Притча о псе – вегетарианце

Далее следовал длинный спор между двумя мужчинами о свободе воли. Они ссылались на мнения известных философов и произносили непонятные слова. Пес перестал слушать.

Толстый дяденька встал и сказал:

– Мне интересно быть с вами, но, к сожалению, я вынужден покинуть вас. Я записан к кардиологу.

– Проблемы с сердцем? – спросил Ведущий.

– Да.… Надо бы есть меньше жирной пищи.

Когда Толстый дяденька проходил мимо Малого, пес почувствовал ярость и сказал:

– Мало того, что люди так безжалостно уничтожают животных ради питания, так еще и делают это в ущерб себе! Это немыслимо!

Толстый дяденька услышал рычание средней громкости, вздрогнул, а затем крикнул:

– Алексей, почему твоя псина на меня рычит? Какого черта ты вообще подкармливаешь его здесь? Если он будет отпугивать клиентов, то я выпну тебя отсюда вместе с ним.

Алексей сказал:

– Извините. Он раньше никогда так не делал. Он добрый.

Толстый дяденька ушел, не слушая оправданий Алексея.

– Песик, не хулигань. – Сказал Алексей. – Здесь ведь все всегда хорошо к тебе относились, так что не надо разочаровывать нас и пугать клиентов.

Малой вспомнил, что оставил птенца у мусорного бака вместе с Серым и срочно решил уйти. Пес потерся немного о ногу Алексея, чтобы выразить извинения и благодарность, и торопливо пошел.

– Ну что? – спросил зевающий Серый. – Как я понимаю, благоразумие к тебе вернулось?

– Вернулось. – Ответил Малой. – Больше постараюсь его не терять. Где птенец?

– Не бойся за птенца. – Сказал Серый. – Я о нем побеспокоился. Он, в отличие от тебя, не дурак. Он с радостью глотал пережеванную мной плоть.

– Спасибо. – Сказал Малой и опустил глаза.

– Он хищный. – Сказал Серый. – Тебя это не смущает?

– Некоторые птицы едят все подряд. – Сказал Малой. – Я приучу его к растительной пище.

Малой до сих пор чувствовал голод, поэтому он полез в мусорный бак, надеясь найти что-нибудь съедобное и подходящее его требованиям. Ему попались капустные листы. Он начал живать их. Листы застревали между зубов и не проходили дальше в горло. Малому хотелось выплюнуть их, но он с трудом проталкивал их в желудок.

– Вкусно? – Спросил Серый.

Малой оставил вопрос без ответа и продолжил поиск пищи среди мусора. В это время из внутренних дверей кафе вышел работник с небольшим пакетом объедков.

– Угощайтесь. – Сказал работник.

Серый начал есть. Малой тоже приблизился, увидел горбушку заплесневелого хлеба и взял ее. Он жевал ее и бросал небольшие кусочки перед птенцом. Птенец клевал.

– Нам нужно куда-нибудь уйти. – Сказал Серый. – Пока никто не увидел тебя с ним. У меня есть один вариант.

Малой взял в пасть птенца, а Серый кусок хлеба. Они выдвинулись.

Серый привел Малого к заброшенному одноэтажному деревянному домику, вдоль стены которого была сооружена лестница, ведущая к открытой небольшой дверце на чердак. Собаки залезли наверх. Здесь был бардак – старые доски, пыль и песок, загнутые ржавые гвозди. Из-за дырявости крыши после дождя оставались маленькие лужицы с водой. Серый сказал:

– Здесь ты можешь прятать птенца. Только не пались. Не высовывай морду без повода. Осматривайся, перед тем как заходить или выходить.

Собаки свернулись калачиками и легли спать. Птенец закопался в шерсти Малого и заснул. Малой ощутил всплеск привязанности к этому маленькому пушистому существу с пробивающимися в некоторых местах перьями. Эти сентиментальные чувства распространились и на весь остальной мир, особенно на брата. Малому захотелось сказать Серому много добрых вещей, объяснить ему, как сильно он ценит его дружбу и любит, но единственное, что ему удалось произнести – это слово «спасибо».

Малой лежал и думал о временах, когда они с братом лежали в коробке и грели друг друга, как они бегали друг за другом и играли, как попрошайничали и воровали еду. За этими воспоминаниями он и уснул.

Малой спал очень долго; проснулся от писка птенца. Неподалеку, рядом с оставленной им перед сном половиной буханки хлеба лежала четверть курицы гриль. Серого не чердаке не было. Малой встал, услышал журчание желудка, пошел в сторону еды, взял хлеб и съел половину. Вторую половину он разжевал и оставил перед птенцом, который жадно стал клевать и глотать пищу.

Голод не проходил. Малой ощущал слабость в теле. Он взглянул на блестящий кусок курицы, очевидно, оставленный Серым для него, и захотел его съесть.

– Нет. – Сказал он сам себе вслух и отвернулся.

Из открытой двери чердака было видно гнездо. Большой ворон сидел в нем и кормил воронят червяками. Совершает ли этот ворон плохой поступок, умерщвляя червей ради пропитания? Или черви не достаточно развиты, чтобы их убийство считалось преступлением? Если это так, то где пролегает граница между существами, которых можно есть, и которых нельзя? Глупые кошки достаточно развиты? Очевидно, что да. Но что насчет воробьев и голубей? А мухи с кузнечиками?

Малой решил, что как бы то ни было, но курица развита достаточно, чтобы ею было запрещено питаться.

Пес лег на прежнее место и положил голову на пол так, что его глаза были направленны в сторону желанной пищи.

«А может, плевать на всё? – Думал Малой. – Может, я просто должен признать, что я есть зло? Нет. Для меня это будет непростительно. Все животные делают зло, не осознавая этого. Я более сознательное существо, и спрос с меня сильнее».

Запах и внешний вид курицы притягивали Малого. Пес отвернулся и положил лапу на нос. Он постарался придумать тему для размышлений, способную отвлечь сознание от мыслей о еде, но оказалось, что все в мире, так или иначе, связанно с ней. Каждая мысль о собственном прошлом приводила его к воспоминаниям о приемах пищи, выполненных совместно с важными для него существами. Мысли о красоте природы натыкались на осознание ее жестокости. Мысли о философии завершались появлением в сознании образа философов в клубе, активно поедающих мясо и рассуждающих при этом о морали.

Пес вновь повернул голову в сторону курицы.

– Что в этом плохого? – Спросил внутренний мясоед. – Это просто материальный предмет, который принесет нам удовольствие и силу.

– Это не просто материальный предмет! – Сказал внутренний моралист. – Это курица. Она вот жила себе, кудахтала, цыплят высиживала. Ее схватили, она сопротивлялась…. Возможно, на курином языке она звала на помощь, умоляла отпустить или проклинала своих обидчиков. А теперь лежит тут.

– Давай сделаем это в последний раз! – Сказал внутренний мясоед.

В последний раз. Эта мысль показалась псу очень заманчивой. Ведь последний кусок мяса не должен быть случайным. Он должен быть сделан с четким осознанием того, что это больше не повторится. Это должно быть знаменательным событием.

– Нет! – Крикнул внутренний моралист. – Это говорит в тебе не голос разума и объективности, а голос слабости. Он будет тебе говорить то же самое и в следующий раз, и в позаследующий и всю оставшуюся жизнь.

Малой продолжал размышлять:

«А может, перестать хотеть того, чтобы меня не убили, и сказать самому себе: «Мне пофиг, если меня кто-то убьет; я, конечно, буду сопротивляться, но не буду держать зла на моего потенциального убийцу». Тогда я снимаю вопрос с допустимости уничтожения и поедания животных, и одновременно даю себе разрешение убивать любых других существ, в том числе собак и людей, если делать это без мучений».

Он был почти готов принять этот вариант, но осознал, что в этом случае теряется сам смысл формулы. А смысл в том, чтобы не допустить ситуации, в которой он творит зло и не понимает, не чувствует этого. Он хотел избежать своего вклада в ухудшение мира и улучшать его, а мир, в котором он бы получил моральную готовность убивать всех подряд, вряд ли бы стал лучше.

Пес оставался неподвижен, пока не послышался топот чьих-то лап о лестницу. Малой взволнованно поднял морду. Это оказался Серый.

– Вот же жопа! – Крикнул Серый. – Умница ранена, а этот упырь – Силач взял власть в стае. Помяни мое слово – скоро мы окажемся в таком говне, в котором никогда не были! Силачь – это редкостный идиот. Такого сочетания критинизма, ублюдочности и самодурства нет ни в одной собаке на этом свете!

Малой не отвечал. Серый взглянул на курицу.

– Я так понимаю, благоразумие к тебе все-таки не вернулось? – Указал Серый на курицу гриль.

– Я тебе уже объяснял. – Сказал Малой. – Нужно относиться к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Я не хочу, чтобы меня сожрали, поэтому должен перестать есть мясо.

– Животные жрут друг друга, такой вот наш мир. Птичка ест червяка, кошка жрет птичку, собачка давит кошку. Ты не можешь прийти в лес к волку и сказать: «ай-яй-яй, ты зачем зайчика съел, он тоже живое существо и хочет жить». От того, что ты вдруг перестанешь поглощать плоть коров, баранов и куриц жестокости в мире не уменьшится.

– Но какими-нибудь похожими размышлениями кто-то другой наверняка оправдывает себе любые другие деяния! Тот маньяк тоже, небось, говорил, что в мире не уменьшится жестокости от того, что он перестанет пытать девушку.

– Понятно. С тобой спорить бесполезно. Тогда я сам съем. А ты можешь походить по округе и поискать себе пищу сам. Я послежу за птенцом.

Так они жили несколько дней. Обессиленный от голода Малой почти целыми сутками находился на чердаке. Периодически приходил Серый и присматривал за птенцом, пока Малой ищет себе пропитание. Той еды неживотного происхождения, которую он находил, было не достаточно, чтобы избавить его от голода, поэтому каждый день Малой чувствовал себя хуже и хуже.