Феи переглянулись. Сложно сказать, что именно впечатлило первокурсниц: цитата из фильма времен молодости их родителей или же незабываемый русский акцент суровой старшекурсницы, но они тут же запорхали по комнате в поисках нужных Алене вещей. И через пару минут в руках у нее было все из затребованного… ну разве что кроме мотоцикла.

Можно было вызволять рыжего из ванной.

Однако спустившись к себе на этаж, Алена не нашла никого в ванной. А вот на кухне ее ждал сюрприз. На небольшом диванчике у окна сидел понурый рыжий. Его мокрые джинсы сушились тут же на батарее. Но удивительным было другое – суровая индианка пожертвовала рыжему самое дорогое – свой любимый шелковый халатик! Размер рыжему, конечно, не очень подошел, тощие коленки торчали из-под халата несколько дальше положенного, однако ярко-розовый цвет превосходно оттенял угрюмое веснушчатое лицо. Картину, которую Алена застала на кухне, можно было назвать «покаяние грешника и отречение его от всего спиртосодержащего», ну или «наставление заблудшей души индийскими методами». Рыжий шмыгал носом, пил аспирин и со всем соглашался. Урмила ходила по кухни взад-вперед находя все новые и новые аргументы для увещевания несознательного шотландца.

Заметив Алену с вещами рыжего в руках, Урмила не смогла оперативно сменить интонацию, с которой распекала начинающего алкоголика, и поэтому обратилась к Алене все тем же возмущенно-нравоучительным тоном:

– А остальные где?

– Вещи? Это все что на нем было вчера…

– Какие вещи?! Остальные малолетние идиоты где!?

Алена лишь развела руками и уточнять, входит ли она лично в число малолетних идиотов, благоразумно не стала. Видно было, что подруга в ударе. А поэтому Алена не спеша развесила вещи рыжего на одном из двух кухонных стульев и начала наливать себе и Урмиле чай. Этот напиток оказывал на индианку какое-то волшебное действие, и, поворчав еще минуту-другую, Урмила начала менять гнев на милость.

Рыжий же тем выменем закончил с аспирином, воспользовался перерывом в, казалось бы, нескончаемой проповеди, сполз на диванчик и мирно уснул.

Но радовалась Алена не долго. Чай не столько умиротворил Урмилу в этот раз, сколько отвлек. Опустошив свою полуведёрную кружку, неугомонная индианка решила, что нужно снова идти наверх в гнездо разврата и малолетних идиотов. Алена подразумевала, что одного мало вменяемого слушателя разошедшейся Урмиле явно недостаточно и теперь ей требуется аудитория посолиднее. Раз уж разбудили Шиву в субботу утром – будьте, как говорится, готовы к последствиям!

В царстве алко-фей на этот раз было гораздо оживленнее, чем когда Алена изображала из себя терминатора отечественной сборки, появившись здесь в первый раз. Все дело в том, что из спален фей выбрались два гоблина – то есть помятые вчерашними возлияниями внуки шотландских горцев, почти такие же как тот, что бессловесно дрых в розовом халате на их с Урмилой кухне, но чуть менее рыжие.

От природы живое воображение Алены тут же составило душещипательный пресс-релиз, который в полной мере отражал всю безысходность вчерашнего вечера для рыжего. Очевидно, имел место так хорошо показанный в советском кинематографе сценарий “три плюс два”. А именно, две феечки заманили к себе в отсек трех гоблинов, которые, вполне вероятно, вчера еще таковыми не были, и могли иметь достаточно презентабельный вид. Однако, рыжему феи, а значит и комнаты для ночлега, не хватило. А потому, он, разочаровавшись в любви, жизни и дружбе покинул отсек в гордом одиночестве и бродил по лестнице, пока алкогольный нокдаун не настиг его под дверью Алены и Урмилы.