Жмурки

– И что ты нашел?

– Могилу еще одного ребенка. Точнее, только крест с надгробной табличкой, лежащий на земле. Девочке было полгода, когда она умерла. А ее имя полностью совпадает с именем моей сестры.

– Даши? – переспросила Яна и сразу же почувствовала себя глупо: ну конечно Даши! У Никиты нет других сестер.

– Да. Кремнева Дарья Андреевна, и дата рождения совпадает с Дашиной. Я мог бы счесть это все каким-то диким совпадением, но в документах кладбища не значится могила с таким именем. Ни в тот день, ни в какой другой за всю историю кладбища на нем не хоронили человека с этим именем. Поверь, я проверил не один раз. Более того, я потратил три недели на то, чтобы проверить все кладбища и архивы нашей области за последние тридцать лет. Нашел только одно совпадение: Кремнева Дарья Андреевна умерла в 1995 году в возрасте девяноста двух лет. Больше никого с таким именем нет.

Никита замолчал, и Яна тоже не знала, что сказать. О, как понятно теперь ей стало его состояние! Да уж, никакое расставание с девушкой и близко настолько не выбило бы его из колеи.

– А выяснить у родственников ты не пробовал? – осторожно спросила она.

– Пробовал. Не напрямую, конечно, окольными путями. Брат ничего такого не помнит, но ему было пять. Если уж я в свои девять не помню, то он и подавно. Тетя, которая нас вырастила, тоже утверждает, что мы никогда ничем серьезным не болели, что уж говорить о… – Никита запнулся, пытаясь подобрать слова. – О таком. А у меня какие-то очень странные воспоминания и ощущения, когда я об этом думаю.

– Какие?

– Я помню лишь момент, как отец закрывает передо мной дверь, будто не дает зайти в комнату. Он там не один, с мамой. Помню ее заплаканное лицо. Но при этом он отгораживает меня без агрессии, мягко, будто пытается защитить от чего-то. И ощущения… такие давящие, не дающие даже нормально вдохнуть.

Никита снова замолчал и больше ничего не говорил до самого дома. Яна тоже пыталась уложить в голове услышанное, придумать какие-то версии, объясняющие находку. Наверняка таких версий у Никиты было уже гораздо больше, он думал над ними все три недели, но раз не делился ими, значит, не хотел. Или же хотел услышать что-то от нее.

Дома еще никого не было, поэтому они спокойно могли продолжить разговор, но для начала Яна поставила чайник. Жара на улице не уменьшилась, но ей стало зябко, хотелось согреться хотя бы о чашку горячего чая. Никита поддержал ее идею, и спустя десять минут они сидели на террасе с двумя чашками.

– Если с Дашей действительно что-то случилось, родственники могли скрывать это от вас, – высказала свое предположение Даша. – От тебя и твоего брата, имею в виду. Поэтому ты и не помнишь самих похорон, тебя на них не было. И поэтому тетя молчит сейчас. Сколько бы вам ни было лет, для нее вы все равно дети, от которых она привыкла скрывать нечто очень важное и травматичное.

– Откуда тогда взялась та Даша, которую я знаю? – спросил Никита, но по его тону Яна поняла, что он уже давно думал над этим вопросом. Она просто идет по пути его размышлений, и он хочет сравнить их, понять, не упустил ли чего, не придумал ли лишнего.

– Удочерили? Но сделали это так, чтобы знало как можно меньше людей. Может, на похоронах были самые близкие, еще и поэтому ваша тетя молчит. Как думаешь, могло у твоего отца оказаться достаточно связей, чтобы похоронить настоящую Дашу под другим именем?

– На табличке ее имя, – напомнил Никита.

– На табличке – ее, а документов нет. Может быть, сначала похоронили под правильным именем, а потом решили все скрыть. Документы изменили, а вот про табличку забыли.

Никита посмотрел на нее с интересом.

– Я думал об этом, но не могу понять: зачем? Зачем такие сложности? Если ты права и все на самом деле так, то почему было просто не похоронить ребенка и не взять другого? Может быть, даже назвать его тем же именем, но без всех этих заморочек?

– Психологический аспект? Терять ребенка очень тяжело, поверь, я знаю. Я помню состояние своих родителей, когда погиб мой младший брат. По правде говоря, они ведь так и не оправились от этого. Развелись, разъехались. Моя мама отдала меня отцу, чтобы я не напоминала ей о произошедшем. Сказала, что ей слишком больно меня видеть. Что, если твои родители решили справиться с горем таким образом: заменить одного ребенка другим? Может быть, твоя мама была в настолько плохом моральном состоянии, что отец решился на такую психологическую замену.

Никита долгую минуту размышлял над ее словами, и Яна видела, что теперь он не сверяет версии. Он действительно не думал раньше о том, что она сказала.

– Тогда уж скорее отец, а не мама, – наконец произнес он. – Это ведь он спустя всего полтора месяца убил ее, у него психика так и не восстановилась.

– Может, и отец, – согласилась Яна. – Мужчины страдают так же, как и женщины, только если женщина имеет право оплакивать ребенка, впадать в истерику и падать в обморок, то мужчинам в этом отказано. Они должны быть сильными и стать опорой семьи в нелегкий час, и никому нет дела до того, что они чувствуют на самом деле. Ты не пробовал спросить у него? Если кто и может ответить на все вопросы, то наверняка он.

Она еще не успела договорить, как Никита уже перебил ее:

– Нет. – Сказал это достаточно резко, чтобы Яна больше не настаивала. – Он не разговаривает со мной. Делает вид, что не узнает меня. Он не станет отвечать.

Яна лишь кивнула, принимая его решение.

– Если я могу как-то помочь тебе, ты всегда можешь на меня рассчитывать.

– Спасибо, – Никита наконец улыбнулся, и очень вовремя: вдали послышались смех и голоса друзей, и вскоре на террасе стало многолюдно и шумно.

Глава 3

Атмосфера в домике оставалась веселой и непринужденной. Хорошая погода позволяла все время проводить на улице, но вот ближе к воде уже появились комары, поэтому после обеда на пляж больше никто не пошел, вся компания обосновалась на террасе. И, конечно же, разговоры крутились вокруг найденного утром скелета. Некоторые из присутствующих, может быть, и хотели бы поговорить о чем-то другом, но Анюта Лосева на корню пресекала любые попытки увести беседу в сторону. Все то время, что компания провела на пляже, она не расставалась с телефоном и даже во время обеда не отрывала взгляд от экрана, чем вызывала молчаливое неудовольствие мужа. Вскоре выяснилось, что она вовсе не в блоге сидела, а искала информацию о поместье Маковецких.

– Не проще ли было воспользоваться ноутбуком? – поинтересовался Илья, услышав об этом.

– А на пляж его как тащить? – искренне удивилась Анюта. – Да и мне в телефоне удобнее.

– У нее вся жизнь в телефоне, – проворчал Лосев, но никто не обратил на это внимания.

– И что же ты там нашла? – лениво поинтересовался Саша, покачиваясь в гамаке, натянутом между двух толстых сосен.

– О, много занимательного! – оживилась Анюта, обрадованная тем, что хоть кто-то проявил интерес к теме. – Усадьба графов Маковецких, где мы сейчас находимся, начала строиться во второй половине девятнадцатого века. Именно тогда единственный сын графа Маковецкого женился, но жить в доме отца не захотел. И уехать не мог, граф был уже стар, много болел и вот-вот готовился преставиться. Вот для молодых и решили построить эту усадьбу. Кстати, современное название «Поместье Маковецких» все-таки не очень правильное.

– Почему? – удивился все тот же Саша. Остальные хоть и слушали рассказ, но большого интереса не выказывали. Скорее, им просто некуда было деться, не идти же в душный дом, когда такая хорошая погода. Только Яна и Никита внимали каждому слову, но предпочитали делать это молча.

– Потому что поместье – понятие более обширное, – с готовностью пояснила Анюта. – Это не только барский дом, но и все принадлежащие помещику деревни, поля, реки и леса. А вот его дом со двором и постройками – это усадьба.

– Очевидно, нынешний хозяин не столь умен, как моя младшая сестрица, – отозвалась Лера. Они с Ильей лежали на шезлонгах неподалеку от стола, за которым сидели супруги Лосевы, а потому все хорошо слышали.

– Но это неважно, – отмахнулась Анюта. – В общем, усадьбе этой больше ста пятидесяти лет. И Маковецкие жили здесь все время до самой революции, когда к власти пришли большевики. Только тогда усадьбу у них отобрали. Дом переделали под больницу, чем он и был до второй мировой войны. В 1944 году в больницу попала бомба, она сгорела почти полностью. И после этого дом никто не восстанавливал, пока в 2005 году усадьбу почти за бесценок не выкупил Савичев. На реконструкцию потратил почти шесть лет, зато смотрите, какую красоту сделал. Но главное не это. Главное, что скелет этот мог быть замурован в стену сто пятьдесят лет назад, во время строительства усадьбы, представляете!

Анюта явно была в восторге от собственного открытия, мысленно уже набрасывала пост для блога, а Никита не удержался от заинтересованного взгляда в сторону Яны. Значит, к ней приходил призрак девушки, погибшей полтора столетия назад? Чего он хотел? И откуда о нем узнал маг? Что, если Анюта воспользовалась теми же источниками информации? Никита пока не понимал, чем это может помочь им в поисках мага, но любая деталь могла оказаться важной. Как и сама Яна, он мага по фотографии не узнал, этот ход был закрыт, оставались лишь косвенные пути.

– Ты уверена, что сарай построили в то же время? – спросила Яна. – Может быть, это произошло намного позже.

– Нет! – Анюта даже головой мотнула. – Я на сто процентов уверена, что он из того же времени.

– Ты такой знаток истории? – снова не поверила Лера.

– Я знаток человеческих душ! – парировала ее сестра. – Легко схожусь с людьми, вот и нашла нужные связи. В общем, этот сарай построен одновременно со всей усадьбой. Но даже не это главное! Я нашла причину, по которой девушку замуровали в стену!

Вот тут уж Яна, очевидно, решила, что незачем скрывать свой интерес. Тем более что и все остальные либо приподнялись в шезлонгах, либо даже подошли ближе к столу, чтобы лучше слышать и не пропустить важных деталей.

– И какая же? – спросил Лосев с недоверием, будто сомневался в способностях жены отыскать такую информацию.

– Оказывается, раньше был обычай замуровывать в стену живых людей! – выпалила Анюта. – Я нашла подобные истории едва ли не во всех европейских странах, представляете? То есть нельзя сказать, что какой-то один народ был варваром, а остальные белые и пушистые. Варварами были все так или иначе. Просто некоторые переболели этим еще до Средневековья, а другие продолжали и после. В девятнадцатом веке таких уже было мало, но, видимо, наши графы не гнушались суевериями.

– И зачем они это делали? – не поняла Яна.

– Тут есть два варианта. Некоторые верили, что призрак такого человека будет защищать постройку, в которой он был замурован, и семью, живущую в этом доме…

– Я б на месте призрака поступила совсем наоборот, – не удержалась Лера, и Никита был с ней согласен. Обычно призраки невинно убитых людей жаждут отомстить своим убийцам, а вовсе не защищать их.

– Ну так это ты! – фыркнула Анюта. – Всем известен твой вздорный характер!

– А было принято замуровывать лишь ангелов?

– А какой второй вариант? – перебил спорщиков Никита.

Анюта показала сестре язык, с удовольствием вернувшись к теме разговора.

– К такой жертве прибегали, если строительство по какой-то причине шло плохо. Например, погода не способствовала, стены все время падали и так далее. Считалось, что замурованная в стену девушка остановит злых духов и строительство пойдет быстрее.

– Кошмар какой, – проворчал Лосев. – Нет бы растворы лучше замешивать и стройматериалы не красть. Проще девушку убить.

– Ладно девушек, довольно часто в жертву таким образом приносили детей! – с энтузиазмом продолжила его жена. – Отсюда и название главного укрепленного места старого города: детинец.

– Позволь с тобой не согласиться, – внезапно возразил Илья. – По некоторым исследованиям, к названию действительно причастны дети, но не потому, что их приносили в жертву при строительстве, а потому, что в случае нападения на город их как раз прятали в этой укрепленной части. Но существуют и другие версии происхождения названия.

– Версии! – подняла вверх палец Анюта. – А правды никто не знает. Я тоже лишь версию привела в пример.

– Ну что ж, справедливо. – Илья поднялся с шезлонга и протянул руку Лере. – Лер, может, прогуляемся?

– Давай позже? – попросила та. – Жутко интересные вещи моя сестра вещает. – Лера сказала это с определенной долей сарказма, но было видно, что ей на самом деле интересно.

Никита крайне редко умел считывать эмоции живых людей, а сдержанный Илья и вовсе оставался для него наглухо закрытой книгой все эти сутки, что они провели вместе, даже когда утром рыбачили на пруду, но сейчас со стороны Лериного ухажера потянуло таким неприкрытым недовольством, что Никита не удержался от удивленного взгляда в сторону Ильи. Однако тот быстро взял себя в руки, снова закрывшись.

– Ладно, тогда я в дом, – спокойно ответил он. – Кому-то надо заняться ужином, пока вы слушаете истории о призраках и замурованных в стену девицах.

– Я с тобой! – тут же поднялась Даша. – Не люблю истории о призраках, лучше помогу готовить ужин.

Даша всегда была трусихой, даже фильмы ужасов не смотрела и книги Стивена Кинга обходила стороной. Только один раз она купила Никите мистическую книгу, когда он болел и не мог даже подняться с постели. И то принесла ее на вытянутой руке и заявила, что три ночи теперь спать не будет из-за одной аннотации. Именно поэтому Никита и не желал втягивать сестру в свои необычные расследования. Саша и Лосев тоже отвлеклись на какой-то посторонний разговор, но Анюте хватало внимания Никиты, Яны и Леры, хоть та и делала вид, что не слушает, для того, чтобы продолжать.

– Я даже пару примеров нашла! Например, наши ближайшие соседи в Беларуси при строительстве Кревского замка столкнулись с проблемой: что построят за день, то к утру уже разрушается. И тогда было решено замуровать в стену ту жену, которая первой принесет своему мужу-строителю завтрак. После этого строительство пошло быстро и без проблем. Похожая история есть у сербов, но там девушка уговорила оставить ей маленькое окошко, чтобы она могла кормить грудью ребенка.

– Жуть какая, – выдохнула Яна. – Неужели и тут произошло нечто подобное?

– А какие варианты? – ничуть не смутилась Анюта. Казалось, вся история ее только воодушевляет и ни капельки не пугает и не удручает. – Я завела пару полезных знакомств, надеюсь, мне удастся и дальше следить за этой историей.

– А ты думаешь, будет какая-то история? – удивилась Лера. – Осмотрят скелет, причину смерти скорее всего не установят, по одним костям это, знаешь ли, крайне сложно сделать, а потом или закопают, или, может, в каком-нибудь местном краеведческом музее выставят. Вот и вся история.

– Не хотела бы я после смерти быть выставленной в музее, – пробормотала Яна, но ее никто, кроме Никиты, не услышал.

– Все равно на расследование и серию прекрасных постов мне хватит, – не унималась Анюта. – А теперь извините, дамы и господа, мне надо готовить первый. А то после парочки сторис подписчики взорвали мне директ.

– Господи, я только местоимения понял, – демонстративно приложил ладонь к лицу Лосев, чем вызвал всеобщий смех.

После этого Анюта легла в освободившийся шезлонг и принялась обеими руками тыкать в экран смартфона, а остальные занялись кто чем в ожидании предстоящего ужина.

* * *

На этот раз ужин продлился дольше и закончился далеко за полночь. Жара спала, небо оставалось ясным, многочисленные свечи и репелленты от комаров прогоняли кусачих тварей, их настойчивое жужжание слышалось в темноте, за пределами террасы, поэтому расходиться никому не хотелось. Но в конце концов усталость взяла свое. Первыми ушли Лосевы, за ними Лера с Ильей, а потом и все остальные. Саша не стал ничего говорить, молча ушел в комнату, в которой ночевал в прошлый раз, и Яна тихонько выдохнула. Весь день они были чем-то заняты, наедине не оставались, и было непонятно, помирились они или нет.

За этот день Яна узнала слишком много важной информации, которая не позволяла быстро уснуть, хотя тело гудело от усталости, а голова – от выпитого вина. Выпила бы она чуть больше, может, и уснула бы лучше, но Яна старалась незаметно для других ограничивать себя, потому что на эту ночь у нее было запланировано важное дело.

Когда все снова собрались на террасе, Яна зачем-то зашла в дом, и туда же следом за ней направился Никита.

– Не знаю, будет ли у нас еще возможность поговорить сегодня, – таинственным шепотом сказал он, отводя ее подальше от распахнутой настежь двери, – но я тут подумал, что этой ночью неплохо было бы посторожить наш призрак. Вдруг он снова придет? Быть может, мне удастся что-то почувствовать.

Яне идея показалась очень здравой. Они как раз обсуждали необходимость не спать ночью, чтобы одна увидела призрак, а второй не пропустил ее сообщение об этом, когда с террасы в гостиную заглянул Лосев.

– Але, именинник? – Он увидел шепчущихся в полутьме коридора заговорщиков и удивленно приподнял брови. – Идите сюда, тост поднимать будем, – закончил уже совсем другим тоном.

И вот ужин закончился, все разбрелись по комнатам, и полчаса спустя в доме установилась полная тишина. Больше не слышались шум воды в ванной, шаги в коридоре и едва различимый голос Анюты, прощающейся со своими подписчиками. Дом уснул, и такая же полная тишина стояла на улице. Сегодня дождь не барабанил по подоконнику, ветер не шумел кронами деревьев. Яна чувствовала, как на нее медленно, но уверенно накатывает сонливость, и поторопилась взять в руки телефон. Чтобы нечаянно не разбудить Дашу, дыхание которой казалось ей еще не настолько ровным, чтобы быть уверенной в ее глубоком сне, накрылась одеялом с головой. Дышать стало нечем, но Яна решила немного потерпеть. К ее удивлению, в мессенджере напротив имени Никиты светилась зеленая точка, дающая понять, что он тоже в сети.

«Не спишь?» – написала она.

«Я же обещал», – последовал быстрый ответ.

«Вот и я решила посидеть в телефоне, чтобы не уснуть».

«Сатинов сопит так, что я при всем желании не уснул бы».

Яна не сдержала смешка, но тут же зажала рот рукой и даже на секунду приоткрыла одеяло, чтобы убедиться, что Даша не проснулась. Та спала спокойно, и Яна отвернула одеяло полностью, подумав, что кровати находятся достаточно далеко друг от друга, чтобы Даше свет экрана все-таки не мешал, даже если она еще не уснула крепко. Дышать под одеялом было совсем нечем.

«Может, подождем в гостиной?» – предложила Яна.

Никита не отвечал долго, а когда сообщение от него все-таки пришло, Яна даже смутилась.

«Если Лосев застанет нас еще и ночью в гостиной, точно надумает лишнее».

Никита поставил улыбающийся смайлик в конце, но Яна все равно почувствовала себя неловко. Он был прав, тысячу раз прав. А если их застанет не Лосев, а, к примеру, Саша? Или Лера? Слишком хорошо Яна помнила признание Леры в том, что она много лет влюблена в Никиту. И хоть сейчас у нее был Илья, Яне все равно не хотелось лишний раз ее расстраивать.

Чтобы как-то оправдать себя не только перед Никитой, но и перед самой собой, она написала:

«Я имела в виду, что прошлой ночью призрак появился в гостиной. Что, если он и сегодня появится именно там? Если ему нужна не я, а конкретное место…»

Это замечание показалось Никите справедливым, и они условились встретиться в гостиной.

Яна тихонько выскользнула из-под одеяла, взяла со спинки стула длинный тонкий кардиган, который набрасывала на плечи вечером. Ее пижама была достаточно целомудренной, чтобы в ней не стыдно было показаться перед посторонним мужчиной, но, если вдруг им придется выйти за призраком на улицу, возвращаться в спальню времени может не быть.

Она уже взялась за ручку двери, мысленно напоминая себе нажимать тихо и медленно, как раздался истошный женский вопль. Яна вздрогнула, испуганно отдернув руку. Тут же на кровати села Даша, непонимающе оглядываясь вокруг.

– Яна? – спросила она. – Что случилось?

– Не знаю, – отозвалась та, стараясь успокоить сердцебиение.

Даша повернулась к двери, с удивлением разглядывая соседку, стоящую там.

– Это не ты кричала?

– Нет, конечно! Я в туалет шла.

Крик больше не повторялся, но даже один он смог разбудить весь дом. Захлопали двери, в прихожей послышались встревоженные голоса. Яна и Даша тоже вышли из комнаты.

– Что случилось? – спрашивали друг друга сонные домочадцы, но ответа ни у кого не было.

– Кажется, кричали на улице, – сказал Никита.

Яна заметила, что он был уже в джинсах и футболке, но никто, кроме нее, не обратил внимания на его странный для двух часов ночи наряд.

Лосев первым рванул к входной двери, остальные последовали за ним. Только выйдя в душную ночь, Яна смогла успокоить сердцебиение и проанализировать услышанное. Крик был громким, раз разбудил всех, значит, женщина находилась где-то недалеко. Рядом с ними только один домик, в котором отдыхала девичья компания, указавшая им утром на место, где нашли скелет. Отдыхающие девчонки любят повизжать, но этот вопль явно был вызван болью или страхом, он не походил на типичные женские визги.

На улице было достаточно светло. В отличие от вчерашней ночи, горели все фонари: и возле каждого домика, и вдоль дорог, ведущих как к администрации, так и к пруду. И именно у пруда Яна и остальные заметили какое-то движение. Компания отправилась туда, и чем ближе ребята подходили, тем яснее различали две фигуры: одна лежала на земле, а вторая стояла на коленях рядом, закрыв лицо руками и громко рыдая. Очевидно, она и кричала.

Со стороны соседнего домика уже бежали три девушки, и Лосев сориентировался быстро:

– Саша, Никита, задержите их, – велел он. – Не хватало нам тут дружной истерики. Лера, Илья, за мной.

На этот раз строптивая Лера не стала спорить, Илья тоже молча подошел к девушкам у пруда. Яна стояла очень близко, поэтому все видела и слышала. Видела, как Илья помог подняться рыдающей девушке и отвел ее чуть в сторону, а Лера присела у той, что лежала на земле. Даже в полутьме Яна прекрасно разглядела, что грудь той больше не вздымается, а значит, она мертва. На длинном алом платье античной богини не было видно следов крови, как не было ее и нигде вокруг, и Яна не могла предположить, от чего умерла девушка. Единственное, что казалось странным остальным и что здорово напугало Яну: глаза девушки были завязаны красной лентой. Совсем как у того призрака, что явился в их дом прошлой ночью. Точнее, это сначала Яне показалось, что лента красная, но, приглядевшись, она поняла, что лента на самом деле белая, а красной стала из-за крови. Что бы ни было под повязкой, Яна не была уверена, что хочет это видеть.

Вернулся Илья, присел рядом с Лерой.

– Мы не можем здесь ничего трогать до приезда криминалистов, – тихо сказал он.

– Тебе неинтересно узнать, от чего она умерла? – прошептала в ответ Лера, чтобы не привлекать ничьего внимания.

– Мне неинтересно затем разбираться с местной полицией.

– Она еще теплая. Как минимум мы могли оказывать ей помощь.

Илья думал несколько секунд, а затем что-то в его позе неуловимо изменилось, что дало Яне понять: он принял аргументы Леры. Они вдвоем принялись осторожно осматривать тело, но нигде не было никаких травм. Ни платье девушки, ни ее волосы не были мокрыми, так что вариант с тем, что она утонула в пруду, можно было исключить.

Яна, как завороженная, все это время смотрела лишь на окровавленную повязку, не смогла оторвать взгляд даже тогда, когда Илья потянулся к полоске ткани и легонько приподнял. Кожа под повязкой была черной от запекшейся крови, на месте глаз зияли отвратительные провалы.

Даже крепкий Илья тут же вернул повязку на место, Лера же прошептала непечатное ругательство, а Яна наконец малодушно отвернулась, чувствуя, как неприятный ком подкатился к горлу. Сделала глубокий вдох, задержала дыхание, а потом медленно выдохнула и открыла глаза, тут же встретившись с внимательным взглядом Никиты. Качнула головой, давая понять, что с ней все в порядке. Никита кивнул в ответ и снова повернулся к девушкам, которые стояли рядом с ним. Две рыдали, закрывая рты руками, чтобы не издавать громких звуков, третья молчала, только огромные испуганные глаза давали понять, что она тоже в шоке. Куда делась та, что нашла тело подруги, Яна не знала. Она медленно подошла к Никите и девушкам, но остановилась чуть поодаль, чтобы не отвлекать на себя внимание.

– Это Риткино свадебное платье, – говорила та, что не плакала. – Она взяла его с собой на девичник, чтобы Маша, – кивнула в сторону рыдающей рядом подруги, – его немного подшила. Свадьба уже в среду… должна была быть… А платье пришло поздно, в ателье нести она его уже не успевала.

– Красное платье? – уточнил Никита.

– Да. Ритка не хотела выходить замуж в белом, как все.

– Она его надела и вышла во двор?

Девушка замотала головой.

– Маша его вчера подшила, и платье висело в гостиной. Рита его не надевала больше. По крайней мере, я не видела. Я не знаю, когда она вышла из дома, я в другой комнате была.

Где-то рядом послышался тихий голос Анюты, и Яна узнала эти интонации: та что-то профессионально говорила на камеру. Вряд ли вела прямой эфир среди ночи, скорее, просто снимала, чтобы выложить в блоге утром. Заметил это и Лосев, потому что тут же оказался рядом с женой и что-то быстро заговорил. Анюта недовольно нахмурилась, но телефон не опустила.

– Аня, я тебе что сказал! – Лосев произнес это уже громче и грознее. Анюта упрямо сжала зубы и вздернула подбородок, но камеру наконец выключила.

Никита подошел к ним и что-то тихо спросил, Яна не расслышала. Должно быть, интересовался причиной ссоры, хотя она и так была очевидна.

– Отведи, пожалуйста, Дашу в дом, – громче попросил он. – Она не любит трупы.

Даша и в самом деле стояла в сторонке, бледная и напуганная, и в сторону берега, где находилась мертвая девушка, старалась не смотреть. Даже Анюте стало ясно, что бедняжку лучше действительно увести отсюда, поэтому она без лишних разговоров направилась к ней. Лосев же нашел глазами Сашу и подозвал к себе.

– Проводи девчонок домой, пожалуйста, – попросил он. – Мы здесь сами справимся, полицию я уже вызвал. Не хочу, чтобы они разгуливали ночью одни, мало ли что.

«Мало ли что» было очевидно и остальным, поэтому Саша тоже спорить не стал, только повернулся к Яне и спросил:

– Ты с нами?

– Я останусь, – качнула головой та.

Он ничего не сказал на это, молча развернулся и подтолкнул Анюту и Дашу в сторону дома.

* * *

Едва только Саша, Даша и Анюта направились к дому, Никита подошел к Лосеву.

– Леш, я гляну, что произошло с девушкой? – спросил он.

Вообще-то спрашивать разрешения у Лосева было совсем необязательно, он не был здесь главным и уже очень скоро, как только приедет местная полиция, окажется в таком же положении обыкновенного очевидца, как и сам Никита, но Никите требовалось, чтобы кто-то отвлек не только девушек, потерявших подругу, но и Илью. Никита никогда не скрывал своих способностей, давно привык и к скептическим усмешкам, и к откровенным издевкам, но сейчас отвечать на вопросы не был готов.

Лосев понял все правильно, потому что бросил короткий взгляд в ту сторону, где возле тела все еще сидели Илья и Лера, и коротко кивнул.

– Вавилина беру на себя.

Что он сказал Илье, Никита не знал, но тот поднялся на ноги и послушно пошел за Лосевым к рыдающим девушкам, а Никита торопливо занял его место. Лера задавать вопросов не стала, понимала, что он хочет сделать. Никита осторожно коснулся руки мертвой девушки, которая была еще достаточно теплой, хотя в таких условиях, скорее всего, и не охладеет сильно, пока не попадет в морг, обхватил ладонь.

Как всегда, видения походили на погружение в воду. Он не видел того, что видела девушка, но слышал легкий плеск воды, чувствовал босыми ступнями прохладный мелкий песок. Значит, она стояла здесь, на пляже. Легкая шелковая ткань обвивала ее ноги, нос улавливал запах водных цветов, которыми в изобилии была усыпана вода возле берега. Рядом никого не было, но Никита чувствовал, что девушка боится. Рита, кажется, подруги сказали, что ее звали так. Она оглядывалась по сторонам и, в отличие от Никиты, что-то видела. Что-то, что пугало ее до настоящего ужаса. Сердце заходилось в бешеном темпе, который нарастал все больше и больше, пока в груди не заболело. Рита дышала часто, но кислорода все равно не хватало. Никита чувствовал, что ему тоже не хватает и в груди болит едва ли меньше. Внезапная резь в глазах заставила его охнуть от неожиданности и едва не выпустить руку девушки. Второй ладонью он зажал собственные глаза под очками, но боль не уменьшалась. Дышать становилось все труднее, и он не стал дожидаться конца, отпустил руку за мгновение до того, как сердце Риты трепыхнулось в последний раз. Он никогда не ждал конца тех, в чьи последние секунды жизни заглядывал. Боялся. Не думал, что умрет сам, хотя ощущения испытывал весьма схожие с теми, что чувствовали они. Боялся заглянуть в глаза смерти. Суеверно, бессмысленно, но ничего не мог с собой поделать.

Дышать было все еще тяжело, но боль в груди быстро уменьшалась, а вот зрение никак не восстанавливалось. Перед глазами плыли разноцветные круги, Никите пришлось почти целую минуту растерянно оглядываться по сторонам, прежде чем он смог наконец сфокусироваться на лице сидящей рядом Леры. Он всегда проговаривал вслух то, что ощущал, поэтому дополнительно озвучивать ей то, что почувствовал, не имело смысла. Она и так все слышала.

– Что-то ты какие-то признаки инфаркта миокарда описывал, – удивленно проговорила Лера, снова взглянув на девушку. – Если не считать глаз, конечно…

– С чего ты взяла, что инфаркт?

Никто из них двоих не заметил, как Илья подошел к ним. Сколько он тут стоял, они тоже не предполагали, но, похоже, недолго, поскольку вопросительный взгляд был устремлен лишь на Леру, на Никиту Илья не смотрел, а потому едва ли видел и слышал, что делал тот еще несколько минут назад.

Очевидно, к таким же логическим заключениям пришла и Лера, поскольку равнодушно пожала плечами и спокойно ответила:

– Просто предполагаю, что могло убить столь юную особу.

– Кроме инфаркта, может быть еще сотня предположений, – хмыкнул Илья. – Как естественных, так и криминальных. А если учесть состояние ее глаз, то я ставлю на криминал, не могла же она сама себе выколоть глаза.

И Лера, и Никита понимали, что он прав, а потому, чтобы не продолжать разговор, поднялись и отошли в сторону. Вдали уже слышался шум подъезжающих машин, не следовало затаптывать место преступления на глазах у полиции. На этот раз те явились без сирен, очевидно, из уважения к спящим гостям. Остальные домики находились далеко от пруда, и отдыхающие ничего не слышали, сирена могла их разбудить.