Зовите меня Фомич

Услыхав это, старик недовольно буркнул:

– Ишь, сон ему начал нравиться! Сядь нормально! Не ровен час – стул сломаешь. Имущество-то не казенное, – и он, кряхтя, полез под кровать.

Тил послушно сел прямо и прислушался. Под кроватью застонала какая-то пружина, затем что-то грохнуло, и раздался звук бьющейся посуды. Немного подождав, молодой человек громко произнес:

– Все равно у молока нет души!

Под кроватью послышалась возня и до Тила донесся глухой голос старика:

– Каждому свое. Хочешь – будет душа, не хочешь – не будет.

Снова застонала пружина и из-под кровати показался Фомич. В руках он держал старый чайник с погнутой ручкой, тарелку и несколько больших кружек.

– Вот, – с трудом поднимаясь с колен, сказал старик. – Сейчас чай готовить будем. А насчет души и есть ли она у молока… Заходил тут ко мне один, рассказывал, что субстанцией какой-то питается. Как ее там… А! Прана. Все доказывал, что она его живительной энергией наполняет и пища ему больше не нужна. Дня четыре философствовал – то об одном, то о другом. Весело с ним было.

Поставив на  стол кружки, Фомич пошлепал к холодильнику. Открыв дверцу, он продолжил:

– Как по мне, то ежели природе было бы угодно, чтобы мы одним воздухом питались, то она не подарила бы нам всю ту вкуснятину, что мы едим.

Покопавшись в холодильнике, старик вынул из него: хлеб, колбасу и ажурную вазочку с печеньем. Пока он ставил угощение на стол, Тил попробовал ему возразить:

– Не согласен. Природа настолько удивительна, что мы до конца не знаем ее законов. Меня давно интересуют подобные вещи. Два года назад я летал в Индию и жил среди тех, кто, желая стать ближе к природе, познавали свое тело и очищали разум с помощью медитаций. Это были удивительные два месяца в моей жизни. Я восхищаюсь такими людьми и с удовольствием пообщался бы с вашим знакомым.

– Вот помрешь и пообщаешься, – Фомич чиркнул спичкой и зажег конфорку плиты.

– Что значит «помрешь»? – испуганно спросил Тил. – Ваш знакомый умер?

– Недели две назад помер, – ответил Фомич, наполняя чайник водой.

– Получается, что я не сплю? – побледнев, спросил молодой человек.

– Не спишь, – подтвердил Фомич, ставя чайник на огонь.

– Я умер? – почти шепотом спросил Тил.

– Пока нет. Скорее всего, лежишь в коме.

Сказав это, старик вынул из ящичка стола нож и начал нарезать колбасу.

– Как же я здесь оказался? – растерянно спросил Тил.

– Видишь, вон то здание, перед домом? – Фомич ткнул ножом в сторону оконного проема.

Молодой человек кивнул головой.

– Это больница, – просветил Фомич. – Ко мне оттуда частенько коматозников заносит.

Тил поднялся и хотел было подойти к проему, но старик его одернул:

– К окну не приближайся! Не дай бог, если тебя кто-нибудь увидит.

Старик сгреб нарезанную колбасу и положил ее на тарелку.

– Как же меня можно увидеть, если я лежу в коме? – Тил вопросительно посмотрел на Фомича.

– Душу видно в дождливую погоду. Она в воде, как в зеркале отражается. А сегодня с самого утра льет, как из ведра.

– И что в этом плохого? Подумаешь, силуэт в окне торчит. Мало ли, кто из окон смотрит. – Тил опустился на стул.

– Этот дом давно на снос. Увидят кого в окне, решат, что бездомные поселились. С проверкой придут. А так, вроде, про дом забыли.

– Но свет-то горит. Так или иначе подумают, что здесь кто-то обитает.

– Это не тот свет, что живым виден. Не веришь? Проверь! Дом-то давно обесточен.

– Значит, я – привидение? – произнес Тил, и на его глаза навернулись слезы.

Фомич вытер руки о подол рубахи:

– Ну, до привидения тебе еще далеко, хотя телесно ты отсутствуешь.

Увидав, что молодой человек вот-вот расплачется, старик подошел к нему и, похлопав по спине, добавил: