Бесконечность в сплетении пальцев…

© Надежда Скорнякова, 2016

© Надежда Селикова, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Душа наизнанку

 
Вдох делаю глубже…
Начало второго.
Ночь длится годами,
Молчит у порога,
Своею утробой
Свет лампы в зените
Съедает быстрей,
Чем студент в общепите.
Проемы окон
Плотью шторы залатаны.
Исписаны рифмами
Листы, как заплатами.
Слова проступают
На них частоколами,
И книгам вовек
Не связать их оковами.
А все от того,
Что в них множество личного.
Их выложить —
Душу изнанкою вывернуть
И вывесить
В общедоступном значении,
В каком-нибудь
Пыльном, сыром помещении.
К примеру,
В уездном картинном салоне
С другими полотнами
Душ на изломе.
Где пьяный сантехник
С уборщицей Зиной
Придут любоваться
Столь сложной картиной.
И не понимая
Художника замысла,
Все это мазней
Окрестят они запросто.
А дама, что в детство
Шагнула развитием
И самоназначена
Опытным критиком,
Со сдвигом на Сартре
И страстью к Ван Гогу
Вздохнет полу томно
И скажет: – Немного
Похоже на творчество
Клода Моне,
Размыто, нечетко.
Могла б я вполне
Не хуже,
Да только вот
Вывернуть душу
Пока не готова
Всем миром наружу.
И губы поджав,
Перейдет к не распятому,
Чью душу
В святые зачислит за пятую
Точку добавленную
К многоточию
И редкий подход
К бытия одиночеству.
Меня оттеснят
За нечеткость рифмовки
Подальше в углы
Душ других расстановки
По полкам и стенам
И вскоре забудут…
Короткую память
Бог выделил людям.
И пылью покрывшись,
Душа наизнанку,
Томясь в переплета
Узорчатой рамке,
Составлена будет
В кладовку за дверью
Раз «умные люди»
В ней шедевр не узрели…
И речь не о том,
Что страдаю я манией
Величья, а в кризисе
Самосознания.
Ведь каждое слово,
Душой исторгаемое
Я в смутных времен
Превращаю слагаемое,
Чтоб в сумме в итоге
Узреть результат —
Ноль в сумме с нолем
Как всегда – Пустота…
Слова, что за ночи
Скрываются дверцею,
Мне слишком болезненно
Сделать коммерческими.
Их рифмы хромые
Лечить,
Как калечить…
Пишу для себя!
Мне так, видимо легче.
И слов этих вам
Никогда не увидеть…
Ну вот, уже пять
И рассвет…
Значит выдох…
 

Все будет хорошо…

 
Все будет хорошо. Все «будет, будет»…
Но поутру опять будильник будит,
И снова начинается игра
По превращению сегодня во вчера.
Все будет… Непременно будет… Завтра…
И ждешь его, наставшего внезапно…
И ждешь его, как дети Новый Год…
Но вновь сегодня утром настает…
И вновь читаешь мантру зазеркалью,
Усилием лицо в улыбке скаля:
«Все будет хорошо, копите силы»!
Ведь это все же лучше, чем «все было…»
 

На кончиках пальцев

 
Мой мозг перешел все границы.
И в сутках часов
Сорок восемь.
За окнами плавится осень,
И листья струятся
Как птицы.
Танцую одними руками…
Носочками пальцев
По кнопкам…
И точки плывут облаками
Сквозь бело-экранную плоскость.
Безумье в бескрайнюю степень
Возводит случайная рифма,
И слов опустелые рифы
Бумаге ложатся на степи.
Танцую одними руками…
Безликость немого экрана
Пронзает,
Пространство тараня,
Мереща мне звуки звонками.
Мешая слова
Словно блендер,
Взбивая все рифмы-нерифмы
Шумит за окошками ветер,
Взъерошив случайные мысли.
Танцую одними руками…
В потоках исходит сознанье,
Шутя с обесточенной гранью,
Стучит по душе каблуками…
Искрят оголенные нервы…
Эмоции рвутся
Как струны…
Вот эта была сорок первой
В гитаре души
Многоструйной…
Дождя эфемерные нити
Врезаются в плоскость бумаги,
Ее рассекая на флаги…
Сдаетесь?
Тогда поднимите.
Тревожа своим безучастьем,
Разбились эфира бокалы.
Не страшно.
Скажу вам: – На счастье!
Его мне всегда не хватало…
Закралось к себе сожаленье.
Гоню его новой метлою.
И света в душе преставленьем
Готовлю себе представленье,
Какую себя я открою…
Танцую на кончиках пальцев…
Танцую одними руками…
Все прочее кануло в вальсе,
Застывши кривыми строками…
Вы любите это бездумье?
Ловите!
На зависть китайцам,
Пложусь миллиардами букв,
Танцуя на грани безумства,
Кружусь я
На кончиках пальцев…
 

Я – ящерка

 
Шумит прибоем в шторм далекий лес.
В лазури бродит призрак ливня в белом.
Я – ящерка. Тепло вбирая телом
На камне, я хочу остаться здесь.
 
 
Чтоб щекотал вдруг плоским ставший нос
До смеха запах смол, жары и хвои.
И все, что птицу в мыслях беспокоит,
Казалось не взаправду… Не всерьез…
 
 
Обрезать крылья. Перья сдать в ломбард.
А деньги раздарить прохожим всуе.
Ведь тем, кто сны в реальности рисует
На ломких линиях ладоней, не до трат…
 
 
Пусть кто-то пальцем теребит висок
Вращательным движеньем, поясняя,
Что, видимо, совсем сошла с ума я,
Мне дела нет. Ведь людям невдомек,
Что весь их мир меня не впечатляет.
Я – ящерка. Мне камень греет бок…
 

Я забуду, как ты снился…

 
Ты мне снился. Ты был занят.
Суеты твоей перонность,
И в движениях вокзальность
Говорили – уезжаешь…
 
 
Ты мне снился в непокое.
Устремляясь в беспредельность,
Застывали на ладони,
Я не помню, ночь ли, день ли…
 
 
Ты мне снился. Ты ли это?
Был размыт в движеньи образ,
Только мыслеформы обрис
Зависал полоской света…
 
 
Ты мне снился… Ты мне снился?
Словно призраки чужие
Вместо нас во сне кружились…
Боже, как ты изменился…
 
 
Как сквозь призму, сна границу
Изучаю в свете солнца.
Только луч ее коснется,
Я забуду, как ты снился…
 

Особый цвет

 
У каждого времени цвет свой особый, как вкус,
Что свойственен только одной уникальной минуте.
Часы преподносят гурманам секунды на блюде,
И те их смакуют часами, не в силах искус
Отвадить, оттенки ловя послевкусья стократно.
Забыв, что другие не съеденные безвозвратно
Проносятся мимо как яства не прожитых чувств.
 
 
У каждого времени цвет свой особый, как звук,
С которым у каждой минуты свои разговоры.
С одними гармония, с прочими ссоры и споры.
Но нотой одной оглушая над прочими слух,
Пленяют часы меломанов. Безжалостен Хронос.
И прочих секунд не услышанных бархатный голос
Срывается нотой фальшивой в безвременья мглу.
 
 
У каждого времени цвет свой особый, поверь.
Коль хочешь увидеть палитры часов многоцветье,
Ловить нужно каждый оттенок,
в котором мгновенье,
Чтоб жизнь на холсте отражалась без цветопотерь.
 

Раз, два, три

 
Раз-линован на минуты циферблат.
Два-жды в день окрашен алым горизонт.
Три-ста солнц и три-жды два десятка правд
Да еще плюс пять ли, шесть – и целый год.
 
 
– Раз-берешься, – тихо чиркают часы
Время плоть, и росчерк видно их е-Два.
Три-жды десять, да плюс три на две весны.
Раз, два, три – какие емкие слова.
 
 
При желаньи их найдешь в любой из ф-Раз.
Лексикона Две-рь любое отворит.
Присмо-Три-сь. Порой они не режут глаз,
Но скрываются шпионами вну-три.
 
 
Раз-линован на минуты циферблат…
Два-жды в день светило ластится к земле…
Три-ста солнц и три-жды два десятка правд…
Можно дальше счет вести… Но просто лень…
 

Перевод времени

 
Я по низкому курсу обменяла минуты.
Обманули менялы меня на часы.
И теперь мне все время не хватает их будто.
В нижней чаше часов частый гость – недосып.
 
 
Не досыпаны книжных миров перекрестки,
Не досыпаны сны и дорог переплет.
Не меняйте минуты менялам на «воздух»!
Слишком дорог выходит такой перевод…
 

Бесконечность в сплетении пальцев

 
Зарастает двадцатый век былью.
Двадцать первый безжалостно мчится.
Люди сдали в музей свои крылья.
В небо больше никто не стремится.
 
 
Есть машины, метро, самолеты,
Поезда – в общем техники много.
Измельчали внутри для полетов
Те, что были крылаты от Бога.
 
 
Время ползать. Но есть индивиды
(Может, гости с планет неизвестных;
Может, выходцы из Атлантиды),
Для которых ползти – неуместно.
 
 
Словно тени незримые бродят,
Не желая под век прогибаться.
Их врожденное чувство полета
Не дает им как все пресмыкаться.
 
 
Со своей нерушимою верой,
Что свободны, они неразлучны.
Одиночество полною мерой
Им отсыпано в веке ползучем.
 
 
Время все их углами разводит,
Притупляя общения жажду…
Только чудо порой происходит,
И встречаются двое однажды.
 
 
У ступенек крутых небосвода,
Оживляя озябших скитальцев,
Расцветает двулистник полета —
Бесконечность в сплетении пальцев…
 

Душа на память

 
Что видишь ты в глазах моих, скажи?
В них желтый цвет давно сменяет зелень,
Прошли весна и лето, что поделать,
И скоро снегопадом закружит…
 
 
Моя немыслимая легкость бытия
Отяжелела календарными листами,
И я бреду канатами-мостами
От первой «А» к последней букве «Я».
 
 
Когда-то с легкостью порхали мотыльки —
Слова, сплетенные из струн душевных,
С не отягченным муками рожденьем.
Мне сохранять их было не с руки.
 
 
Что проще, на булавку нанижи,
И препарируя, сожми в страницах книги.
Но вдруг тогда окажутся безлики
Те краски, что словам даруют жизнь?
 
 
И с каждым шагом тяжелее слог.
Я спотыкаюсь о свои кривые рифмы,
Когда-то согнанные в прочные перила,
Да разбазаренные в суете дорог…
 
 
Зато теперь, когда у слов нет силы
Порхать, как однодневка-мотылек,
В них радость с болью бьются о порог
Сознанья перед вечностью всесилья.
 
 
Слова, въедаясь в белые листы,
Свой след теперь навеки оставляют —
В такой оправе их не потеряю
В привычных коридорах пустоты.
 
 
Какой запомнишь ты меня, скажи?
Я не люблю ни фото, ни портреты.
Прошу я сохранить мои приметы
В моих стихах, как в фотографиях души…
 

Святая Тишина

 
Когда умолкнут звуков отголоски,
Эфира рябь тревожить перестав,
Не нужно колыхать словами воздух
И разжимать сомкнутые уста.
 
 
Прислушайтесь, опустошая звука лоно
Рождается Святая Тишина.
И в первозданности своей новорожденной,
Милей всех прочих звуков мне она.
 
 
Не беспокойте тишину словами,
Не оборвите тонкую струну.
Сказал поэт: «Не троньте музыку руками»,
А я молю: «Не троньте тишину!»
 

Мотыльковая рефлексия

 
Что я в жизни успела, что сделала?
Я живу как ночной мотылек —
На безумства безудержно смелая,
Все стремлюсь на любой огонек.
 
 
Все мои бастионы и крепости —
Лишь мечты. Но к чему слезы лить?
Ведь всегда я считала нелепостью
Вещи в культ бытия возводить.
 
 
Но змеею все чаще в душе моей,
Пригреваясь, таится печаль:
След какой оставляю я в книге дней
Через лет пробегающих даль?
 
 
Вдруг, иду я по солнечным камушкам,
Размышляя, что вечно мне жить,
А моя персональная Аннушка
В бакалее на кассе стоит…
 

Плохо выгляжу?

Плохо выглядишь – это когда за тобой приходит Смерть, но увидев тебя, судорожно начинает косить траву.

 

 
То ли зеркало суть искажает,
То ли отдых и впрямь надо взять,
Мятость щек мне оно отражает,
Синь подглазную… Жутко, хоть гладь.
 
 
И Костлявая вон… Балахоном
Закрываясь, твердит мне: – Живи.
Ухмыляясь из-под капюшона,
Сталь вонзает в бескрайность травы…
 

Та, что за левым плечом
по мотивам Кастанеды

 
Тенью скользит. Наблюдает.
Каждый твой шаг – под колпак.
Считаешь, тебя поджидает?
Расстрою, но это не так.
 
 
Мерило поступков и мыслей,
Она за спиной, как судья.
Обратное зеркало жизни —
Изнанка в пальто бытия.
 
 
Но зря суетиться не надо,
Здесь вся суета не при чем.
Важнее не встретиться взглядом
С той, что за левым плечом…
 

Я – житель Мира

 
Не ждите от меня призывов к власти.
Не вижу смысла в клоунаде баррикад.
Я мир стараюсь чуточку прекрасней,
Светлее сделать и не жду наград.
 
 
Быть может не права, но все ж считаю
Что в мире нет страшнее сорняков,
Чем человечество, собою заполняющее
Пространство всех земных материков.
 
 
В своей грызне за лучшую обитель
Забыли люди, что они живого часть.
Венец Природы? Нет! Скорей вредитель.
Я признаю одну лишь только власть!
 
 
Веленье сердца и души порывы
Моей лишь власть Природы обрели.
И не понять другие мне призывы!
Я – житель Мира, гражданин Земли!
 

Зачем у дома есть крыльцо?

 
Зачем у дома есть крыльцо?
Другим не знаю, мне же важно,
Что к небесам подняв лицо,
Могу на нем мечтать отважно.
 
 
Ночной порой устроюсь там,
И звездно-облачные драмы
Смотрю, от прозы дня устав,
На самом лучшем из экранов.
 
 
Зачем крыльцо? Достать до звезд
С него мне легче (все же выше)!
Меня другой гнетет вопрос —
Отсутствие окна на крыше…
 

Не бойтесь слез

 
Не бойтесь слез. Из глаз их бег —
Не означает вашу слабость.
Он – признак, что вы – человек,
И в вас душа еще осталась.
 
 
И пусть бездушный правит век,
Соленый на щеке от влаги росчерк
Его прекрасней сделает и проще
Сквозь призму чувств, бегущую из век…
 

Лунный грош

 
В карманах ветер. Ну, так что ж.
Бывало и похуже.
Мне в небе светит лунный грош.
Растут проценты в лужах,
 
 
Умножив данный свыше вклад.
И мало кто богаче,
Чем я. Кто счастлив, тот богат.
Лишь так, а не иначе.
 
 
Пусть капитал мой – лунный грош
С процентом в грязных водах.
В карманах ветер. Ну, так что ж.
Зато в душе – свобода.
 

Время безжалостно…

 
А время безжалостно —
Тик, да так.
Я силюсь разжалобить
Этот такт.
Я силюсь разжаловать
В чине час.
Но миг – вот уж баловень —
В дамки шасть,
И снова все катится
Во вчера…
И завтра туманится
До утра…
Застынь настоящее,
Не гони,
И стынь, так томящую,
Прогони.
За руки, изломанные
В мольбе,
Возьми не сломленную
К себе,
И закольцуйся
Меж тик, да так,
Чтоб даже пульса
Не ждать атак.
Но неразъемлемый
Механизм —
Едино время.
Как ни держись
За редкость малостей
И за миг,
А все безжалостней
Так, да тик…
 

Я выйду из дома однажды…

 
Я выйду из дома однажды
В туманных рассветов страну,
Чудесного мучаясь жаждой.
В просторах ее утону,
 
 
Свернув по волшебной дорожке
Из этого мира в мечты,
Оставив в сомнительном прошлом
Всю пресность людской суеты.
 
 
И если вам скажут, не стало
Меня, вы не верьте, прошу.
Я просто свернула в туманы,
И в царстве волшебном брожу.