На абордаж!

Он гнал машину по шоссе, которое скоро должно перейти в загородное. Потом покрытие станет разбитым и пыльным, и придется лавировать, объезжая разбитые участки, постоянно сбрасывать скорость и притормаживать. Вот и занятие на несколько часов. Шариф опомнился и достал из перчаточного ящика диск. Вставил его в дисковод аудиосистемы и приготовился к путешествию в прошлое, в свою юность. Этот диск с песнями российской эстрады пятилетней давности он купил два месяца назад. Слушал он его только в одиночестве, чтобы никто не мешал вспоминать заснеженные сопки, уютные городки Дальнего Востока, прогулки под вечерними фонарями с русской девушкой Асей и пирожки с картошкой, которые пекла одна русская бабушка, баба Настя…

Когда старый Юсуф, живший теперь вместе с Фатимой в доме Шарифа, наконец объяснил, что пришли не только простые пастухи, Шариф разрешил привести всех в его каминный зал. Эта часть первого этажа его виллы была самой настоящей гордостью хозяина. Помимо обязательного камина, который, по мнению Шарифа, должен украшать богатый дом, зал был украшен недавно доставленными головами леопарда, льва, молодого бегемота и крокодила. Еще Шариф развесил на стенах яркие туземные маски из Центральной Африки, ритуальные щиты и копья каких-то племен. Сам того не понимая, молодой человек нагромоздил в каминном зале один стиль на другой. Лепнина и своды в стиле мавританской Испании, охотничьи трофеи и туземное оружие в староанглийском колониальном стиле; мягкая мебель вообще была изготовлена в стиле неомодерн. Пьетра попыталась в свое время объяснить Шарифу, что интерьер каминного зала безвкусен и нелеп, но молодой пират воспринял критику с обидой – почти год он собирал и развешивал экспонаты по своему замыслу. Особенно нелепо среди чучел выглядел телевизор – полутораметровая «плазма».

Шариф спустился вниз. В каминном зале, сбившись в кучу, боязливо озирались человек десять в самых разных одеждах. В основном это были крестьяне, владельцы и пастухи небольших овечьих и верблюжьих стад. Но среди них выделялись двое, явно городские жители, люди зажиточные, явно приехавшие на машинах. Обменявшись приветствиями, как того требуют обычаи, Шарифу пришлось еще минут пять отвечать на вопросы о здоровье родных и близких, о том, как идут его дела, выслушать пожелания.

Наконец посетители перешли к делу, и вперед выступил пожилой сомалиец:

– Меня зовут Хасан Абу-л-Хайр. Ты знаешь меня, уважаемый Шариф, я поставляю много товара для торговли на базаре.

– Да, я знаю тебя, уважаемый Хасан, – кивнул Шариф, который действительно знал этого старого контрабандиста. – Ты хочешь говорить от имени всех?

– Да, если ты не против. Народ мне доверяет, считая честным и справедливым в спорах и делах.

– Я знаю об этом и с удовольствием выслушаю тебя. Говори, с чем вы пришли в мой дом?

– Это пастухи и торговцы скотом, – обвел рукой присутствующих Хасан. – Сейчас побережье пусто, но когда-то, когда ты был еще ребенком, здесь паслись многочисленные стада. Торговля поголовьем и мясом шла хорошо. Сейчас жизнь в наших краях налаживается, но жить простым людям по-прежнему тяжело. Мы хотим вернуться на пастбища, снова разводить верблюдов и овец. Это хорошее занятие, оно сможет прокормить весь район и дать работу многим людям. Скот надо пасти, за ним нужно ухаживать, его нужно перегонять и забивать. Это работа.

– Я согласен, что это будет хорошо для местных жителей, – кивнул головой Шариф. – Но зачем вы пришли ко мне? Я не хозяин этих земель. Пастбища ничьи.

– Мы тоже так думали, но власти требуют с нас деньги за использование пастбищ и не разрешают разводить и пасти скот. У тебя же, уважаемый Шариф, есть люди, которые хорошо разбираются в законах. Мы просим твоей помощи.

– Ах, вот оно что, – рассмеялся Шариф. – Кто-то из чиновников решил заработать деньги на вашем незнании законов… Хорошо, уважаемые, я помогу вам.

Но тут в голову Шарифу пришла совершенно другая мысль. А почему бы не потратить свое время, да и какие-то деньги на то, чтобы самому заняться этим бизнесом?

– Вот что, – заявил юноша, – я не только помогу вам советом, но и приму участие в ваших делах. Я тоже займусь скотоводством. Вы будете пасти и мой скот, а я за это возьму на себя решение всех вопросов с властями. Согласны вы на взаимовыгодное сотрудничество? Меня никто не тронет, а значит, и ваши стада будут в безопасности. Например, это будет выглядеть так – я буду постепенно закупать поголовье и платить вам за уход и выпас. Зачем же мне специально нанимать пастухов?

Шариф не успел закончить свою мысль, услышав, как во двор его дома, взревывая прогоревшим глушителем, въехал знакомый разбитый «Форд». Он знал эту машину. Ее не так давно купил паренек из его рыбацкой деревни по имени Тарик.

У шестнадцатилетнего Тарика обнаружился природный талант к технике. Мальчишка был щуплый, слабенький, но рвался в море вместе со взрослыми мужчинами. Рыбак, а тем более пират из него не получился бы, но Шариф вовремя заметил тягу Тарика ко всяким механизмам. Он заплатил деньги за обучение пацана, и через шесть месяцев тот вернулся в деревню хорошим механиком, чувствующим технику нутром и понимающим ее. Теперь у Шарифа был свой механик. Его катера имели хороший уход и нормальный ремонт. Это касалось и дизельного генератора, который Шариф купил для деревни, и всех стареньких автомашин, которыми обзавелись рыбаки. Свой «Форд» Тарик купил сам и постепенно приводил его в порядок.

То, что парень прилетел так неожиданно и с заметной спешкой, Шарифу не понравилось. Извинившись перед гостями, молодой пират шагнул к двери, но в зал уже влетел возбужденный Тарик.

– Шариф, у нас беда! – выпалил паренек и запнулся, уставившись на гостей.

По лицу Тарика капитан понял, что случилось что-то очень нехорошее. Он повернулся к делегации и попросил прощения, что не может сейчас продолжить разговор. Гости удрученно закивали головами, соглашаясь, что такой важный человек, как господин Туни, обременен важными делами, но они придут в следующий раз, когда позволит господин Туни.

Шариф вытолкал Тарика на улицу и приказал рассказывать.

– Фарах, – начал говорить паренек, побледневший от волнения. – Он не послушался. Он напал на русское судно.

– Как напал, где? И Магиба с ним?

Все-таки не выдержал старый друг, одноглазый Фарах. Самый опытный и мудрый из бойцов Шарифа, который поддержал молодого амбициозного вожака в тот момент, когда ему не верил никто. Поверил, когда погиб прежний главарь, хитрый Али-акула, и тогда за Шарифом пошли и другие. Старый друг, который лучше других знал и понимал, что связывает Шарифа с Россией, почему тот принципиально не нападает на русские суда. Знал Фарах и то, что его вожак всячески, даже в ущерб отношениям с другими пиратскими кланами, препятствует таким нападениям. В чем же дело? Жадность, глупость, ошибка? Все эти мысли промелькнули в голове Шарифа за доли секунды.

– Магиба остался в катере, – продолжал рассказывать юноша, – он-то и передал обо всем и попросил сообщить тебе. Он уговаривал Фараха, но тот не послушался.

– Быстро в машину! – приказал Шариф, толкая Тарика к его драндулету. – Гони на побережье!

Сейчас он очень корил себя за то, что не поставил рацию еще и у себя дома. Тогда бы известие пришло намного раньше. Может быть, по радиосвязи удалось бы предотвратить это нападение? «Упустил я ситуацию, – думал Шариф с сожалением, – слишком доверился Фараху, совсем забросил своих бойцов… Вот она, любовь; вот она, роскошь в новом доме! Не надо было пытаться успевать все самому, надо было подбирать толковых помощников, чтобы не лезть потом в каждую мелочь. Тогда бы оставалось больше времени на то, чтобы контролировать все. А я решил, что сам со всем справлюсь. Вот и не справился!»

Тарик гнал машину так, что мелкие камни саванны фонтаном летели из-под колес на поворотах. Паренек понял, что случилось что-то плохое, если босс так всполошился. Тарику очень хотелось помочь Шарифу, которого он любил и уважал. Машину потом можно и починить, а вот беда, которая назревает, судя по настроению капитана, может быть куда страшнее.

Плато стало уступами спускаться к побережью, и еле заметная, накатанная редкими машинами грунтовая дорога стала извилистой. Тарик несколько раз чуть было не перевернул свой старенький «Форд», но все же справился с управлением. Шариф, сидевший рядом на переднем сиденье, казалось, и не заметил этих опасных ситуаций. Тарик искоса успевал поглядывать на босса, лицо которого исказила гримаса душевной боли. Шариф нервно кусал губы, стискивал кулаки и смотрел на дорогу стеклянными невидящими глазами.

Наконец показалась рыбацкая деревня на берегу небольшого залива. Американская армейская рация, которой пираты Шарифа пользовались для связи со своими судами, находящимися в море, находилась в мастерской Тарика. Почему она стояла там, а не у кого-то из опытных пиратов, которого Фарах назначал дежурить на берегу во время своих поисков, Шариф спрашивать не стал. Он догадался, что его одноглазый помощник сделал это умышленно, потому что знал, что объектом нападения будет русское судно. Верный друг Магиба сообщил об этом Тарику – значит, дружба для молодого эфиопа по-прежнему важнее добычи. Паренек как будто прочитал мысли своего босса.

– Я не знаю, почему Фараху взбрело в голову оставлять аппаратуру спутниковой связи мне…

Магиба отозвался почти сразу. Сквозь шум ветра и плеск волн ясно были слышны автоматные очереди.

– Кто все это придумал? Где вы находитесь?! – заорал в микрофон Шариф.

– В тридцати милях к северо-востоку! – кричал в ответ Магиба. – Примерно на траверсе мыса Ракун. Я ничего не смог сделать. Они все пошли за ним, хотя я уговаривал и угрожал твоим гневом. Прости, Шариф!

– Что за судно, что там сейчас происходит?

– «Московский университет», нефтеналивное судно. Русские застопорили ход, но что там на палубе, я отсюда не вижу. Наши сильно кричат и постоянно стреляют. Что-то там не так!

– Не отключайся, Магиба, я иду к вам! – приказал Шариф и тут же повернулся к Тарику: – Катер есть?

– Есть, – тут же ответил паренек. – Я двигатель регулировал все утро. Теперь бегает как новенький.

– Тогда бегом на берег! Заводи! – приказал Шариф Тарику и снова стал кричать в трубку: – Магиба, я иду к вам, через час буду…

– Какой час? – не понял эфиоп. – У тебя что, есть самолет? Мы сюда добирались десять часов, да по спокойной волне.

– Почему десять? – переспросил Шариф упавшим голосом, поняв, в чем дело. – Ты же сказал – тридцать миль.

– Извини, я оговорился. Конечно же, триста, а не тридцать. Мы на выходе из Аденского залива. Это Фарах придумал. Здесь считается уже безопасная зона, и военные корабли, если они конвоируют суда, уходят назад. Не дергайся, Шариф, потом разберешься, а я отключаюсь, а то у меня питание кончается.

Катером оказалось чиненое-перечиненое стеклопластиковое корыто с таким же старым заезженным двигателем. Правда, побывав в руках молодого механика, движок резво завелся, уверенно держа обороты и реагируя, как положено, на повороты манжетки газа. Тарик, сидя в катере у деревянных мостков, подумал, что у них нет с собой оружия, но махнул на это рукой. Он надеялся, что усмирить своих пиратов боссу удастся и без стрельбы, все-таки авторитет его на побережье был очень высок.

Тарик удивился, когда увидел, что Шариф идет к катеру, уныло волоча ноги и опустив в задумчивости голову.

– Все, глуши мотор, – тихо сказал он пареньку и уселся рядом на просоленные морем доски.

– Что случилось, босс? – испугался Тарик, но послушно заглушил мотор катера.

– Они очень далеко, нам до них не добраться. А когда доберемся, то все уже будет кончено, – хмуро ответил Шариф и неожиданно грохнул кулаком по деревянному настилу мостков: – Я этому одноглазому последний глаз выбью, когда вернется!

Какое-то время предводитель пиратов сидел, закрыв лицо руками. Но наконец ему в голову пришла мысль. Если ничего уже изменить нельзя, то, может быть, есть возможность проследить за развитием событий? Он схватил телефон и стал набирать номер Пьетры. Оказалось, что журналистка уже вернулась из своей поездки в Джибути и как раз находилась в сомалийском офисе.

– Пьетра, у меня беда, – без лишних предисловий заявил Шариф. – Мне очень нужна твоя помощь.

Девушка собралась уже съязвить по поводу помощи, которую может оказать девушка матерому сомалийскому пирату, но по тону юноши поняла, что случилось что-то действительно серьезное.

– Ты знаешь мое отношение к России и к русским, – продолжил Шариф. – Один из моих командиров нарушил запрет и только что напал на русское судно. Ты можешь узнать по своим каналам, что там сейчас происходит?

– Если капитан подал сигнал о нападении, то думаю, что информация пошла, – ответила Пьетра. – Где произошло нападение и как называется судно, ты знаешь?

– Да. Танкер «Московский университет», в трехстах милях от северо-восточного побережья Сомалиленда.

– Ого! – удивилась журналистка. – Далековато твои парни стали забираться. Хорошо, я попытаюсь что-нибудь узнать; думаю, что информация теперь будет поступать регулярно. А ты лучше всего приезжай ко мне в офис. Если что интересное появится, то я тебе позвоню.

Шариф велел Тарику отвезти его домой. Через час, переодевшись, он уже мчался в город на своей машине. Первая информация, которую Пьетра получила из миссии ЕС «Аталанта» по борьбе с пиратством и передала Шарифу по телефону, выглядела примерно следующим образом. Российский танкер «Московский университет», принадлежащий ОАО «Новороссийское морское пароходство», в среду утром был захвачен сомалийскими пиратами. По данным миссии, на борту захваченного судна находятся 23 члена экипажа, все – россияне. Как отмечается в сообщении миссии, по всей видимости, моряки пока «чувствуют себя нормально». Местоположение танкера отслеживается по спутнику каждые 10 минут, как якобы заявил пресс-секретарь компании, которой принадлежит это судно. Немного подробнее была информация, полученная Пьетрой от «Интерфакса». Пираты обстреляли судно около 8.00 утра по московскому времени в 350 милях от берега к востоку от Аденского залива. В настоящее время связи с судном нет. Как стало известно, танкер (судно класса «афрамакс»), следовавший под флагом Либерии в Китай, перевозил 86 тысяч тонн сырой нефти. Стоимость груза составляет примерно 54 миллиона долларов.

Ничего существенного эта информация Шарифу не давала. Ну, может быть, только то, что захват, скорее всего, удался. Однако что за дикая стрельба слышалась на борту, когда Шариф разговаривал с Магибой, что там происходило? Мучаясь от неизвестности и злости на Фараха, Шариф продолжал гнать и гнать машину, нарушая все правила дорожного движения, какие только существовали на свете. Никаких известий от Пьетры больше не поступало. И только когда Шариф уже вбежал в ее офис, поступили очередные новости. В частности, выяснилось, что до того, как связь с кораблем прервалась, капитан успел сообщить, что два маломерных судна с вооруженными людьми на борту предприняли попытку приблизиться к танкеру и открыли огонь из автоматического оружия. Капитан судна Тульчинский немедленно проинформировал о нападении коалиционные военно-морские силы, которые патрулируют регион. Якобы им же была установлена прямая связь с российским большим противолодочным кораблем «Адмирал Макаров». Русский авианосец в настоящее время следует по направлению к танкеру, однако, по расчетам специалистов, он подойдет к месту инцидента не раньше часа ночи.

– Они успеют уйти, – без всякой уверенности в голосе сказал Шариф.

– Уйти? – не поняла Пьетра. – А какой смысл было тогда нападать? 86 тысяч тонн нефти – очень хороший кусок. Разве они не собираются угнать судно к берегам Сомали?

Шариф молча пожал плечами. Ответов на вопросы журналистки у него не было. Столько нефти – это большие деньги! Но Фарах может и не знать, что на помощь идет русский военный корабль. На танкере ему от «Адмирала Макарова» не оторваться.

– Кстати, я тут раздобыла свежую сводку, – Пьетра стала рыться в куче распечаток. – В первом квартале этого года у побережья Сомали было захвачено 11 судов, взято в заложники 194 моряка, двенадцать из них были ранены. В 2009 году пираты захватили 47 судов разных стран мира, примерная сумма выкупа за них составила 82 миллиона долларов США. Средняя сумма выкупа за судно в 2009 году выросла до 1,75 миллиона долларов США. Интересно, сколько из них – твоих рук дело, а?

– Коммерческая тайна, – невесело улыбнулся Шариф, глядя, как журналистка роется в ворохе бумаг на рабочем столе. – Большинство – не мои…

Договорить он не успел. В комнату Пьетры заглянула худощавая девушка, одна из помощниц журналистки.

– Пьетра, мистер Харбор на линии!

Журналистка многозначительно вскинула указательный палец, призывая Шарифа замолчать.

– Здравствуйте, Джон, – промурлыкала она в телефонную трубку самым светским голосом.

Пока телефонный собеседник журналистки что-то отвечал ей, девушка весело хохотала, вставляя в беседу редкие междометия. Тем не менее ее рука схватила ручку и быстро что-то набросала на листке бумаги. Когда Пьетра пододвинула листок к Шарифу, он прочитал:

«Джон Харбор, представитель военно-морских сил Евросоюза в регионе. Друг отца».

Наконец лицо Пьетры стало серьезным. Она поднесла палец к губам, строго глянув при этом на Шарифа, и нажала какую-то кнопку на телефонном аппарате. Послышался мужской голос. Переключила на громкую связь, понял юноша, чтобы потом не пересказывать мне содержание разговора.

– …волнение, – говорил мистер Харбор, – поэтому пираты не с первого раза смогли подняться на борт. Несколько раз они предпринимали попытки атаковать и взять танкер на абордаж, но судну удавалось какое-то время уходить от погони. После очередной атаки с нами связался экипаж, так что в тот момент с ними все было в порядке. Но в последний раз с капитанского мостика с нами связывался по радио уже не капитан Тульчинский, а один из пиратов. Значит, им все-таки удалось подняться на борт. Правда, всегда есть надежда на то, что экипаж заперся где-то в танкере, но мы пока не можем ни подтвердить это, ни опровергнуть.

– А о чем шла речь с пиратом, который связался с вами по радио? – быстро спросила Пьетра, выразительно посмотрев на Шарифа.

– Это не он связался, а мы все время вызывали судно, – поправил журналистку мистер Харбор. – Просто он ответил на наш вызов. Он же и предупредил, что любые силовые попытки освобождения танкера окончатся для моряков плачевно. Сейчас мы подозреваем, что пираты ведут судно к сомалийскому побережью в районе города Гаракад.

– А что слышно о российском военном корабле?

– Пока – ничего. Мы в курсе, что капитан танкера связался с ним, но как скоро русские догонят захваченное судно и что предпримут, сказать трудно. Танкер – это серьезно, у пиратов в руках весомый аргумент. Они могут, например, пригрозить слить нефть в океан и устроить в регионе второй Мексиканский залив – как со скважиной «Бритиш Петролеум».

– А, теоретически, русские моряки смогут что-нибудь предпринять или нет? – продолжала настаивать журналистка.

– Теоретически – может, а практически… я не знаю, какие установки им даны. Вообще-то «Адмирал Макаров» выполняет задачи борьбы с пиратством в районе Африканского Рога и Аденского залива. На борту у него, насколько я знаю, два вертолета морской палубной авиации. Кроме того, на корабле и двух вспомогательных судах находятся подразделения морской пехоты. Корабли Тихоокеанского флота ранее сменили в зоне Африканского Рога и Аденского залива отряд кораблей Северного флота.

– А вы разве не связывались с русскими по поводу этого захвата? – стала заходить Пьетра с другой стороны.

– Обязательно, – подтвердил мистер Харбор. – Это первое, что мы сделали. Я знаю, что об этом инциденте были проинформированы и российские власти, и сторона, фрахтующая судно. Источники в силовых структурах РФ пока не подтверждают того, что судно захвачено, однако и не исключают такой возможности. У них, видите ли, кроме факта прервавшейся связи, имеется дополнительная информация, которая указывает на то, что танкер мог быть захвачен пиратами. Я бы сказал, что русские слишком секретничают, вместо того чтобы обратиться за помощью к мировому сообществу и коалиции международных морских сил.

– Коалицией принято какое-нибудь решение?

– Решение о проведении каких-либо действий в отношении пиратов будет приниматься на месте после оценки ситуации. Находящиеся в районе военные корабли других стран также пытаются выйти на связь с российским танкером.

– Ладно, Джон, спасибо вам за информацию! Если вы не против, я еще позвоню вам в течение дня. По старой дружбе.

После долгих прощаний и заверений в самой искренней дружбе Пьетра наконец положила трубку. Лицо Шарифа ей не понравилось. Он сидел как каменный истукан и напряженно смотрел в одну точку.

– Возьми себя в руки, что ты раскис! – с неудовольствием сказала Пьетра и осеклась. Взгляд, которым ее окатил Шариф, был не взглядом человека, впавшего в уныние. Оказывается, юноша все это время просто сдерживал бешенство.

– Если кто-то из русских пострадает, я лично убью Фараха! – прорычал он. – И потом, я не думаю, что он целую неделю просто прохлаждался в море. Посмотри-ка по своим сводкам, какие еще нападения произошли в том месте или в непосредственной близи от него.

– Сейчас, – кивнула Пьетра, повернувшись к своему компьютеру, – новости мне должны поступать постоянно, тем более те, которые касаются этого дела. Вот смотри, ребята молодцы! Они подняли все сообщения, которые проходили по аналогии с этим случаем. Несколько дней назад танкер «NS Commander» также подвергся нападению пиратов в 300 милях берега к востоку от Аденского залива. Члены команды сумели отбить атаку с помощью водяных пушек и уйти от морских разбойников. Судно следовало в Сингапур, когда его стали преследовать три лодки с пиратами, вооруженными автоматами и гранатометами. Пираты обстреляли судно, но никто при этом не пострадал.

– Точно, это Фарах! – убежденно заявил Шариф. – Он несколько дней дежурил в том районе. А это чье было судно?

– Тоже российское, это все суда из судоходной компании «Совкомфлот», которая является одним из крупнейших в мире пароходств, специализирующихся на перевозке энергоресурсов. Ого! – неожиданно воскликнула Пьетра. – По данным компании, рыночная стоимость действующего флота составляет около 3,19 миллиардов долларов. В 2010 году компания планирует увеличить флот еще на пять судов.

Девушка некоторое время перебирала информацию, постоянно поступающую на ее компьютер.

– Вот, наконец-то и российский МИД обозначился. А я думала, что они отмолчатся по этому поводу. Что тут у нас? Ага… МИД России подтвердил, что танкер «Московский университет» с российским экипажем захвачен пиратами к востоку от берегов Сомали. А это кто у нас? Заместитель директора департамента информации и печати МИД РФ Игорь Лякин-Фролов… Дальше что? Состояние членов экипажа выясняется. По словам дипломата, в настоящее время внешнеполитическое ведомство анализирует ситуацию. Задействованы ресурсы спецслужб, а также используются возможности наших посольств в регионе. Ага, вот и выдержка из интервью. Что он тут отвечает? Отвечая на вопрос о том, может ли Россия обратиться за содействием к ЕС и НАТО с целью освобождения судна, Лякин-Фролов сказал: «Пока говорить об этом рано. Главное – освободить людей. Но любые возможности, включая взаимодействие с ЕС и НАТО, если оно нам будет предложено, исключать нельзя». Значит, пока решения о штурме не принято…

– Ты думаешь, что они открыто объявят о своем намерении штурмовать? – усмехнулся Шариф. – Они будут до тех пор, как говорят русские, толочь воду в ступе для всех окружающих, пока не сделают то, что решили. Только тихо. Хитер Фарах, за что я его и ценил… Получается, что на танкер напали в зоне, считавшейся безопасной. Он ведь знал, что в зоне Аденского залива находятся и корабли НАТО, и российские корабли. В том числе и этот «Адмирал Макаров», который вел танкер «Московский университет» до безопасной зоны. Потом военные отпустили танкер, и тут произошел захват. Молодец!.. Но он точно бросает мне вызов, нападая на русских, и я ему этого не прощу! Ладно, Пьетра, я поехал. Если что прояснится или будет другая свежая информация – ты позвони мне, хорошо?

– Подожди, я тебя провожу, – в задумчивости сказала журналистка, продолжая что-то рассматривать на экране монитора.

Шариф поднялся, прошелся по кабинету и, увидев, что девушка собирается вставать, взялся за ручку двери.

В общей комнате, куда выходила дверь кабинета Пьетры, было людно. К тому же там шел жаркий спор.

– Морских разбойников уже не вздернешь на рее, как это делали несколько сот лет назад во времена Моргана, Флинта и Дрейка, – разводил руками молодой потный, несмотря на работу кондиционера, очкастый толстячок. – Тогда не требовалось вообще ничего: ни трибуналов, ни судов. Поймал на месте преступления – и пеньковый галстук на шею!

– Все равно, – в запале спора размахивала руками худая девушка, которая недавно заглядывала к Пьетре, – силовой вариант не исключен.

– Естественно, – усмехнулся смуглый крепыш с темными вьющимися волосами, судя по всему, тоже итальянец; Шариф постоянно ревновал его к Пьетре. – Если на сцене висит ружье, то в последнем акте оно обязательно выстрелит. Закон жанра. В данном случае у нас на заднем плане не ружье, а большой противолодочный корабль. Но это не решение проблемы, господа. Думаю, существует лишь один рецепт, самый радикальный. Бороться с пиратами на море невозможно и бесполезно. Порядок нужно наводить на суше. Крупные боевые корабли, которые сопровождают караваны с грузами и пассажирские суда, не всегда эффективны для борьбы с легкими моторными лодками и даже плавучими базами пиратов. Собираясь бороться с пиратством у берегов Сомали, надо прежде всего навести порядок в самой стране. Должен быть кто-то ответственный за ситуацию в Сомали, кто сможет своими силами провести любую антипиратскую операцию на берегу, даже боевую. Пока этого не произойдет, мы всякий раз будем удивляться, почему огромные ракетные крейсеры не могут справиться с ничтожным, по их меркам, противником.

– Пардон, но здесь есть еще один сложный вопрос, – поднял палец толстяк. – А как вообще наказывать пиратов? Хорошо, не смотрите на меня такими глазами. Я уже не о пеньковых веревках говорю, а о юридической стороне дела.

– Это тоже большой вопрос, – согласился смуглый красавец. – Кто будет их судить? Африканские страны уже, что называется, бьются в истерике. Просят забирать пиратов в ту страну, корабль которой их захватил. А никто из вас не задумывался о том, что это приведет лишь к стимулированию пиратства? Были уже и курьезные случаи, когда семьи пиратов, захваченных германскими моряками, тут же немедленно выезжали в Германию, визжа от счастья. Потому что пираты, выходя после короткого тюремного заключения, по германским законам имеют право осесть в стране. Как вам нравится такой способ натурализации в Европе? Да еще и с полным бумажником! Поэтому речь должна идти о создании антипиратского трибунала под юрисдикцией ООН. Для современной цивилизации старый рецепт – поймали пирата и на рею – неприменим. Сейчас мы живем в другое время, и найдется миллион высокопоставленных критиков такого рода действий. Обязательно найдутся деятели, которые заявят, что такие действия негуманны…

Дальше Шариф слушать не стал, потому что Пьетра, наконец, встала из-за стола и подтолкнула его в спину. Спор в комнате сразу утих, и воцарилась гробовая тишина. Многие, будучи ушлыми журналистами, знали, или, по крайней мере, догадывались, что этот молодой сомалиец, который так дружен с их боссом, имеет определенное отношение к тем, кого они сейчас так жарко обсуждали. Присутствующие догадались и о том, что большую часть их разговора гость Пьетры прекрасно слышал. Шариф усмехнулся и не удержался от того, чтобы не подурачиться. Он сделал зверское лицо и, обведя присутствующих недобрым взглядом, вышел вместе с Пьетрой на улицу.

– Что будешь делать? – спросила журналистка.

– Поеду к своим, – зло ответил Шариф. – Устрою им хорошую взбучку и крепко пригрожу. Если хоть один, будь он мне самым ближайшим другом, только подумает о нападении на русских, пристрелю не задумываясь.

– А может быть, ты просто заигрался в детство, Шариф? Что было, то прошло. Твоя родина здесь, твой народ здесь. Что из того, что ты провел в России несколько лет? Если ты сейчас начнешь ломать систему, то система сломает тебя. Пойми, что от тебя отвернутся люди, которые уважали тебя, верили тебе… Принципы хороши тем, что их нужно иметь, но от них стоит вовремя отходить. Не уважают беспринципных и излишне принципиальных. Нужно быть гибче, Шариф, эластичнее – а ты прешь напролом, как дорожный каток! Да дались тебе эти русские, тебя там уже и не помнит никто.

– Перестань! – оборвал Пьетру Шариф.

Девушка посмотрела в его лицо и замолчала. Ей показалось, что из глаз этого бывшего рыбака, а теперь миллионера, вот-вот брызнут слезы обиды. Ну что с ним делать? Большой ребенок! Чем же ему так мила эта Россия, что не отпускает его память и душу уже столько лет? Казалось бы, там он ничего не имел, там его обижали, унижали. Он ведь сам сбежал оттуда. А здесь у него есть все, чего он только ни пожелает. Даже благосклонность богатой итальянской журналистки…

– Я знаю, что это сложно понять, – несколько успокоившись, ответил Шариф. – Дело не в единичных случаях и фактах. Не в том, что русские моряки спасли меня от смерти и взяли в свой дом. Не в том, что у меня там были первая любовь и первый друг. И не в том, что нашлись люди, которые хотели и пытались меня унизить и оскорбить, потому что у меня другой цвет кожи. Такие, кстати, есть везде и в любой стране. Дело совершенно в другом, Пьетра. Я давно пытаюсь тебе это объяснить, но ты все никак не поймешь. Они совершенно другие, эти русские. Они добрее, душевнее всех тех, кого я знал на этой земле и с кем встречался. Они не живут только доходами и расходами, они не живут одной-единственной целью – разбогатеть. Нет, они, конечно, страдают от недостатка, как и все на земле. Они все желают более достойной жизни, даже мечтают о ней. Дело в том, что у них это не стиль жизни, не стержень. Они живут гораздо шире, если ты поймешь это сравнение. Они умеют радоваться хорошей погоде и даже в плохой находят очарование. Они умеют радоваться и ценить, они умеют сопереживать, просто жалеть… У нас таких людей мало; большинство стремится пройти мимо ближнего своего, не обращая внимания на его нужды и проблемы. А они не такие. И у них таких большинство – хотя есть и такие же уроды, как и везде, которые за доллар готовы родную мать продать. У них есть хорошее выражение – «из грязи в князи». Оно означает, что человек, который вышел из самых низов, начинает презирать всех тех, кто ниже его. А вот культуры, воспитания, позволяющих вести себя достойно в обществе, не хватает. Отсюда и смешные амбиции. Такие люди в России не пользуются уважением… В общем, русские мне очень дороги. Не те, кто непосредственно участвовал в моей судьбе, а весь этот народ. Ты вот не знаешь русского языка и не можешь почитать их писателей в подлиннике, а я могу. Это величайшая культура, мудрая и добрая. Они инертны, где-то даже ленивы, но никто на всем свете не умеет так любить и так ненавидеть.