Читать книгу: «Гастарбайтер», страница 6

Аскар по-деловому сел перед монитором, и, включив, уехал странствовать по миру. Он посчитал, кажется, что разговор вести о своей персоне не солидно, поэтому подключился к мировой паутине. Похоже, он для своего проекта – помочь беднякам и чужакам побеждать преграды – искал примеры в мировой практике. Он был весь день в университетских стенах по своим делам, и там увидел абитуриента, которого запомнил. Сын богача. За него преподаватели решали задачи. Тогда Аскар пришел к выводу, что все продается, пока есть богачи.

– Дорогая Алма, тебе поручение мое, – почти шепотом сказал Султан, хотя та стояла рядом. – Найди способ воздействовать на него. Он, что стал партизаном? Как-то подъедет ко мне не с той стороны – погубит себя. Мы в разных весовых категориях, и я лучше сражаюсь.

– Ну-ну… боишься! – шепотом ответила она.

– Всем вам, дорогие земляки, – обратился тогда Султан, – хочу сказать: время спячки ушло безвозвратно. Пора жить активно. Проявлять себя с лучшей стороны. А то так и будем продолжать на птичьих правах существовать! Значиться в пришельцах, ну? Или как?

Они мели уже порядком, тугие черенки метел под рукавицами разогрелись. Не было бы этого мусора, она бы с любимым никогда не расставалась. Шарипа вдруг проговорила.

– Если даже он и ждет меня, то теперь его уже не узнаю.

– Точно, он женился, – поддержала Алма. – Именно тот, кто дал обет – непостоянным окажется в семейных узах.

Похоже, и Алма размышляла о своем, когда-то пережитом мгновении – встрече со своим кавалером, потому что и она сказала:

– Я точно не увижу. Да мне все равно. Лишь бы жив был! И говорю тебе, мы их не увидим. Он мне вот сюда… – тут она показала кончиком рукавицы на левый край рта. – Вот так, чмок и все! А я это помню до сих пор. Считай, что они нас обоих околдовали, эти лихие джигиты!

– Тихий был он, будто красная девица, – заключила Шарипа. – Стеснительный.

– Мы обе несчастные. Я сходу не могла к ним привыкнуть. Властный, как Сармат. Задиристый. Ушел. Но в груди какое-то чувство тянет все же к нему.

– Все верно! – вскрикнула Шарипа. – Узнаю, точно как он!

– У него была жена. От него ребенок, сыну было, по-моему, лет пять. – Продолжила Алма. – Где здесь сходство?

– Нет не он. Ну и?..

– Что ну и?

– А мне ничего не надо, – сказала тогда Шарипа. – Хочу только не встретить больше. Даже случайно. А вспоминаю такого, которого единожды видела и запомнила. Была тогда такая же зелень, эти же птички. Не помню, почему, но оказались лицом к лицу. Обыкновенные брюки, которых потом видела тысячи – ему к лицу, славный парень, такой. Теперь встретишь, разве он будет такой! Нет, конечно, тогда зачем?

Синее Небо, казалось, следило за ними, точно так же за их дорогими людьми в долине Чеч-Тюбе. Шарипа, видно, отвела душу, молча мела асфальтированную дорогу с особым усердием. Алме надо было поменять метлу, отошла на склад. Уходя, она обратилась к Шарипе:

– Чего он хочет? – сказала она про Бека. – Какие-то намеки. Так не могу. Ухожу, то да се. Я не понимаю. Не может по-человечески жить в своем доме.

– Гости хозяевами считают себя в его доме! – сказала Шарипа, – А он какой-то мужик не мужик.

– Не хочет, значит, туда ему дорога. Никто силой удерживать не станет.

В глубине улицы Бек собирал мусор в черный мешок, его было видно, но ростом с ноготок. Шарипа приостановила работу, чтобы посмотреть на маленькую фигуру Бека, а потом на всех земляков, находящихся также вдалеке от нее. Все, как один, крошечные, маленькие человечки.

ГЛАВА СЕМЬНАДЦАТАЯ

ХОТИТЕ, ПОЩЕКОЧУ?

Подходил шаркающими, характерными для него шагами Аскар, но Шарипа не хотела говорить с ним. Подошел за ним Сармат. Он щелкал жареные семечки. У него был вид, будто он вот-вот полезет с Аскаром в кулачную схватку. Не раз у них это повторяется. Поэтому она смотрела на их затеи сквозь пальцы.

– Такой, как вы, перестанет быть человеком, – обратился Аскар к Сармату. – Со своим средним образованием вы лучше уже не станете! На всю жизнь такими и останетесь. Ну, как вам это нравится? Получается вы, Сармат, вчерашний день – стремитесь быть развитым, с широким кругозором человеком. Вы один из нас, но обществу от этого негоже, дискомфорт! Запомните.

– А тебе что, молодец, юнец? – вскипел Сармат.

– С такими словами ты среди нас не можешь жить, – сказала тогда Шарипа Аскару. – Лучше помалкивай. Мы не избалованные судьбой люди, у нас нет великой миссии – быть опорой всему миру, где-нибудь в Америке или во Франции! У нас миссия скромная, не быть съеденным сильными чудовищами. Если не перестанешь учить всех, тебе несдобровать.

Вдруг Аскар стал записывать что-то в блокнот себе:

– Убедительный довод – успех юриста. Пригодится для семинарских занятий, – добавил вслух.

– Можете уходить, притом, все! Только тихо! – сказала Алма и отошла от стола на кухне, где варила себе кофе.

– Чудесно, теперь будешь среди людей! – обратился Султан к Шарипе. – Оказалось, что местным ты нужнее, чем мы.

– Все время говорили, вот-вот решится, думала, что не берут, – тихо призналась Шарипа, елозя от волнения. – Почти шесть месяцев покоя им не давала, сколько денег нотариусу оставила.

Алма смешала сахар в чашке кофе и поставила Шарипе.

Шарипа кивком головы поблагодарила Алму, тут же сделав глоток, вернула чашку на стол.

– Нас с тобой больше не сравнить. Работу себе можешь иметь по душе. Нас там уволят, тут не возьмут… – продолжила Алма. – Держись, не выпускай удачу из рук.

Она молчала.

– Я готова и за того парня делать работу, но – где она? Да и не хочу! Моя мечта – вернуться, на Чеч-Тюбе! – сказала Алма, потом обратилась к Султану. – А ты цепляешься за любую плату, лишь бы тут остаться. Когтистый зверь!

– Как это тебе удалось охмурить их? – спросил Султан Шарипу. – Войти в доверие к местным чиновникам – лучше гору свернуть! Хозяин – здешний? А плата?

– Замуж не собираешься? – перебила Алма. – Хочешь? А то вот Кайрат вздыхает, сама знаешь.

Кайрат смотрел на них отвлеченно, потом сказал:

– У Кайрата есть дела важнее, чем женитьба. Дерзай Шарипа! Путевка в жизнь у тебя в руках.

Алма, позавтракав, отнесла свою посуду в раковину.

– Теперь можешь не входить в эту квартиру, если не хочешь дразнить наше самолюбие, – вмешался Сармат. – Так чтоб, мы тебя больше не видели. Это – раз! Мы впредь не отвечаем за твою жизнь! В раю ли ты, в аду или заболела или… еще что. Это – два! Ты, дорогая сестренка, достигла успеха. Продвинулась в иную, передовую жизнь! Там и живи.

Шарипа сидела на своем месте, за которым всегда завтракала, хотя все встали, гремя вилками, ножами и чашками, она продолжала сидеть. Это создавало тревожную обстановку.

– Жалею, что поступаю так, – сказала с сияющим лицом Шарипа. – Не приехали бы сюда, мы бы и в Чеч-Тюбе выбились в люди. Сами бы стали рабочих нанимать. Но приехали, что теперь делать?

– Бойтесь себя! – сказал Кайрат всем. – Сармат не защитник нашей внутренней жажды, он не сможет спасти от нее нас! Она сильнее нас самих, не говоря уже о Сармате!

Никто не ответил ему, тогда Алма обратилась к Шарипе:

– Уходи отсюда, быстро!

– Ради Тенири, не гони меня так! – вздрогнула Шарипа. – Я по-прежнему чештюбинка. Я думала, что вас обрадует мой успех. Дай, думаю, своим счастьем поделюсь, всем будет приятно!

– А как же иначе? – вмешался Сармат. – Впредь твой участок придется убирать нам! Что у нас объема работы мало? Так ведь выходит.

– Мы тут баклуши бьем, а тебе там ой, как нелегко будет! – отчитала Алма. – Так что ли?

– Я никуда пока не уйду, я еще не пристроена. – Шарипа жалобно попросила. – Можно, а? Дядя Сармат? Дядя Бек, скажите? Пока найду себе съемную квартиру, можно жить с вами?

– Квартира эта общая! – сказала Алма. – Она – наша!

– А братья? А сестра? Мне стыдно, но готова пасть на колени, а?

Алма отвернулась. Сказав уходи, она теперь, похоже, ждала поддержки остальных. Все молчали.

– Живи тут, места всем хватает! – сказал Бек.

– Тут жить она не будет! – повторила Алма.

– Не могу… – еле выговорила слова Шарипа. – Братья? Вы вдруг встали передо мной? Мы так быстро что-то ценное потеряли. Что мы уже не земляки? Зачем, а? Что случилось с вами?

Шарипа встала со стула. Остальные смотрели на нее. Тогда Шарипа нечаянно опрокинув свой стул, медленно направилась к двери.

Алма бродила по газону, волоча большой мешок, в другой руке держала, как пику палку с прибитым гвоздем в конце, протыкала всякий мусор и, поддев, тут же отправляла в мешок. Она была одна. Шарипы рядом не было, с кем весь день обычно разговаривала, пока шла уборки. На этот раз Алма ударилась в размышления. То ли сознательно, чтобы успокоить себя, или ей все казалось, что Шарипа рядом. Начала рассказывать о своей молодости.

Она в такие минуты слегка волновалась, потому, что такие думы ее не всегда посещали. Они бродила в поисках мусора, а сама в это время, заново пережив молодость, вспоминала прежние годы. Но Алма остановилась посреди зеленого поля и, упершись о черенок палки, оставалась как вкопанная статуя.

– Поле точно такое зеленое. Мы все вздорные. Играем в прятки или в белый челнок. Начинали с наступления сумерек и продолжали до ночи. Когда луна светила – до первых петухов. Прятались под веточками пахучих сосен. Раз в году ходили на гору Чеч-Тюбе. Там встречали ночь благодарения – Кадыр тюн¹⁸!

Вдруг Алма брезгливо потрясла туловищем. Она вспомнила, что-то неприятное, а после продолжила:

– Ранняя весна. Ночь с холодком, но без заморозков и снежного покрова. Она незаметно убывала, небо усыпано алмазами – мерцающих звезд. Они освещали, казалось, нам путь. Молодежь шла по склону гор по тропинке, ведущей к ее вершине. Ищем счастье – кут¹⁹, которое должно бы прилететь из глубины неба. Каждый мечтает иметь его на руках. Вдруг вижу – кут летит! С глубины неба с огромной скоростью, и, пролетая огненным шаром, окутал нас с ног до головы. Холодком обдало, а я схватила трясущееся как студень вещество! Ни веса, ни запаха. Но ощущение было мерзкое. Кут походил на собачье дерьмо! И оттого казался мне постыдным. Машинально вытерла ладони о траву! Похоже, именно тогда я отпугнула свое счастье!

Дворники, выполнив свою норму, с приподнятым настроением возвращались назад. Солнце уже стояло в зените, и только у Алмы участок оказался не полностью убранным. Тогда все взялись и в два счета очистили ее участок от мусора, образовавшегося за ночь.

Аскар шел на занятие, минуя их, обратился к Беку.

– Как метла, дядя Бек? Привыкаете к труду?

Бек, как бывает иногда, загадочно ухмыльнулся и крикнул, чтобы голос дошел до него:

– Эй, студент! Зачем тебе моя жизнь? Она с самого начало была не такой. Я родился не там и не в то время как говорят на Западе. Всего забавное то, что уйду в таком вот виде. Ты лучше узнай у себя в университете, что делать нам, чтобы в городе моим землякам жилось хорошо? Почему всеми вами уважаемому Беку тут приходится жить в мучениях? Почему не дают возможности жить так, как ему хочется? Еще скажи им, что у Бека и его земляков положение – холуйское. Смешно ведь? Спроси у своих преподавателей, принесешь потом мне ответ. Принято считать, что мы образуем другое сословие. Оно сколачивается, якобы, из тех, кто стоит по уму на нижней ступеньке развития. Так ли на самом деле? А если местные лукавят? Разве они на высшей ступеньке? За полвека с лишним власть Советов сделала из нас человека, теперь быстренько катимся назад. Вот что обидно. А может, чей-то умысел – играть судьбами людей? Аскар – записывай. И принеси мне ответ своих профессоров!

– Дядя Бек, перестаньте навешивать на меня задания, – ответил Аскар, а потом добавил. – Сами наймите адвоката. Он вам объяснит. На все ваши вопросы имеются ответы, он, расставив все по полочкам, объяснит! Учтите, теперь услуга денег стоит, он может оплаты просить. А если хотите, чтобы именно мои учителя разъяснили – платите! Вот так, дядя Бек!

Любящему анализировать действия земляков, Беку нравилось, когда предполагаемые плюсы и минусы сходятся. Хвалил активность их, и в то же время, заметив их агрессию, остерегаясь последствий – давал задний ход. У него было почтенное отношение к Султану – самому крупному, к тому же чемпиону по кикбоксингу. Однако именно для него любые высказывания Бека становились тяжелым кнутом. Это он замечал по его выражению лица. От резко упавшего настроение силача. Земляки признавали лишь силу. У них, казалось, есть только два ответа: да и нет. Подобные настроения расстраивали Бека.

– У них нет завтрашнего дня! – обратилась Алма как-то к Беку. – Посмотри на своих земляков. Разве ты замечаешь в их лице уверенность в себе? Я – нет. Все они живут сегодняшним днем! Однодневки они.

– Ну, землячка, вы уж загляните в их души, – ответил Бек. – Не сможете раскрыть их истинное лицо.

– Я думала, что скажешь. Ты ведь горожанин, в некотором роде – господин.

– Если так – беру слова обратно!

Бек шел со всеми, но казался, ведущим, из-за того что был впереди всех.

– Мы только убирать мусор с улиц и тротуаров умеем, а хвастаемся перед жителями Чеч-Тюбе, что жить в городе умеем! Так!? – спросил Бек. – Еще, меня тут все знают, говорите, наверняка.

– А разве не так? – ответил Султан. – У меня полный контакт с любым местным. Вот, взгляните на ту девушку. На кого она смотрит?

– Вы мне писали, дядя Бек, что тут нас ждет работа, все такое, – сказал Сармат.

– Так говорила Мария Ивановна.

– Думал, что здесь меня ждут, как человека.

– Ваша самооценка наполовину обман. Кругом нормальные люди. Вы считаете себя последователями Тенири! Я присоединился – ради вас. Думал – соседи уважать вас станут, если буду я с вами. А теперь скажу, что находиться мне среди вас стыдно!

Бек пошел дальше с черным мешком на плече и неустанно глядел то направо, то налево, чтобы не остался неохваченный взором мусор.

Сармат был внушительных размеров. Он, как и Султан выделялся среди людей, был замечен издалека. Руки были мускулистые и натруженные. Знакомство с ним всегда кончалось почтением или завистью. Он любил тяжелую работу, казалось, от физических занятий получал наслаждение. Поступил в сельхозинститут учиться на фельдшера, но прогулял занятия весь второй семестр, поэтому был отчислен. Ни с кем не спорил, а когда это случалось, то лез в драку. Любил отстаивать свою позицию силой! Борется, как он говорил, за справедливость. Сармат как-то рассуждал при всех:

– Я – сын пастуха, так и не превратившийся коммуниста! Поэтому оказался тут – ищу себе пропитание. Получается, крах страны советов касается только меня! Тогда почему, тут все рады жизни и пребывают в достатке? Я, разве не был с ними вместе?

– Тут новый порядок. Ты не в счете. Вот с тобой никто и не считается. А так в городе дел, ой-ой как много, – ответил Бек. – Скоро откроется сезон охоты на прилежных работников. А там – карьерный рост, хорошая оплата, чаевые и прочие.

– Давай не будем жаловаться, дядя Сармат, – включился в разговор Султан. – Хотите, пощекочу?

– А зачем?

– Чтобы вы почувствовали себя счастливым.

– Какая она фортуна?

– Искусственная!

– Не надо.

ГЛАВА ВОСЕМЬНАДЦАТАЯ

РАЙ НА ЗЕМЛЕ

Ночной город не походил своим обликом на дневной. Теперь на улицах все были равными. Нельзя было отличить одного прохожего от другого. Все гуляли, все были, казалось, готовы к любым приключениям. Женщины – в роскоши, мужчины – при деньгах. Известные представители культуры. Элита находится рядом, там – одна знаменитость, тут – другая. Такая обстановка завораживала Султана.

Земляки Бека шли по ночным улицам города. Казалось, что это и есть та среда, куда они еще с Аккалы стремились попасть. Это было то ради чего стоит убирать улицы! Она была похожа на идеологию будущего! Султан думал, что в религиозных писаниях пишут именно о таком рае, развлекательном, доступном и всеохватном. Тут кто находится – все участники веселья. Султану больше ничего не надо было, и он вскрикнул:

– Зачем еще рай, когда он тут!

Бек шел в окружении земляков по улице, время клонилось к ночи. Он видел перед собой старый район, куда никогда не заглядывал и не мог разобраться, где какая улица.

Впереди светился, мерцающий многоцветным фасадом ночной клуб. Он заманивал всех поблизости оказавшихся людей. Клуб начинался с контрольного пункта, установленного метров за сто – напротив входной двери. Вокруг железной арки – металлоискателя толпились люди, Бек и Султан прошли быстро. Как только Сармат подошел к арке, толстый бугай, стоявший напротив железной рамки, обратился к нему:

– Мужик, выгрузи кастет: иначе не войдешь!

Сармат сделал вид, что не слышит. Тогда тот оттолкнул его назад.

– Делай, как тебе говорят, ребра поломаю! Лучше выкинь!

Бек и Султан остановились невдалеке. Пока Сармат проходил контроль, Бек посмотрел в сторону клуба, где проходило веселье на террасе. Музыка доносилась из глубины помещения.

– Нет у меня оружия, что было, давно сдал в металлолом! – ответил Сармат. – Дай мне пройти спокойно, без скандала. А то нагоняешь во мне дьявола, тебе же хуже!

– Мне? – удивился толстый бугай. – А ну ребята, обыщите. Посмотрите правый карман!

Сармат стоял мирно и, похоже, поняв, что не миновать, достал кастет из правого кармана и небрежно бросил на пластмассовый поднос:

– Вот, жандармы!

Бек и Султан еще раз убедились, что у Сармата самозащита была на первом месте, самолюбия было хоть отбавляй. Держался он уверенно и, не моргнув глазом, всегда первым лез в драку – заканчивал последним. Во время побоища был беспощаден, и себя не жалел. Передние зубы поменял на металлокерамику, он их потерял во время драки. Внушительного размера туловище располагало быть первым среди людей. Его черные, узкие, словно прорези глаза глядели суровее, чем у других. Брился наголо.

Западные шлягеры тут, казалось, звучали раскованно, желанно. Фасад здания, где бушевала танцующая толпа, был из стекла. Девушки, одетые в легкие платья с открытыми плечиками, будто, сознавая важность своего присутствия, гордо передвигались в паре кавалерами. Их безупречные наряды, особенно волосы, делали толпу черно-бело-каштановой. А их голые, до колен, ножки бросались в глаза мужчин, смешиваясь в ритме музыки.

Дух товарищества в клубе окрылял Бека. Тем не менее, он стыдился, что находится среди этих танцующих людей. Наверняка они догадывались, что они не местные. Участники вечера были горожанами, родившимися и выросшими в этом округе. А пришедшие ворвались по своей воле в их жизнь, чтобы потеснить, нарушить их безмятежные привычные устои, чтобы добиться своей цели. Султан видно тоже почувствовал легкое смущение, а Сармат наоборот ощутил прилив энергии. Ему захотелось даже стукнуть кого-нибудь, чтобы выяснить главную истину – кому он должен подчиниться в этой массе. Потягаться силой, а после жить спокойно.

Они остановились на краю танцующих людей, чтобы привыкнуть к обстановке. Одна девушка ринулась в их сторону и, сходу поцеловав Сармата в щеку, выпалила:

– Тебя ждет сюрприз! – сказала и, повела куда-то за сцену.

Бек и Султан оставались в зале, пока их не пригласили танцевать. Как только вернулись на место, к ним подошел незнакомый парень в строгом синем костюме:

– К вам можно обратиться? – сказал он робко. – Тут у нас – казино. Загляните и туда.

– А можно? – переспросил Султан.

– Не хочу оставлять здесь последний медный грош, – ответил Бек с раздражением.

Незнакомец, прикрыв рот ладонью, не стал дальше говорить. Похоже, стыдно стало оттого, что посетитель признался в бедности. Другой рукой он отдернул бархатную занавеску, обнажив еще один светлый зал. Его загораживало стекло, которое показывало все что внутри, но с той стороны не могли видеть, что на них смотрят отсюда люди.

Беку, похоже, и это было не по душе, он сказал:

– Вот это да! Новые местные!

– Эй! – удивился Султан. – Смотри! Кайрат!

– Не беспокойте их, пожалуйста! – сказал незнакомец.

– Что он тут потерял? – спросил Бек. – Не похож на себя. Видать, ему непривычно, он определенно не в своей тарелке…

– Как же! Ему выпал такой куш! – проговорил незнакомец.

Бек отошел, почесав указательным пальцем за правым ухом.

– Не похож он на моего земляка. Кайрат! Эй!

Стал стучать по стеклу Султан. Тогда незнакомец вежливо предупредил:

– Тот, кого вы кличете, находится под моей охраной. Пожалуйста, не зовите по имени. Нежелательно. Такую эйфорию испытывают все, кому повезло. Он сейчас не знает, как быть ему! Это нормально. Ему надо прийти в себя. Почти час как он не поднимается с кресла, пьет апельсиновый сок и ждет кого-то. Не встает с места. А когда выпал ему выигрыш, вы бы видели! Собрал все жетоны выигрыша в охапку – так много оказалось их, потом так оставался, пока не попросили освободить место или играть дальше. Я подошел к нему помочь, а он кидается ко мне, как маленький – сообщить о своей победе! Он, наверное, думал, сказал мне первому, но мне и остальным тут все видно.

– Месяц как не ночевал дома, – сказал Султан. – Звонит, каждый раз одно и то же: «На картошку».

– Как долго ходит в казино твой патрон? – спросил охранника Бек.

– Я занимаюсь его безопасностью вот уже двенадцатую ночь.

– Он – новый богатей! Кайрат, наш жеребенок! – радовался Султан.

– Вывернул вчера карманы пальто, надо было достать бирку что ли, и рассыпал пачку баксов – даже поднять лень ему. Я тут же ринулся, и мне не дает делать это. Говорит, «Не трогать!» Потом добавил: «Плохая примета!» Так и осталась валяться валюта на ковре, пока он не скрылся из виду, и я – туда же. Мне надо его самого беречь, а не деньги.

– Как он понимает свое положение? – спросил Султан.

– Когда он говорит без напряжения в голосе, я ему объясняю, так и так, это надо, а это нельзя, почему нельзя и тэ-дэ и тэ-пэ. Хочу расшевелить интерес к жизни, – размышлял вслух телохранитель вместо ответа. – Повторяю ему, разве это дело, столько время тратить на игру. Градоначальник скоро будет интересоваться всеми азартными залами. А он мне говорит: чего хмуришься, подбородок к потолку! Я почти местный дворянин, ты – разночинец! Надеюсь, ты человек из порядочной семьи? Хотя, не стану скрывать, мне начхать на твое семейное происхождение! Я сам сколотил себе капитал. А кто поперек пути мне встанет, а? Да кто он мне? Отец, брат, сват?

– Радоваться надо нам всем. Ему полезно, – поддержал Бек. – Правильно говорит.

– У него хорошее чутье, он предвидел все. В городе не было и в помине казино, а он уже готовился, накапливал деньги. Так прикатился! Как на работу, – не скрывал зависти Султан. – Однако мне спится спокойно, я – нормальный, а он – нет. Снятся ему кошмары, потому как душу занимает азарт! Он все время хочет выиграть до дна кона, а как это сделать – знает шулер.

Охранник, тем не менее, продолжал следить глазами. Подозревать земляков своего подопечного, однако было не в чем.

Тем временем, Бек и Султан пошли дальше, охранник окликнул их, но ничего не мог поделать, они уже были внутри зала. Кайрат стоял отрешенно, кажется, не ведал, что рядом находятся люди. Тогда Бек нарочно встал напротив него и, когда он, поднял голову, спросил:

– Кто же тебя так зомбировал? Узнаешь нас?

– Скоро узнаю, – ответил Кайрат.

– Когда деньги становятся выше головы, то человек тонет в них, – сказал Султан. – А если не выйдешь из этого болота? Когда бумажки захватывают волю и физиологию, тогда, считай, человека нет, он превращается в их раба.

– Так нельзя ли играть с ними, а не так, чтобы деньги играли мною?

– Проиграешь – что будешь делать? – спросил Бек.

– Это лучше, чем казаться.

Бек обнял его, похлопал по спине – тяжеленный такой, кажется, в землю вкопанный, стоит и ухмыляется. Бек ощутил под жилетом Кайрата острые края толстых брикетов. В глаза ударило, когда тот расстегнул пуговицы жилета специально, чтобы показать землякам наличие желтого металла. Он был буквально опоясан слитками.

– Помните, дядя Бек, Алексея в романе Достоевского, – хвастался Кайрат. – Недавно я прочел. Он влюбчивый такой, обнимался, обнимался. И мне хочется, но помню всегда свою примету. Тенири не позволяет. Поэтому, кто ринется обнимать меня, то я им говорю, «не приближайся ко мне. На мне бомба!.. Убьет!» Они думают – шучу… Нет, я не вчерашний Алексей. Не шучу, имей дело со мной на расстоянии. В машину садишься – гремит, черт! Не поймешь, то ли железный, то ли стекольный звон отдается…

– Продолжай в таком же духе! Чем дольше будешь добывать золото, тем богаче страна! – посоветовал Султан тогда. – Только налоги плати вовремя.

– Что вы говорите? Вот это земляки! – удивился охранник.

– А ты что думал? – ответил ему Султан.

Прошло не менее получаса, как Бек и Султан вновь увидели знакомое лицо Сармата, движущееся среди массы в их сторону. Оно сияло от имевшегося, казалось, везения. Руки в карманах, шаг уверенный. Бек, увидев изменившееся настроение богатыря – земляка, сказал:

– Возвращается с победой!

Султан ничего не сказал.

Они были рады, что Сармат, человек с таким крутым норовом, выбрался живым и невредимым. Однако он оглядывался назад, откуда вышел. Бек побоялся, что ему так эта затея понравилась, что он может убежать туда, снова.

– Ты что там забыл? – спросил Султан.

– Лучше подумай, как нам теперь выбраться отсюда? – сказал Бек. – Что так долго?

– Случилось что? – спросил Султан его.

– А зачем тебе? Или хочешь мое место занять?

– Нет, не хочу, – ответил Султан. – Мы думали, что попадешь в какую-нибудь историю.

Сармат привычно нагнул голову на одно, а после – другое плечо так, что раздался хруст в районе шее. Потом добавил:

– Что может случиться со мной, Султан? Женщина! Она для меня мир радости. Она на то и существует, чтобы снимать с нас налет печали. Так что, если я помру, то из-за них.

– Я вижу, ты не переносишь бесплодье Алмы. – продолжал разговор Бек. – Но бывают женщины бесплодные, а потом враз и рожают.

Сармат поднял узкие черные глаза на Бека. В них стояла неимоверная злоба, которую тот раньше не видел у него.

– Моя жена на это не способна. Дядя, посмотри лучше на себя.

– А что? – не понял, похоже, Бек.

– А где ваши дети? Человек без детей, все равно, что столб у дороги; он не дерево, хотя сделан из дерева!

– У меня не только они, даже внучка и внук.

Музыка в ночном клубе замолкла, люди стали расходиться. Вслед за ними чештюбинцы потянулись к выходу. На пороге неожиданно встретили Марию Ивановну! Она пригласила их в свою машину, а когда подвезла до дома, вышла из нее, оставив дверцы машины открытыми, подала руку Сармату:

– Это было чудесно, Сармат! – сказала она поставленным голосом и долго не отпускала руку.

– Марр-ванна! – вторил ей Сармат, глядя в ее глаза.

Пока они прощались, Бек и Султан ушли вперед, не оглядываясь.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Ё-К-Л-М-Н!

– С такими как Сармат людьми наши ряды скоро умножатся, – сказал Бек после завтрака.

– Серьезно? – спросила Алма. – А что случилось?

– Не надо! – бросил Сармат.

– Дядю заботят некие чувства перед местной дамой, – ответил Султан. – Правда, любит ли он, не знаю, но она – с доплатой!

– Пусть резвится жеребец, может родит ребенка, – ответила Алма. – Дай-то Тенири, усыновим!

– Ты зря все это, – посмотрел на Султана Бек. – Нельзя сталкивать лбами.

– Я не о том, – продолжил Султан дальше.

– Ну, говори, что тянешь, – поторопила она.

– Дядя Сармат показывает мне дурной пример.

– Да? – вмешался Сармат. – В чем я перешел тебе дорогу?

– Я целиком даю свою получку в общаг, а ты? Новые купюры складываешь под матрац! Признайся.

– Мы – жертвы обстоятельств, – заявил Сармат о себе в третьем лице. – Нас обязывает чувство долга, а не любви!

– Я когда-либо тебе возражала? – обратилась к мужу Алма и сама же ответила. – Не помню.

Сармат не раз отказывался давать деньги общий котел. В то же время Сармат кормился с ними – за счет всех! Деньги не собирался давать. Однажды Беку пришлось при всех даже пристыдить его, но сейчас он, похоже, боялся идти на стычку с ним.

– Сармат, хочешь должок отдать? – спросил тихо Бек. – Казна тает, зарплата еще нескоро.

Сармат не ответил. Бек, когда увидел, что тот намеренно молчит, смутившись, отвернулся.

– Вот такие дела, дядя Бек! – сказал Султан многозначительно. – Перед нами – стена, притом глухая…

– Мы – продукт коллективной жизни, – Сармат ответил в третьем лице о себе. – Теперь в обществе без пяти минут капиталистов полно! Складчина создается, чтобы никто в обществе не оставался голодным. Наказать хотите нас розгами? Пожалуйста, вас много – мы одни!

– Не думал, что ты такой.

– Какой же я?

– Жмот!

Сармат вернулся ближе к ночи. Все, кто еще не уснул, высыпали в прихожую. Тот переоделся молча, лишь после посмотрел на них:

– Мария Ивановна хочет расформировать бригаду! – сказал тихо и, повременив, добавил: – Говорит, я к вам отношусь сочувственно – контроля не веду, а работа идет из рук вон плохо.

Утром Сармат неожиданно заявил:

– Можем ли узнать, какую чистоту на участках начальница считает нормальной? – сказав так, он остановился. – Ей хочется, чтобы ее похвалил городской шеф! Так? Ну, так – пусть скажет, какая ей чистота нужна? Пойду – узнаю.

Сармат бодро шагал по улице, согретой утренними лучами солнца. Он двигался в сторону ЖЭКа, да так живо, что скоро его стало не видать. Шел он к Марии Ивановне, чтобы узнать, какую чистоту можно считать нормальной. Иногда он ходил к ней поздно вечером, а на этот раз решил отправиться в утренние часы. Когда пришел, дверь оказалась заперта. В коридоре – тишина. Но из кабинета доносилось дыхание людей. Дернул ручку, не открывается. Приоткрыл замочную скважину – глазам не поверил. Мужик, мигрант из западного участка! Он приложил свою голову к груди Марии Ивановны и наслаждался. Они даже не реагировали на шум за дверью, так заняты этим. Сармат же почти год как ходил в вечерние часы сюда и баловал начальницу своей мужской силой. При этом он получал каждый раз конверт от нее. В виде баксов, разного достоинства: то 50, то 100! Не понятно было, с чем была связана разница в поощрении?

– Заинька моя! Малина моя! – ласково говорил тот, сжимая в тисках ее большую грудь. – Дай чуточку отдохнуть! Умираю, ох! Как я тебя люблю!

Директриса не хотела слушать, увлеченная буйными чувственными проявлениями, забылась, закрыв глаза. И колыханьем тела опять и опять требовала от него взаимности.

Скрип двери привел в себя директрису. Она, приподняв голову, оглянулась в сторону входа и, видимо никого не ожидая, крикнула:

– Эй! Кто там?! Не входить! Занята – я!

Те, кто был в кабинете, не знал, что в передней следит за ними дворник с восточного участка.

– Она за плату или так?! – пробубнил Сармат. – Я это так не оставлю. Я живой человек, а не игрушка! Посмотрим… кто кого? Ответ получишь, шлюха!

– А твой хахаль, Сармат, когда собирается уезжать? – спросил мужик у директрисы.