболел и в ближайшее время не появлюсь в офисе, так что пусть он перебросит кому-нибудь список беглецов.

– Приболел? – насмешливо переспросила меня Эдит. – И, конечно, перед этой болезнью современная медицина бессильна.

– Брось, Эдит, можно подумать, что ты не в курсе. Шеф очень злится?

– Первое: ах да, я что-то слышала. И второе: он тебя уволил.

– А может, Лоренц все-таки поговорит со мной?

– Плохая идея. Что-то еще?

– Слушай, ты скажи ему, вчера такое произошло… Короче, я и сам толком не понимаю… Одним словом, я ничего не помню.

– Как интересно! Кстати, вчера ты позвонил не вовремя. Лоренц делал мне предложение.

– Неужели? Поздравляю. Надеюсь, ты согласилась?

– Согласилась. Так что, Софи, на правах почти что жены, хочу тебе кое-что сказать. Я всегда знала, что ты – неблагодарный щенок! Он столько сделал для тебя, всему научил, а ты его вчера так оскорбил. Запомни, ты никогда не вернешься в контору – и я позабочусь о том, чтобы никто из наших конкурентов тебя не подобрал! Ты теперь всю свою жизнь будешь бегать в поисках куска хлеба!

Эдит всегда умела нанести удар. Придется дать сдачи.

– Я тоже тебя люблю, дорогая! Наконец сбылась твоя мечта. И муж, и деньги. Правда, Лоренц жмот и вряд ли позволит тебе тратить свое состояние. Но меня успокаивает только одно – твой будущий муж сумеет с честью проводить тебя в ближайший «Дом Забвения» и проконтролировать, чтобы по пути ты никуда не пропала. Ведь в прошлом он тоже ловец. Тем более ждать осталось не так долго.

Сказав это, я нажал на отбой. Представляю, как сейчас бесится Эдит. Впрочем, какое мне теперь до этого дело?..

Глава 8.

Мы с Лизи курили на кухне. Я показал ей тетрадь и фотографию женщины. Тетрадь ее не заинтересовала, а вот фотографию она рассматривала долго.

– Ты очень похожа на нее. Это твоя мать?

– Не знаю. Отец никогда не рассказывал о ней, – ответила Лизи, засовывая снимок между страниц.

– Ты знаешь, где твой отец? – спросил я.

– Знаю, – ответила она и посмотрела на часы.

Она явно кого-то ждала, но я не решался спросить ее. Вместо этого я задал ей банальный вопрос:

– Куда ты теперь пойдешь? Тебя ищут.

Она посмотрела на огонек своей сигареты и спокойно ответила:

– Меня скоро здесь все равно не будет.

– Куда же ты денешься?

– Уйду в Зазеркалье вместе с отцом, – ответила она и затушила сигарету.

Вот это да! Такое положение дел меня совсем не устраивало. Она мне нравилась, и я надеялся на то, что теперь, после того как я стал богат, она посмотрит на меня другими глазами. Кто сказал, что я недостоин любви? Ведь любят меня в этом мире целых три существа: Анна, ее муж и Хвост. Мне безумно хотелось, чтобы к этой компании присоединилась и Лизи. Это сделало бы меня самым счастливым человеком на свете.

– Зачем он хочет уйти туда?

– Папе нужно вернуться в прошлое.

– И как он это сделает?

– Один человек должен достать для него коды, – ответила Лизи.

– А человек надежный?

Лизи улыбнулась:

– Очень. Я собираюсь за него замуж.

Мне словно дали под дых. Чтобы не показать собственное смущение и эмоции, вызванные ее словами, я встал и подошел к окну. За ним по песчаному берегу бродили трое детишек и собирали ракушки. Еще один строил замок из мокрого песка.

– Когда собираешься встретиться с отцом?

– Он сам сюда прибудет.

Я удивленно посмотрел на нее:

– Ко мне домой?

Лизи кивнула.

– А он знает, как меня найти?

– Я сказала ему, как. Еще утром, когда была в душе.

Я потер свою шею рукой:

– Но ты не знаешь код этой местности.

– Знаю. Вчера, когда ты тащил меня на себе, то все время со мной разговаривал.

– И, разумеется, озвучил код, – закончил я за нее.

– Нажимая кнопки, ты называл их вслух.

– Понятно, – сказал я.

– Ты должен знать, я тебе очень благодарна.

Лизи хотела еще что-то сказать, но в этот момент входная дверь с грохотом распахнулась, и в дом ворвался высокий чернокожий парень, на котором буквально висел щуплый старик. Хвост, дремавший под столом, тут же подскочил и, навострив уши, зарычал при виде незнакомцев.

– Папа! – воскликнула Лизи и бросилась к старику.

Она помогла дотащить профессора до стула и, усадив его, стала растирать морщинистые руки. Профессор, уронив голову на грудь, тяжело дышал, и по его лицу струились капли пота.

Хвост, усевшись около моих ног, протянул:

– Ну-уже-ен врра-ач.

– Вижу, – сказал я. – Беги к Анне.

Хвост поднялся, но Лизи воскликнула:

– Нет! Сейчас все будет хорошо.

Бумажным полотенцем она промокнула отцу лоб, после чего, налив в стакан воды, поднесла его к сухим губам профессора. Тот взял стакан трясущимися руками и, сделав два глотка, поставил его на стол. Откинувшись на спинку стула и закрыв глаза, он тяжело вздохнул.

Лизи, нагнувшись к нему, тихо спросила:

– Ты как, папа?

– Лучше, доченька, лучше, – не открывая глаз, ответил тот.

Лизи погладила его по голове, а затем подошла к чернокожему незнакомцу. Тот обнял ее и поцеловал в лоб.

– Ты останешься? – спросила она его.

– Нет, малыш. Надо еще кое-что сделать. Подожди еще немного.

И он, прижав Лизи к себе, поцеловал ее в губы. Я отвернулся. Мне стало ясно, кем был этот незнакомец для Лизи. У меня за спиной хлопнула дверь. Повернувшись, я посмотрел на дочь профессора – у нее был виноватый вид.

– Это он? – спросил я ее.

Она покраснела и, потерев тонким пальцем висок, ответила:

– Он – лучший.

Я хотел уйти, но профессор остановил меня:

– Вы не сядете за стол? – спросил он меня хриплым голосом. – Я хочу поговорить с вами.

Я выполнил его просьбу. Выпив еще воды, отец Лизи сказал:

– Вы, наверное, удивлены моим состоянием. Дело в том, что у меня агорафобия и без посторонней помощи я не могу выйти на улицу. Впрочем, общаться с большим количеством людей мне тоже тяжело, – он горестно улыбнулся. – Быть полностью выключенным из общественной жизни – крайне неприятно.

– Откуда у вас эта фобия? – спросил я.

– Расплата за долгое нахождение в пустых пластах Зазеркалья. Я слишком долго был там…

– Пустых? – я не понимал, о чем он говорит.

– Да… Скотт помог мне добраться до вашего дома. Он очень надежный человек. Дочка, он уже ушел?

Лизи с тревогой посмотрела на отца:

– Папа, как ты себя чувствуешь?

– Нормально.

Его взгляд упал на тетрадь, лежавшую на столе. Дрожащими руками он потянулся к ней.

– Откуда она здесь? – едва слышно спросил он.

Я замешкался. Профессор, открыв тетрадь, обратился к дочери:

– Знаешь, что в ней? Мой труд за несколько столетий. Ее надо беречь. Она и только она поможет мне вернуться обратно.

– Ты говоришь о прошлом? – уточнила Лизи.

– Да.

Я поднялся и, уперевшись кулаками в поверхность стола, спросил:

– Скажите, зачем вам это надо? Не лучше ли остаться дома и спокойно прожить остаток своих дней?

Лизи посмотрела на меня:

– Если папа останется, то его уничтожат. В конце концов, это не твое дело.

– Ты права! Это не мое дело, – я выпрямился и, сложив руки на груди, стал расхаживать взад и вперед. – Но мне все-таки хочется понять, зачем человеку, чье имя можно вычислить только в том случае, если на него донесут, стремиться в прошлое? Невозможно вернуться туда, откуда ты сам родом. Можно вернуться только в одно из параллельных прошлых. Даже я помню это из школьной программы!

Словно почуяв мое настроение, Хвост подошел ко мне. Я остановился и погладил его по голове.

– Вы правы и не правы, молодой человек, – сказал профессор, рассматривая Хвоста, – мне кажется, или ваша собака просится на улицу?

Услышав это, Хвост рванул к двери. Лизи выпустила его во двор, а профессор продолжил:

– Так вот, молодой человек, чтобы вы знали: для того чтобы вернуться в то прошлое, из которого, как вы выразились, человек родом, надо просто знать, как это сделать. И это знание находится здесь, – профессор похлопал рукой по тетрадке: – К тому же, возвращаясь именно в такое прошлое, мы не встречаем там самих себя. Мы становимся собой. Но! У нас остается та память, что была до перемещения. Приобретенный багаж знаний.

На меня внезапно навалилась усталость, и почему-то пришло в голову, что профессор, подобно вампиру, высасывает из меня всю энергию, а вместе с ней и жизнь. Я не знал, как возразить ему:

– Простите меня, – обратился я к нему. – Возможно, я человек недалекий и у меня в голове не укладывается все то, что вы сейчас говорите, но я не понимаю, зачем возвращаться назад?

Профессор посмотрел на меня, как на маленького ребенка, неспособного понять элементарные вещи.

– Вас какой ответ устроит: личные причины или в масштабах Вселенной?

Лизи взмолилась:

– Папа, скажи ему!

Подумав пару минут, профессор начал говорить. Его воспоминания лились рекой, и мы с Лизи боялись пошевелиться, чтобы не вспугнуть их. Но мы зря боялись – профессор не замечал ничего. Даже Хвост, ворвавшийся в дом после прогулки, не смог прервать его. Профессор рассказывал о своих родителях, дедах и прадедах, школе, университете, любви, дружбе, предательстве, работе и многих других вещах. Выходило, что Артур Зарин хотел вернуться обратно лишь по двум причинам: первая – это не дать возможность провести опыты в коллайдере, и вторая причина была в женщине, которую он любил и потерял, когда согласился изучать разломы. В какой-то момент времени я сказал:

– Ваша дочь очень похожа на ту женщину.

Лизи одними губами сказала: «Замолчи», но я и не собирался останавливаться:

– Профессор, а сколько вам было, когда появились разломы?

– Сорок два, – ответил он.

– И в какой возраст вы хотите вернуться?

– В университетские годы, – ответил Артур Зарин, – я очень сильно хочу увидеть своих близких, а спустя двадцать лет и её.

Он поднялся и, засунув руки в карманы своих длинных шорт, подошел к окну.

– А как же Лизи? – не унимался я. – Вы думали о том, где она будет жить, что делать?

– Ну, чем ей заниматься, мы решим на месте, когда попадем туда, – ответил он и стал смотреть в окно.

Я подал знак, и мы с Лизи вышли во двор.

– Твой отец сошел с ума, – почти шепотом сказал я. – Он одержим. Ты понимаешь, что он предлагает?

– Софи, не вмешивайся!

– Лизи, то, что он предлагает – это самоубийство. Во всяком случае, для тебя.

– Что ты имеешь в виду? – Лизи в испуге отпрянула от меня.

– А ты не понимаешь? – я на минуту закрыл ладонями лицо. – Если предположить, что он действительно откроет канал именно с его прошлым, то ты погибнешь. Тебя нет в том мире – ты не дойдешь до него. Ты просто растворишься в пространстве! Даже я, не будучи академиком, понимаю это.

– Этого не может быть! – Лизи приблизилась ко мне, – он наверняка все предусмотрел. Иначе, зачем ему нужно, чтобы и я ушла в его прошлое? Если бы мне грозила опасность, он бы никогда… Он меня безумно любит.

У меня не было ответа на этот вопрос.

– Послушай, – я притянул ее к себе. – Только сразу не отвечай. Дай мне слово, что подумаешь. Ты мне очень нравишься. Нет, не так. Я влюблен в тебя и знаю, что ты единственная женщина, с которой мне хотелось бы прожить остаток жизни. Если у меня есть хоть небольшой шанс быть вместе с тобой, я пойду за тобой куда угодно, в любой пласт, где люди свободны в своем выборе. И мне не важно, есть ли в том мире виркомы и порталы. Я согласен передвигаться пешком, ездить на поездах, повозках, пахать землю, колоть дрова – все то, что делали наши предки и продолжают делать многие обитатели других миров. Главное – чтобы около меня была ты и Хвост. Прошу тебя, подумай.

И я поцеловал ее. Это был взрыв, который смел все мои сомнения. Теперь я точно знал – мы единое целое и вдвоем преодолеем любые трудности. Наступит день, и она станет моей женой…

Но Лизи оттолкнула меня и, вытерев ладонью свои губы, холодно сказала:

– Я очень прошу, никогда больше не дотрагивайся до меня. Я люблю другого человека…

Глава 9.

За окном было совсем темно, когда мне безумно захотелось есть. С того момента, как я поцеловал Лизи, и она отвергла меня, прошло несколько часов. Дочь профессора старалась не попадаться мне на глаза, и все свое время проводила с отцом. Мой небольшой дом разделился как бы на две половины: профессор и его дочь обитали в комнате, а я на кухне. Хвост – единственный, кто блуждал по всему дому и валялся там, где ему хотелось. Привыкнув к тому, что почти каждый день еду мне приносила Анна, я редко готовил себе сам. Но сегодня, после бессонной ночи, беспокоить пожилую женщину не хотелось, и я, порывшись в кухонных шкафах, извлек из них немного овощей, хлеба и яиц. Приготовив овощной омлет, я, включив термопот, начал нарезать хлеб.

– Странно, – услышал я за своей спиной голос Лизи.

Я повернулся к ней.

– Что странно?

– Ты не пользуешься одноразовой посудой – вот что странно.

– Пользуюсь, когда вынужден есть вне дома. А тебе не нравится пользоваться обыкновенной?

Лизи пожала плечами.

– Мне как-то все равно.

Нарезав хлеб, я услышал, как отец Лизи, до этого тихо сидевший в комнате, вошел в кухню и, потянув носом, сказал:

– Пахнет довольно вкусно. На нас с дочерью хватит?

– Прошу к столу, – довольно сдержанно ответил я, ставя на стол старинную сковороду, которую мне в свое время выделила из своих запасников Анна. На ней еще продолжала шипеть приготовленная мной трапеза.

Профессор, усаживаясь за стол, внезапно сказал:

– Что-то Скотт задерживается.

Я поставил на стол корзинку с хлебом и спросил:

– Если вы не получите коды от портала, то как собираетесь проникнуть в Зазеркалье?

– Дело в том, – ответил профессор, – что даже если я и получу те самые коды, то воспользоваться ими не смогу.

– Почему?

– Потому что кроме них у меня на руках должен быть документ, разрешающий находиться на той стороне.

– Тогда, – сказал я, накладывая себе еду в тарелку, – как вы собираетесь получить эти документы?

– Все должен сделать Скотт, – ответил профессор, наливая себе в чашку чай.

Индикатор на ней тут же показал, что в чашке находится крутой кипяток. Отец Лизи поднес чашку к губам и большими глотками стал поглощать напиток.

– Вы не боитесь обжечься? – с тревогой спросил я.

Лизи ответила за него:

– Он не чувствует боли, не ощущает холода и может свариться в кипятке с улыбкой на лице.

– У него отсутствует чувствительность? – уточнил я, отправляя в рот кусок омлета.

Лизи взяла тарелку и, положив в нее немного тушеных овощей, поставила перед отцом.

– Что-то в этом роде, – ответила она, усаживаясь за стол. – Это произошло лет двести назад, когда отец со своей группой изучал один далекий пласт пространства. Если кратко, то они обнаружили там странную туманность, попав в которую человек лишается многих своих природных возможностей… Давайте кушать!

Профессор кивнул головой и принялся поглощать свою порцию.

После ужина он ушел в комнату, а Лизи принялась мыть посуду. Я, закурив, уставился в окно.

Минут через десять в кухню вернулся профессор. Он был чем-то встревожен.

– Папа, что-то случилось? – спросила его Лизи, вытирая тарелки.

– Позвонил Рони, – ответил профессор. – Скотту не удалось достать документы. Мало того, за ним гонятся.

Лизи в ужасе прижала пальцы к губам.

– Что же нам делать?

– Уходить будем через неустойчивый портал.

Услышав его слова, я вздрогнул. Нам чуть ли не с пеленок внушали, что все без исключения порталы находятся под строжайшим контролем ДОБ, в стабильном и надежном состоянии.

– Что значит «неустойчивый портал»? – осторожно спросил я, вынимая из пачки новую сигарету.

Осознав, что сболтнул лишнее, профессор попытался перевести разговор на другую тему, но я не позволил ему это сделать. Неохотно, но ему пришлось рассказать:

– Об этом не распространялись. Есть несколько труднодоступных мест, где образовались такие порталы. На них невозможно установить коды, потому что их поведение непредсказуемо, к тому же они, как правило, ведут только в определенные пласты Зазеркалья.

– Их охраняют? – поинтересовался я.

– Их нет смысла охранять, – сказал профессор. – До них еще надо умудриться добраться. К тому же об этих местах знают лишь несколько человек, в том числе и ваш покорный слуга.

Я взъерошил волосы, затем, поднявшись, подошел к входной двери. Открыв ее, я впустил в дом прохладный вечерний воздух. Прислонившись плечом к дверному косяку, я закрыл глаза и подумал о том, что мой отец, вероятно, каким-то образом узнал о существовании таких порталов и ушел в Зазеркалье через один из них. Если ушел, а не трагически погиб.

– Интересно, – сказал я вслух, – какие еще тайны скрывает от нас ОП?..

Эту ночь я проспал без сновидений. Просто лег и отключился…

Когда запищал мой вирком, я открыл глаза и, спустив на пол босые ноги, поднялся с тахты. Широко зевая, я потянулся. Из кухни, цокая когтями, прибежал Хвост и проурчал:

– Го-ости-и.

– Хвост, какие к черту гости! Я никого не приглашал!

Почесывая рукой спину, я направился на кухню и оторопел. Вот кого я не ожидал увидеть, так это мою мать. Она сидела за кухонным столом рядом с профессором.

– Господи, – простонал я и, не здороваясь, направился в ванную.

Там я довольно долго простоял под прохладным душем, а воду выключил только тогда, когда в дверь тихонько постучали.

– Софи, у тебя все в порядке? – услышал я голос Лизи.

– Да! – громко ответил я. – Уже выхожу!

Натянув на себя спортивные штаны и широкую футболку, я вернулся на кухню и схватил первое, что попалось мне под руку – миску Хвоста.

– Я его уже покормила, – произнесла Лизи, бережно забирая миску из моих рук.

– Спасибо.

– С тобой точно все в порядке? – тихо поинтересовалась она. – Ты какой-то взъерошенный.

– У меня все великолепно, – ответил я и начал глазами искать сигареты.