Я ничего не знаю о Михаиле Шепелёве, кроме того, что он хороший поэт. Принадлежит он примерно к моему поколению, давно живёт в эмиграции, почти не печатался. Что-то выкладывает в сеть, но я даже не знаю куда. Он мне прислал несколько своих стихов, и по этой подборке я довольно быстро понял, что голос у него свой и хорошо поставленный, что грубоватая и притом чистая интонация легко узнаётся, что он насмешлив, много всякого повидал и пора ему делать книгу.

У профессионалов есть термин – «держать строфу», соблюдать стансовую культуру, чтобы строфа действительно не расползалась, чтобы кристаллическая структура её была отчётлива. Вот у Шепелёва каждое четверостишие – ладный, экономно сделанный, чёткий параллелограмм, все его здания построены из замечательных кирпичиков. И отношение к женщине, как и отношение к жизни, у него скептически-благодарное, что тоже весьма привлекательно. И от знаков эпохи, от её реалий и примет он не бежит, и великие абстракции не упоминает, и со вкусом всё в порядке. Шепелёв никогда не пишет «на заданную тему» – стихотворение само себя строит и иногда вытаскивает его в неожиданную сторону. И даже не хочется его цитировать для подтверждения всех этих наблюдений – открывайте с любого места и читайте: стихи неравноценные, вообще разные, но все оставляют впечатление надёжности, ума и человеческой подлинности.

Только ты, чтоб мне легче тебя найти,

Ты залезь на крышу любого дома,

Разожги костёр – мне ориентир —

И сиди в своём пальтеце зелёном.

А я буду в алом своём плаще —

Прокуратор собственной Иудеи,

Никого не распявший. Да и вообще

Не большой поклонник самой идеи.

Или еще:

– Если хочешь быть здоров – позабудь про докторов!

– А про кого ещё забыть?

– А про забыть сюда ходить!

– А я сюда и не ходил, а просто мимо проходил.

– И как теперь вас выгнать вон?

– Теперь никак уже, пардон.

– Кто дочитал «Войну и мир»? Или хотя бы «Мойдодыр»?

– Я потерял один носок – выходит, я полубосяк.

Но не настолько одинок, чтобы жениться просто так!

Или совсем хорошее:

Мой первый тост – за старшину.

Убийца и морпех,

Он защищал мою страну,

Не там и не от тех.

Второй – за прошлогодний снег,

За бесконечный срок,

За всех лежащих носом вверх,

Ногами на восток.

Что к этому добавить? Живёт такой человек, в поствысоцком и постбитловском мире, в мире довольно-таки чужом – не только потому, что это чужая страна; среди чужих ценностей и немногих любимых людей, пишет мало, скупо и энергично. Живёт и пишет трудно, короче говоря. Но от его присутствия рядом читателю будет гарантированно легче.

Не знаю, надо ли рекомендовать вам купить эту книжку. Лично я её купил бы, раскрыл на любом месте, и тихо радовался, что есть у меня такой современник.

Дмитрий Быков

Пишите прямо на конверте

Я выключил уже все звуки,

но ноты всё ещё слышны.

И что-то мне поповы штуки

давно и явственно смешны.

Зайдите в церковь и проверьте —

там взвод попов, а где же Он?

Пишите прямо на конверте,

пока вас знает почтальон.

Пока, увидев в телефоне

ваш номер – вспомнят, кто такой,

пока не вынесли из дома,

пока владычицей морской

себя считает бабка-дура,

пока латает сети дед,

пока у круга квадратура —

пи-эр-квадрат, пока поэт

ещё не съел свою морошку,

пока свеча ещё горит,

пока у вас ещё есть кошка,

пока плутает Вечный жид,

пока Ассоль находит краски

и красит, красит паруса,

пока малыш застыл от сказки,

пока не высохла роса,

пока болеть не перестанет,

пока не порвана струна,

пока Господь там чем-то занят,

пока отвлёкся сатана,

пока ещё раскладка

qwerty

пока есть голос, а не стон —

пишите прямо на конверте

стихи, чей получатель – Он.

Как солнце щурится в зените,

телёнок палец ваш сосёт…

Неважно что. Вы напишите,

а почтальон уж отнесёт.

И мне немного жаль

В её глазах – любовь, в его – желток и похоть,

и мне немного жаль её, но не его.

Не выйдет ничего. Вернее, выйдет плохо —

настолько плохо, что уж лучше б – ничего.

Осенние дожди, марфуша на капоте.

В прозрачных скверах жгут опавшую листву.

Грачи летят на юг на бреющем полёте —

Саврасов обманул, и я не доживу.

Скучающий король, увядшие принцессы,

безумный менестрель, застенчивый палач…

Князь Игорь загулял. Париж не стоит мессы,

а он не стоит слёз. Пожалуйста, не плачь.

Пол выдаёт басы, а Джордж играет выше,

и – так же, как тогда – немыслимо звучат

Get Back, Don't Let Me Down

… Их четверо на крыше,

тому недели три и вёсен пятьдесят.

Я мошек изучал и заработал степень,

но это всё дела давно минувших дней.

«Любовь слепей слепней!» – воззвал к слепнихе слепень

и тут же засадил! Но сослепу – не ей.

Я тоже засадил – свой сад чертополохом.

Цвети, лопухрепей, буяй что было сил!

Вот так растут стихи. И если это – плохо,

то слово «хорошо» я б вовсе отменил.

Вагончики

«Любовник старый и красивый»,

и «мчатся тучи, вьются тучи»,

«воспетый им с такою чудной силой».

И что мы в результате тут получим?

Получим мы логическую бездну,

неведомую мне и самому.

А вам подумать всё-таки полезно,

как и любому праздному уму.

На праздник приготовились напиться.

И если не случится умереть,

то 1-го найдём остатки пиццы,

но есть не сможем, только посмотреть.

Смотрины проходили очень чинно —

невеста, мать, надушенный отец…

И я не помню точной там причины,

но там был я. Поэтому – писец.

Пушной зверёк породы чао-чао

похож одновременно на лису,

на льва и павиана с Курасао,

отловленного в девственном лесу.

В каком лесу?! Опять о бабах, чую!

Куда без них? И, главное, зачем?

И снова о любви стихи пишу я,

как будто нет других прикольных тем.

Последняя строка

Я ему про Фому, а он мне про

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?

На полторы октавы ниже

С этой книгой читают