Путешествие в Париж. «Римские» каникулы

Утка с яблоками

Чтобы успеть на трамвай, нужно ускориться и пробежать некоторое расстояние до остановки. Наташа всегда это делала с лёгкостью, несмотря на то, что спортивными навыками не обладала. Сегодня повезло, в транспорте немного народа, и даже имеются свободные места. Устроившись поудобнее, она предалась своему любимому занятию – наблюдению за людьми, их поведением, привычками, манерой одеваться и говорить, а потом – попыткам угадать, кто они по профессии, есть ли у них семьи и какие отношения у них с родителями или детьми, чем могут увлекаться, что особенно может радовать и огорчать того или иного человека. Делая заключения, она, конечно же, не могла проверить правильность своих выводов, но эта игра всегда увлекала её и была полезна в работе. Наташа мысленно разговаривала с ними, придумывая этим людям биографии, жизненные истории, ситуации, из которых её герои находили выход или оставались в подвешенном состоянии, так и не решившись что-либо изменить в своей жизни. Вечером, по возвращении домой, самые интересные и удачные истории, по её мнению, она сразу записывала, лихо стуча по клавишам своего новенького ноутбука, по ходу делая исправления, меняя имена, события, диалоги. На этот раз её внимание привлекла кондукторша – женщина средних лет с незамысловатым лицом, покрытым сплошь множеством веснушек. Плотно сжатые губы и опущенные уголки рта делали её лицо недобрым. Она медленно шла по вагону с равнодушным видом, лениво отрывая билеты от катушки, висевшей у неё на груди. Но глаза этой особы предательски выдавали её интерес к пассажирам, взгляд её скользил по лицам, создавалось впечатление, что идёт тщательный выбор жертвы. В поле её зрения попала запыхавшаяся женщина, увешанная сумками, долго устраивающаяся на сидении, явно не подходящем ей по размеру. Кондукторша поспешила к ней, изобразив на лице подобие улыбки: «Билетики! Не забываем приобретать билетики!» – прозвучал её голос с лелейными нотками. Пассажирка засуетилась, пристраивая своё добро, чтобы освободить занятые руки. Но вот монеты извлечены из кошелька женщины и ловко обменяны на мятый билет из недр кондукторской сумки. Пассажирка или не увидела, или не захотела замечать, что ей вручили использованный билет. Продолжая шествовать по вагону, кондукторша приблизилась к Наташе, выражение лица которой выдавало в ней человека интеллигентного и нескандального, было понятно, что она очередная жертва этого эксперимента. Получив деньги, кондукторша с отвлекающей улыбкой, обращённой к Наташе, проделала тот же фокус. Но здесь произошёл сбой отлаженной системы. Наташа тихим, но уверенным голосом, попросила выдать ей новый билет. Она уже знала, чем может грозить такая ситуация, в которой однажды получила неприятный урок. Это произошло год назад, Наташа пожалела кондукторшу и взяла такой же помятый клочок бумаги, понимая, что при небольшой зарплате эта женщина подрабатывает таким образом, но здесь нагрянули контролёры, переписали последний номер на билетной катушке и начали проверку – номер Наташиного билета не совпал. Получился скандал, пришлось заплатить штраф, кондукторша открестилась от этой ситуации, назвав Наташу бессовестной мошенницей. К этому уже имеющемуся званию сегодня прибавилось новое – «мелочная скряга», но было оно произнесено тихо, со злобным шипением. И вообще Наташа поняла, что ей почему-то не везёт на трамвайных кондукторов, ведь это не первый и не второй случай в её жизни. Ей вспомнилась история, которая произошла в одну из зим после Нового года, во время всенародных зимних каникул, когда страна отдыхала, гуляла и праздновала. В череде праздничных дней затерялось Рождество. Его тогда ещё не выделяли в календаре красным цветом, это будет позже, но уже стали говорить о нём по радио и с экранов телевизоров. Праздник возвращался в семьи. В просторной комнате стояла большая украшенная ёлка, как было принято в семье, она будет красоваться в доме до двадцать пятого января, дня святой Татьяны, считающейся покровительницей студентов. Наташа решила в этом году отпраздновать Рождество с запечённым гусем с яблоками и поехала на рынок, чтобы приобрести эту птицу, но не тут-то было – гусей уже всех раскупили. Оказалось, что задолго до праздника нужно делать заказ и заранее договариваться с продавцами. Наташа этого не знала. Вместо гуся была куплена утка, ведь «утка с яблоками» – звучит тоже неплохо! Уложив птицу в целлофановый пакет, она поспешила к трамвайной остановке. Вдоль аллеи, по которой пролегал её путь, стояли торговые палатки, Наташа никогда и ничего не покупала в подобных местах, предпочитая делать это в магазинах, но сейчас её внимание привлекла вывеска «Ярмарка качественного трикотажа». Она подошла к прилавку и увидела приятные ночные сорочки, убедилась, что товар был на самом деле качественный, рисунок на ткани неяркий, в пастельных тонах, ворот украшен тонкими кружевами. Наташа попросила показать ей сорочку сорок восьмого размера. Разложив её на прилавке, она поняла, что цифра на ярлычке не соответствует действительности – сорочка была огромная! Выходит, не верь глазам своим! Обратившись к продавщице, Наташа попросила подобрать товар по размеру, не обращая внимания на ярлычки. К дискуссии о несоответствии размеров подключилась старушка в сером потёртом пальто, в шапке, на макушке которой красовались облезлые, видавшие виды песцовые хвосты. Когда товар был выбран, Наташа полезла в сумку за кошельком, но сумка была открыта, и кошелька в ней не оказалось, только теперь она поняла, почему так близко стояла старушка и что её влекло к этому прилавку. Извинившись перед ворчащей продавщицей, которая сетовала на отнятое у неё время, Наташа, расстроенная, побрела к остановке. Украденных денег было немного, о них она не так жалела, как о любимом кожаном кошельке. Покупка кошелька для Наташи была всегда важным событием, она его долго рассматривала, прилаживала к рукам, закрыв глаза, вдыхала запах хорошей морёной кожи, проверяла кнопки и защёлки на изделии и только тогда решалась купить. Тщательный выбор был обусловлен тем, что этот предмет должен служить долго, быть функциональным, соответствовать всем требованиям и радовать глаз хозяйки. Вот именно такого предмета вместе с деньгами была она сегодня лишена! Трамвай подошёл быстро, войдя в вагон, Наташа мысленно в голове прокручивала объяснение с кондуктором, уверенная в том, что сможет рассчитывать на понимание в этой ситуации. В вагоне было многолюдно, и кондукторша, на ходу обилечивая пассажиров, долго продвигалась к задней площадке, на которой ждала её Наташа.

– Извините, пожалуйста, у меня украли кошелёк со всеми деньгами, войдите в моё положение и позвольте мне проехать до моей остановки.

Уверенность в том, что её поймут, быстро покидала Наташу – перед ней стояла женщина с красным морщинистым лицом, на котором неуверенной рукой чёрным карандашом были нарисованы извилистые брови, жирные стрелки на верхних веках подчёркивали отёчность маленьких глаз, женщина явно злоупотребляла алкоголем. Довершал её образ рот, лишённый переднего зуба, обрамлённый яркой красной помадой.

– Безбилетница? А платить я, что ли, за тебя буду?

– Ну я же только что вам объяснила причину, меня обокрали!

– Все вы это только и придумываете, лишь бы бесплатно проехать!

– Что вы такое говорите? Посмотрите на меня, разве я похожа на человека, который ездит без билета!

– А ЧЁ мне смотреть, я вспомнила тебя, ты не первый раз хочешь проехать зайцем и придумываешь, что тебя обокрали. А ещё шубу норковую на себя напялила!

К этому диалогу стали прислушиваться пассажиры, кто-то улыбался, опустив глаза, кто-то открыто посмеивался, отпуская язвительные реплики. Наташа была готова провалиться сквозь пол этого проклятого вагона. Обида, стыд и злость жгли её изнутри, она молчала, решив, что дальнейшие переговоры будут ей только во вред и что это может закончиться выдворением из трамвая. Обилетив пассажиров на задней площадке, бросив последний взгляд на безбилетницу, кондукторша удалилась с чувством выполненного долга. Вокруг Наташи стояли люди, посматривающие на неё исподтишка, радуясь тому, что не они находятся в таком неприятном положении. Среди них были мужчины, если их можно так назвать, но ни один из них не предложил своей помощи, не остановил этого безобразного представления. Кого они испугались? Эту несуразную кондукторшу, ощутившую на мгновенье свою власть над другим человеком? Или сами впервые почувствовали себя в другой, непривычной весовой категории, людьми независимыми, свободными от проблем, хотя бы на короткое время – на время поездки в трамвае!

От пережитого волнения Наташа не могла попасть ключом в замочную скважину и потому стала нервно, с силой нажимать кнопку звонка. Дверь открыл её муж, спокойный седовласый профессор математики. Увидев жену в таком состоянии, с растёкшейся и размазанной по лицу тушью, то ли от мокрого снега, то ли ещё от чего, с выбившимися из-под шапки волосами, муж растерянно спросил: «Наташа! Что случилось?!»

И Наташа, взрослая, интеллигентная женщина, имеющая психологическое образование, пишущая стихи и прозу, никогда не позволяющая себе грубых выражений, спокойная и рассудительная, шмыгая носом, сдерживая слёзы, на одном дыхании выпалила: «Суки! Суки!»

Профессор, ничего не понимая, очумело смотрел на жену, его правая бровь поползла вверх, глаза округлились и часто заморгали.

– Наташенька! Кто тебя обидел? Зайди в дом, что ты стоишь на пороге! Ты вся мокрая, снимай шубу! Успокойся! Сейчас я сделаю чай, потом всё мне расскажешь!

Немного придя в себя, умывшись и выпив горячего чаю, Наташа поведала свою историю, прерывая её всхлипыванием и редким подвыванием.

– Моя дорогая, ну зачем так реагировать на дураков, тем более на эту чумную тётку-кондукторшу!

– Тебя там не было, ты не видел этого позора и ужаса! Поэтому ты так говоришь!

– Наташа, просто делай выводы – не нужно ходить на рынок и не нужно ездить в трамваях!

Мужчины!.. Только они могут так всё упрощать! Но в этом была некая рациональная идея. С тех пор прошло немало времени, было много праздников, в том числе и Рождество, но ни на одном торжестве стол, накрытый в Наташином доме, не украшало блюдо под названием «гусь или утка с яблоками».

Пасха

Пасха – светлый, удивительный праздник! В нашей семье Пасху праздновали всегда, даже тогда, когда это не приветствовалось властями. В школьные годы в этот день, а приходился он всегда на воскресенье, повсеместно устраивали праздник труда, то есть субботник. Дети или учились, или убирали школьную территорию, взрослые трудились на своих рабочих местах или тоже приводили в порядок улицы и дворы. О походе в церковь нельзя было и подумать, к тому же все мы были пионерами, комсомольцами или коммунистами, а значит, атеистами. Кстати, я ничего не имею против этих организаций – реалии того времени, реалии той жизни! Наверное, в этом тоже был свой смысл. Теперь, по прошествии времени, легко рассуждать и осуждать, но это не предмет нашего разговора. Сейчас в мыслях я возвращаюсь в детство, в котором всё было просто, тепло и радостно, особенно, когда вся семья собиралась вместе!

Подготовка к Пасхе, суета на кухне, вкуснейшие запахи готовившихся блюд – в сё это нам, детям, очень нравилось, и возникало волнение в предчувствии наступающего праздника! Мама замешивала тесто на куличи или, как она говорила, ставила опару. В большой кастрюле пыхтела, вкусно пахла и просилась наружу упругая белая масса. Промывался под струёй воды блестящий сладкий изюм, а мы с сестрой, улучив минутку, когда мама переключала своё внимание на что-то другое, таскали это лакомство со стола. Особенно нам нравилось взбивать яичные белки с сахаром для помадки на куличи. Тогда у нас не было миксера, и это делали или большой деревянной ложкой, или такой металлической спиралевидной штукой, которую мы называли просто сбивалкой. Вот тут можно было оттянуться и получить удовольствие, облизывая сбивалку, наслаждаясь помадкой, которая становилась всё гуще и гуще! Старшей из нас, а значит, мне, позволялось намазывать на уже остывшие куличи этот белый тягучий продукт! Ещё меня завораживало, когда в фигурные жестяные формы мама ловким движением руки раскладывала шарики теста, а через некоторое время вынимала из духовки уже готовые куличи! Это было здорово! Делали заливное, которое называли холодцом, тушили мясо с картофелем и капустой, был обязательно винегрет, доставались из погреба бочковые мочёные яблоки, солёные арбузы с помятыми зелёными боками (арбузы солили только для меня, так как свежие я на дух не переносила, неприятие этой ягоды осталось у меня и по сей день). Но хочу сказать, что подготовку к празднику никто из нас не связывал с религией, ведь мы были воспитаны в советское время. Святить куличи, естественно, никто не ходил в церковь, по крайней мере, из нашего окружения. Очень важный атрибут Пасхи – это крашеные яйца. Разноцветные, блестящие, необычные! Но в нашей семье яйца красились только в один цвет, сейчас я его называю терракотовым, а в детстве – просто коричневым. Мама считала, что искусственные красители вредны, а естественный, который получается от луковой шелухи, самый красивый и полезный, с этим мнением и я согласна!

В каждой семье есть свои традиции, свои правила, свой уклад. И кто-то из старшего поколения был первым человеком, который стоял у истоков этих традиций. Я говорю не только о пасхальных приготовлениях. Многое, что происходило в моей семье, шло от бабушки, маленькой, аккуратной деревенской старушки с очень добрыми и умными глазами. Моя бабушка Марфа Фроловна была человеком верующим, но в церковь никогда не ходила, говорила, что верит в Бога, а не в попов, всегда молилась, тщательно ухаживала за иконами, которыми был увешан угол большой и светлой комнаты. Перед праздниками, независимо, религиозными или советскими, бабушка протирала иконы, меняла чистые с вышивкой рушники, украшала образа бумажными цветами, купала комнатное растение – крупную, развесистую розу, которая всегда стояла в углу под иконами. При этом она тихо напевала молитву. Перед Пасхой бабушка в доме делала генеральную уборку, могла даже затеять оклейку стен новыми обоями. Короче, подготовка к празднику шла полным ходом! А вот куличи и другие продукты освящала она по-своему: на красивое узорчатое блюдо ставила самый большой кулич, который обкладывала крашеными яйцами, чашечку с творогом, на блюдце – кусочек сала или мяса, в рюмочку насыпала пшена, в солонку – соль, в маленькую эмалированную кружку наливала воды. Всё это завязывалось в узелок из чистого белого платка и подвешивалось над крыльцом на выступающий деревянный брус, который бабушка называла килком. Она говорила, что Господь всё видит и всё знает про нас и что в эту святую ночь воздух пропитан Божьей благодатью и всё, что находится в узелке, освятится само собой, без людского вмешательства, а там – все продукты, которые нужны человеку для жизни, и пусть это будет в достатке в нашей семье! Бабушка была уникальным человеком с трудной и полной страданий жизнью, но это не озлобило её, не лишило её чувства юмора, она любила пошутить, сама придумывала остроумные поговорки, мы до сих пор пользуемся ими в нашем семейном кругу. «Не жалей клок волос – это не глаз и не нос», – так звучит одна из бабушкиных поговорок, которая до сих пор употребляется нами после неудачного посещения парикмахерской. Здесь и юмор, и точно выраженная мысль. Уже в зрелом возрасте она самостоятельно выучилась грамоте. И как только это случилось, переписала своим неуверенным, корявым почерком молитву «Живый в помощи», длинную и трудную для запоминания, а потом выучила её наизусть. Этой молитвой она начинала и заканчивала каждый свой день. И так было всю её оставшуюся жизнь. Бабушка знала много стихов, они были интересными, весёлыми и очень светлыми. И сейчас я понимаю, что она сочиняла их сама. Жаль, что по малолетству я не догадалась записать эти стихи. Наверное, от неё мне досталась способность складывать слова в стихотворные строки, а от меня это передалось моей дочери. А бабушкину манеру освящать куличи переняла моя мама, а от мамы и я – выношу все перечисленные продукты на лоджию, открываю окно, творю молитву, а утром всё освящённое – у нас на праздничном столе!

Христос Воскрес! С праздником Святой Пасхи!